Вперед в прошлое

Гарри отбывал свое наказание за ситуацию с бразильским удавом, сидя у окна. Его завалили таким количеством домашних дел, что впору было думать, будто Дурсли подозревают о его назревших планах и не хотят давать ему возможность хоть словом перемолвиться с миссис Фигг. К тому же женщина поразительно быстро для человека, недавно сломавшего ногу, перемещалась по улице, и стоило Гарри выскочить из дома, как она уже пропадала, свернув за угол. Поймать ее было совершенно невозможно, что наводило на определенные мысли. По окончании своего наказания Гарри начал проводить как можно больше времени вне дома, шатаясь неподалёку и думая о том, что не так уж много времени осталось до конца каникул, откуда ему светил лучик надежды. Он не мог точно вспомнить, когда получил первое письмо, поэтому каждый день стал проверять небольшую горстку почты под дверью. Но драгоценного послания из Хогвартса не было, а попытки овладеть магией без палочки заканчивались провалом. Гарри даже начал подозревать, не привиделся ли ему голос удава, но потом он вспоминал про стекло. Стёкла, да и любые другие предметы, не могли исчезать просто так. Но всё же... Тоскливые, наполненные ожиданием и бесцельными прогулками дни превратили жизнь Гарри Поттера в нечто, напоминающее дважды разжёванную жвачку. Дадли перевели в частную школу, где когда-то учился дядя Вернон — в Вонингс. Гарри должен был отправиться в обычную общеобразовательную школу в Хай Камероне, и это казалось ему невероятно смешным. В конце концов, он ждал письма из Хогвартса. Но он позволит себе смеяться только после того, как получит письмо. Если вдруг он всё выдумал, уговорил себя, поддавшись необузданному желанию попасть в магический мир, то ему могло сильно попасть от дяди с тётей. Рисковать не хотелось, поэтому Гарри просто прятал свои догадки и тихо молился перед сном. Ему оставалось только ждать послания, написанного изумрудными чернилами. И Гарри ждал. Когда на следующее утро Гарри зашёл на кухню, там стоял ужасный запах чего-то невероятно вонючего — он исходил от серых тряпок, плавающих в старом чане. — Что это? — спросил он тётю Петунью, борясь с желанием заткнуть нос. — Твоя новая школьная форма. Гарри снова заглянул в бак. — Похоже на то, — тоскливо произнес он. — Не придуривайся, — отрезала тётя Петунья. — Эта старая форма Дадли. Я ее покрашу, и она будет выглядеть, как новая. Гарри сильно в этом сомневался, но спорить не стал. Он привычно сел на своё место, прислушиваясь к шуму в гостиной. Ему показалось, что что-то знакомое промелькнуло в воздухе — лёгкое предчувствие. В кухню вошли Дадли и дядя Вернон, и оба сразу поморщились. Дядя Вернон, как обычно, погрузился в чтение газеты, а Дадли принялся мять хлеб. Из коридора донеслось тихое шуршание — это почта упала на коврик. — Принеси почту, Дадли, — буркнул дядя Вернон из-за газеты. — Пошли за ней Гарри. — Гарри, принеси почту. Приказывать дважды не пришлось. Гарри с готовностью бросился в коридор, чувствуя, что сердце колотится где-то в районе горла. Он вдруг вспомнил этот момент. На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона по имени Мардж, отдыхавшей на острове Уайт, коричневый конверт, в котором, судя по всему, находились счета, и письмо для Гарри. Несколько мгновений Гарри просто смотрел на него, боясь поверить своим глазам, а потом осторожно поднял. Всё внутри него напряглось и задрожало, будто натянутая тетива лука. «Мистеру Г. Дж. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей» — было написано на письме. Конверт был тяжёлым и толстым, сделанным из желтоватого пергамента, а адрес на нём сиял изумрудно-зелёными чернилами. Марка на конверте отсутствовала. Дрожащей рукой Гарри перевернул конверт и увидел, что он запечатан пурпурной восковой печатью, украшенной гербом, на котором были изображены лев, орёл, барсук и змея, а в середине — большая буква «X». Наверное, он мог бы умереть от волнения прямо тут, на коврике в прихожей. У него защипало глаза от счастья, но он сдержал неуместные крики радости. — Давай быстрее! — крикнул из кухни дядя Вернон. Гарри хмыкнул, чувствуя себя почти всемогущим: счастье переполняло его, и казалось, будто он в любой момент может взорваться. Быстро спрятав конверт в штаны — больше положить его было некуда, — он вернулся на кухню и отдал всю почту дяде Вернону, а сам принялся торопливо поглощать завтрак. Ему не терпелось остаться наедине с вожделенным письмом — от этих нахлынувших чувств у него потели ладони, а к щекам приливал жар. Что теперь делать? Гарри придирчиво взвесил все «за» и «против». Если он продолжит скрывать полученное письмо, то значит ли это, что Хагрид приедет за ним сюда? А если он выложит конверт на стол прямо сейчас? Гарри помнил тот Громовещатель, что велел тёте Петунье «помнить наказ». Дамблдор уже успел приказать его тёте следить за племянником? Значит ли это, что даже в случае признания Дурсли не выгонят его с треском? В прошлый раз не выгнали. Гарри спешно закончил завтрак и забился в свою каморку, так и не решив, как поступить с Дурслями. Сначала ему хотелось прочитать письмо, то самое письмо, которое пришло самым первым. То, которое у него отобрали и сожгли.

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волш., Верх. чародей, Президент Международной конфед. магов) Дорогой мистер Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства Хогвартс. Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора. Сердце Гарри затрепетало. Ему безумно хотелось посетить Косой переулок прямо сейчас, но для этого нужно как-то объяснить дяде Вернону его желание оказаться посреди Лондона без денег и транспорта. К тому же, Гарри смутно помнил путь к «Дырявому котлу» — точнее, не помнил совсем. Кто-то словно обстругал его сон, оставив лишь хаотичные вырезки и смутные силуэты. Но Гарри знал, что именно там, в пабе, он впервые встретил Квиррелла. Гарри принял решение. Он уверенно поднялся на ноги, стряхивая с потёртых разношенных штанов пыль, и вернулся на кухню. Дурсли всё так же мирно завтракали: дядя Вернон просматривал свою газету, внимательно вчитываясь в новости, Дадли вoзился со своей палкой, не слушая наставления матери. Странное чувство охватило Гарри, когда он посмотрел на свою маггловскую семью. Он почувствовал себя невероятно сильным и уверенным, но в то же время удивительно маленьким. Хрупким. Ему ещё никогда не приходилось принимать таких решений. Гарри видел сон и помнил о событиях, людях, заклинаниях... Но он всё ещё был просто маленьким мальчиком, которого Дурсли прятали в чулане под лестницей. Стоило ли ему вмешиваться в ход вещей? В конце концов, Гарри помнил, что менять прошлое нельзя, что единственная погибшая бабочка может привести к невиданным последствиям. А сейчас он собирался вклиниться в тот расклад событий, который, в конце концов, привёл его к вспышке зелёного света. Гарри сжал письмо в руке. Тётя Петунья подняла на него глаза. — Чего тебе? – спросила она, нервно облизывая губы. Наверное, на лице Гарри отразилось что-то, напугавшее её. Гарри молча шагнул к столу, выкладывая на него письмо. Дадли любопытно заглянул, ничего не понимая, но зато дядя и тётя дёрнулись назад, словно племянник подсунул им живую гадюку. — Что... что это? — пролепетал дядя Вернон, поворачиваясь к жене. Красный цвет отхлынул от его потного лица, сменившись пугающей бледностью, а тонкие губы тёти Петуньи сжались в почти невидимую нитку. — Гадкий мальчишка! — она потянулась через стол, словно желая отвесить Гарри пощёчину, но тот вовремя отскочил. Дадли схватил письмо, не понимая, отчего родители выглядят такими испуганными и взбешёнными одновременно, и внимательно вчитался. Гарри знал о способностях кузена к чтению, но даже скудного ума младшего Дурсля хватило, чтобы прочитать несколько строк. — Пап, что это значит? — он посмотрел на отца, медленно поднимающегося из-за стола. Вернон Дурсль рос и рос, словно исполинская скала, обтянутая в домашний халат. Его усы топорщились, будто загривок разъярённого пса, а лысина блестела холодным потом. Гарри попятился. Решение выложить карты на стол было поспешным, но он о нём не жалел. Рядом не было Хагрида, который пригрозил дяде и тёте в прошлый раз, и единственный, кто был у него — это он сам. — Я поеду в Школу чародейства и волшебства Хогвартс! — бросил Гарри в красное лицо дяди Вернона. Тётя тоже поднялась: она бескомпромиссно выгнала Дадли и захлопнула за ним дверь. — Никуда ты не поедешь! – рявкнул дядя Вернон. — Поеду! — скорее из упрямства, чем из реального страха не попасть в Хогвартс, выкрикнул Гарри. В его голове всплыл вопрос, и он тут же его задал: — Почему вы не сказали мне, что я волшебник? — Не произносить этого слова в моём доме! А ну, молчать! — дядя закричал ещё громче, наступая на племянника. Он больше всего сейчас походил на разгневанного кабана, и это неожиданно рассмешило Гарри. Дядя Вернон мог увести его хоть на край света, но Дамблдор бы нашёл их и там. Никто не мог отобрать у Гарри Хогвартс теперь. — Мне нужно в Лондон! — Собирай свои манатки и проваливай в свой Лондон! Я не потерплю этого... этого сумасшествия рядом с моей семьёй! Гарри посмотрел на тётю Петунью. Она презрительно кривила губы, едва заметно качая головой, а её взгляд бегал туда-сюда, словно ища выход. У неё уже был приказ от Дамблдора, и она была обязана оставить его здесь, на Тисовой улице. Но Петунья меньше всего на свете хотела, чтобы Гарри Поттер оставался под крышей её дома. Она неуверенно схватила мужа за рукав, останавливая его медленное наступление. — Вернон, послушай... если мы не отпустим мальчишку, за ним всё равно придут... — её ненавидящий взгляд скользнул по Гарри, замершему и прислушавшемуся к её словам. Сейчас тётя была почти его союзницей, и это было ещё более странным чувством. — Пусть проваливает, Петунья. Я уже устал от всех этих странностей. — Если мальчик вдруг исчезнет, начнутся вопросы, лишнее внимание... это может плохо отразиться на твоей карьере, Вернон! — Я не собираюсь платить какому-то старому маразматику за его фокусы! — Это бесплатно, — вклинился в вопли дяди Гарри. — Просто отвезите меня в Лондон! И вы целый год меня не увидите! Вернон Дурсль задумчиво посмотрел куда-то в сторону. Перспектива целый год не видеть Гарри была соблазнительной. Гарри уже понял, что его не прогоняют, но ему самому хотелось покинуть этот дом. Да и дядя стремительно сдувался под неожиданным напором племянника и жены. — Знаете, я могу, ну, пожить среди... наших. До конца каникул, конечно. — У тебя никого нет, ты, мелкий паршивец! — дядя Вернон снова взбесился. — Кто тебя приютит? В ответ на нашу безграничную доброту, ты... Он не смог закончить свою обличающую речь. Тётя Петунья вдруг согласно закивала: — Да-да. Вернон! Пусть мальчик живёт на этой... как там... кривой улице. Там есть гостиницы. — Откуда ты знаешь, Петунья? — Вернон Дурсль поражённо глянул на миссис Дурсль и снова упёр взгляд в племянника. Он словно считал, что это Гарри виноват в том, что его сдержанная нормальная жена оказалась знатоком тонкостей «мира этих». — Я была там... с сестрой, — неохотно призналась Петунья. Гарри попытался вспомнить подробности своего сна, связанные с жизнью двух Эванс, но так и не смог. Хотя он припоминал что-то обиженное, молящее, а также жёсткий ответ, написанный убористым почерком старого волшебника. — И что... они его примут? Но ты же сказала, что нельзя выгонять мальчишку! Тётя Петунья сама гнала себя в ловушку, и Гарри решил ей помочь. Точнее, самому себе. Его мечта поскорей оказаться в Косом переулке была так близко, что стоило лишь протянуть к ней руки. До конца лета ещё много времени, он успеет вдоволь насладиться волшебной полузабытой жизнью. — Там есть место, где я могу пожить! — Откуда ты знаешь? Ты же никогда там не был, — в глазах дяди и тёти мелькнуло подозрение. Они посмотрели друг на друга, словно обменявшись мыслями, а потом дядя Вернон устало опустился в кресло. — Хорошо. Я отвезу тебя в Лондон. А потом делай, что хочешь. Только перестань доставать мою семью. — Мне придётся вернуться к следующему лету, — неохотно сообщил Гарри. Дамблдор не позволит ему остаться в Хогвартсе или же в Косом переулке на летние каникулы. Конечно, семья Уизли забрала его в прошлый раз... но и то на незаконном автомобиле под покровом ночи. Вдруг в этот раз они не захотят его приютить? — Плевать! Убирайся с глаз моих! — воскликнул дядя Вернон, сжимая виски пальцами. Тётя Петунья мигом спохватилась и достала из потайного шкафчика бутылку бренди. Гарри стремглав кинулся из гостиной. Он расшиб Дадли нос, открывая дверь, но толстый кузен сам был виноват, что не смог сдержать любопытства. Гарри забился в свой чулан, складывая в старый полуразорванный чемодан те немногие вещи, что у него были.