Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте, пожалуйста, в ПБ :) В больничном крыле было темно. Видимо, сегодня было не очень много больных, и Помфри ушла со своего поста раньше обычного. Гарри неуверенно оглядел полутёмное помещение: белоснежные простыни светились в слабом сиянии, а лунные блики скользили по стенам. Только одна койка была занята. Гарри знал, что Малфой не видит его, поэтому без опаски проскользнул в комнату. Слизеринец не двигался, и в бледном свете, разлитом по лазарету, он казался мёртвым. Гарри вздрогнул от этой мысли, но всё же приблизился. Он сдёрнул мантию-невидимку за ширмой и шагнул вперёд, на всякий случай сжимая палочку в руках. Никто не собирался на него нападать, а Малфой спал, чуть нахмурившись. «Он позвал меня смотреть, как он спит?» — недоумевая, подумал Гарри, присаживаясь на край постели. Ему стало неуютно: воздух показался слишком холодным, а из какого-то окна немилосердно дуло. Тут было очень тихо — Хогвартс засыпал. Гарри полдня провёл здесь, и единственные его размышления были о тишине. Кажется, он начал её бояться, а может, наоборот, желать? — Знаешь, Поттер, — голос Малфоя, приглушённый и сонный, показался громом среди ясного неба. Гарри резко обернулся, глядя в его бледное лицо. — Сегодня я проснулся с мыслью, что я безумно рад, что ты не пожал мне руку тогда. — Это ещё почему? — искренне оскорбился Гарри. — Один день наедине с тобой — и я уже в лазарете с рассечённой щекой. Мне даже жаль твоих убогих друзей, — Малфой говорил так тихо, что Гарри пришлось склониться к нему, чтобы слышать. Слизеринец даже не открыл глаза. — Никто не просил тебя возвращаться, — категорично заявил Гарри. — Зачем ты позвал меня? Неприятное ощущение словно разлилось в воздухе. Гарри захотелось вскочить, броситься вон из тёмного лазарета, но ноги словно примёрзли к полу. — Хотел сказать кое-что, — Мaлфoй открыл глаза и попытался сесть, но обессилено рухнул обратно. Он досадливо цокнул языком, и Гарри расценил это как нежелание демонстрировать свою слабость при нём. — Так говори. — О, Поттер, я скажу. Такое скажу, — Малфой упёрся ладонями по бокам от себя и с трудом поднялся, садясь в постели. Его лицо осунулось, и Гарри подавил в себе желание прокомментировать это: в конце концов, в этом была и его вина. Малфой пригладил растрёпанные волосы и скривился, его голос стал уверенней, твёрже, и в нём появилась привычная язвительность. — Когда я проснулся, то не смог пошевелиться. Я всё чувствовал, но даже глаза открыть сил не хватало. Мерзкое ощущение. Но потом я вдруг услышал, как ты кричишь. Странно, я сначала не понял почему, но ты разорвал мою пижаму, стал звать Уизела и Снейпа, и тогда я догадался. Всё из-за этого пореза, который не заживал. Я уж думал снова заснуть, раз сам Гарри Поттер взялся меня спасать, но твой Уизел вдруг сказал кое-что... не соответствующее действительности. Гарри сглотнул. Как будто что-то тяжёлое ощутимо приложило его по затылку, а в голове громко зажужжали колёсики мыслей. Он скомкал в пальцах простыню, стараясь не отрывать наигранно-недоумевающего взгляда от пытливых глаз Малфоя. Его сердце громко стучало, и удивительно, что слизеринец не слышал этого стука. — Что же? — спросил Гарри, хаотично придумывая, какая ложь подойдёт для Малфоя. Слизеринец не должен узнать всей правды, ведь тогда он доложит своему отцу... Гарри боялся даже думать, что последует за этим. — Я могу повторить почти дословно, Поттер, — Малфой ухмыльнулся так, словно он застукал Гарри за чем-то крайне постыдным. Он выплёвывал каждое слово, почти не разжимая губ. — Твой Уизел сказал: «Из-за Малфоя слуги Сам-Знаешь-Кого пробрались в замок». На что ты ответил, что я ... не убил Дамблдора и спас вас в моём Мэноре. А теперь напомни-ка мне, когда это произошло? — Тебе это приснилось, — заявил Гарри, стараясь не обращать внимание на холодок, пробежавший по спине. Настроение, которое обуяло его в Большом зале, испарилось, стоило ему переступить порог лазарета. Так сильно эти места отличались: там тепло, светло, вокруг слышен смех, звон кубков и смешные препирания Рона и Гермионы, а тут — холод, темнота и допросы Малфоя. — Не пытайся извернуться, Поттер. Я знаю правду. Ты видишь будущее, так? Как близко. Почти угадал. Гарри вдруг стало смешно: Малфой принял его за ясновидящего и сам себя в этом убедил. Серые глаза даже в полутьме не могли скрыть своего любопытства. — Ну? Я прав? Прав? Прав? — Малфой вцепился в его руку, не давая подняться с койки. — Поттер! Гарри с трудом подавил желание опровергнуть эту идею, чтобы посмотреть, как разочарование разольётся по лицу Малфоя. Но он должен был соврать что-нибудь, а прикинуться предсказателем было не так плохо, как могло показаться. Гарри устало вздохнул: ему уже надоело всем врать, скрывать и сомневаться. Малфой расценил его молчание по-своему. Он победно ухмыльнулся и гордо вскинул подбородок. — Я же говорил, что раскрою тебя. Хм. Значит, то, что сказал Уизли... — его лицо вдруг застыло маской, а улыбка медленно сошла с тёмных губ. «Он испугался», — понял Гарри. Шрам внезапно заныл, напоминая о себе. И о Квиррелле, который до сих пор не пойман, и о Волдеморте. Теперь у слизеринца тоже есть шрам, оставленный Тёмным волшебником, только вряд ли он принесёт ему большую славу. — Пожиратели Смерти... — Малфой уставился перед собой, — Дамблдор. Я что, попытаюсь убить Дамблдора? Он, конечно, старый маразматик, и отец его ненавидит, но чтоб так... Он обхватил себя руками, словно желая согреться. Малфой бормотал себе под нос что-то, а Гарри пытался разобраться в том, что сейчас случилось. Драко всё-таки просунул свой острый нос в его дела и успел разнюхать кое-что. Он расскажет отцу об этом, и тогда Малфой-старший примет меры по созыву своих старых приятелей. Они наверняка бросятся на поиски Волдеморта... Гарри одёрнул себя. Он впился взглядом в темноту, пытаясь понять, какие из его мыслей разумны, а какие навеяны растущей паникой. — Что ещё ты видел обо мне, Поттер? — Малфой вдруг подался вперёд, едва не касаясь своим носом носа гриффиндорца, и Гарри пришлось отшатнуться, чтобы сохранить дистанцию. На лице мальчика чётко вырисовывался страх, но в то же время в его глазах мелькала... надежда. Тонкие губы едва раскрывались, когда он говорил. Гарри никак не мог отделаться от чувства, что разговаривает с клоном: тот вёл себя, как и положено настоящему Малфою, а потом вдруг срывался на сокровенный шёпот. Молочный свет, заливающий койку и лицо Драко, навевал мысли о снах, и что происходящее тут вполне могло оказаться ночным видением. «Если бы у меня всегда были такие сны», — с тоской подумал Гарри, вспоминая недавний кошмар. Его мучили обрывки самых худших, самых болезненных воспоминаний, и он с удовольствием променял бы их всех на Малфоя. — Ты много лет был отвратительным человеком. А в конце сделал кое-что хорошее. — Спас тебя? — Ну... — Гарри не хотел этого признавать. Но это было единственное хорошее воспоминание о Малфое, и ему почему-то захотелось, чтобы оно повисло между ними. — Почти. — А до этого много лет ненавидел? — Видимо. Малфой задумался. Он заметно погрустнел, и то злорадство, которое Гарри ожидал увидеть, так и не появилось. Точнее, слизеринец пытался выглядеть, как обычно, пытался надменно взглянуть на него, но все его попытки с треском проваливались. Потому что Гарри не знал толком, с кем он говорит: с настоящим Малфоем или с его двойником. Этот мальчик перед ним был растерян, внутренняя борьба чётко вырисовывалось в чертах его лица. Гарри видел тонкий тёмный росчерк на его щеке и со смехом думал, как тяжело придётся Малфою, ведь он так печётся о своей внешности. — Как ты попал в мой дом? Кто был с тобой? — Не думаешь же ты, что я тебе расскажу? — Гарри попытался улыбнуться. Ему пришла в голову бредовая идея: если помириться с Малфоем сейчас, то, может, удастся уговорить его смолчать о своих догадках? Гарри тут же от неё отказался. И почему его так много? Гарри скривился — они бы не смогли дружить. — Я всё равно всё узнаю. Даже если не сейчас, но когда-нибудь будущее наступит, — Малфой откинулся назад и расслабился. Его волосы разметались по пoдушке, почти сливаясь с ней. — А тебя вполне может убить сумасшедший учитель ЗОТИ. — Квиррелла схватят, — жёстко оборвал его Гарри, поднимаясь с койки. Он сверху вниз смотрел на довольного Малфоя, улыбающегося в темноту. Нет. Он скалился, как мелкий, но опасный зверёк. — А если нет? Он всё же попытается тебя убить, а, Поттер? — бледная ладонь вдруг вцепилась Гарри в запястье, не давая уйти. — Из-за тебя моё лицо изуродовано. Я тебе этого не прощу. — Ты сам вернулся. Зачем ты это сделал? — спросил Гарри, и лицо Драко дрогнуло. Казалось, в этой полутьме можно было говорить правду, но они оба старательно этого не делали. Гарри сомневался, что ему ещё когда-нибудь повезёт столкнуться с «нормальным» Малфоем, а не с тем, что оскорбляет его в школьных коридорах. — Мне показалось, что если я тебя не спасу, то мои родители пострадают. Это было таким реалистичным чувством, будто их на самом деле держали в заложниках, — сказал Малфой и тут же дёрнулся, осознав, что сболтнул лишнего. Он сощурился и перевернулся на бок, пряча от гриффиндорца своё лицо. Гарри смотрел в его худую спину, на которой тёмными треугольниками выделялись торчащие лопатки. Ему хотелось коснуться напряжённых плеч мальчика, но его рука так и зависла в воздухе. Малфой засопел, чересчур громко для внезапно заснувшего, и Гарри понял, что больше ничего от него не добьётся. Кажется, в прошлый раз они вообще не разговаривали дольше минуты. И никогда Малфой не был сонным и растрёпанным. — Ненавижу Поттера, — услышал Гарри прежде, чем тяжёлая дверь закрылась за его спиной.

***

— Малфой-старший в ярости. Драко точно настучит ему, — Гермиона покачала головой и отложила в сторону недописанное эссе по зельям. — Надо сказать Дамблдору. — Я скажу ему завтра. Малфой сейчас всё равно не сможет отправить отцу сову, — Гарри даже не приступал к домашнему заданию, поэтому присоединился к Рону, который просящим взглядом поглядывал на подругу. Гермиона вздохнула и пододвинула в их сторону свою работу. — Дамблдор может наложить на него Обливиэйт, и дело с концом, — легкомысленно отозвался Рон. Гермиона согласилась, что избавить Малфоя от ненужных воспоминаний будет легко, но использовать Обливиэйт на школьниках незаконно. Гарри кивнул. Он и не подумал, что Малфоя можно лишить воспоминаний. Его мысли занимали совсем другие подробности их разговора. Когда Гарри лёг в постель, он всё думал о том, с каким выражением лица Малфой говорил о своих родителях. Как будто тень отчаянья, страха, вынуждения мелькнула в его распахнутых глазах. Гарри уже видел у него такое лицо однажды. Тогда, в том сне, в Мэноре, когда тихий голос Малфоя сказал: «Не он». — Рон, — позвал Гарри. Хрaп Невилла на секунду прервался, но тут же возобновился с удвоенной силой. — Что? — сонно отозвался друг с соседней кровати. Гарри не хотел будить его, но понял, что не заснёт, если не узнает. — Что вы делали до того, как пришли на перрон? — он напрягся, ожидая ответа. — Ты сейчас хочешь об этом поговорить, Гарри? — возмутился Рон. Наверняка, он негодующе покосился на ночного болтуна. Несколько секунд он молчал, а потом нехотя произнёс: — Мама развела целую комедию. Не дала Джинни купить тетрадь, говорила, что Фред должен успеть в школу, а Джордж её не слышит и не хочет помочь брату донести вещи. Помню, Джордж здорово на него обиделся, хотя они тут же помирились: мама их обняла и рыдала до самого вокзала. Перси сказал, что она чокнулась, и мы его поддержали. — О. — Гарри, ты невыносим, — сказал Рон и шумно заворочался. Гарри тяжело вздохнул. Он смотрел в свой полог и не мог закрыть глаза. Гарри казалось, что он барахтается в чём-то вязком, пытаясь выбраться, но всё равно тонет... Я сошёл с ума, или мир сошёл с ума? Всю ночь ему снился взрослый Малфой в тюрбане Квиррелла. Слизеринец в упор не замечал Гарри, который пытался расспросить о его воспоминаниях, а потом и вовсе заперся в кабинете зелий. Гарри постоял у двери, а затем отправился на похороны мистера и миссис Малфой. Там уже собрались все пауки Запретного леса, и Хагрид не преминул отчитать его за опоздание. На следующий день первым уроком стояла Защита от Тёмных Искусств, но из-за отсутствия преподавателя её отменили. Гарри не мог не ухмыльнуться, хоть и получил подзатыльник от Гермионы: её совсем не радовала отмена занятий. За завтраком кудрявая сова принесла Гарри записку от Дамблдора. Тот просил подойти сразу после завтрака. — Я видел филина Малфоя, который улетал вместе с другими совами, — произнёс Рон, сокрушённо глядя в тарелку овсянки. — Думаю, он уже написал. Овсянка вдруг покрылась плесенью. Рон озадачился и весь остальной завтрак молчал, не участвуя в обсуждениях. Зато Гермиона, от волос которой сильно пахло яблоками, предложила сходить в библиотеку и прочитать что-нибудь о легилименции. «Она просто хочет её изучить», — понял Гарри, но всё равно отказался. Он учился окклюменции целый год, но достиг успехов отнюдь не сразу. Вряд ли легилименция окажется легче, хотя, конечно, овладеть ей было бы неплохо. После завтрака он направился к Дамблдору. У того в кабинете уже собралась большая компания: Снейп, профессор МакГонагалл и, как ни странно, Люциус Малфой. Его когда-то красивое, вытянутое лицо с острым носом и холодными серыми глазами сморщилось, когда Люциус узнал Гарри. Надменный взгляд брезгливо прошёлся по шраму и взлохмаченным волосам. — Так вот кого вы ждали, господин Дамблдор, — любезность Малфоя-старшего походила на сладкий яд. Гарри поразился тому, как Малфои похожи: Драко даже скопировал манеру речи отца. Он мысленно пожелал слизеринцу получше следить за своим лицом и поменьше хмуриться. — Кажется, мы всё с вами обсудили, — тон Дамблдора был холоден, а его глаза за очками-половинками не сияли привычным лукавством. Он был отстранён: именно такой Дамблдор мог бы отправить Гарри на смерть. Не тот, что смеялся вчера. Гарри поёжился. Малфой-старший гордо вскинул подбородок и, не прощаясь, ушёл, напоследок взмахнув полами чёрной мантии. Снейп смотрел ему вслед, и Гарри показалось, что они перекинулись мимолётными взглядами. — Гарри, я рад, что ты так быстро пришёл, — сказал Дамблдор. На его лице расплылась привычная улыбка. МакГонагалл скорбно оглядела Гарри, а Снейп поджал губы, оставаясь всё таким же бесстрастным. — Квиррелла поймали? — Нет, мистер Поттер, — резко сказала МакГонагалл, раздувая крылья носа. Она была в гневе, и Гарри не мог понять: на него или на Люциуса Малфоя? — Зато Хагрид нашёл ещё одного мёртвого единорога. И тролль сбежал из подземелья, — сообщил Дамблдор, внимательно глядя на Гарри. Тот лишь пожал плечами: тролль был во власти Квиррелла, а единороги... Есть только один способ остановить злодеяния — уничтожить Тёмного волшебника, а по-другому сказочным существам не помочь. — Куда он мог деться? Ведь ему нужен Философский камень. — В том-то и дело, Гарри. Он где-то рядом, — Дамблдор наклонился вперёд, а несколько седых прядей упали на его лицо. Он легко от них отмахнулся. — Тебе нужно быть осторожней. — Профессор хочет сказать, что вам и вашим друзьям может угрожать опасность, — Снейп подошёл ближе и встал слева от стoлa директора. Он смотрел куда-то мимо Гарри, и взгляд его не выражал ни единой эмоции. — Поэтому мы с профессором МакГонагалл сделали вам оповещательные амулеты. Профессор трансфигурации протянула ему четыре подвески. На каждом болталась крошечная фигурка феникса. Гарри внимательно осмотрел один, не заметив на нём ни рун, ни каких-то особенных знаков. — Если вдруг что-то случится, то стоит сжать кулон в руке, и я узнаю, где вы находитесь, — сказал Дамблдор. Гарри кивнул. Он не мог отделаться от странного чувства опасности по отношению к кулонам. Для пробы он сжал один, и в этот момент палочка Дамблдора вздрогнула в руках волшебника и выпустила в воздух сноп крошечных искорок. Они вмиг разлетелись, а потом собрались снова, образовав тонкую копию башни, в которой располагался кабинет директора. Красная точка сияла в том месте, где сидел Гарри. — Ух ты, — вырвалось у него. Гарри положил связку кулонов в карман, пообещав себе проверить их на посторонние чары. Гермиона как раз не так давно изучила парочку. — Передайте их мистеру Уизли, мисс Грейнджер и мистеру Малфою и посоветуйте никогда не снимать. Хотя бы до того времени, пока Квиррелл не будет пойман. — Кстати! — Гарри предпочёл не думать, что придётся снова идти к Драко. Почему-то очень не хотелось с ним заговаривать. — Малфой. Он узнал про меня. Не всё, правда, но почти догадался. Дамблдор посуровел. МакГонагалл непонимающе вскинула тонкие брови, а Снейп лишь досадливо кивнул. Гарри почти услышал, как он шепнул: «Поттер. Проблемы». Кажется, он считал эти слова синонимами. Фоукс, мирно посвистывающий на жердочке, вдруг слетел с неё и уселся на плечо Дамблдора. Он тихо вскрикнул, и множество серебряных инструментов отозвались печальным звоном. Кабинет Дамблдора словно был неразрывно связан с ним — Гарри не мог представить другого директора в этом кресле. Но в то же время Дамблдор пугал своей незримой мощью, повисающей в воздухе. — Гарри, тебе следует быть осторожней, — голос был ласков, но глаза его не смеялись. Гарри поёжился под синим рентгеном, словно пронёсшимся сквозь его мысли. — Я буду осторожней. Я сказал ему, что я предсказываю будущее, как Трелони... В общем... — Гарри. Люциус Малфой только что приходил ко мне с жалобой, что с его сыном плохо обращаются. Не стоит их провоцировать. — А если Малфой уже рассказал? Мы можем использовать маховик времени? — Гарри хаотично искал выходы. Если письмо отправлено, то вполне можно вернуться в прошлое и перехватить его. Он не понимал. Почему профессора смотрят на него с немым укором и соболезнованием? — Мистер Поттер, видимо, считает, что у нас тут лавка по изготовлению маховиков времени, — с язвительным сарказмом произнёс Снейп, растягивая каждую гласную до невозможности. Его грубоватый голос отозвался у Гарри в голове странным звоном. Заткнитесь, Поттер. — Гарри, чтобы Министерство Магии предоставило нам один из маховиков, нужна веская причина. А выдать правды мы не можем. — Тогда что? Ждать, пока Квиррелл достанет Философский камень, а Люциус Малфой поможет Волдеморту возродиться? — Гарри подскочил в бархатном креслице. Он чувствовал себя, словно муха в стеклянной банке. — Мистер Поттер, повежливей, — строго отчитала его профессор МакГонагалл. Гарри едва на неё посмотрел: он чувствовал, как его щёки заливает румянец, а бровь нервно дёргается. — Гарри, успокойся, — вечное спокойствие Дамблдора раздражало даже больше, чем если бы он открыто ругался, — всё идёт по плану. — Какому плану? Вашему? — Да, моему. Философский камень в безопасности, он спрятан надёжней, чем в твоих воспоминаниях. Квиррелл нападёт, и мы поймаем его. — Назначьте на его место Люпина, — это вырвалось прежде, чем Гарри осознал, что несёт. Хотя, он хотел это сказать, только не так. Мягче. Не требовательно, не грубо. Снейп позеленел от злости, а его пальцы до побеления вцепились в волшебную палочку. Он посмотрел на Дамблдора — тот был задумчив. — Хорошее предложение, Гарри. Я отправлю ему сову. Думаю, Ремус нуждается в работе. — Профессор... — начал Снейп, но Дамблдор прервал его. Он недовольно посмотрел на зельевара. Они ничего друг другу не сказали, лишь минуту молча прожигали друг друга взглядами. Снейп вздохнул и отступил, принявшись тихо перешёптываться с портретом Финеаса Найджелуса. Тень большого книжного шкафа упала на его лицо, сделав ещё мрачней и угрюмей. Если бы Гарри не знал об особом отношении Снейпа к нему, то побоялся бы приходить на уроки зелий. Такой Снейп вполне мог отравить его за обедом, а потом проплакать все похороны. Гарри усмехнулся: в последнее время он слишком часто думал о похоронах. — А Сириус? — Гарри покосился на профессора МакГонагалл. Насколько она посвящена в подробности? Судя по тому, что она молчит и лишь поджимает губы, достаточно, чтобы не удивиться имени Сириуса Блэка. — Мы обсуждали это, Гарри. Вы можете спасти его. Почему не спасаете? Гарри стиснул кулаки. Сириус верен Дамблдору, но Гарри он верен ещё больше. — А что делать с Малфоем? — Ты покажешь профессору Снейпу, какие факты уже есть у мистера Малфоя, и он их исправит. — Хорошо. — Я вижу, что ты расстроен, Гарри. Обещаю, мы не оставим Сириуса. И не забывай про своих друзей. Ты знаешь, когда-то я уже говорил тебе: мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены. — Я знаю, сэр. Я постараюсь их защитить, — Гарри почувствовал что-то мягкое, растекающееся по затылку. Может, это была необъятная мудрость Дамблдора? Вечная мудрость, глубокая, корнями захватившая всё его существо — не это ли сделало его таким? Забота о мире во всём мире, стремление защитить всех, жертвуя только теми, кто может привести белого короля к победе. Ведь Победа — это главное, это цель, это то, что заставляет сердца целого поколения волшебников биться в одном ритме. Волдеморт должен пасть. Гарри сглотнул. Ему ведь суждено погибнуть вместе с ним, вместе с Томом Реддлом. — А моя мама? — голос Гарри был тихим. Голубые глаза Дамблдора сверкнули, взгляд обратился на Снейпа, но тот молчал. Гарри вдруг понял причину его грусти, той, что так поразила его в больничном крыле. Он мотнул головой: он не хотел этого знать. Директор понял, ничего не сказал, и лишь тоска на секунду мелькнула в его старом лице. — И ещё, Гарри, — Дамблдор поднялся. Он был очень высоким: его худая фигура, прикрытая множеством слоёв цветного шёлка, была обманчиво хрупкой. Но Гарри скорей сравнил бы его со стальным брусом, раскрашенным разными красками, чем со старым добрым цветастым клоуном, каким его многие считали. — Что, сэр? — Будь осторожен. — Хорошо, сэр. Приятного дня. — И тебе, Гарри.

***

Гарри едва не опоздал на историю магии. Хотя профессор Биннс и не заметил, когда один ученик боком пробрался к своему месту. Учитель-призрак продолжал монотонно бубнить материал. В классе летала муха, она громко жужжала и кружила под потолком — каждый уважающий себя первокурсник пытался сбить её недавно выученным заклинанием. Гермиона устала смотреть на попытки Симуса подцепить муху, каждый раз заканчивающиеся опасным воспламенением кончика волшебной палочки. Гарри увидел, как подруга, шепнув Конфундус, отправила муху ровнёхонько в мусорное ведро. — Она очнётся и улетит, — сочувственно произнесла Гермиона. Гарри втиснулся рядом с Роном и шёпотом пересказал друзьям события в кабинете директора. Он показал им кулоны. — А что Малфой? — спросил Рон. — Нужно будет понаблюдать за ним. Кстати, Гермиона, что ты там говорила про легилименцию? Мне кажется, неплохо бы ей подучиться, — сказал Гарри и предвкушающе потёр ладони. Раз никто не собирался посвящать его в детали, он мог взять ситуацию в свои руки: проникнуть в голову спящего Малфоя будет трудно, но они точно поймут, что ещё знает слизеринец, и что он успел разболтать своему отцу. Пусть даже они убьют на секунду в белобрысой голове целый месяц. Это обещало быть очень интересным. И очень опасным.