И это любовь

После той ночи Лениэль перестал падать в обмороки, и даже настроение и характер у него улучшились, хотя он стал еще шире в талии и теперь даже не только Бергу и Картэлю стал виден его живот. Лекарь приходил еще несколько раз, чтобы осмотреть Лениэля, и каждый раз уходил с довольной улыбкой. В свое последнее посещение он сказал, что теперь и с папой, и с малышом все будет в порядке, и его требуется позвать только тогда, когда начнутся роды. — А когда они начнутся? — испуганно произнес Картэль. Он всегда считал, что готов ко всему, но мысль о предстоящих родах вызывала у него не просто тревогу, а настоящее чувство страха, панику, которых вампир не испытывал никогда. — Не скоро. У вас есть еще время подготовиться. Я бы посоветовал вам купить или снять домик в городке, что рядом с крепостью. Все же утренняя побудка, и строевые маршировки воинов не будут способствовать спокойному сну ребенка, — посоветовал лекарь, попрощавшись. Картэль так и поступил, благо деньги еще оставались, и они, включая верного Берга, переселились в небольшой домик с крошечным огородом, который безумно понравился Картэлю, и он с упоением занялся выращиваем овощей и цветов на этом клочке земли в свободное от службы в крепости время. * * * — А теперь, папочка, — лекарь вложил плачущий голенький комочек в руки Картэля, — ты должен поделиться с ним частью своей души, без этого он не выживет. «Какой души? Я вампир» — чуть не закричал вампир, переводя испуганный взгляд с ребенка на Лениэля, у которого катились слезы по щекам от ужаса, что может произойти. — Когда он проплачется, можете покормить его. Я оставил рожок с молоком Бергу. Все, теперь все зависит только от вас, кем вырастет это маленькое чудо, — лекарь похлопал по плечу Картэля. — Больше я вам не нужен. Вы прекрасно справитесь и без меня. У вас абсолютно здоровый малыш. И лекарь ушел. А ребенок стал заходиться в плаче. Картэль видел, что тот теряет форму, то обращаясь дракончиком с маленькими полупрозрачными крылышками, то снова становясь маленьким мальчиком, Картэль сам готов был завыть от ужаса. Он ушел с ним в свою комнату, прижимая малыша к той части своего тела, где у людей и всех других живых существ находится сердце и, видимо, душа, и уговаривал его не плакать, хотя у него у самого по щекам тоже катились слезы — он так хотел дать ребеночку то, о чем говорил лекарь. Спустя какое-то время малыш и в самом деле перестал плакать, принял, наконец, форму крошечного человечка, а потом уставился на него голубыми глазенками, как бы спрашивая, и долго меня будут держать голодным и в голом виде. А так как ничего не происходило, он опять сморщил мордашку, готовый расплакаться теперь от обиды, что ему попались такие глупые родители. В комнату заглянул Берг с пеленками и рожком в руках. — Заходи, — разрешил ему Картэль. Вдвоем они кое-как спеленали малыша, затем тот с жадностью высосал молоко из рожка и тут же уснул у мужчины на руках, причмокивая губами во сне. Картэль бережно положил его на своей широкой кровати, полюбовался какое-то время, а потом решительно направился в комнату, где отдыхал после родов Лениэль. — Он умер? Да? — прошептал он, как только дверь открылась, и в нее вошел Картэль, — Все было напрасно? И снова заплакал. — Что ты, милый, с малышом все в порядке, — ласково проговорил мужчина, присаживаясь с ним рядом и обнимая его. — Только не надо меня жалеть и обманывать. Я же слышу, что он перестал плакать, — Лениэль закрыл лицо руками, содрогаясь от рыданий. — С ним, правда, все в порядке. Он покушал и теперь спит, — и Картэль, бережно подхватив на руки Лениэля, понес в свою комнату, по дороге покачивая, как совсем недавно малыша, стараясь успокоить. Он опустился на краешек кровати, стараясь не потревожить сон ребенка, по-прежнему держа на руках Лениэля. * * * — Папочка, там пришел какой-то злой дядька и требует, чтобы папочка Лениэль и я пошли с ним вместе! Пятилетний Лерой с развевающимися по ветру кудряшками золотистого цвета несся к Картэлю по огороду, ловко перепрыгивая через грядки. Мужчина широко развел руки в стороны, зная, что сейчас сын прыгнет ему на шею и счастливо засмеется, а он его обнимет, крепко прижимая к себе, чем вызовет еще один прилив смеха. — Какой такой дядька? — удивленно спросил Картэль, дождавшись пока Лерой просмеется. Тот округлил глазенки, которые по-прежнему оставались небесно-голубыми, как при рождении. Совершенно не понятно, откуда такой цвет глаз, у Лениэля — желтовато-коричневые, у Илиаса — желтовато-зеленые, как у всех драконов. У него же, у Картэля, темные, как ночь, или красные, когда он в гневе. — Злой дядька, — Лерой обвил его шею руками, зарывшись носом в волосы Картэля. Это была еще одна игра, в которую играли только они с ним, — так Лерой прятался, когда ему было очень страшно. Только обняв за шею своего папочку Картэля, он был совершенно спокоен, даже темной ночью. — Что ж, пойдем, посмотри на этого дядьку, — согласился мужчина, вышагивая по дорожкам в сторону дома. Этот голос и грозный рык он узнал сразу. Илиас! Он его ждал, он готов был к разговору с ним. А теперь и тем более. — Здравствуй, Илиас, — как можно дружелюбнее постарался поздороваться Картэль, как только вошел в холл своего дома, где бесновался дракон, обещая всех и все здесь сжечь и испепелить. — Зачем пожаловал? — Я хочу забрать своего сына, ну, а вместе с ним и его шлюшонка-отца, — прорычал Илиас, не ответив на приветствие Картэля. Он так и не простил ему предательства, как тогда посчитал, когда тот его покинул. — Я не знаю, о ком ты говоришь, но здесь нет ни твоего сына, ни его… шлюшонка-отца, — Картэль слово в слово повторил, что сказал Илиас. — А разве мальчик, которого ты держишь на руках, не мой сын? — гневно произнес дракон. Картэль почувствовал, как Лерой сильнее прижался к нему, а потом бросил быстрый взгляд на Илиаса и снова уткнулся носом ему в шею, под волосы. — Нет, — улыбнулся мужчина, — Лерой мой сын и Лениэля. — Этого не может быть, ты мне лжешь! — продолжал бесноваться дракон, размахивая руками и наворачивая круги вокруг Картэля. — Лерой родился в законном браке. Он мой сын, — твердо произнес Картэль. Он знал, был просто уверен, что его мальчика у него никто не отнимет, даже если бы захотел. Кто бы это ни был, он его просто уничтожит, но сына не отдаст. Даже его отцу… Это его мальчик. Он помог Лениэлю его выносить, отдал часть своей несуществующей души. Не отдаст он сына. Он его выстрадал. — Ты и брак с этим шлюшонком! — Илиас громко расхохотался. — Ты — чистюля во всех смыслах. Не смеши меня. — Илиас, прошу тебя, не надо оскорблять моего супруга в моем доме. Не надо сердить меня. Ты же знаешь, что и сам не заметишь, как окажешься с перерезанным горлом. — А я тебе, папочка, помогу, — прошептал ему на ухо Лерой, и Картэль заметил, как на мгновенье его симпатичная мордашка приобрела драконий оскал. «Истинный альфа-дракон», — радость за сына теплом растеклась по груди вампира. — Уходи, — спокойно попросил Картэль, — не надо нарушать наш покой, и нервировать моего беременного мужа. Глаза у Илиаса округлились, как блюдца, он усмехнулся, но спорить больше не стал и дом покинул. Спустя минуту после его ухода в холл вышел Лениэль. Приблизившись к Картэлю с мальчиком, которого тот по-прежнему держал на руках, он нежно обнял их обоих. — Мне казалось, что я не выдержу, и, обратившись драконом, брошусь на него, — прошептал он, заглядывая в глаза мужчине. — Если бы не Лерой, я давно сам бы его растерзал. Не хотелось ребенка травмировать, — ответил ему Картэль. — Я тоже хотел обратиться драконом и растерзать его, — Лерой состроил такое злобное выражение лица, что все непроизвольно рассмеялись. — Папочка Картэль, я тебя так люблю. Папочка Лениэль, я тоже тебя так люблю, — сообщил им мальчик и, спрыгнув с рук Картэля, тут же умчался по каким-то своим детским делам к своему воспитателю Бергу. — Я тоже тебя люблю, Лерой, — сказал ему вслед Картэль и добавил, склонившись к Лениэлю и прижимаясь к нему сильнее, так как тот все еще обнимал его, — я люблю тебя, папочка Лениэль. И никогда не вздумай сомневаться в этом. — Я тебя тоже очень люблю, Картэль, — ответил тот, вздохнув счастливо, он так ждал этих слов от своего супруга, а потом произнес плаксиво: — Откуда ты узнал, что я беременный, ты же на мой запах не реагируешь. — Глупенький, — рассмеялся Картэль, — если не реагирую, это не значит, что я его не чувствую. И чтобы любить тебя, мне не нужны никакие ферромоны, хотя не скрою, с ними приятнее, а главное, возбуждающе.