Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, то, пожалуйста, исправьте их в ПБ :) Он лежал там же, где Гарри его оставил. Под пoдушкой. Серый камушек, покрытый голубоватыми жилками, тёплый и гладкий. Он приятно скользил в пальцах, согревая их. Камень, подарок Седрика Диггори, который он столько ночей сжимал в кулаке. Философский камень. — Вы уничтожите его? — спросил Гарри, когда вновь оказался в кабинете дирeктoра. Он сжимал камень в руке, сверху вниз глядя на Дамблдора. Тот сверкнул очками-половинками, с лукавой улыбкой поглядывая на ученика. — Увы, это решаю не я. Но я уже связался с Николасом Фламелем, и, возможно, он примет решение распрощаться со своим бессмертием, — сказал Дамблдор. Гарри кивнул, чувствуя, что не хочет выпускать камень из пальцев. Но он не мог его удерживать, не имел права, и Философский камень вернулся в ладонь Дамблдора. Стало чуточку легче. Гарри посмотрел на Снейпа, но тот непроницаемым взглядом уставился в окно, на всполохи заката на сиреневой глади. Мальчик снова повернулся к старому волшебнику, принявшись разглядывать серебряную вышивку на рукавах его мантии, лишь бы не смотреть в чистые голубые глаза. — Гарри, опережаю твой вопрос, — Дамблдор посерьёзнел, мельком взглянув на профессора зелий. Тот не вернул его взгляда. — Я забрал медальон. Гарри мотнул головой, отгоняя страшные воспоминания. Стальной блеск в глазах Дамблдора заставил Гарри содрогнуться. Непоколебимая сила и власть этого человека накрыли его с головой. — И... когда? — спросил Гарри. Дамблдор словно прочитал его мысли, поняв, что гриффиндорец догадался о его планах. Голубые глаза рентгеном прошлись по его лицу, словно сканируя каждое изменение мимики, каждый всплеск эмоций. — Скоро. Ты узнаешь об этом, — Дамблдор аккуратно подцепил пальцами одну лимонную дольку, поднёс к лицу, задумчиво рассматривая крупинки сахара на ней. — Волдеморт скрылся, оставив Квиррелла умирать. Его вылечили и доставили в Азкабан. Он потерял память. — Хорошо, — Гарри было всё равно, что случится с Квирреллом. Его волновало ещё кое-что. Давно волновало, но случая вылиться его вопросам не представлялось. — Сэр, а что вы сделали с Воскрешающим камнем? Если Дамблдор и побледнел, то совсем немного. Разве что выражение его лица застыло, подобно маске. Гарри постарался прочесть его мысли так же, как Дамблдор обычно читал мысли всех остальных. Но у него ничего не вышло. — Камень хранится у меня, Гарри, — голос был ровным, успокаивающим. Гарри поверил бы ему, если бы не дрожь тонких длинных пальцев, сжимающих Бузинную палочку. Он что-то скрывал? Но ведь им нельзя создавать живых мертвецов, как полагал Гриндевальд. Можно лишь призывать мимолётные образы, призраков, способных подарить пару минут разговора. Гарри мог понять Дамблдора, ведь он знал его историю, поэтому не стал расспрашивать. Однако что-то навязчиво крутилось у него в голове, и он никак не мог ухватить мысль за хвост... Желая разрядить напряжённую обстановку, Гарри спросил директора о Фреде и Джордже. Дамблдор не позволил использовать камень, но, пересмотрев воспоминания Гарри о магазине Всевозможных Волшебных Вредилок, пообещал свести близнецов Уизли с одним прославленным алхимиком. Он даже спросил у Гарри разрешения распоряжаться его воспоминаниями насчёт этого магазина. Этот разговор казался натянутым — оставалось много других вещей, которые нужно было обсудить. — Я не вернусь к Дурслям на лето, — вдруг сказал Гарри. Снейп резко повернулся к директору, будто желая высказаться, но не проронил ни слова. Гарри на секунду показалось, что профиль профессора зелий стал чётче, а бледные губы скорбно поджались. — Гарри, — начал директор, игнорируя жёсткий взгляд профессора. Но Гарри не стал его слушать. — Я не вернусь. Я буду жить на площади Гриммо или в Норе. Только не с ними. — Гарри! — Дамблдор поднялся. Гриффиндорец почувствовал, как кровь застыла в жилах, а ноги вмиг примёрзли к полу. Но какой-то упрямый, дерзкий огонёк внутри него продолжал гореть. — Гарри, ты должен вернуться к ним. Две недели, хорошо? Хотя бы на две недели. — Зачем? Если моя мать... — Гарри проглотил конец фразы, почти чувствуя, как ломается голос у него внутри. Дамблдор тяжёлым взглядом смотрел на него, а потом устало опустился в своё кресло. — Защита всё ещё действует. Это мера безопасности. — Поттер, — подал голос Снейп. Он в упор посмотрел на мальчика. Свет из окна ореолом рассыпался вокруг его головы, подсвечивая сальные пряди и набрасывая тень на его лицо. — Позвольте нам разобраться. Не лезьте. Я всё вам скажу, когда мы будем уверены. — Но... — Гарри, если ты согласишься две недели пожить у своих дяди и тёти, обещаю, я не буду препятствовать твоему переселению в дом Рональда Уизли. Мы вернёмся к этому разговору ближе к концу года, Гарри, — Дамблдор вздохнул, с лёгким разочарованием глядя на мальчика. — А сейчас иди. Твои друзья захотят в подробностях услышать о твоих приключениях... Гарри выскочил из кабинета директора, чувствуя себя безмерно усталым. Однако он даже не надеялся, что гостиная Гриффиндора встретит его понимающими лицами и тишиной... Гермиона, Рон, Фред и Джордж подхватили его под руки и утащили в спальню, ничуть не церемонясь. Остальные лишь подозрительно на них поглядывали, перешёптываясь. — Ребят, вы куда? — удивился Невилл, которого они едва не сшибли с ног. Он удивлённо проводил взглядом Гермиону, виновато ему улыбнувшуюся и тут же запершую дверь спальни мальчиков. Гарри пришлось много говорить, поясняя важные моменты и избегая острых углов. Он не хотел ещё больше расстраивать Гермиону, поэтому скрыл свою догадку о способе, которым Дамблдор воспользовался, чтобы забрать медальон. — Значит, он уничтожит его сам? — спросил Рон, когда Гарри закончил свой рассказ. Близнецы непонимающе переглянулись: они не были посвящены в тайну воспоминаний Гарри, и поэтому пришлось вкратце рассказать об этом, взяв с них клятву хранить молчание. Он рассказал им о том, что Дамблдор пообещал связаться с одним известным алхимиком. Правда, Фред и Джордж не оценили расплывчатого обещания и надулись.

***

Жизнь начала налаживаться. Пусть Гарри и чувствовал себя виноватым и немного разбитым, какая-то его часть облегчённо вздохнула. Он мог без настороженности смотреть на Запретный лес, радующий окрестности Хогвартса запахами пробуждающейся природы. Всё стремительно расцветало, и в один прекрасный день ученики обнаружили, что все лужайки покрыты сочной ярко-зелёной травой. «Расслабься, Гарри», — посоветовал гриффиндорец сам себе. Ему до боли захотелось забыть про крестражи, Волдеморта и ссоры, просто наслаждаться миром вокруг. Гарри даже не утруждал себя подготовкой к экзаменам и думал только о квиддиче. Лишь отработки Снейпа портили картину. На матче с Когтевраном Гарри поймал снитч через пятнадцать минут, не дав охотникам синей команды набрать хотя бы минимальное количество очков. Выходя на поле, он надеялся увидеть там Чжоу, но она ещё не была в составе. Хмурый мальчик с прилизанными чёрными волосами сосредоточенно вслушивался в шёпот их капитана, сжимая в руках аккуратный «Чистомёт». Гарри даже не знал его имени, но всё равно улыбнулся ему, желая как-то сгладить собственную самоуверенность, как сказала Гермиона, прущую из ушей. Подруга, не скрываясь, осуждала его пренебрежение учёбой, и к холодным взглядам близнецов Уизли прибавился ещё и её пытливый колючий надзор. Но Гарри не отчаивался. Почему-то он верил, что Дамблдор исполнит своё обещание. Может, что-то безумное в глазах их директора доказывало, что он просто не упустит случая подбросить магическому миру такую гремучую бомбу, как проделки близнецов. На одном из завтраков случилось так, как гриффиндорец и предсказывал. — Гарри! — раздался крик, на который повернулись абсолютно все в Большом зале. Мальчик, подносивший ложку ко рту, вздрогнул, когда близнецы набросились на него с двух сторон. Они чмокнули его в обе щёки, радостно тиская и говоря наперебой. — Да что случилось? — взорвался Рон, пытающийся понять сумбурную речь братьев. Весь зал увлечённо поглядывал на громкую парочку. Гарри чувствовал, что неумолимо краснеет под сотнями пытливых взглядов. А ещё от довольства, потому что горькая обида друзей нарушала его идиллию. — На, гляди, — Фред сунул под нос Рона письмо. Гарри перегнулся через стол, заглядывая в свиток, и прочитал:

Фреду и Джорджу Уизли!

Для меня большая честь познакомиться с такими одарёнными молодыми людьми. Я глубоко впечатлён вашими успехами. Альбус пояснил мне ситуацию крайне расплывчато, но я смею предполагать, что вы заинтересованы в продвижении вашего дела? Признаюсь, теперь я сам охвачен идеей развития в этом направлении. Как насчёт встретиться в Хогсмиде в последний день апреля? Уверен, Альбус отпустит вас на денёк, когда вы покажете ему это письмо. Буду ждать вас в 14.00 в пабе «Три метлы». Отправьте ответ с этой же совой.

С наилучшими пожеланиями, Брайан Вельврик.

— О, — Гарри повернулся к красным от радости близнецам. — Поздравляю! — Чёрт, а мы в тебе сомневались, — Фред и Джордж так сильно стиснули его своими телами, что Гарри едва не задохнулся. Гермиона деликатно прокашлялась, и лишь тогда юноши изволили отлипнуть от друга. Они поднялись и почти бегом кинулись из зала, на ходу тараторя что-то друг другу. Гарри довольно смотрел им вслед. — Ну вот, осталось сдать экзамены, — он улыбнулся друзьям, густо намазывая хлеб джемом. — Никогда ещё не было так хорошо. — К экзаменам стоит подготовиться, чтобы сдать их на отлично, а не на сплошные «У», — сказала Гермиона, поднимаясь из-за стола. — Например, Рон до сих пор не может приготовить мало-мальски годного зелья. Ему нужно готовиться, а не играть в шахматы. Ты согласен со мной, Рон? Рыжий закатил глаза, устало глядя на Гарри. — Да, Гермиона, — потянул он таким голосом, что никто бы не поверил в его энтузиазм. Девочка покачала головой и развернулась, направляясь к выходу из Большого зала. Её мантия развевалась за спиной, а копна волос смешно подпрыгивала на каждом шагу. В дверях мелькнула горстка слизеринцев. Столкновение было неизбежно. Гермиона, несущаяся прочь от нерадивых друзей, налетела на них, врезаясь прямо в Панси Паркинсон, взвизгнувшую от неожиданности. Гарри и Рон переглянулись, тут же бросаясь на выручку подруге. — Смотри, куда прёшь, грязнокровка! — зашипела Паркинсон, отпихивая сумку Гермионы в сторону. Гарри вовремя заметил, как метнулась рука подруги к палочке. Из-за спины слизеринки показалось нахмуренное лицо Малфоя. — Грейнджер... — начал он, нагоняя на лицо презрительную гримасу. Вокруг уже начала собираться толпа учеников Слизерина, с холодным любопытством смотрящих на Гермиону. Гарри подоспел вовремя. Он вцепился в её плечо, заставляя опустить палочку. — Пойдём отсюда, — шепнул он. Гарри подобрал её сумку, чувствуя, как начинают болеть руки от невероятной тяжести. Недавно девочка разучивала заклинание облегчения предметов, но, кажется, до сих пор им не воспользовалась. — Вот именно, Поттер. Проваливай, — это была первая фраза Малфоя, сказанная в адрес Гарри за эти два месяца. И явно не самая лучшая. Мальчик выглядел немного растерянным, хотя его отвращение к гриффиндорцам казалось просто зашкаливающим. Гарри промолчал, проходя мимо. Вслед ему неслись смешки. — Ожил, — саркастически заметил Рон, когда троица скрылась за углом. — А как без него хорошо было. Тишина... — Кстати, — Гермиона резко повернулась к Гарри, едва не выбивая из его рук собственную сумку, — он и правда странно вёл себя после твоего проникновения в Слизерин. Гарри пожал плечами. Он отвёл взгляд, замечая в карих глазах подруги огонёк интереса. Гарри не думал о Малфое и его проблемах. Любые мысли о слизеринце приводили к размышлениям о его воспоминаниях, жгучей и ненужной благодарности и к стыду, за то, что он бросился на помощь мальчишке, совсем растеряв остатки разума. Гарри был почти рад, что Квиррелл забрал именно Седрика. Чувство облегчения накрыло его, когда он лёг в кровать в ту ночь. Объясняться с Малфоем не хотелось, но Драко обязательно бы пристал к нему с расспросами. А Седрик уже был посвящён в тайну Философского камня, и Гарри всё ещё сердился на него за то, что юноша не рассказал ему. Но с Диггори Гарри почти не пересекался, и недовольство быстро утихло. Пару раз они болтали, когда встречались в коридорах замка, однажды вместе помогали Хагриду скормить слизней выводку рогатых форундугов. Но в остальное время их жизни почти не соприкасались, и Гарри этого было достаточно. Седрик жив и счастлив. Большего не надо. — Гарри? — Гермиона пощёлкала пальцами перед его носом. Тот вздрогнул, поняв, что прослушал её вопросы. — А? — глупо переспросил он. Они уже подошли к библиотеке, где Гермиона проводила почти всё свободное время. Рон страдальчески на него посмотрел. — Я говорю, что Малфой мог как-то догадаться, что это ты проник в их спальню. Если он что-то задумал, то нам стоит узнать об этом заранее. — Глупости, — отмахнулся Гарри. Он водрузил тяжёлую сумку на первый попавшийся стол, разминая онемевшие пальцы. Друзья странно на него посмотрели. — Ну, правда, — воскликнул гриффиндорец, — как он мог узнать? Не по запаху же? Когда он очнулся, то был совершенно невменяем. Думаю, просто запас оскорблений истощился. «Ну, пожалуйста, хватит говорить о Малфое», — мысленно взмолился Гарри. Эти разговоры сгоняли с него сладкую эйфорию безмятежности. Друзья вняли его просьбам, и весь день они готовились к экзаменам в угоду Гермионе. Но, как по закону подлости, вечером его вызвал к себе Дамблдор. Оставив друзей на ужине, Гарри поднялся к кабинету директора. Горгулья без вопросов его пропустила, не дав паролю даже сорваться с его губ. Мальчик обеспокоенно взбежал по лестнице, распахивая тяжёлую дверь. Он почему-то ожидал увидеть раненого Дамблдора, бледного, оседающего на пол... Но директор был абсолютно здоров, он сидел за столом, помахивая в воздухе палочкой. С её кончика срывались маленькие золотые звёзды, которые оседали на разложенный перед ним пергамент. По нему тут же разбегались слова, написанные витиеватым, изысканным почерком. — Гарри, — поприветствовал он мальчика, сладко улыбаясь, и поманил его пальцем. Поттер послушно, словно под чарами, шагнул к нему. Рядом с пергаментом лежал медальон. Он был раскрыт, и на нём засохли чёрные подтёки. Две половинки казались беспомощно обнажёнными, а в их нутре словно засохли два тёмных семечка. Гарри поджал губы, отводя взгляд. — Вчера я отправился в далёкое путешествие и явился из него с трофеем. Домовик, которого я брал с собой, в порядке, хоть и очень слаб, — Дамблдор говорил и смотрел Гарри прямо в глаза. Слова перестали появляться на его пергаменте, и одного брошенного вскользь взгляда хватило, чтобы понять, что письмо пишется не на английском. Гарри кивнул, и его пальцы вдруг сами собой потянулись к золотой цепочке. Она была холодной и неживой. Сила злой души внутри больше не питала медальон. Он равнодушно скользнул в пальцы Гарри. — Что с ним делать? — Мы можем его выбросить. Можем отдать в музей. Можем уничтожить. Теперь это просто медальон Салазара Слизерина, значимая для истории вещь, которая больше не причинит никому вреда. — Пусть он останется в Хогвартсе, — Гарри бросил медальон на стол. Ему показалось, что он держит в руке холодный труп. — Вместе с мечом Гриффиндора, диадемой и кольцом. — Правильное решение, Гарри, — Дамблдор подцепил медальон за цепочку и убрал в ящик своего стола. — А сейчас я хотел бы переговорить с тобой о твоих каникулах. Гарри напрягся. Он аккуратно присел в бархатное кресло. Но Дамблдор не был строг, он скорей веселился над его осторожностью. — Не поверишь, но Молли и Артур сами прислали мне сову, спрашивая, могут ли они взять тебя на лето. Я ответил, что ты сможешь прибыть к ним через пару недель после начала каникул. Если ты, конечно, всё ещё этого хочешь, — Дамблдор блеснул стёклами очков, и на секунды его глаза пропали за огненной пеленой. Но когда его взгляд снова прошёлся по лицу Гарри привычной пытливостью, он был всё так же заговорщически лукав. — Да, конечно! — Гарри едва не подпрыгнул от облегчения. — Хочу. — Тогда тебе стоит сказать об этом Рону Уизли. Думаю, он не говорил тебе, чтобы сделать сюрприз. Гарри улыбнулся, поднялся из кресла. У него словно гора с плеч свалилась, когда он наконец осознал, насколько упростилась его жизнь. Спускаясь по винтовой лестнице, он представлял, как уничтожит дневник Реддла. А потом как-нибудь они достанут чашу... То, что Волдеморт всё равно возродится и придёт за своим последним крестражем, уже не так сильно пугало Гарри. Это будет не сегодня — и даже не завтра.

***

Солнце радостно подмигивало с пронзительно голубого неба, роняя на землю жаркие золотые лучи. Чудесное время. Экзамены у первокурсников закончились, и ребята носились по всему Хогвартсу, не удерживаемые ни угрозой зачётов, ни ослабевшей хваткой дисциплины. Старшекурсники сдавали СОВ и ЖАБА, и, чтобы не отвлекать их, учителя выгоняли малышню на улицу. Никто не протестовал. Гарри видел, как особо смелые шли купаться на озеро, кто-то просто валялся на траве или бродил по бесконечным аллеям. Некоторые рассекали воздух на мётлах во всех направлениях, вызывая зависть у тех, кто не мог оторваться от земли. Гарри не был исключением. За те две недели, что предшествовали его отбытию на Тисовую улицу, он уже и забыл, что значит ходить. Рон брал метлу Фреда и летал вместе с Гарри, а Гермиона предпочитала наблюдать за ними с земли, заколдовывая грецкие орехи. Конечно, никто не собирался выдавать двум бесшабашным первокурсникам снитч, и им приходилось гоняться за безумными орехами, норовившими скрыться в лесной чаще. Один раз они наткнулись на Малфоя, пытающегося научить Крэбба и Гойла летать. Те были невероятно тупы, а может, слишком толсты, и мётлы отказывались поднимать их в воздух. Стоило слизеринцу увидеть двоих улыбающихся наблюдателей, как в Гарри тут же полетело проклятие. Увернувшись от Дантисимуса, он показал кривящемуся Малфою средний палец и, смеясь, бросился вслед за Роном. Они долго носились вместе, пока Уизли едва не свалился с метлы, а Гермиона не заставила их «немедленно прекратить это опасное ребячество». Когда Рон не летал с ним, Гарри просто наслаждался воздухом. Чувствовал себя в своей стихии, удивляясь, почему у него за спиной не вырастают крылья? Он вспоминал отца-анимага и жалел, что не сможет научиться превращаться в дракона. Это было бы здорово. Дракон. Драко... Время собирать чемоданы пришло очень быстро. Грусть, которая всегда сопровождала прощание с Хогвартсом, овладела Гарри. Даже то, что Гриффиндор вырвал Кубок Школы из лап слизеринцев, не подбадривало. Спешно заталкивая одежду, пергаменты и книги в свой чемодан и подготавливая клетку совы, мальчик думал о том, сколько всего ему предстоит... Но они уезжали, и целый год остался позади. — Вон, пустая! — Рон схватил Гарри за руку, потянув его к карете. Фестралов не было видно, но мальчик провёл ладонью по пустоте. Его пальцы нащупали невидимое кожистое крыло. Это было жутко, и он спешно отошёл. К ним подсел Невилл, которого приняли с распростёртыми объятиями. Мальчик помогал профессору Стебль, и та дала ему в награду маленький горшочек с Прериусом красным. Невилл всю поездку рассказывал о его чудодейственных свойствах, не давая Гермионе и слова вставить. Но это было даже интересно. Они заняли одно из самых первых купе. Невилл ушёл к Дину и Симусу, предлагавшим поиграть во Взрывные карты. Рон и Гермиона уселись напротив Гарри, выжидающе на него глядя. Глупая улыбка расползалась по лицу Уизли, а подруга нетерпеливо постукивала волшебной палочкой. — О, не начинайте снова, — Гарри поднял руки, демонстрируя полную безоружность. — Я всё помню, всё знаю. — Ну и хорошо, — улыбнулась Гермиона, откидываясь на сиденье. Гарри вдруг догадался, что друзья просто подшутили над ним: они улыбались и казались абсолютно расслабленными. Никаких наставлений, когда всё позади и кажется, что их ждёт только светлое и сказочное будущее... — Это был чертовски ужасный год. Надеюсь, другие будут лучше, — сказал Рон, рассматривая маленький шрам на локте. — Представляешь, Короста заболела. Укусила меня, а потом чуть не померла. Отдал её Фреду, а он, кажется, совсем свихнулся: запаковал её в коробку и отправил маме. — Как продвигаются их с Джорджем успехи? — поинтересовалась Гермиона. Рон не успел ответить: за дверью показался силуэт Малфоя. Гарри раздражённо вздохнул. Стоило слизеринцу заглянуть в купе, как ему в лицо уставились сразу три волшебные палочки. Мальчик нахмурился и скрылся, бросив на Гарри колючий взгляд. Правда, о нём тут же забыли: Рон пустился в повествование о том, как Фред и Джордж... Гарри слушал его и улыбался.