Про леса и болота

     Это вышло совершенно внезапно и совершенно очаровательно. Лес, несколько палаток, тихий стрёкот цикад и четыре сотни человек на одно вязкое подледеневшее болото. Ах да, ночь, конспирация, где-то рядом дриксенцы, ровно пятьдесят два из полка «лиловых», включая юного полковника, десять провинившихся перед Ариго офицеров, один олень и оставшаяся мелочь. Ойген тяжело и бесшумно ступил на кочку, утопая подошвой в болоте. Это была почти смысловая галлюцинация, но Райнштайнер проникся искренней симпатией к виконту Сэ, наверное, поэтому и выделил для оленя целое одно слово в мысленном перечне имеющихся войск, не став его включать ни в провинившихся офицеров (а надо бы), ни в оставшихся. Опять же, теньента можно было бы записать в «лиловые», судя по нежному оттенку кожи, который она приобрела пару часов назад, но слишком уж проблема упомянутого теньента перекликалась с извечными терзаниями бергерского барона.      Итого мы имеем: пятьдесят одна штука «лиловых», одна штука «лилового» полковника, одна штука взбалмошного полиловевшего оленя. Итого пятьдесят три «лиловых» в целом. Недурная арифметика, если учесть то, что Спруты в родной стихии не тонут. Наверное. Ойген сделал еще один шаг, и в этот раз ему повезло – подмороженная трясина отказалась отведать на вкус подошву райнштайнеровской обуви.      Валентин Придд в болоте почти не увязал, то ли потому что был легким, то ли потому что умел нормально выбирать, куда наступать. Видимо, за мгновение до нового шага просчитывал углы наклона и свойства местности на квадрате, выбирая наиболее рациональный путь. В принципе, это была мысль. Райнштайнер сделал еще один шаг, наступив на примятую траву прямо перпендикулярно земле. И вообще не провалился.      Зато Арно Савиньяк, будучи уже, кажется, не лиловым, а насыщенно-сиреневым, проваливался на каждом шагу. Райнштайнер ему сочувствовал, но ничем помочь не мог, потому что не спланировал взять в именно этот рейд дополнительный расходный инвентарь. Всё было строго подотчетно, хотя смету никто не вёл. Ойгену она была не нужна: он и так мог сказать, сколько ботинок в среднем стирает за год одна единица солдата и сколько метров ткани на килограмм офицера нужно, чтобы сшить для него мундир.      Ах да, Арно Савиньяк.      – Виконт Сэ, – сделал очередную попытку Валентин Придд, – может, вас понести?      – Еще всякие Спруты меня не носили…      Интересно, сколько раз этот диалог уже повторился в своих различных модификациях?      – Виконт, обопритесь на меня.      – И без вас дойду.      – Виконт, у вас уже все ноги промокли.      – Ага, и замёрзли. Идите к кошкам, господин полковник.      – Виконт Сэ, вам лучше забрать Кана и вернуться.      – А может, вам лучше за своими людьми следить?!      Райнштайнер почесал висок, сопоставляя факты. Невозможное, но происходящее у него на глазах номер один: Валентин Придд пытался бегать за попавшим в крайне неудобное положение Арно Савиньяком. Невозможное, но происходящее у него на глазах номер два: дриксенские ботинки, насколько мог судить бергер, в болотах не утопали, а значит, у них была или какая-то хитрая технология, или ноги большого размера. И, наконец, третье: Ойген Райнштайнер дико понимал виконта Сэ и был бы не против, если бы ему кто-нибудь предложил его понести. А всё из-за чего? Всё упирается в незапланированные текущие расходы на изнашивающийся инвентарь.      Похоже, герцог Придд всё-таки не выдержал. Собственноручно поднырнул виконту Сэ под руку, заставляя на себя опереться, и зыркнул очами светлыми. Савиньяк смутился, лиловый оттенок кожи немного порозовел, и глупый юноша наконец-то принял так нужную ему помощь.      – Виконт Сэ, – Ойген услышал свой голос через мгновение после того, как начал говорить, – уточните, как вы собираетесь передвигаться в дальнейшем.      – У дриксов заберу, – Савиньяк помахал ногой, на которой еще болтался порвавшийся и успевший промокнуть насквозь сапог. – У них почему-то не тонут ботинки в трясине…      – Разумно. Где вы их порвали и как собираетесь забирать?      – Генерал, ботинки обещаю найти в скором времени, – отчеканил Придд. Сэ поморщился, но деваться ему было некуда – кивнул.      – Наступил в болото, а там коряга… зацепился, начало затягивать, ну и… – Савиньяк помялся и выпалил на одном дыхании: – С помощью полковника Придда выбрался из трясины, но у меня порвался сапог.      Ойген махнул рукой – больше вопросов не было. Разве что к «лиловому» полковнику, но не в принципах Райнштайнера было лезть в личную жизнь представителей различной гербовой фауны. Со своим оленем пусть сам разбирается. С лиловым оленем.      Ойген вздохнул, проводил парочку, в которой каждый был несчастен по-своему, пристальным взглядом и сделал еще один шаг.      Его любимые армированные бергерские башмаки врезались в пятки и нестерпимо давили на щиколотку, день за днем закаляя ледяной характер Повелителя Айсбергов.