"В Морровинд!" или начнём с того, что ты ничтожество...

31-е Восхода Солнца, Внутреннее море недалеко от порта Сейда Нин

      Капитан Виламон неотрывно смотрел на ясное небо.       В этом году зима оказалась особенно холодной, и воздух ясными безоблачными ночами был свеж, прозрачен и дышал морозом, словно сердце королевы Айренн.       Ходить по звёздам в такие ночи было особенно просто и приятно, ведь старый редгард три четверти жизни провёл в море, и ориентироваться по звёздам — это первое, чему его научили. Ну, на самом деле, первым, чему он научился, было умение драить палубу. А потом одна миловидная данмерка...       Впрочем, это не важно, ведь сейчас капитан Виламон смотрел на звёзды и лёгкими движениями штурвала подправлял путь своего корабля. На изрезанном морщинами лице играла лёгкая улыбка.       Вот уже десять лет корабль Виламона ходил под имперским драконом. Официально, как один из многочисленных грузовых кораблей имперского торгового флота. А неофициально, как грузовое судно ордена Клинков. Работа была не из пыльных, всего-то и требовалось, что забирать строго определённый груз из строго определённых мест, отвозить этот груз в целости и сохранности в Сейда Нин, а потом отдавать на руки строго определённым людям, знающим строго определённые слова. И при этом, не забывать держать язык за зубами.       К примеру, сегодня в трюме Виламона уютно устроилась не только партия провианта и снаряжения для форта Лунного Мотылька, но и некий бретонец по имени Марсель Мастерсон, бедолага и неудачник, каких много.       Капитан уже и со счёта сбился, скольких таких вот бедолаг он провёз в своём трюме за последние десять лет.       Обычное дело.       Кто-то проигрался в карты не тому человеку, кто-то чей-то троюродный брат по линии мамы, а кто-то обладает нужными навыками. Так или иначе, их всех сначала сажают в тюрьму, потом, спустя какое-то время, они оказываются в трюме Виламонова корабля, целые, здоровые и с совершенно чистым прошлым, без единой записи где бы то ни было.       Виламон быстро и бережно доставляет таких пассажиров до пункта назначения, сдаёт их с рук на руки канцелярским стражникам, а что происходит дальше, его уже не касается.       Работа есть работа, и за неё хорошо платят.       Капитан медленно вдохнул ледяной ночной воздух, чуть подержал его в лёгких и с наслаждением выдохнул облачко пара. Дежурящий в этот момент хаджит из абордажной команды содрогнулся всем телом, наблюдая зрелище наслаждающегося ночным холодом капитана... впрочем, откуда теплолюбивому коту знать, насколько холодны бывают ночи в алик'рской пустыне?       Виламон сделал ещё один глубокий вдох и позволил себе на пару секунд закрыть глаза, наслаждаясь моментом ностальгии, но, стоило редгарду распахнуть веки, как он насторожился.       Небо изменилось.       В области головы Змея, медленно уползающего сейчас от Любовника, зажглась новая яркая звезда, с каждой секундой разгораясь всё ярче и увереннее, озаряя своим бело-голубым светом ночной небосвод.       Прикрывая глаза от слепящего ярче, чем дневное светило, света, старый редгард нахмурил седые брови и крепко, так, что заскрипела полированная тысячами прикосновений древесина, сжал свободной рукой штурвал, наблюдая, как из трюма на палубу поднимаются разбуженные дежурным члены команды, как они замирают, смотря в полыхающее белым и голубым небо. Ледяной морской воздух наполнился беспокойным многоголосым ропотом.       Тем временем, сияние всё росло и ширилось, затмевая собой все остальные звёзды и становясь таким ярким, что начали слезиться глаза, а затем резко сжалось в ослепительную точку, яростным болидом перечеркнувшую небо прямо по курсу корабля. Полыхнуло, раздался грохот, и всё закончилось. Ночь снова была тиха, ясна и безмятежна, словно не было никогда случившегося минуту назад светопреставления.       — Что это было?! — тихо прохрипел под нос хаджит-абордажник.       Он сказал это в пустоту ночи, просто, чтобы выразить нахлынувшие чувства, но на свою беду, а может, и к счастью, был услышан старой аргонианской ведьмой, служившей на виламоновом корабле ещё во времена лихой капитанской молодости. Стрекава зябко куталась в невзрачную, но очень тёплую шаль и непрерывно перебирала между пальцами маленький плоский предмет, вроде пуговицы или монетки. В темноте ночи её голос прозвучал, словно шёпот призрака:       — Возмош-ш-ш-ш-шнос-с-сти.       — Джа'Ракса думает, — наигранно хорохорясь и ворча, чтобы хоть как-то подбодрить себя, ответил хаджит, — эта... штука сулит одни только проблемы!       — Глу-у-упый кот! — почти любя пропела аргонианка. — Проблемы и возмош-ш-шнос-с-сти вс-с-сегда идут рука об руку...       Хаджит уже хотел огрызнуться в ответ, но оказался перебит зычным окриком капитана. Абордажной команде было приказано готовиться к высадке. Через два с половиной часа корабль причалил к крошечному песчаному островку, каких тысячи в этой части Внутреннего моря.       — Джа'Ракса не понимает, — вновь начал ворчать молодой хаджит, попеременно пялясь то на Виламона, то на свои ноги, обутые в мощные бронированые сапоги, снабжённые внушительной шипастой подошвой, —зачем Капитан приказал напялить ледоступы? Там же один песок! Песок не скользит!       Виламон ничего не стал отвечать, просто переглянулся коротко со старой аргонианской ведьмой, и та быстрым пасом зажгла над поверхностью острова яркий белый светляк. Магический свет принялся играть на стеклянной поверхности тысяч острых мелких шипов. Воздух оказался заполнен мерцающей пылью.       — Объясняю для тех, кто никогда не высаживался на вулканические острова после извержения! — деловито начал капитан Виламон. — Там, внизу, весь песок спёкся в стекло, от перепада температур покрывшееся росой. Скользко и остро. Навернётесь там и станете грубо рубленым фаршем, и Стрекава вас уже не заштопает. Это раз!       Виламон оглядел собравшуюся вокруг него команду, убедился, что его речью прониклись и продолжил чуть более весёлым и кровожадным тоном:       — А вон та мило блестящая пыль, это мельчайшие осколки. Вдохнёте их пару раз, и от лёгких у вас останется кровавая каша, не говоря уже про НАСТОЯЩИЕ кровавые слёзы! Так что всем живо нацепить на морды дыхательные маски и не снимать, пока не разрешу! И это два! Стрекава, что там по магии?       Следуя своему же приказу, капитан Виламон надел чёрную кожаную маску, похожую на те, что носят данмеры, кочующие по пепельным пустошам Эшленда, и выжидающе посмотрел на аргонианку. Ящерка замерла в странной позе, полуприкрыв мутные зелёные глаза. Воздух вокруг неё дрожал и колебался, словно перегретый невидимым пламенем.       — Чу-у-ую С-с-силу! — не меняя позы и выражения лица пропела Стрекава. — Велик-кую! Чш-ш-шуш-ш-шую! Но с-с-спящ-щ-щую. Ус-ставш-ш-шую...       — Дэйдра? — коверкая слово специфическим акцентом, спросил Виламон, но Стрекава едва заметно покачала головой.       — Не-е-ет. Ни даэдра. Чш-шуш-ш-шое это. Но уш-ш-ше не опас-с-сное. Вс-се с-с-силы с-свои оно рас-с-стратило, ш-ш-штобы с-сюда прийти-и-и.       — Всё равно, — покачал головой Виламон, — наложи на парней "Зеркальную Шкуру". Так оно надёжней будет.       — Экс-с-сплуататор, — недовольно прошипела Стрекава, откупоривая, тем не менее флягу из непрозрачного чёрного стекла и делая оттуда солидный глоток. Её мутные зелёные глаза тут же прояснились и наполнились мистическим сиянием. — Польс-с-суеш-ш-шься добротой с-с-старой аргонианс-с-ской ш-ш-шенщ-щ-щины...       Продолжая раздражённо бормотать, аргонианка подходила к каждому члену абордажной команды и делала быстрые пассы руками, завершавшиеся неожиданно сильным для такого старого и хрупкого существа ударом в грудь заклинаемого. Фигура абордажника окутывалась едва заметно блестящей плёнкой, а Стрекава, непрерывно ворча, переходила к следующей жертве.       Никто и не думал роптать.       Даже такие неотёсанные юнцы, как Джа'Ракса, давно и прочно уяснили второе главное правило виламонова корабля: "хочешь жить, — не зли Стрекаву".       Слухи о феноменальных способностях аргонианской ведьмы уже давно стали неотъемлемой частью команды Виламона, и на то были очень веские основания.       К примеру, пару лет назад, уже в бытность законными каперами, бороздящими моря под имперским флагом, Виламон и команда умудрились напороться на на полудохлое пиратское судно, доверху набитое пьяными лихими отморозками. Виламон тогда решил подстраховаться, словно нутром чуял подвох, и, как и сейчас, попросил Стрекаву наложить на всю команду "Зеркальную Шкуру". И не прогадал.       У пиратского капитана оказался припасён свиток с площадным слоадским проклятьем, и ублюдок не постеснялся им воспользоваться, но, то ли свиток был повреждён, то ли мерзкие слизняки намеренно составили его с ошибкой...       Облако смертоносной чёрной магии в мгновение ока накрыло оба корабля, впиваясь в незащищённую пиратскую плоть. Защита Стрекавы с честью выдержала испытание, а несчастные горе-пираты, после нескольких минут, наполненных воплями агонии, все, как один обратились в нежить.       К счастью, свежеиспечённые зомби оказались на редкость тупыми и неповоротливыми, уйти от них не составило никакого труда.       Капитан Виламон дождался одобрительного кивка аргонианки и жестом отдал приказ абордажникам. За бортом раздался оглушительный хруст бьющегося стекла. Бронированные ледоступы легко проваливались сквозь тонкий его слой, но прочная утеплённая кожа, обшитая металлом, не позволяла острым краям нанести хоть сколько-нибудь значимый урон.       Спустя четверть часа поисков, группа из троих матросов, что отправились в центр острова, к массивному нагромождению застывшего стекла, подала световой сигнал. Они что-то нашли и возвращаются с находкой на корабль.       Каково же было удивление Виламона, когда на плече одного из своих ребят он разглядел обнажённую человеческую фигуру. Молодой мужчина, как вскоре выяснилось, был найден без сознания в воронке, в самом центре острова. Обрывки тряпок, в которые он был одет, распались мелким пеплом при первом же прикосновении. Больше ничего и никого примечательного в округе не нашлось.       — Ну и что же мне с тобой, змеиный сын, делать? — пробормотал под нос Виламон, явно связывая упавшую из созвездия Змея звезду с лежащим сейчас на его палубе человеком. — Вот что мне с ним делать, а, Стрекава? — сказал он уже громче, не поворачивая головы.       — А чш-што тут думать? — пожала плечами подошедшая аргонианская ведьма. — До С-с-сейда-Нин рукой подать, к утру будем на мес-сте. Там и выс-с-садим.       — То есть ты, старая, предлагаешь мне взять и подвезти до ближайшего порта какого-то голого мужика, который, теоретически, свалился с неба и толком даже не пострадал? Вот этого вот паренька, который спокойно себе дышит, хотя его без единой тряпки пронесли сквозь стеклянную взвесь? И заметь, он даже не чихнул при этом.       — Не драматис-с-сируй, Амон, — презрительно фыркнула Стрекава, снимая "маску" мистической ведьмы и переходя на тон, который был позволен только самым старым и верным товарищам Виламона, — мальчиш-ш-шка, конечш-шно не обычшный. Явно волш-ш-шебник, или с-с-связан с-с одним ис-с них. Ну так и ш-ш-што с-с-с того? Оруш-шия при нём нет, а с-с-сил чтобы хоть с-с-сколько-нибудь с-с-сносно колдовать, пос-сле такого падения не с-с-скоро появитс-с-ся. Это я тебе как ведьма говорю.       — Ну, допустим, — начал вслух размышлять старый редгард, — на палубе я его не оставлю. Это не по человечески, да и мешаться будет. Трюм забит грузом, там и моим парням едва места хватает. На мою каюту даже не намекай. Остаётся только каморка на корме, где сидит бедолага. А если этот летун, как проснётся, возьмёт, да удушит наш ценный груз?       Стрекава на такое заявление едва заметно прыснула от сдерживаемого смеха. Она прекрасно видела, что редгард торгуется лишь для вида, да чтобы успокоить свою подозрительность. Волшебники, конечно, не каждый день с неба падают, но и происходит это не так уж и редко. В подавляющем большинстве случаев такими вот "летунами" становились нерадивые или просто неудачливые ученики магов, практикующие школу Мистицизма. Виламон всё это прекрасно знал.       — Ес-с-сли этот твой Мас-с-стерс-сон такой с-слабак, чшто не с-сможет с-справитс-с-ся с-с ос-с-слабевш-ш-шим голым парнем, то туда ему и дорога!       — Смотри, старая, — в шутку погрозил аргонианке пальцем Виламон, — под твою ответственность. Случится что с бедолагой, высчитаю из твоего жалования!       — Иди уш-ш-ше, старый с-с-скупердяй! — махнула рукой улыбнувшаяся Стрекава. — Пока мы с-с тобой тут препираемс-с-ся, "летун" на верхней палубе с-с-совс-сем околеет! И рас-с-спорядис-сь, чштобы пареньку хоть какую-нибудь одеш-шду с-справили. Мош-ш-шет и отблагодарит когда-нибудь.       — Гм, и то верно, — кивнул Виламон, окончательно приходя к душевному равновесию.       В конце-концов, он и сам проникся какой-то странной симпатией к рухнувшему с неба парню, да и, своего рода, благородством никогда обделён не был. Примерно таким же образом, когда-то давно подобрав и выручив из сложной ситуации, капитан Виламон и сколотил костяк своей будущей команды. Стрекава в этом смысле исключением не была. Скорее даже, наоборот.       Ну а бедолага, и правда, может постоять за себя.       Отдав нужные распоряжения и, наконец, после чистки и тщательного осмотра, разрешив своим людям снять дыхательные маски, Виламон вернулся к штурвалу, повесил собственную маску на широкий, украшенный тиснением, кожаный пояс и затянул мелодичную песню о бескрайних песках и звездных ночах, принесённую им из родного пустынного Алик'ра.       Стрекава ещё немного посмотрела на то, как матросы уносят найденного на месте падения звезды незнакомца, подошла к борту и вновь достала маленький плоский предмет, на поверку оказавшийся очень старым, отполированным тысячами тысяч прикосновений, септимом. Аргонианка повертела монету между пальцами, перекинула её пару раз из одной руки в другую, а потом что есть силы зашвырнула септим в сторону покрытого взломанным стеклом берега.       Уже почти отвернувшись, краем глаза она увидела, как монету ловит закутанная в плащ фигура, но, стоило Стрекаве обернуться, как видение растаяло. Не было на берегу ни загадочной фигуры, ни септима. Только битое, возможно, чуть больше, чем минуту назад, стекло, да облачко песка.       — Долг уплачшен, — тихо прошелестела старая аргонианская ведьма. Всё кончено, она, наконец, свободна. А для Него... Для Него всё только начинается...