Вперед в прошлое

Несколько предупреждений перед тем, как вы начнете читать эту историю: — В первых главах очень много вырезок из оригинальных книг про Гарри Поттера. Я не стала их выделять курсивом, ибо читать «пятнистый» текст неудобно. Однако главе к пятой вырезки пропадут совсем, и вы их больше не встретите. — Я начала эту историю в 2013 году, когда мне было пятнадцать лет. Текст начальных глав редактируется, но очень медленно, поэтому разница между стилем написания здесь и в последних частях довольно заметная. — Фанфик по заявке, но от нее здесь только основная завязка. К сожалению, открепить фанфик нельзя. Добро пожаловать! На Тисовой улице ничего не изменилось с тех пор, как Дурсли нашли на своем пороге невесть откуда взявшегося племянника. Время тут шло своим чередом, и никто из соседей, проживающих в одинаковых домах, не представлял, что в это самое утро изменилось абсолютно все. В доме номер четыре женщина по имени Петунья Дурсль проснулась и подошла к маленькой дверце под лестницей. Через секунду раздался ее визгливый голос. — Подъём! Вставай! — прокричала она. Гарри услышал её удаляющиеся шаги, а затем до него донёсся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. Он должен был подняться со своей старой, скрипящей кровати, одеться и пойти на кухню, чтобы помогать тёте Петунье. Но Гарри не мог пошевелиться. Его пальцы онемели то ли от страха, то ли от предвкушения, а зелёные, широко распахнутые глаза, не моргая, смотрели в низкий пыльный потолок каморки под лестницей. Тётя Петунья вернулась к двери. — Ты ещё не встал? — настойчиво поинтересовалась она. Гарри промолчал, не чувствуя языка во рту. Возможно, он мог бы пересилить свой приступ, но это было последним, что ему хотелось делать в это утро. — Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри, как бы он не подгорел — сегодня день рождения Дадли, и всё должно быть идеально. День рождения Дадли... как он мог забыть? Гарри прищурился, внимательно вглядываясь в трещинку на потолке и замечая, как в неё юрким росчерком бросается мелкий паучок. Он уже привык к паукам, их было очень много в чулане под лестницей, а именно здесь и было его место. Он медленно сел на кровати, оглядывая крошечную каморку. Вроде бы только вчера вечером он лёг в крoвaть, слушая громкие вопли вечернего шоу, доносящиеся из гостиной, а вот сегодня... Сегодня все изменилось, и словно огромный воздушный шар распирал его изнутри. Гарри покачал головой, нашаривая на тумбочке очки. Скотч на дужке привёл его в замешательство: на миг ему почудилось, что эту незначительную поломку можно исправить в одно мгновение. Гарри поднял руки к глазам, внимательно оглядывая ладони. Ни шрамов, ни ожогов, ни царапин. Точнее, один шрам всё же был — росчерк молнии на лбу. Но теперь Гарри всерьез начал сомневаться, что тот появился в результате аварии. В это сложно было поверить. Как бы сильно его пальцы ни дрожали, как бы ни болело в груди от навязчивого чувства надежды, его сон — несомненно, лучший сон в его жизни — вполне мог оказаться простым набором образов. Ведь такого не происходит с обычными людьми, а Гарри Поттер определенно был самым обычным мальчиком на свете. Одевшись, Гарри пошёл на кухню. Весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками; ему подарили даже гоночный велосипед, который он так хотел. Для Гарри оставалось загадкой, почему Дадли выпрашивал у родителей велосипед, ведь кузен был очень толстым и ненавидел физические упражнения, хотя отлупить кого-нибудь он был совсем не против. Любимой «грушей» Дадли был сам Гарри, но сейчас страх перед его кулаками казался почти неважным. Гораздо сильнее Гарри боялся обнаружить, что странное видение действительно было просто сном. Но как он мог проверить его? Что сделали бы дядя и тётя, если бы он просто рассказал им о сновидении? Скорее всего, они выгнали бы его из дома или сдали бы в специальное заведение в тот же момент, когда поняли бы всю глубину назревшей проблемы: Гарри либо был ненавистным им волшебником, либо начинал сходить с ума. Ситуация была крайне непростой, и Гарри не знал, что ему делать. Неприятной неожиданностью было то, что шрам противно покалывало. Гарри невольно приписывал этому событию пророческое значение. Если шрам болел, значило ли это, что он всё же волшебник? Тогда могло ли это означать, что Волдеморт прямо сейчас нападает на Квиррелла? Или же у него был жар, а бредовые сны и боль были следствием температуры? Гарри встал к плите. К моменту, когда на кухне появились Дадли и его мать, он уже вылил на сковородку яйца и начал готовить яичницу с беконом. Стараясь выглядеть равнодушным и отстранённым, Гарри лихорадочно продумывал план действий. Ему нужно было хоть что-то — доказательство или опровержение. Его взгляд метался по кухне, пытаясь зацепиться за какую-нибудь деталь. Число подарков Дадли? Как бы Гарри ни старался, он не мог его вспомнить — да и как это вообще было возможно? Последние события его сна были бесконечно далеки от Дадли и цветных коробок. Сон оборвался на ярко-зелёной вспышке. Значит ли это, что Тёмный Лорд одолел его, достиг своей заветной цели, избавившись от заклятого врага? Но тогда почему Гарри Поттер стоял посреди кухни своих маггловских дяди и тёти, а не лежал бездыханным в Запретном лесу? Всё это было крайне прозрачно, шатко и хрупко. Первый холодок разочарования забрался в колотящееся сердце Гарри. «Если это был просто сон, мне придется написать книгу» — саркастически подумал он, едва не пропустив мимо ушей слова тёти Петуньи, отлучавшейся на минуту к тeлeфoну: — Плохие новости, Вернон, — сказала она. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять этого. Тётя махнула рукой в сторону Гарри, не подозревая, что подарила своему племяннику луч надежды. Конечно! Миссис Фигг сыграла небольшую, но важную роль в этой истории. Перед глазами Гарри пронеслись несколько картин: вот он сидит на качелях, вот шумная компания Дадли задирает его, вот они с кузеном идут в темноту, откуда веет знакомым удушливым холодом. Потом была отчаянная попытка спасти Дадли, Патронус, благодаря которому они остались живы, а его чуть не исключили из Хогвартса. И миссис Фигг, которой было поручено наблюдать за Гарри Поттером вместе с рыжеволосым обманщиком Флетчером. — Вы можете оставить меня одного, — вставил Гарри, надеясь, что его предложение всем понравится, и он, наконец, сможет изучить свои догадки. Даже если миссис Фигг была больна, он всё равно смог бы добежать до неё и поговорить. Вид у тёти Петуньи был такой, словно она проглотила лимон. — Чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? — прорычала она. Мимолётно глянув на мужа, Петунья спросила скорее у Дадли, чем у Вернона. — Может быть, мы могли бы взять его с собой... и оставить в машине у зоопарка... — Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон. Дадли громко разрыдался. На самом деле он вовсе не плакал: последний раз настоящие слёзы проливались из его глаз много лет назад. Однако кузен прекрасно знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него всё, что он пожелает. Гарри припомнил все пакости, которые могли обрушиться на Дадли в отместку за его поведение, и не смог сдержать усмешки. Если все было правдой — это было заслужено. Чего стоил один только фиолетовый язык, выросший до невероятных размеров от волшебной конфеты, подкинутой Фредом и Джорджем. При мысли о близнецах в груди всё отозвалось болью. Гарри на удивление хорошо помнил их улыбающиеся лица — а еще оторванное ухо Джорджа и остекленевший взгляд Фреда, лежавшего на лестнице. В этом странном сне было немало хорошего, и ужасного было не меньше. Гарри думал об испытаниях, которые могли ждать его впереди — и о потерях, поджидающих его в неясном будущем. Дадли всё ещё хныкал, когда пришёл его лучший друг, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач. Дурсли так и не нашли иного решения, нежели взять племянника с собой, и спустя полчаса Гарри сидел в машине, зажатый между мальчишками и сетующий на судьбу. Это было попросту несправедливо. Почему раньше, когда он так жадно хотел попасть в зоопарк или в кинотеатр, его отправляли в пропахший кошками дом миссис Фигг? Но стоило ему захотеть попасть к ней в гости, как Дурсли вдруг смягчились, прихватив обузу с собой. Гарри быстро вспомнил этот день в зоопарке: именно с исчезновения стекла в террариуме и начинался его фантастический сон. Что ж, это тоже было хорошим вариантом: Гарри мог просто попытаться заговорить со змеёй. Если он действительно был волшебником, у него бы это получилось. Стоило Дурслям вручить ему билет и сухо приказать не мешаться под ногами, Гарри поспешил в зал со змеями, позабыв про родственников. Около нужного террариума толпились люди, и это было неудивительно: змея была впечатляющей. Длинной и сильной, смертельно опасной. Но сейчас она просто спала. Гарри перевёл взгляд на табличку около вольера. «Боа Констриктор, Бразилия», — прочитал он. Пока он топтался за спинами посетителей и пытался пробраться к стеклу, Дурсли тоже появились в зале. У Дадли гораздо ловчее получилось оказаться около змеи: вместе с Пирсом он нагло пробрался сквозь толпу и начал барабанить кулаками в стекло. — Пусть она поползёт! — потребовал он у отца. Дядя Вернон тоже подошёл к стеклу и пару раз лениво постучал. Змея его проигнорировала. Дадли и Пирс потеряли к ней интерес и убежали к другому террариуму. Гарри наблюдал за удавом, и ему казалось, что даже без способностей змееуста он может понять его нежелание открывать глаза. Сегодня утром Гарри тоже не хотелось просыпаться, и он бы предпочел до последнего цепляться за подушку, чем снова видеть эти раздражающие лица. Удав, наверняка, думал так же. Если этот волшебный сон был просто игрой воображения, то всё будет так же, как и раньше: каморка под лестницей, Дурсли, Дадли и его компания... Гарри так сильно этого не хотел. Он готов был объясняться перед Министерством, перед всем миром, лишь бы только не возвращаться к своему безрадостному существованию. Он облокотился на бортик. Нет, его вовсе не могли наказать исключением из школы — он туда еще не поступил. Министерство не причинило бы ему вреда, а скорее помогло бы поскорее добраться до Хогвартса: в конце концов, как-то же они находили магглорожденных? И однажды сам Министр Магии поселил его в Косом переулке. Это было бы весьма неплохо. Гарри едва не подпрыгнул от собственных рассуждений. Он был готов жить в полном одиночестве в гостинице, лишь бы подальше от Дурслей. Если всё было правдой, ему лишь стоило привлечь внимание Министерства раньше, чем дядя Вернон решит переехать на богом забытый маяк и Хагрид отправится его искать. Нужно было лишь доказать — себе в первую очередь, — что все это было правдой. Он так увлёкся своими размышлениями, что не заметил, как змея подняла голову и с любопытством посмотрела на него. Гарри вздрогнул, когда наткнулся на ее немигающий взгляд. Его сердце забилось чаще, и он склонился к стеклу, едва не касаясь его кончиком носа. — Привет, — произнес Гарри, хотя и не был уверен, что удав слышит его. Несколько долгих секунд ничего не происходило. Всё в груди сжалось от разочарования. Гарри показалось, что мир вокруг него разом лишился красок. Он был просто наивным маленьким мальчиком, а вовсе не известным на весь магический мир волшебником. Не стоило даже и надеяться. В тот миг, когда он уже хотел отвернуться от стекла и уйти подальше, змея вдруг кивнула ему. Гарри уставился на нее в ужасе — сердце неистово забилось в его груди. Блестящее умозаключение прервал истошный крик Пирса: — Дадли! Смотри, она очнулась! Через мгновение, пыхтя и отдуваясь, к окошку приковылял Дадли. — Отвали! — пробурчал он, толкнув Гарри в бок. Гарри, от шока не успевший даже среагировать, упал на бетонный пол. Он уставился на удава за стеклом, на своего кузена, а потом вдруг свершилось чудо: в первое мгновение Дадли и Пирс стояли, прижавшись к стеклу, а уже через секунду они отпрянули от него с криками ужаса. Стекло, за которым сидел удав, исчезло. Огромная змея поспешно разворачивала свои кольца, выползая из террариума, а люди с жуткими криками разбегались во все стороны. Стремительно проползая мимо него, змея отчётливо прошипела: — Бразилия — вот куда я отправлюсь... с-с-спасибо, амиго... Это было правдой. Гарри казалось, что сердце сейчас выскочит у него из груди. Подлинное счастье охватило его. Он — волшебник! Волшебник! И никакие Дурсли не смогут отнять у него этого. Гарри хотелось выкрикивать заклинания, зная, что без палочки они не сработают, хотелось кататься по полу или немедленно увидеть тех, кого он помнил из сна — друзей. У него будут настоящие друзья! Самые лучшие друзья на свете! Пусть даже сейчас они понятия не имели, что станут ими. Настроение поднялось до отметки, превышающей «превосходно отличное». Даже злобный взгляд дяди Вернона и его язвительная угроза лишить Гарри еды, если он не прекратит мерзко улыбаться, не могли омрачить его. Много позже, лёжа в тёмном чулане, Гарри думал о том, как прожил у Дурслей много лет, полных лишений и обид. Но теперь это время закончилось. Скоро, совсем скоро он отправится в Хогвартс, и на этот раз всё будет иначе. Он понятия не имел, что за магия с ним произошла, но это было не так важно: будущее было в его руках, и Гарри был уверен, что это будущее будет светлым и счастливым. Он мог все изменить. Гарри улыбнулся, как удивятся друзья, когда он им все расскажет. Как поразится Дамблдор! С ним Гарри хотел поговорить больше всего. Его воспоминания могли предотвратить войну и множество смертей, что она несла с собой. Гарри был уверен, что Дамблдор сможет уложить разрозненные образы в единую картину и найдет способ все исправить. А все, кто погиб... Гарри должен был защитить их. Никто из них не должен был умереть... снова.