Встречи с тобой

Фэндом: DELUHI – Far East Dizain Пейринг: Juri/Leda Рейтинг: PG-13 Жанр: slash, romance, angst, повседневность Погода была не просто плохой, она была отвратительной. Не дождь – сырость, которая впитывалась в волосы, в кожу, в одежду. Даже если бы у Леды был зонт, он бы не помог. Влага застыла в воздухе невидимым туманом и теперь окутывала с головы до ног. Стоя у входа на станцию метро, глядя в серое, стремительно темнеющее небо, Леда всей душой ненавидел осень и Джури, из-за которого пришел сюда. И мало того, пришел на десять минут раньше оговоренного времени. Можно было зайти внутрь, подождать там, на станции было всяко лучше, чем снаружи. Но рабочий день уже закончился, а толпы людей, безликих и совершенно одинаковых, сливающихся в единый поток и несущихся куда-то по своим делам, всегда вызывали у Леды острую неприязнь. Он помнил, как еще в детстве впервые увидел это столпотворение в белых рубашках и подумал, что не хочет взрослеть, лишь бы не стать частью этого унылого однообразия. После недолгих раздумий Леда решил остаться на улице и, вздохнув, посмотрел на часы: без пяти шесть. Он ждал всего несколько минут, а ощущение было, будто уже добрых полчаса прошло. Оставалось надеяться на то, что Джури не опоздает. * Сообщение о том, что его выселяют, Леда получил по электронной почте за три недели до окончания срока действия контракта. "Договор аренды истекает двадцать второго октября, просим вас освободить квартиру за два дня до указанной даты. С уважением..." Дальше Леда читать не стал, только выругался в голос, хотя дома он был один и негодовать было не перед кем. В чем проблема, Леда понимал прекрасно. На него уже неоднократно жаловались соседи, и если раньше владельцы квартиры ограничивались замечаниями, то теперь лимит их терпения был исчерпан. - Ну ты и лось, - Кейта хохотал в голос уже добрых три минуты, а Леда смотрел на него и чувствовал растущее раздражение. - Ничего смешного, - холодно ответил он. - Да тут все смешное! Как вообще можно было додуматься играть на гитаре дома? - Я играл в нормальное время, не поздно... - Да какая разница? Я надеюсь, ты хоть акустику мучил, никаких усилителей? Леда не стал отвечать на этот вопрос, только досадливо поморщился, и Кейта, правильно расценив его молчание, разразился новым приступом смеха. - Можешь пожить у меня, если не успеешь найти квартиру, - предложил Сойк. Драммер добродушно улыбался, но Леда не сомневался, что в душе тот потешается не меньше Кейты. - А когда вас выгонят и из квартиры Сойка, можете пожить у меня, - оптимистично вставил Рю. - Вы такие добрые и отзывчивые, - обреченно констатировал Леда, устало потирая кончиками пальцев лоб. И поймал себя на том, что тоже улыбается, хотя для радости поводов не было. Поиски нового жилья были той еще головной болью. Тем не менее, квартиру Леда нашел относительно быстро и даже успел перевезти все вещи в срок. До выселения оставалось еще несколько дней, а он уже избавился от большей части мебели – кое-что перебралось на новое место, все остальное удалось продать в интернете. - С вами приятно иметь дело, Шинджи-сан, - вежливо улыбаясь, поклонился ему владелец квартиры, когда за пару дней до этого приехал узнать, как продвигаются дела у его нерадивого квартиранта. "Чтоб ты сдох", - мысленно пожелал ему Леда, приторно улыбаясь в ответ. Самое неприятное – дурацкий старый комод с кучей ящиков – Леда оставил на потом и все никак не мог заставить себя приступить к разбору вещей. Наверное, в каждом доме был такой шкаф, в уголках которого собираются совершенно неожиданные вещи: некогда необходимые, потом ненужные, однажды потерянные и замененные другими. Предметы самого разного характера, вроде как рабочие и теоретически полезные, чтобы просто так взять и выбросить, но при этом не используемые уже много лет. В тот день Леда все же превозмог себя и вытащил на свет первый ящик. Усевшись на пол, он начал перебирать его содержимое. Провода – теперь уже и не вспомнишь от чего, зарядные устройства от девайсов, которые давно отправились на помойку, старые солнечные очки, батарейки – то ли рабочие, то ли разряженные, фонарик с перегоревшей лампочкой... Леда решил поступить просто: слева от себя он складывал то, что следует выбросить, справа – вещи, имеющие право переехать на новую квартиру вместе с ним. Леденец доисторического происхождения в грязном фантике, дохлый паук, оберточная ленточка от какого-то подарка, металлический шуруп. "Это что такое?" – хмуро думал Леда, разглядывая железку непонятного назначения, прежде чем без колебания отправил ее в кучу мусора слева. Несколько рекламных листовок, порванный напульсник, пара старых медиаторов. От однообразной и скучной работы Леда быстро утомился, и когда его рука наткнулась на непонятный кожаный чехол, он чуть было по инерции, не глядя, не отправил его в мусор. Лишь в последний момент Леда опомнился и присмотрелся к тому, что держит в руках. Предмет показался ему незнакомым, Леда не помнил, чтобы хранил нечто подобное, и решительно дернул застежку. Это был фотоаппарат. Простенькая мыльница, старая и по определению некачественная – Леда в жизни не купил бы такую. Пальцы сжали серый пластик чуть сильнее необходимого, и Леда устало прикрыл глаза, когда волна воспоминаний захлестнула с головой. Невзрачная находка в мгновение ока вернула его в прошлое. Странно, что Леда сразу не узнал эту дешевую мыльницу, которая принадлежала Джури. Леда думал, что за последние годы избавился от всех напоминаний об этом человеке в своей квартире, но переезд и связанная с ним уборка преподнесли неприятный сюрприз. Джури обожал фотографировать. В те времена, когда камеры на телефонах были плохенькими, он не расставался со своей мыльницей. Наверное, за свою недолгую жизнь та сделала не меньше миллиона снимков. Джури фотографировал все подряд: прохожих и животных, дома и мосты, небо и парки, цветы и рекламные щиты. Но чаще всего, конечно, он фотографировал Леду. Фотоаппарат был паршивым, фотографии часто получались засвеченными и нечеткими, но Джури не унывал и снимал снова и снова. Незадолго до того, как для Леды все закончилось, Джури купил себе зеркалку, и мыльница была забыта. Часами он разбирался в настройках, но громоздкую и тяжелую камеру теперь таскал с собой куда реже. А потом Джури съехал со всеми своими вещами, увез и новый фотоаппарат, и идиотскую картину с тремя деревьями, и электрическую зубную щетку, которая жужжала громче фена. Еще долго Леда находил какие-то мелочи, забытые Джури, вроде ненужных безделушек, брелоков, наушников и прочего. От всего этого он методично избавлялся, а маленький фотоаппарат, спрятанный в ящике, так и не попался ему на глаза. Леда поймал себя на том, что уже некоторое время невидящими глазами пялится за окно, так и застыв в одной позе. Тряхнув головой, он положил мыльницу слева от себя – Джури этот фотоаппарат уже точно не был нужен, не имело смысла возиться с ним. Но еще через несколько секунд, которые Леда снова просидел без движения, в его голову пришла неуместная мысль. "Не стоит этого делать, - предупредил сам себя он и себе же ответил: - Хотя... Ничего не случится, если просто глянуть". Включить фотоаппарат не получилось – слишком долго он лежал всеми забытый, чтобы не разрядиться. Однако разъем у него оказался самый обыкновенный, и Леда потянулся к ноутбуку, который до этого пристроил рядом на полу: его письменный стол переехал на новую квартиру еще два дня назад. Через несколько секунд после того, как он подключил мыльницу к компьютеру, видоискатель приветливо мигнул голубым светом. * Над рекламным баннером через дорогу перегорела одна лампочка, крайняя слева. Бармен в кафе напротив скучал за стойкой и постоянно зевал. Зеленый свет на светофоре рядом горел пятнадцать секунд, а красный – ровно пятьдесят шесть. Леда понял, что ему уже нечего рассматривать вокруг, а Джури все не было, хотя часы показывали четверть седьмого. "Абонент находится вне зоны доступа", - в третий раз сообщил механический голос. Такое поведение было так свойственно Джури, так для него типично, что Леда даже злости не испытывал, лишь какое-то обреченное бессилие. Он уже давно проклял тот миг, когда решился на эту авантюру. Со станции хлынул новый поток людей – видимо, прибыла очередная электричка, и Леда отступил к стене дома, чтобы никому не перегораживать дорогу. Он пристально всматривался в прохожих, но знакомого силуэта так и не увидел. * На флеш-карте оказалось всего три фотографии. На первых двух был один Леда, на третьей – вдвоем с Джури. Снимки, как часто случалось, вышли паршивого качества, да и момент Джури поймал откровенно неудачный. Вот Леда смеется и отмахивается, чтобы его не фотографировали, лицо повернуто в сторону, на лоб спадают медно-рыжие пряди, и глаз не видно. Леда разглядел, что сидел он тогда на диване, который неделю назад продал за бесценок какой-то молодой семье. А за его спиной пресловутая белая стена – Джури жутко не нравился ремонт в этой квартире, он все хотел что-то поменять, но любые новшества в интерьере следовало согласовывать с арендодателем, и в итоге они так и не собрались. Вторая фотография была вовсе размытой, на ней Леда хохотал в голос, запрокинув голову. Наверное, ее сделали через полминуты после первой. На третьем снимке крупным планом были их с Джури физиономии. Джури держал мыльницу на вытянутой руке, он дурашливо высунул язык, а Леда свел глаза к переносице. Два придурка. Леда опомнился, только когда начал прокручивать фотографии по тридцатому кругу. Он сам не понимал, почему сидит как пришибленный, почему в груди давит и почему он не может вспомнить дня, когда эти кадры были сделаны. Сколько еще подобных снимков, о которых Леда забыл? Фотографий, на которых они такие счастливые? И почему никак не получалось вспомнить, что именно их так радовало? Поспешно выключив фотоаппарат, Леда с тихим стуком опустил его на пол и судорожно провел ладонями по лицу. Однозначно не следовало смотреть эти снимки. Джури любил его, он постоянно говорил об этом, и в какой-то момент Леда перестал воспринимать его слова остро и с трепетом, как поначалу. Любовь Джури стала чем-то самим собой разумеющимся. Он всегда был в хорошем настроении, много и часто смеялся, так заливисто и заразительно, что начинали улыбаться все вокруг. Порой это утомляло, потому что Джури не мог оставаться серьезным, даже когда сам Леда был не в духе и веселиться категорически не желал. В постели Джури был так себе партнером – ему вечно что-то мешало, было то холодно, то жарко, то больно, то щекотно. Хуже девушки. И он все время хотел быть сверху, потому что Леда, видите ли, действовал быстро и грубо. Конечно, Леда все ему позволял, после чего Джури растягивал прелюдию на два часа. Ничего хорошего в такой близости не было. Вот только понял Леда это почему-то потом, а пока Джури был рядом, иной выходной они могли не вылезать из-под одеяла и занимались сексом постоянно – в спальне, в душе, на кухне. Потом Агги все разрушил – уничтожил то, что так старательно и долго строил Леда. И Джури предал его, не поддержал, за что тут же получил указание на выход. - Не стоит во всем винить других, - сказал он тогда Леде. Леда в ответ его послал. Джури хлопнул дверью и больше никогда не возвращался в эту квартиру, от которой Леде теперь пришлось отказаться. В то трудное время ему было так плохо, что он даже не понял сразу: то, что Джури больше не было рядом с ним, вовсе не означало, что тот ушел. Его незримое присутствие Леда чувствовал еще очень долго, у него никак не получалось отпустить, сколько бы он ни убеждал себя, что в мире живут сотни людей лучше Джури. "Я вам всем покажу", - вот что подумал Леда после того, как в истории его группы была поставлена точка. Единственным человеком из разломанного прошлого, который остался рядом, стал Сойк. Еще до окончательного развала он честно сказал Леде, что хочет работать с ним дальше, что бы ни случилось. Леда долго думал, как ответить на это. В новую жизнь тащить балласт из старой было не лучшей идеей, но в конце концов такого хорошего барабанщика было непросто найти, да и Сойк порой напоминал святого, который с флегматичным выражением лица вытерпит любые выходки своего лидера. Леда понимал, что характер у него не самый славный и сработаться с ним не так уж и легко. - Я вчера встречался с Джури, - как-то раз сказал Сойк, когда они увиделись через пару месяцев после последнего общего концерта. – Он сейчас... - Мне неинтересно, - невежливо перебил Леда. Если бы Сойк хмыкнул, или усмехнулся, или как-то иначе выразил свое мнение о столь скоропалительном ответе, грянул бы скандал. Но Сойк только плечами пожал и замолчал, чтобы больше никогда не упоминать бывших согруппников. Тем не менее, Леда прекрасно знал, что тот по-прежнему поддерживает отношения и с Джури, и с Агги. Леда действительно всем показал, стал успешным назло бывшим коллегам, которые не захотели дальше идти вместе с ним. Он заставил себя поддерживать видимость дружеских отношений с Джури. Как-то раз они даже записали вместе опенинг: песня была неудачной, как и сама идея этой записи. Работа не принесла Леде ничего, кроме горечи, и радовало лишь то, что справились они быстро. "С днем рождения, Леда-сан", - писал ему каждый год Джури, добавляя к сообщению смешные смайлики. Леда в ответ делал вид, что про именины Джури он не помнит, но исправно поздравлял его с новым годом. С личной жизнью у Леды ладилось куда хуже. Партнеры сменялись часто, кто-то задерживался подольше, кто-то терялся после первой ночи. С одной девушкой Леда прожил вместе полгода, после чего, разочарованные друг другом, они расстались. Можно было хоть до потери пульса напоминать себе, как ужасен был Джури в быту, как он совсем не умел готовить, как оставлял грязную посуду в мойке, как вытирался полотенцем Леды и периодически терял ключи, но почему-то только с ним Леда смог прожить несколько лет. В том, чтобы оставаться одиночкой, не было ничего постыдного, как убеждал себя Леда, ведь полным-полно людей шли по жизни одни, без пары, и добивались огромных успехов. Вот только немного позже Леда был вынужден признать: совершенно неважно, в какие чудесные дали ведет тебя дорога, если шагаешь по ней совершенно один. Разбередившие душу фотографии стали первой причиной тому, что Леда потянулся за телефоном. Второй причиной был он сам – Леда знал за собой такой недостаток, как умение выносить себе мозг. От мыслей было никуда не деться, от воспоминаний не спрятаться, и Леда вдруг понял, что обязан встретиться с Джури. Он не видел его уже год или даже больше, но какая разница? Леда пригласит его, отдаст чертов фотоаппарат, чтобы... Чтобы "что" Леда додумать не успел – в трубке, которую он прижимал к уху, послышался длинный гудок. - Леда? – Джури ответил сразу, как будто сидел возле телефона и ждал звонка. В голосе слышалось неподдельное удивление. - Мне надо с тобой увидеться. Сегодня в пять у метро. Возле моей старой квартиры. В динамике на секунду воцарилась тишина, после чего Джури настороженно спросил: - Что-то случилось? - Нет, - коротко отрезал Леда. – Сегодня в пять? - Я, наверное, не успею, - отозвался Джури. – Давай в шесть. Леда даже прощаться не стал, просто сбросил вызов и от всей души пожалел, что сделал этот звонок. Он ведь даже не мог четко сформулировать, зачем ему это понадобилось. За несколько часов, что отделяли его от назначенной встречи, Леда успел пожалеть еще пару сотню раз. И даже вышел из дома раньше, потому что не мог дальше сидеть и ждать. * Восемнадцать часов сорок минут. Это было слишком даже для Джури. У Леды мелькнула мысль, не случилось ли что, не переехал ли Джури грузовик, например, и не упал ли на его непутевую голову чей-то балкон. Руки превратились в две ледышки, карманы куртки их совершенно не грели, а намокшие волосы липли ко лбу. Проклятый фотоаппарат – надо же ему было найтись именно сегодня. Проклятые старые фотографии. Проклятый Джури... То, что его бывший наконец явился, Леда не увидел, а услышал: за спиной раздался едва ли не топот, Леда резко обернулся, и именно в этот момент Джури чуть было не врезался в него. Лицо раскраснелось, он рвано дышал, а капюшон куртки слетел с растрепанных волос. - Ты дождался... – выдохнул Джури и наклонился, упираясь руками в свои колени, чтобы тут же выпрямиться. – Слушай, прости, а? Я очень торопился, вот честно, но ты так внезапно позвонил, а у меня разрядился телефон, и в итоге я запутался в метро, вышел не на той станции, а позвонить тебе не мог. Уже думал пристать к кому-нибудь и попросить телефон, но я же не помню твой номер на память... Джури говорил и говорил, частил и сбивался. Леда смотрел на него и думал, что будто в прошлое угодил. В отличие от него Джури ничуть не изменился, время словно остановилось для него. Если бы сейчас перед Ледой были десятки старых фотографий, наверняка он не смог бы найти отличие между Джури, запечатленным на них, и Джури нынешним. Понимать это было и радостно, и горько. Леда так долго добивался успеха и настойчиво был счастливым всем назло, но стоило появиться Джури, и твердая почва под его ногами начала качаться, как при землетрясении. Фотографии придумал дьявол, не иначе. Теперь Леда знал это. Маленькие вехи, которые делает само время, чтобы через годы человек взглянул на них, потом посмотрел на то, кем стал, и с ужасом спросил себя, как же он до этого докатился. - Принимается, - перебил поток оправданий он, и Джури осекся. Только теперь он внимательней пригляделся к Леде. Джури всегда удивительно улыбался: сначала в глазах появлялся едва уловимый свет, а потом улыбка трогала его губы. Прежде Леда видел ее тысячи раз, но лишь теперь смог понять, почему, глядя на Джури, хотелось улыбаться в ответ. Он был подкупающе искренним. - Так что случилось-то? – спросил он, хотя Леде почудилось, что Джури хочет сказать что-то совсем другое. - Я переезжаю, - коротко сообщил Леда. - Из нашей квартиры? – Джури будто удивился, а слово "наша" хлестнуло Леду по самым нервам. - Вот нашел, это твое, - призвав на выручку все свое самообладание, Леда вытащил из кармана фотоаппарат и протянул его Джури. - Ух ты, моя старая мыльница! А я и забыл про нее, - Джури ловко вытащил ее из футляра и осмотрел со всех сторон, будто проверял, все ли с ней в порядке. - Она самая. Выбрасывать работающую вещь вроде как не годится, потому забирай и сам решай, что с ней делать, - Леда снова сунул руки в карманы промокшей до нитки куртки: казалось, что вода хлюпает уже под подкладкой. - Ты что, нельзя такое выбрасывать, - согласился Джури. Фотоаппарат он вертел в руках так и эдак, будто тот был невиданной диковинкой. – Ты смотрел, есть тут фотки? - Не смотрел. - А зачем тогда зарядил? - Что? – Леда на секунду растерялся. - Он работает. Неужели так долго продержался заряд батареи? - Не знаю, - Леда передернул плечами. - Хм, - многозначительно отозвался Джури, щелкая какими-то кнопками на мыльнице. Стоять дальше и смотреть было физически трудно. Леда отчего-то опасался увидеть лицо Джури, когда тот откроет фотографии. Пришло время прощаться. - Это все что я хотел. Бывай, Джури. Леда чуть заметно кивнул ему и развернулся, чтобы уйти. - Давай, - чуть растеряно отозвался Джури, и Леда не понял, что именно испытал в этот миг. Он и хотел, и опасался, что Джури скажет что-то еще, попросит подождать, чтобы хотя бы спросить, как дела. Быть может, оно и к лучшему, что Джури не стал ничего такого делать – из-за событий этого дня нервы Леды и так были на пределе. А с другой стороны, почему-то стало очень жалко себя. - Эй, Леда! Леда успел сделать с десяток шагов, прежде чем Джури окликнул его. - Ну что еще?.. Демонстративно возмутившись, он обернулся, и в тот же миг его ослепило вспышкой. - Джури, мать твою! – мгновенно вышел из себя Леда, на что тот лишь рассмеялся. - О, ну хоть реакция у тебя все та же. По-прежнему не любишь, когда тебя внезапно фоткают? Однажды за свою страсть к фотографированию Джури получил по ушам от Сойка, когда решил заснять того за рулем, ослепил в темноте вспышкой, и машина вместе со всей их группой чуть не врезалась в придорожный столб. Это был единственный случай, когда Сойк вышел из себя и повысил голос. Порядком подзабытую историю Леда вспомнил, когда смотрел в сияющие глаза Джури. И подумал, как жаль, что Сойк его тогда не прибил. - Ты не меняешься, - ровно произнес Леда. - А ты очень даже. Иди посмотри. "Не пойду я никуда", - хотел огрызнуться Леда, но против собственной воли сделал шаг к Джури, когда тот протянул ему фотоаппарат. Контраст резал глаза: сияющий Леда на первых снимках и угрюмый и злой на последнем. Достойная подборка для интернет-мемов в духе "было и стало". - Просто неудачные фото, - сухо произнес Леда, отворачиваясь в сторону, чтобы не встречаться глазами с Джури. - Только последнее, оно действительно неудачное. Ты все такой же красивый, но глядя на этот снимок, я даже не рискнул бы к тебе подойти. - Джури, - устало начал Леда. Он хотел сказать, что ему пора, что он долго ждал и теперь опаздывает, и что нечего разводить пустые разговоры, когда за шиворот льет. Но Джури опередил его: - Я тоже очень скучаю, Леда. Думаю, даже сильнее, чем ты. Раньше он не знал, что слова могут быть тяжелыми, что они могут падать, как камни в песок, со странным глухим стуком, который, казалось, можно действительно услышать. Джури всегда отличался честностью, он никогда не красовался и не пытался казаться лучше, чем он есть. У Джури было два миллиона недостатков, но при этом его было так легко любить. Ужасный человек. После него невозможно быть ни с кем другим, потому что вечно будешь сравнивать в его пользу. Леда ничего не сказал, только покачал головой и опустил глаза. Слова точно были не нужны там, где все и так понятно. - Помнится, тут через квартал есть неплохое кафе, там кофе приличный, а ты промок и замерз, - первым нарушил молчание Джури. - Твое кафе уже год, как закрыли. - Да? Ну ладно, не страшно. Наверное, есть еще какое-нибудь. - Наверное. - Так пойдем? Впервые голос Джури чуть заметно дрогнул, и Леда расслышал в нем просительные нотки. Джури тоже волновался и переживал, опасался, что Леда откажется и не пойдет. И Леда отказался бы, если б в этот момент не спросил себя, зачем. Старые обиды так давно перегорели, что даже при воспоминании о них в душе ничего не шевелилось. Хорошее, напротив, стояло перед глазами как наяву, слишком яркое и четкое как для событий многолетней давности. Леда действительно продрог до костей, и чашка горячего кофе пришлась бы кстати. - Пойдем, - негромко ответил он и на всякий случай добавил: - Только больше никаких фото. - Не могу обещать, - фыркнул Джури, но фотоаппарат в карман все же спрятал.