Про леса и болота

     Почти сонгфик. Заблеску в пять утра прёт с Трофима.            Герман рядом вился мухой. Очень громкой. И очень назойливой. Ругаться на него было неразумно, прогонять – странно, а рассказывать всё как есть – долго. Еще и не поймет, придется рассказывать дважды. А то и трижды.      – Ойген, послушай, всё не может быть настолько плохо! – надрывался Ариго, то и дело хватая за рукав вышагивающего по коридорам Райнштайнера. – Ты делаешь жуткие выводы, основываясь на полубредовых рассуждениях. Я бы тебе еще при герцоге всё высказал, если бы ты меня этим делом не ошарашил совершенно.      – Я найду Придда и приведу его, как и приказал герцог Ноймаринен, – просто ответил Райнштайнер, уже не пытаясь отцеплять от рукава пальцы южанина. Ариго пробурчал под нос что-то невразумительное. Похоже, ругательство.      – Леворукий и все кошки его, скажи, что ты пошутил! Я уже понял, что ты это делать умеешь, не надо меня разыгрывать. Зачем этот переполох разводить вообще? Валентин взял выходной на один день, а ты уже развел такую панику, будто юноша захватил в плен обоз с оружием и теперь приносит клятву верности «гусям». Вот увидишь, Валентин завтра утром вернется, ну правда, мало ли для чего можно попросить выходной! В деревню там съездить, в спокойной обстановке письма написать, на траве поваляться, в бордель сходить, в конце концов! Не торопи события, ты мог ошибиться!      – А если не вернется?      – А если не вернется – тогда будем разбираться. Но не так сразу же… кстати, за какими кошками мы притащились к «лиловым»?      – Капитан, – не обращая больше положенного внимания на Ариго, Ойген обратился к стрелкам из Придды в воздух и не прогадал: встрепенувшись, к ним подошел худой северянин, видимо, капитан, и поприветствовал генералов кивком. – С этого момента полк Придда переходит под моё непосредственное командование.      – Ойген! – вновь возопил Ариго. – Не глупи! Тем более Валентин сам говорил, что его люди будут слушаться только его!      «Лиловый» с капитанской перевязью побледнел и сглотнул комок в горле.      – Так точно, генерал Райнштайнер. Позвольте спросить… что будет с нашим герцогом?      – Если не вернется, – просто ответил Райнштайнер, – умрёт.      Сказать, что Ариго потерял дар речи, означало… ну, собственно, потерять дар речи.            – Значит, третий день. Весенние Волны… – задумчиво проговорил Валентин, уставившись в небеса, будто что-то вспоминал. Он кивнул, легко поднялся с травки на площадке и лениво оглядел своих «лиловых». – Спасибо, Арно.      – Да не за что, – дёрнул глазом Савиньяк и подозрительно прищурился.      – Мне будет вас не хватать, если честно.      – Только не говорите мне, – Арно не выдержал, подскочил к Придду и схватил того за мундир, – что собираетесь туда идти!      – Какая глупость, виконт, – приподнял бровь Валентин. – Я чрезвычайно вам благодарен за то, что вы мне точно рассказали, в какой день мне никуда ходить не надо.      Придд мягко положил ладони на вцепившиеся в лиловый мундир пальцы Арно, но отдирать их от себя не спешил, лишь сильнее прижал к груди и опустил голову. Савиньяк вмиг залился краской и выдернул ладонь, нервно спрятав её за спину и дико вращая зрачками. Валентин улыбнулся одними глазами.      – Капитан, – позвал он одного из «лиловых», – если придет Райнштайнер и прикажет полку поступить под его командование – не перечить.      – Да, мой герцог, – ошалело моргнул капитан и откланялся. Арно подавил порыв вновь прижать Валентина к стенке.      – Вы. Туда. Собрались.      – Вы бредите, виконт. – Придд невозмутимо смахнул с рукавов невидимые пылинки. – Я не самоубийца, чтобы неподготовленным лезть во вражеское логово.      Савиньяк страдальчески застонал, уронил лицо в ладони и покачал головой.            – Куда ты?      – Отлучиться. – Ойген почувствовал, что начал раздражаться. – В бордель, не иначе.      – Шутишь?! – Жермон нервно крутил усы. – С «лиловыми»?!      – Ага. Они обязательно подскажут мне, в какой именно бордель, по твоим словам, собрался полковник Придд.      – Ты рехнулся так шутить.      – Я вернусь.      – А ну стой!!      – Целовать меня в лоб на прощание не обязательно, – всё-таки пошутил Райнштайнер, выбивая Ариго из колеи полностью, и решил объяснить: – Да, это была шутка. Прости, плохая. Я всего лишь учусь.      Герман сдался с тяжким вздохом.      – Не бей его там сильно, когда найдешь, ладно?            – Теньент, хотите прокатиться со мной? – почти легкомысленно спросил Валентин, делая приглашающий жест. – Думаю, хозяин будет не против подвезти еще и вас.      – У меня дозор.      – Тогда я на сегодня от дозора вас освобождаю. Под мою ответственность.      Савиньяк застыл в кратковременном ступоре. С одной стороны, явно хотелось узнать, ради чего такого Придд почти дезертировал из армии, с другой стороны, он был старше по званию и вполне имел право провернуть такую штуку. С третьей, придется отправить отряд обратно в крепость, и генерал Ариго сразу поймет, в чем дело…      – Продолжайте патруль, – будто угадав мысли Савиньяка, приказал Валентин. – Полномочия передаются на следующего по званию до возвращения теньента Сэ. Идемте, Арно.      Придд свесился с повозки и протянул ему руку, неожиданно тёплую. Савиньяк даже не успел понять, когда схватился за неё и, подтянувшись, перепрыгнул низкий бортик телеги, еле сморщившись, когда задел все-таки еще не до конца затянувшиеся раны. Валентин на секунду крепче сжал его ладонь и пропустил её через пальцы, легонько задевая костяшки кончиками ногтей. От греха подальше Арно плюхнулся у противоположного к Валентину краю. В телеге была навалена куча всяких вещей от шкатулок и деревяшек до тюков с тряпками и бутылок с дешевым вином, однако, несмотря на всё это безобразие, внутри было довольно просторно, чтобы можно было сидеть, не опасаясь нечаянно прикоснуться друг к другу.      – Полковник, – подал голос Савиньяк, когда хозяин повозки тронулся с места, – вы в курсе, что это называется дезертирством?      – Вы не правы, – ровно ответил Придд. – В данном случае это следует назвать самовольной отлучкой.      – Вам влетит за это по шее.      – Если генерал об этом узнает – конечно.      – И что же была за причина, – осторожно подбирая слова, продолжил допрос Арно, – вашей «отлучки»? И зачем вам нужен я?      – Для компании, – просто ответил Валентин. – Тем более, вы бы вряд ли оставили просто так тот факт, что я уезжаю на дриксенской повозке в сторону Старой Придды, не так ли?      Помедлив, Арно кивнул.      – Виконт, это почти государственная тайна, – легко улыбнулся Придд, переходя в обращении от званий к титулам, и осторожно достал из внутреннего кармана черный футляр. Почти любовно открутив крышку, Валентин достал пожелтевшие бумаги, исписанные каллиграфическим почерком и пестрящие несметным количеством пунктов и подпунктов.      – Что это?      – Старые документы. Они мало влияют на текущую кампанию, однако проливают свет на некоторые события в прошлом. В крепости слишком много беготни, а изучить их надо досконально. Тем более, это явно не весь пакет.      Арно протянул руку и не прогадал: Придд без пререканий передал ему листки.            – Это здесь?      – Да, – кивнул «лиловый», водя рукой по земле. – Здесь проезжала, ошибки быть не может. Дриксенские повозки наши с первого взгляда от местных отличат.      Ойген вгляделся по направлению движения: мерзавец ехал к лесам Старой Придды. Интересно, зачем, если Назерхолд в другой стороне?      Когда догадка ледяной змеей ковырнула мозг, Ойген снова чуть не уронил лицо в ладони. Ведь именно сюда он самолично отправил в дозор Сэ.      Савиньяк не должен был понять ни кошки. Вместе с тем, Валентин должен был продемонстрировать открытость. Интересно всё-таки узнать, какого Леворукого в этих документах написано. Гадать на шаддийной гуще Ойген не решался.      Забавно, что воссоздавать в голове картинки того, как и что происходит, мог не один Райнштайнер. Тем интереснее, полковник, тем интереснее…            – Как бы вас пропускали патрули? – Сэ вернул бумаги, даже не потрудившись сделать вид, что что-то понял. – Вы без мундира, без перевязи. Без опознавательных знаков.      – Зато это всё есть у вас, – хмыкнул Валентин и протянул ему фляжку.      – Я уже понял, что наша встреча была не случайна… Что там?      – Вы не поверите, – Придд всё-таки улыбнулся. – Молоко. Вина тут хватает, где-то я видел даже бокалы, но ручья поблизости не предвидится, а напиваться я бы не советовал. По крайней мере, сегодня.      Немного ошалев, Савиньяк приложился к фляжке, и правда – Придд в лучших традициях семейства кошачьих таскал во фляге именно заявленную жидкость. Которая, к слову, закончилась слишком быстро. Валентин уныло потряс флягу над ухом, и тут на особо высокой кочке всё подпрыгнуло, и жестянка выскользнула из рук Придда, упав куда-то на землю. Тот махнул рукой и решил не искать. Савиньяк помедлил одно мгновение, а потом начал расстёгивать мундир под удивленный взгляд Валентина.      – Я передумал сидеть в талигойской военной форме, – пояснил Арно. – Здесь найдется надеть что-нибудь попроще? И потеплее желательно…      В тюках нашлась целая куча одежды. И не только, кстати. Арно шутливо покрутил перед собой деревянную копию морисской сабли, подпоясался алым расписным поясом, а потом из недр хлама выудил – кто бы мог подумать – гитару.      – Играете?      – Не по такой тряске, – немного смущенно мотнул головой Придд, уставившись в заалевшие вечерние небеса. – Арно, как вы смотрите на небольшую остановку у костра в лесу?      – Леса, болота, костёр, комары – романтика! – захихикал Савиньяк в кулак и махнул рукой. – Кошки с вами, герцог, я согласен. Вы мне пообещали сыграть.      – Я ничего не обещал, – сжал губы Валентин и сразу пошел на попятную, – но сыграю. А вы?      – Я играю только на клавесине, – Арно залихватски спрыгнул из остановившейся повозки, вновь забыв про свои многострадальные конечности, но спасибо Придду, что вновь не дал упасть, легко приземлившись следом.      Расположились они уже затемно, хозяин повозки вместе со своим имуществом сидел где-то поодаль, самого его не было видно, однако костёр просвечивал через деревья. Ветки трещали и как-то безумно пахли хвоей. Арно сидел поближе к теплу, обхватив руками колени, и внимал.      Валентин пел тихо, под нос, будто стараясь утопить голос в гитарных переливах. Арно все равно слышал слова веселых песен, которые голосом Валентина почему-то обращались в плач. Сэ медленно отклонился и упал на спину, заведя руки за голову. В ушах – мелодичный звон.      А над головой – распахнутое настежь небо.