"В Морровинд!" или начнём с того, что ты ничтожество...

      Я спал и видел сон, из тех, которые пугают тебя полным и абсолютным параличом воли. В какой-то степени ты понимаешь, что всё это тебе снится, но, вместо того, чтобы получить контроль над "картиной", ты просто висишь где-то позади собственных глаз, а твоё тело, следуя гротескному сценарию сна, продолжает делать то, чего тебе совсем не хочется, и осознание неправильности, нереальности происходящего лишь усиливает страх.       Представили?       Этот сон был как раз из таких.       Я летел в темноте, но ощущение падения шло отовсюду сразу, будто бы я падал во всех направлениях одновременно. Потом меня стиснуло, скрутило так, что стало тяжело дышать. Стало жарко, тесно и жёстко, словно меня проталкивали через только что протопленную искорёженную печную трубу, а потом... потом я вывалился в озарённое тусклым алым светом помещение без стен, упав на узкую металлическую площадку, на поверку оказавшуюся сложенными вместе ладонями исполинского металлического гиганта Нумидиума, того самого, построенного ещё двемерским тональным архитектором Кагренаком. Неестественно широко раззявленная пасть исполина и была тем самым отверстием, откуда я выпал.       Божественный голем плакал. Из его пустых глазниц текли кровавые слёзы, на лету превращаясь в струи багрового пепла, заполнившего уже половину помещения и волновавшегося, словно штормовой океан. Бескрайний океан кровавого пепла.       Я хотел отвернуться. Сжаться в комочек, прикрывшись руками. Хотя бы закрыть глаза! Мне было невыразимо страшно смотреть в мёртвое, изуродованное лицо мертворождённого рукотворного бога, но я ничего, абсолютно ничего не мог сделать. Просто стоял на четвереньках, не в силах оторвать взгляда зудящих, слезящихся глаз от взгляда пустых, плачущих кровью глазниц.       По поверхности металла прошла судорога. Нумидиум ухмыльнулся. Его жуткий, непропорционально большой беззубый рот исказился в ужасающей усмешке, из-за которой челюсть, являвшаяся единым целым с медной бородой, издав оглушительно низкую ноту, треснула, выйдя из пазов, и рухнула в пепельный океан. Металлический исполин начал разваливаться, оглашая бескрайнее пространство низким металлическим стоном. Его лицо распалось, обнажив огромный желтоватый череп с пробоиной во лбу, металлическая обшивка шла трещинами и отслаивалась, открывая старые растрескавшиеся кости и рёбра, в полости под которыми прямо к хребту, там, где должно находиться Сердце Лорхана, был прибит данмер в золотой маске. Почерневшее серебряное копьё пробило его грудь навылет, прочно засев в костях Медного Бога.       Разрушение стремительно распространялось, грозя лишить меня опоры, но я так и продолжал стоять и пялится на оголившийся череп гиганта. Потом, преодолевая чудовищное сопротивление, всё-таки перевёл взгляд на распятого данмера в золотой маске и в бессмысленной и безнадёжной попытке ухватиться хоть за что-нибудь реальное, медленно потянул руку к серебряному копью. Но было уже поздно. Металл подо мной превратился в труху, не способную выдержать даже собственный вес, и я полетел вниз, в обезумевший океан кровавого пепла.       — Эй, дружище! — пробились откуда-то издалека слова, но рокот обезумевших красных волн унёс их до того, как разум успел их осознать. Поверхность пепельного океана стремительно приближалась, грозя сожрать меня целиком, растворив в раскалённом красном прахе и...       — АРГХТЬФУКАКОГОАЙБЛЯ! — выкрикнул я, отплёвываясь от ледяной воды и пребольно ударяясь о чересчур жёсткую деревянную полку прямо над узкой... жёсткой... койкой...       — Какого Херморы тут происходит?! — выдохнул я, осматривая до боли знакомый трюм.       Крошечная каморка, наполовину заставленная корзинами и деревянными ящиками, от игровой отличалась лишь наличием узкой низенькой лавки у самой-самой кормы, той самой, с которой я так доблестно подскочил, впечатавшись лбом в мощную притолоку... или как там эта штука в кораблях правильно называется? Ещё здесь был натянут гамак, чей владелец стоял сейчас у перегородки, отделяющей каморку от всего остального трюма, и тихонько задвигал ногой пустое ведёрко за особо крупный ящик. Так, понятно, кто тут в будильник решил поиграть! Ну я тебя сейчас!       Я энергично встряхнул головой, пытаясь прогнать головокружение, быстро понял, что сделал это зря, посидел немножко с закрытыми глазами, уперев лицо в ладони, и, наконец, сфокусировал взгляд на своём обидчике. Это был не Джиуб...       — Спокойнее, друг, спокойнее, — примирительно выставив руки ладонями вперёд проговорил тощий светловолосы бретон, чьё и без того от природы вытянутое, "треугольное" лицо украшала жиденькая козлиная бородка цвета подгнившей пшеницы, — Ты кричал во сне, даже задыхаться начал, на слова не реагировал, вот и пришлось применить самый действенный из доступных методов! Не в обиде?       — Да чего уж там, — прохрипел я в ответ. Горло и правда саднило. — А чего мы тут забыли, игра же, вроде, кончилась, нет?       Бретонец, а это был именно бретонец, одетый, к тому же, не в тюремные обноски, а в донельзя пёстрый дорожный наряд, дополненный нелепой жёлтой шапкой с алым пером, слегка наклонил голову. В больших серых глазах мелькнуло непонимание и лёгкое беспокойство.       — Уж и не знаю, о какой игре идёт речь, но ты оказался не в числе победителей.       — Это ещё почему?! — возмущённо спросил я, лихорадочно пытаясь понять, из-за чего Мастера могли так сильно обидеться, что рискнули перезапустить игру с нуля? Неужели, из-за моей финальной импровизации?! Да нет, бред какой-то...       — Вероятно потому, — с лёгкой иронией в голосе ответил мой собеседник, — что победители не падают с небес на необитаемые острова.       — Че-е-е-его? — совершенно не въезжая в канву повествования протянул я.       — Ты что, правда ничего не помнишь? — спросил бретон, но увидев, как медленно и растерянно я качаю головой, дал-таки вводную:       — Капитан Виламон сказал, что ты свалился с неба. Буквально. Виной тому неправильное заклинание, или ещё что, тебе виднее, но люди капитана нашли тебя в центре крошечного островка, песок вокруг спёкся в стекло, а вся твоя одежда превратилась в пепел. Ты из гильдии магов?       — Что? Нет, нет я... — с трудом переваривая услышанное, промямлил я, решив всё-таки не возмущаться, а принять правила игры,— ... наёмник. Михаил Чёрный. Из Скайрима.       — О, так ты земляк! — широко улыбнулся бретонец и, заметив непонимание, отразившееся на моём лице, пояснил, — Я Марсель Мастерсон, бард из коллегии бардов Солитьюда!        Марсель сделал полшага назад и отвесил шутливый поклон, взмахнув серым, расшитым цветными заплатами плащом, а я только сейчас понял, что на мне нет совершенно никакой одежды. То есть, вообще никакой, даже сраных трусов!       Неизвестно, как бы эта ситуация развивалась дальше, но тут в нашу каморку протиснулся здоровенный детина с рыжей бородой до самых глаз, и место резко закончилось.       — Ха, проснулся всё-таки, летяга! — проревел улыбнувшийся норд в самое моё ухо, от чего под черепом заходило эхо, — И вот те раз! Даже Марселя не придушил!       — Пф! Не дождёшься, Рагнар! — беззлобно отпарировал бард, хлопая при этом норда по плечу. — Чего вломился, как медведь в медоварню, тут и без тебя места мало!       — От капитана я! — важно надувшись, ответил Рагнар, — пришёл сказать, что мы уже пришли в Морровинд, так что можете проваливать на все четыре стороны! А, и вот ещё!       Рагнар повернулся ко мне, бросил короткий оценивающий взгляд, покивал и сунул мне в руки увесистый свёрток.       — Подарок от капитана Виламона! Цени, летяга, капитан редко к кому бывает так щедр!       На этих словах норд развернулся и, не прощаясь, вышел, оставив нас с Мастерсоном наедине переваривать произошедшее. Марсель, разумеется, нашёлся первым, чем не преминул воспользоваться:       — Похоже, Стрекава раскрутила-таки старика на шмотки для тебя! Ты пока одевайся, а я попрощаюсь тут кое-с-кем, да и подожду тебя на верхней палубе.       Слова Мастерсона не разошлись с делом. Он быстро выскользнул из успевшего уже порядком поднадоесть помещения, оставив меня наедине с "подарком" капитана и моими мыслями. Что же, всё-таки случилось? Может, это какой-то скрытый ивент, который я инициировал? Нечто вроде сцены после титров? Или это всё грандиозный розыгрыш от моих "работодателей" из Беседка-Геймс? В контракте об этом точно не было ни слова!       В попытке прояснить ситуацию хоть немного больше, я положил свёрток на лавку и принялся изучать его содержимое под слабым светом одинокого масляного фонаря. И слава АЛЬМСИВИ, это была одежда!       Свёрток оказался добротным коричневым дорожным плащом, в который упаковали исподнее (не самый мой любимый элемент реконструкции, но за неимением трусов...), белую льняную рубаху с воротом на шнуровке, красный дублет без рукавов, коричневые штаны из плотной ткани и добротные высокие чёрные сапоги. Что одежда, что обувь оказались далеко не новыми, но чистыми, а в некоторых местах, если внимательно присмотреться, можно было обнаружить следы недавней штопки и подгонки. Вещи сели на меня, как родные. Оружие, разумеется, в комплект не входило.       Худо-бедно осмотрев себя, насколько позволяло освещение и отсутствие зеркала, я покатал в голове мысль о том, что мой новый костюмчик попахивает киркбрайдовским "Редгардом", одной из первых игр в серии Древних Свитков, а значит, всё это может оказаться не простым розыгрышем, а, вполне-себе, полноценной презентацией новой игры! И если это правда так, то я готов простить Беседке все эти внезапности и издевательства. Ладно. Пора выходить.       За каморкой, в которой мы ютились, оказался трюм, доверху набитый мешками, ящиками, корзинами и плотными свёртками. Места хватало только на то, чтобы бочком протиснуться через узкий извилистый коридор, выводящий к небольшому, расчищенному от груза пространству вокруг лестницы, ведущей, вероятно, на верхнюю палубу. По левому и правому борту в три яруса были растянуты гамаки, ближе к лестнице, на бочках стояли пустые кружки, а у носа была ещё одна перегородка и закрытая дверь.       Любопытство кольнуло меня маленькими острыми коготками, и, прежде чем подниматься по лестнице на верхнюю палубу, я решил слегка осмотреться, но увы: на первый, да и на второй взгляд тоже, здесь не нашлось ничего, что могло бы заинтересовать даже такого ярого фаната Древних Свитков (читай, конченого клептомана), как я. Ни забытых игральных карт и выигранной в них добычи, ни книг, ни оружия, ни даже завалящего септима нигде не оказалось, а дверь в носовую часть корабля была заперта на ключ. Пришлось подниматься наверх.       К моему удивлению, здесь обстановка полностью повторилась. Плотно упакованный груз, куда ни кинь взгляд, гамаки, развешанные по бортам, бочки, пустота, запертая дверь. Ситуация уже начала меня напрягать, когда я толкнул рукой люк, ведущий-таки на верхнюю палубу и, зажмурившись от яркого утреннего солнца, вылез на свет божий, под голубые небеса, по которым мерно плыли... две... луны... э-э-э-э... что?       На полном автомате я вылез из люка, сделал два шага и так и встал, пялясь привыкшими уже к свету глазами на огромную, ржавого цвета в бурых пятнах, луну, на фоне которой её серо-голубая товарка смотрелась скромно и игриво, опережая, тем не менее, свою "старшую сестру" в скорости движения. Я думал... Да ни о чём я не думал! Вот представьте, выходите вы утром из подъезда, задираете голову, а там две луны. Будете вы о чём-нибудь думать? Нет! Вы будете пялиться на "глюк" и охреневать! Вот и я был занят именно этим действом - смотрел и охреневал. Две. Луны. На небе. Мама...       — О, а вот и наш летяга поднялся! — прозвучал знакомый голос, но стоило мне опустить взгляд, как я взял и охренел повторно, ещё сильнее! Перед моими глазами раскинулась гавань Сейда-Нин. Настоящая!       Обитель имперской канцелярии походила на свой игровой аналог лишь отдалённо, на деле являясь небольшим, но хорошо развитым портом с четырьмя мощными деревянными пирсами, у одного из которых, помимо нас, уже было пришвартовано судно, возле которого расположились скучающие матросы. Но сильнее развитой пристани, и даже сильнее двух лун, (да сильнее чего угодно!) меня поразила процессия огромных, высотой с четырёхэтажный дом, насекомых. Исполинские блохи-силтстрайдеры мерно покачивались под весом навьюченного на их панцири груза, обманчиво-неспешно переставляя свои лапы по илистому дну реки, которую они использовали, как дорогу. Сюрреалистичное, завораживающее зрелище, от созерцания которого меня оторвал увесистый шлепок по плечу. Это оказался Рагнар.       — Что, первый раз в Морровинде, да? — улыбнулся он, кивнув на караван уже почти скрывшихся из виду силтов. Мою охреневшую рожу нордлинг трактовал по-своему.       — Чудное здесь всё, эт правда! — выдохнул бородач, уперев руки в бока и пошире расставив ноги. — И твари всякие-разные, каких нигде больше не сыскать, и обычаи дивные, да непонятные, с подвохом! Я, когда первый раз сюда пристал, тоже долго в себя прийти не мог! Но ты не бойся, эт пройдёт, ты привыкнешь!       — А-а-ага-а-а... — пришибленно протянул я, медленно обводя взглядом всё вокруг.       Невдалеке, ловя цветастыми квадратными парусами по-весеннему холодный ветер, по направлению от Сейда-Нин плыли ещё два корабля, но расстояние уже не позволяло правильно оценить их размеры. Внутреннее море, если я верно запомнил его название, было спокойным, отражая в своих водах пронзительную голубизну безоблачного неба. Всё настоящее, не постановочное, уж я-то, десять лет проварившийся в ролевой и околоисторической среде, смог бы отличить инсталляцию от реальной, полной мелких деталей жизни! Я попал! Буквально "попал", как в каком-нибудь популярном фэнтезийном романе! Это реальный Морровинд, реальный Сейда-Нин, реальное судно с реальными матросами, которые реально странно пялятся прямо на меня. Ох.       — С-с-совс-с-сем чш-ш-шеловеку голову с-с-саморочш-ш-шил, дубина ты неотёс-с-саная! — раздалось у меня за спиной тихое сухое шипение, от которого Рагнар резко изменился в лице, побледнев и потупив глаза, а у меня по загривку принялся скакать целый табун мурашек. Пришлось обернуться и уже даже не охренеть, а охуеть. К нам приближался аргонианец.       За десять лет, проведённых в среде реконструкторов, ролевиков, бардов и прочих странных личностей я всякого насмотрелся. Полноценные ростовые косплеи, грим, модификации тела, иногда даже аугментации! Но, при всём при этом, как бы человек не переделывал своё тело, он всё ещё оставался человеком. И сколько бы раз ты не наблюдал людей, косплеящих аргониан, компьюьерные модели аргониан, ростовые куклы аргониан и прочее, ты никогда не будешь готов увидеть настоящего, живого представителя народа Хиста. Потому что ЭТО ЁБАНЫЙ ПРЯМОХОДЯЩИЙ ГЕКОН РАЗМЕРОМ С ЧЕЛОВЕКА!       Во мне что-то перегорело. Наверное, нервная система. Она явно перенесла слишком многое за это короткое, но полное впечатлений утро. Лёгкой холодной вуалью на разум снизошло оглушительное спокойствие. Две луны, силты, рептилойды, другой мир? Хорошо. Ладно. Замечательно. В конце концов, я жив и здоров, при одежде, не продан в рабство, никто не стреляет в меня файерболлами, а странные ассасины не пытаются изнасиловать меня здоровенными шипастыми дилдо-кинжалами во имя Чёрного Властелина... Так, куда-то не туда меня начинает нести...       Аргонианка, а, если судить по тёплому платью и коричневой шали на плечах, это была именно самка, подошла совсем близко и коснулась моего лба сухой когтиской ладонью. Я ожидал почувствовать неприятный запах тины, слизи, или ещё чего-нибудь болотного, но от аргонианской женщины, смотрящей сейчас на меня обеспокоенными глазами цвета малахита, приятно пахло травами и пряностями.       — Хм! В ш-ш-шоке, но с-с-сдоров. Это хорош-ш-шо... Вот ш-ш-што, молодой чш-шеловек, — обратилась ко мне рептилия, — поменьш-ш-ше с-с-слуш-ш-шайте этого огрима, по ош-шибре рош-шдённого нордлингом. Вс-с-сё его пребывание на Морровинде с-с-сводилось к пьяным потас-с-совкам в портовых тавернах! А ты, Рагнар, ос-с-ставь уш-ш-ше в покое наш-шего гос-с-стя! — погрозила аргонианка когтистым пальцем в сторону рыжебородого норда, старавшегося потихоньку, приставными шажками, спрятаться за единственную мачту, — не видиш-ш-ш, чш-ш-шеловек ещ-щё не оправилс-с-ся от контус-с-сии!       Удовлетворённая произведённым эффектом, аргонианка оставила нас, неспешным скользящим шагом направившись к одной из групп матросов. Мне пришла в голову запоздалая идея расспросить её о подробностях моего появления здесь, и я даже попытался эту идею исполнить, но оставлять меня в покое сегодня явно никто не собирался.       — Я вижу, ты уже познакомился со Стрекавой, — зычным бархатистым басом произнёс поднявшийся по трапу пожилой редгард, одетый точно так же, как и я, за исключением дублета, который был выкрашен насыщенным ультрамарином, — и я так же вижу, что ты твёрдо стоишь на ногах, несмотря на своё впечатляющее приземление.       — Э-э-э, простите, с кем имею честь? — выдавил я из себя, хотя спросить хотел совсем не это.       — Виламон, — сказал редгард, кивнув своим мыслям, — капитан Виламон Сайрус. А вы?       — Михаил. Михаил Чёрный. Наёмник. Из Скайрима, — рублено выпалил я, чувствуя себя при этом максимально неуютно, словно на собеседование попал.       — Из Скайрима, значит, — скептически приподнял бровь Виламон, — что же, пусть будет так. Не расскажите, как вам посчастливилось упасть с неба?       — Простите, сэра, но вот уже в который раз за сегодня я слышу эту историю, о том, что я, якобы, свалился к вам с небес но... — в порыве какого-то ненормального вдохновения начал я, — для меня эта такая же загадка, как и для вас. Я жил и работал в Сиродиле. Пару дней назад меня нанял странного вида учёный из какого-то ордена Пиджиков, или Сиджиков, признаться, я не запомнил точно...       История лилась из меня сплошным лирическим потоком, словно меня одолела словесная диарея. Я увлечённо врал редгарду, на ходу придумывая историю о том, как мы с нанимателем с целью археологических изысканий посетили некие руины айлейдов на востоке от Имперского Города, нашли там заклинательный зал с огромным кристаллом в центре, тот полыхнул и...       — ... и вот, я здесь, стою перед вами, а все вокруг утверждают, что я упал с неба.