Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) Дом, стоящий на высоком холме, походил на старый череп, брошенный в лесу. Разбитые окна, сияющие черной пустотой, были его глазницами, а хлопающая от неуемного сквозняка дверь была его клацающей пастью. Деревья, колючим морем колыхающиеся у подножия холма, не решались заползать на него, придерживая рядом с собой юные кустарники и крошечные любопытные цветы. Трава на холме была словно выжжена солнцем, хотя на хмуром, тяжелом небе не было ни единого просвета, в который мог бы скользнуть лукавый луч. Около дома лежало множество крошечных трупиков, принадлежавших небольшим животным и птицам. Некоторые из них были совсем свежими, а некоторые уже превратились в хрупкие скелетики. Жесткие стебли черной травы росли прямо сквозь них, насмехаясь над несчастными останками, а ядовитые цветы, изгнанные из чащи, склоняли свои бурые головы над белыми косточками. Раздался хруст. На холм, тяжело дыша и хрипло постанывая, поднялся невысокий тучный человечек. У него были крошечные водянистые глазки, залысины и длинный острый нос, который он брезгливо морщил, оглядываясь по сторонам. Он осторожно пересек небольшой дворик (если можно так назвать место перед домом, усеянное костями и огражденное одной единственной прогнившей жердью) и с опаской заглянул в темный проем двери. В его коротких пальцах мелькнула волшебная палочка, и в следующую секунду разбитую, превращенную в склад досок, стекла и хлама прихожую осветил голубоватый огонек, повисший в воздухе. Свет от него выплескивался на стены, пол, освещая все новые и новые раны старого дома, но он не мог разогнать тьму до конца. Вдруг из-под древнего комода появилось нечто. Огромное тугое тело рванулось вперед, оплетая человечка. Плоская голова с двумя длинными и острыми клыками приблизилась к его перекошенному от страха лицу. — Милорд! — мужчина задрожал, не делая ни единой попытки избавиться от змеиного плена. — Милорд! Это я, Хвост, ваш верный слуга. Милорд! Змея замерла, так и не сдавив в своих смертоносных кольцах шею Питера Петтигрю. Черные глаза-бусины неотрывно следили за мелькающими эмоциями на лице пленника, словно сомневаясь, стоит ли верить его словам. Поразмыслив над чем-то, змея неохотно сползла на пол. В ее движениях была одна лишь угроза, готовность в одну секунду броситься на жертву и вцепиться в ее беззащитную плоть ядовитыми клыками. — Милорд, — Хвост перевернулся на живот и подтянул колени к груди. Вытянув вперед руку, он закатал рукав, обнажая уродливое клеймо на серой коже. — Я нашел вас... нашел... Змея качнулась вперед, собираясь в тугое кольцо. Ее длинный раздвоенный язык задумчиво скользнул вперед, касаясь черного следа... В ту же секунду Гарри Поттер вздрогнул и проснулся. В гриффиндорской спальне было тихо и темно. По лицу мальчика градом стекал пот, шрам горел, а во рту распространялась горечь. Гарри прижал ладони к лицу. Отнял и снова прижал. Все было как всегда: руки были покрыты мозолями от метлы, ногти были неаккуратно обкусаны, а на тыльной стороне не было белесого шрама, выводящего кровоточащее «Я не должен лгать». Перекатившись на бок, Гарри тяжело задышал, пытаясь разом вдохнуть как можно больше воздуха. Его трясло. Поразмыслив пару секунд, он буквально скатился на пол, ползком добираясь до постели Рона. Друг безмятежно похрапывал, свесив одну руку вниз. Гарри подполз ближе, заглядывая в темноту под кроватью: клетка была на месте, а Хвост внутри все так же шебуршился, передвигаясь по своей тюрьме. Мальчик смотрел на него пару мгновений, в строгом порядке напоминая себе слова Дамблдора, а потом поднялся, отряхивая колени. Боль в шраме медленно затихала, постепенно превращаясь в неприятное воспоминание. Гарри оглядел спальню, растерянно потирая лоб. На секунду его удивило, куда же подевались Дин, Симус и Невилл, но он тут же вспомнил, что все они разъехались по домам на праздник. Рон решил остаться, чтобы Гарри не было скучно и одиноко, но, скорей всего, он просто хотел взглянуть на Сириуса Блэка. Также, насколько Гарри знал, из гриффиндорцев в Хогвартсе остались Фред с Джорджем, решившие, что экспериментами лучше заниматься в замке, подальше от внимательных глаз миссис Уизли, и парочка семикурсников, обремененных сдачей ЖАБА. Гермиона уехала с родителями в Швейцарию, пообещав прислать письмо с открытками и привезти друзьям сувениры. Гарри, все еще пребывая в растерянности от своего сна, уселся на кровать, стягивая с себя пижамную куртку. Он понимал, что увиденное нереально, что в данный момент Хвост в Хогвартсе, и он никоим образом не мог оказаться в разрушенной лачуге, где прячется Волдеморт. Возможно, он видел события, произошедшие в «прошлый» раз, однако почему... Почему он их увидел? Гарри не знал ответов на свои вопросы. Стоило ли ему идти к Дамблдору? — Здравствуйте, профессор. Сегодня мне приснились Хвост и Волдеморт. Что посоветуете? Даже вообразить такое было глупо. Гарри не хотел показаться профессору напуганным, он хотел доказать, что пережитое научило его самостоятельности. Причин для беспокойства нет, да и директора сейчас заботят дела гораздо более реальные, нежели новый вид кошмаров. Гарри расскажет ему о сне потом, после похищения чаши из Гринготтса. Сейчас это на первом месте. — Гарри? — Рон приподнялся над подушкой, глядя на друга и сонно моргая. — Ты чего? — Что? — переспросил Гарри. Он понял, что сидит, нелепо выпятив руку с повисшей на ней пижамной курткой. Смущенно хихикнув, мальчик спешно переоделся в теплый свитер, который миссис Уизли связала для него в прошлом году. По случаю праздника форма была необязательной, и Гарри решил не надевать мрачную мантию. — Неохота вставать, — Рон перевернулся на спину и со вкусом потянулся. — Вот бы домовики принесли мне завтрак в постель. — И не мечтай. Подумай, что бы сказала Гермиона? — притворно возмутился Гарри. Подруга пришла бы в бешенство, узнай, что Рон мечтает эксплуатировать несчастных домовиков. Уизли, видимо, представил ее реакцию в мельчайших подробностях, поэтому через пять минут он уже нелепо прыгал перед Гарри на одной ноге, пытаясь натянуть на вторую ярко-красный носок. На его щеке белело пятнышко зубной пасты, а рыжие волосы торчали во все стороны под немыслимыми углами. Когда Рон привел себя в порядок, друзья спустились в непривычно пустую и тихую гостиную. Гарри с грустью посмотрел на идеально прибранный стол, на котором всегда валялись чьи-то записи, книги, перья, пузырьки из-под чернил или просто бумажки, забытые или ненужные. Сейчас там даже стояла вазочка с ярко-желтыми цветами, которую наверняка сшибут первокурсники, стоит им только вернуться в башню. Гарри представил, что будет, если ученики никогда больше не приедут в Хогвартс. Гостиная тут же показалась покинутой, запустевшей, украшенной лишь пылью и паутиной. Это было настолько ужасно, настолько печально, что сердце Гарри на секунду взорвалось болью. — Все нормально? — спросил Рон. Он обеспокоенно оглядел лицо друга. Гарри повел плечами и улыбнулся. — Да, все хорошо. Пойдем уже поедим. Придя в Большой Зал, они застали там непривычную для учебного года картину, которую упускали все, кто уезжал на каникулы домой. Столы факультетов исчезли, а вместо них стоял один большой и круглый стол, за которым уже сидели преподаватели и несколько учеников. Пихты, стоящие по периметру зала, шевелили своими ветвями, качаясь на несуществующем ветру, а разномастные стеклянные украшения сверкали цветными боками. Профессор МакГонагалл недовольно косилась на веселого директора, явно забывшего правила поведения для преподавателей и причислившего себя к числу проказников-учеников. Дамблдор сменил свой звездный колпак на шапку Санта Клауса и теперь с радостным видом пытался нацепить точно такой же на Снейпа. Гарри поймал страдальческий взгляд зельевара, в сотый раз отказывающегося от костюма, и улыбнулся. Жуткое настроение, овладевшее им с утра, испарилось. Какая разница, что было с Волдемортом в прошлом, если сегодня-завтра в Хогвартс придет Сириус? Нетерпение стало почти осязаемым. Подходя ближе, Гарри заметил белоснежную макушку и на секунду возликовал, подивившись рожденному стремлению внутри себя, но тут же поник: светлые волосы принадлежали совершенно незнакомому когтевранцу-второкурснику, с недовольным видом ковыряющему свою запеканку. Гарри чуть было не посоветовал ему не горбиться и есть аккуратней, чтобы больше смахивать на Драко Малфоя, но это идиотское желание было задавлено на корню. Гарри помотал головой, садясь на свободное место рядом с Роном. Он был даже рад, что большинство учеников разъехалось: небольшая компания, собравшаяся за одним столом, выглядела безмерно уютной и собранной. Всего учеников осталось одиннадцать: шесть гриффиндорцев, два когтевранца, два слизеринца и один пуффендуец, родители которого попали в Мунго после неудачного рейда. Парень, кажется, был пятикурсником, и он так быстро поглощал свой завтрак, что Гарри всерьез забеспокоился о том, как бы пуффендуец не подавился и не отбросил коньки прямо тут, рядом с ним. — Осторожней, Дервик, — посоветовала профессор Стебль, декан Пуффендуя. — Никто не украдет ваш омлет. Слизеринцы хитро переглянулись. Видимо, несчастный Дервик только что стал их новой рождественской игрушкой. Сухопарая девушка с длинными сероватыми волосами, заметив, что Гарри разглядывает ее, шепнула что-то на ухо своему другу, и они оба вдруг разом посмотрели на гриффиндорца. В их недобрых глазах горело столько презрения и злорадности, что мальчик мигом уткнулся взглядом в свою овсянку. Чтобы развеять странную напряжённость, он обратился к пуффендуйцу: — Так, значит, ты один на всем факультете? — спросил он. Роки Дервик кивнул, печально улыбнувшись. — Это немного жутко. Но в Рождество у нас соберутся привидения, поэтому будет не так одиноко. Вечеринки Толстого монаха бывают довольно веселыми. Гарри вспомнил, как однажды ходил на день смерти Почти Безголового Ника, и позволил себе усомниться в словах пуффендуйца. С приходом Фреда и Джорджа завтрак стал веселей. Близнецы надели на себя фиолетовые свитера с буквами «Ф» и «Д» и радостно улыбались. Гарри внимательно всмотрелся в их лица, пытаясь разгадать причину невероятного довольства братьев, и вдруг заметил ее. Ему захотелось расхохотаться. — Ну что, чем займемся? — спросил Джордж, на котором красовался свитер с буквой «Ф». Гарри и сам не знал, по какому признаку он различал близнецов, но он был абсолютно уверен в своем выводе. — На улице такая отличная погода, — вдруг произнес Дамблдор. — По-моему, стоит прогуляться. — У меня как раз там, ну, кое-что такое есть, — забубнил Хагрид, добродушно поглядывая на Гарри и Рона. — Вырастил, в общем. Хотите взглянуть? — Конечно, — ответил Гарри, пиная начавшего было возмущаться Рона под столом. Белобрысый когтевранец заинтересованно покосился на них, но ничего не сказал. — А мы тогда слепим что-нибудь из снега, правда, Фредди? — обратился Фред к Джорджу. Близнец подмигнул ему и расплылся в улыбке. — Конечно, Джорджи, — ответил Джордж. Братья рассовали по карманам яблоки и убежали из зала. Дамблдор с грустью посмотрел им вслед, поглаживая свою длинную, сегодня украшенную несколькими крошечными елочными шариками бороду. Гарри почему-то был уверен, что Дамблдор многое бы отдал, чтобы вновь стать молодым и потратить свою юность не на книги, а на развлечения с друзьями. После завтрака Гарри и Рон, переодевшись в теплую одежду, отправились с Хагридом смотреть на то «нечто», что он вырастил. К хижине уже была протоптана тропинка, поэтому им не пришлось тонуть в снегу. Гарри легким, пружинистым шагом, следовал за лесничим, глядя на проплывающие по небу кучевые облака. «Неплохо было бы взять метлу и полетать», — подумал Гарри, представляя, как холодный воздух бьет ему в лицо, отрезвляя и лишая мрачной тени, колышущейся где-то за спиной. Гарри так замечтался, что чуть не рухнул наземь, налетев на волкодава Клыка. Тот то ли от скуки, то ли ловя кого-то, носился вокруг хижины, весело прыгая. — В общем, это для профессора Стебль, хорошо грядки копают, да и почву рыхлят, — пояснил Хагрид, подводя друзей к большому ящику, закопанному в сугроб. Снег вокруг него пожелтел, словно испортившись. Хагрид приподнял крышку, гордо заявляя: — Это чешуйчатые кроты. Очень своенравные создания. В ящиках оказались длинные, словно растянутые существа, покрытые темно-коричневой коркой. Их морды и лапы, и правда, были как у кротов, но это вовсе не придавало им ни трогательности, ни симпатичности. Существа недовольно заворчали, подняв свои остроносые головы с плоскими, прижатыми ушами и слепыми глазами, и хищно оскалились, учуяв незнакомцев. Гарри едва успел среагировать, когда изо рта одного вырвался длинный липкий язык, цапнувший воздух в том месте, где мгновение назад была голова гриффиндорца. — Осторожней, осторожней! — Хагрид тут же прикрыл ящик крышкой. — Они еще юные. Им нельзя никого хватать! — Но это же они на нас напали, — возмутился Рон, но тут же поник. Его слова не достигали ушей великана — тот лишь с любовью присыпал ящик снегом. Хагрид пригласил их на чай с «только что приготовленными» кексами, но друзья вежливо отказались. Они были хорошо знакомы с выпечкой друга и предпочли провести день с Фредом и Джорджем, а не в больничном крыле, попивая настойку от зубной боли. Стоило им отойти от хижины, как Рон, тут же облегченно вздохнув, вмиг повеселел. — Найдем их, — кивнул он в сторону озера, рядом с которым частенько устраивались бои снежками и строились снеговики. Гарри кивнул, и они двинулись на поиски близнецов. Те обнаружились на самом берегу. Гарри заметил их рыжие макушки издалека (братья, видимо, потеряли свои шапки где-то). Рядом с фигурками высилась снежная постройка. У снеговика уже были два нижних кома, но не хватало головы: близнецы благополучно забыли про нее, увлекшись друг другом. Они катались по земле, пихаясь и нанося шутливые удары. Только подойдя ближе, Гарри понял, что удары были не шутливыми, а на снегу алели капли крови. — Черт! — Рон бросился вперед, хватая одного из братьев за плечи. Гарри помог удержать Фреда, губы которого были красными и распухшими, а из носа хлестала кровь. Джордж выглядел не лучше: на его щеке расплывалось лиловое пятно, обещавшее в скором времени стать синим. — Что вы творите?! — воскликнул Гарри, когда Фред в его руках перестал вырываться и вперил хмурый взгляд в своего близнеца. — Ничего, — Фред дернул плечом, сбрасывая с себя ладонь мальчика. — Все отлично. — Замечательно, — таким же мертвым голосом отозвался Джордж. Рон в смятении отступил от брата, беспомощно оглядываясь, словно ища помощи у деревьев и черной, застывшей воды. Гарри не знал, что и делать в такой ситуации. Ссора близнецов, причем такая горячая, кровопролитная, предстала перед ним впервые, и он понятия не имел, как подступиться к ее разрешению. Из-за чего могли поспорить парни, два часа назад уходившие из Большого Зала, держась за руки? — Из-за чего драка? — спросил он, даже не надеясь, что ему честно ответят. Так и случилось. Фред и Джордж равнодушно пожали плечами. — Повздорили из-за пустяка. Гарри вдруг стало больно. Внутри все сжалось, когда он взглянул на расстроенные, преисполненные горечи лица близнецов. Он понимал, что скорей всего их ссоры вызваны именно теми фантомными воспоминаниями, чувствами, вложенными в них словно из другой жизни. Джордж потерял брата тогда. Потерял самого себя. Возможно ли, что его привязанность к Фреду вышла за какую-то определенную границу? Гарри вдруг понял, что ничего не знает о близнецах. Ничего, кроме того, что они сами демонстрируют миру, выставляя напоказ. Однако разве можно всегда веселиться, всегда сходить с ума, не находя причин для грусти? Или это лишь сам Гарри может постоянно хандрить, видя в происходящем лишь мрачный окрас? Вдруг Фред, перчаткой вытирающий кровавые подтеки, замер, удивленно глядя куда-то в сторону хижины Хагрида. Он, прищурившись, всматривался вдаль, медленно приоткрывая распухшие губы. Гарри тоже посмотрел в ту сторону, и в то же мгновение мысли о братьях, их ссоре и воспоминаниях, мысли о Волдеморте и миссии, дамокловым мечом повисшие над ним, отошли на второй план. Гарри узнал бы этого пса из тысячи. Из миллиона. Он бы узнал его даже в полной темноте. Пес остановился около ящика с чешуйчатыми кротами и принюхался. Поведя головой, он уставился на ребят, кажущихся ему, наверно, крошечными фигурками. Пару секунд он просто стоял, а потом, радостно пролаяв, бросился по холму вниз. Гарри кинулся ему навстречу, забыв про друзей и чувствуя, что еще мгновение — и его просто разорвет. Внутри все горело, плавилось, хотелось кричать, смеяться и плакать одновременно. Счастье от долгожданной встречи заполнило его до краев. Пес налетел на него, сбивая с ног. Гарри, громко хохоча, повалился на землю, цепляясь пальцами за колючую, спутанную шерсть. Бродяга визжал от радости, лизал его лицо, прыгал, грозя раздавить мальчика своими огромными лапами. Он казался безумным, но Гарри мог его понять. Конечно, мог. — Бродяга! — он крепко обнял пса за шею, уткнувшись лицом в его грязную шерсть. Ему было все равно. Позади раздался вежливый кашель, и лишь тогда мальчик вспомнил, что за ним наблюдают братья Уизли. На лицах всех троих застыло молчаливое изумление. — А, — Гарри с трудом поднялся, не переставая поглаживать пса между ушей. Он не был уверен, что стоит раскрывать секрет Сириуса здесь. В конце концов, это была его тайна, и лишь он сам имел право разглашать ее. Пес подозрительно оглядел рыжих мальчишек. Его черный взгляд скользнул по вечно испачканному носу Рона, по синяку Джорджа и кровавым губам Фреда, прежде чем вернуться к лицу Гарри. Он молча спрашивал, можно ли доверять этим людям. — Помните, о чем я говорил с вами в прошлом году? — спросил Гарри у Фреда и Джорджа. Рон уже был в курсе невиновности Сириуса, но близнецы еще ничего не знали. Они умели хранить тайны, они могли помочь, поэтому скрывать подобное от них было бы глупо. Но червячок недоверия вгрызся в самое сердце Гарри, и на секунду он увидел в трех мальчишках, стоящих напротив него, скрытую, сжатую, словно пружина, угрозу. — О том, что ты... увидел будущее? — неуверенно уточнил Фред. Гарри кивнул. — Да. Часть будущего. И правду о некоторых людях, — осторожно, словно ступая по тонкому льду, произнес он. — В том числе и о моем крестном отце, Сириусе Блэке. Пес доверчиво потерся носом об его ногу. Близнецы переглянулись, забыв свои разногласия, и одновременно шагнули друг к другу, прижимаясь плечами. Они с испугом смотрели на Гарри. — Крестный... — ...отец? — Сириус... — ...Блэк? — Сбежавший из Азкабана... — ...серийный маньяк? — Да, — их искреннее изумление разозлило Гарри. — Он был ошибочно обвинен и посажен в тюрьму. Питер Петтигрю, за убийство которого осудили Сириуса, жив и.. на свободе. И это он убил тех маглов. — Хочешь сказать, что Сириус Блэк... — Я уже сказал, — оборвал их Гарри, подивившись тому, сколько властности и жестокости промелькнуло в его голосе. — Я точно знаю, что Сириус невиновен, но готовы ли вы верить мне на слово? Фред и Джордж, переглянувшись и словно мысленно обсудив ситуацию, с серьезным видом кивнули. Гарри посмотрел на пса, все так же подозрительно рассматривающего незнакомых гриффиндорцев. — Решать тебе, — шепнул мальчик. Бродяга фыркнул, еще раз почесался носом о ногу Гарри и медленно поднялся на задние лапы. Это было жутко: он поднимался, изменяясь, вытягиваясь. Его лапы превратились в руки и ноги, шерсть словно скаталась, приняв вид грязной, разорванной тюремной робы. И вот, через пару мгновений, рядом с Гарри стоял высокий, обросший, исхудавший мужчина, настороженно оглядывающийся по сторонам. Его ладонь взметнулась вверх, тяжело ложась на плечо Гарри. Мальчик понял. Он скользнул рукой в карман и сжал волшебную палочку. Фред и Джордж не так просты в волшебном искусстве, как кажется, но обезоружить их он успеет. Если что — успеет. — Ох, — только и смогли выдавить братья Уизли. Они бы рухнули наземь, если бы какая-то упрямая сила не удержала их на ногах. По лицу Рона расплывался настоящий ужас, но близнецы медленно, но верно приобретали вид любопытный и наглый. Сириус, видимо, осознав, что никто не собирается бежать и звать на помощь, заметно расслабился. Его потрескавшиеся и покрытые коркой губы растянулись в улыбке, преисполненной искреннего счастья. — Гарри, — только и вымолвил он, но мальчик тут же вновь уткнулся лицом в его грудь. Сириус был жив, был рядом с ним, и Гарри ни в коем случае не собирался совершать былых ошибок. Однажды он уже потерял крестного и пережил весь ужас этой потери. — Я рад, что ты вернулся, — сказал Гарри, отстраняясь. — Очень. А это, — он указал на Уизли, — мои друзья: Рон, Фред и Джордж. Им можно доверять. Сириус кивнул. Фред, видимо, окончательно избавившийся от испуганного удивления, спросил: — Гарри назвал вас Бродягой. Почему? Это как-то связано с именем на Карте? — Карте? — Сириус вскинулся, словно пес, учуявший мясо. — Карте Мародеров? Она у вас? — Да, мы... — начал было Джордж, но Гарри тут же громко прервал его: — Она хранилась у меня, но Дамблдор попросил ее для одного важного дела. Оно связано с моими воспоминаниями. Сейчас Карта у него, — ему было больно лгать крестному в их первую встречу, но он помнил наказ директора. Сириус не должен узнать о Хвосте, иначе все сорвется. После Азкабана мужчина стал несдержанным и порывистым; он не сможет удержать себя от соблазна перегрызть глотку тому, кто предал его лучших друзей и обрек его на долгие годы в Азкабане. — Ох, как здорово! Честно, я и забыл, куда она делась, — Сириус почесался, растрепав свои и без того спутанные волосы. — Скажите, у вас нет еды? Я бы не отказался от чего-нибудь горячего... — Скоро обед, но мы все равно можем заскочить на кухню, — предложил Гарри. Никто не высказал недовольства, и они медленно направились к замку. Перед тем как Сириус обратился обратно в пса, Джордж торопливо спросил его: — А вы долго учились превращаться? — Не очень. На пятом курсе мы уже были анимагами, — он взглянул на замок, не в силах скрыть боль и печаль в своих глазах. — Это было невероятно.

***

Сириус сидел на ступеньках, сложив руки на коленях и глядя вперед, на белое поле, украшенное голыми черными деревьями. Небо потемнело, приобретя темный фиолетовый окрас. Кое-где зажглись звезды, тусклые и одинокие, рассыпанные каким-то неряшливым астрономом. Гарри накинул на плечи крестного теплую мантию, которую он недавно трансфигурировал из своей простыни. Профессор МакГонагалл поставила бы ему высший балл за это творение, но ей было не суждено увидеть его. Плотная ткань согрела мужчину, и он перестал ежиться от холода. — Мне кажется, что это сон, — признался Сириус. Гарри присел рядом с ним, вдыхая ледяной воздух. Не стоило сидеть на крыльце, прямо на холодных камнях, но мужчина отчего-то не мог покинуть этих ступеней. — Это не сон, — Гарри сжал его ладонь. — Ты вернулся. Ты в безопасности. — Они пришлют охрану. Дамблдор сказал, что после Рождества дементоры Азкабана будут патрулировать школу по периметру. Приказ Министерства, — в его голосе звучал неприкрытый страх. Знакомство с этими монстрами не прошло для него даром. — Даже здесь они... — Им не достать тебя, — уверил его Гарри, доставая палочку и демонстрируя вспыхнувший на кончике голубоватый свет. — Однажды я отогнал сотню дементоров одним Патронусом, и, если понадобится, я сделаю это снова. Дементоры не найдут тебя, если ты будешь в облике пса. — Псом быть тяжело, — Сириус невесело усмехнулся, — привыкаешь к хвосту. А потом становишься человеком, хочешь выразить радость и как идиот начинаешь дергаться, — он заливисто рассмеялся. — Помню, когда только начал превращаться, Джеймс дразнил меня... а я говорил ему, что недаром у него рога растут, как бы не начали девчонки от него налево ходить... Мысли о Джеймсе натолкнули Гарри на идею расспросить крестного о Башне. Он стиснул зубы. Стоит ли? Нужно ли? — Как это случилось? Твое видение, — Сириус неопределенно помахал рукой в воздухе. — Это было... — Сон, — Гарри придвинулся ближе. Крестный тут же распахнул полы мантии, впуская его в свое тепло. Холодный вечер перестал казаться таким уж холодным, а камни — такими уж твердыми. Гарри готов был целую вечность сидеть, прижимаясь к теплому боку. — Он просто приснился мне и все. А после выпал шанс проверить его достоверность. — И что ты там увидел? Дамблдор ничего не рассказал мне о происходящем, но Ремус вскользь намекнул... Гарри ненавидел себя за то, что он вынужден врать и утаивать. Встреча Люпина и Сириуса была невыносимо трогательной, и он надолго покинул старых друзей, дав им шанс пообщаться друг с другом без посторонних ушей. Видимо, Люпин, которому Дамблдор тоже выдал определенные инструкции, не выполнил свою часть. Сболтнул лишнего. Гарри не знал, насколько много рассказал профессор ЗОТИ, и надеялся, что лишь о проблеме с василиском. Сириус останется в Хогвартсе, а значит, рано или поздно он все узнает. — Некий «Наследник Слизерина» выпустил из Тайной Комнаты василиска, способного убивать взглядом, — выдавил Гарри, пытаясь быстро продумать границы дозволенного. — Один слизеринец пострадал, но потом нападения прекратились. Но василиск еще в замке. — Что же, по школе ползает огромная змея, и никто не может ее убить? — в ужасе воскликнул Сириус. — Почему Дамблдор ничего не делает? — Поисковая магия не засекает его. Но мы нашли одно яйцо, и теперь профессор Снейп работает с ним. Кажется, он смог достать какие-то частицы, по которым возможно отыскать самого василиска... — Гарри не разбирался в этих генетических вопросах, поэтому мог лишь в общем описать проблему. Сириус задумчиво пожевал губу. Он словно и позабыл про змея, сосредоточившись на чем-то другом. — Кажется, ты в хороших отношениях со Снейпом, — сказал он. Гарри уловил нотки ревнивого недовольства, но не обратил на них внимания. — Мы не ругаемся, — уклончиво ответил мальчик. Разговор как раз вильнул в сторону зельевара, и Гарри подумал, что сейчас самый подходящий момент для расспросов. — Скажи, Сириус, — он опустил взгляд, чувствуя себя не в своей тарелке, — ты знаешь, что произошло между моим отцом и Снейпом в.. кхм... Астрономической Башне? Выражение лица Сириуса не изменилось. Оно просто застыло, словно маска. Но в черных глазах мелькнуло что-то, похожее на смущение и неприязнь. — Я не уверен, что тебе стоит знать об этом, — ответил он. Гарри разозлился: да что же это такое? Почему все так упорно отказываются объяснять ему произошедшее? — Почему нет?! — громко спросил он, обиженно глядя на крестного. — Это касается моего отца, а значит, и меня тоже! Если ты не хочешь говорить или дал обещание молчать, то хотя бы намекни! Его голос стал просящим. Сириус беспомощно огляделся, но в темноте, наползающей на них, не было никого, кто мог бы подсказать ему решение. Он задумчиво почесал грязный колючий подбородок и обреченно вздохнул. — Ну, ты же знаешь, Джеймс в школе враждовал со Снейпом, — Сириус через силу выдавливал из себя слова. — Я не обеляю себя, потому что всегда поддерживал его во всех проделках, особенно если они касались Нюниуса. Ха, ведь это именно я отправил Снейпа к Ремусу, а Джеймс его спас... Но, понимаешь, Джеймс был... чересчур увлечен этой забавой. Даже я замечал это. — Я не совсем понимаю... — Мне трудно говорить об этом, — признался Сириус. — Я даже не знаю, как объяснить... Это, скорей, было нашей общей болезнью, просто у Джеймса она проявилась больше всех. Особенно после этой заварушки с Лили, когда Снейп таскался к нашей гостиной каждый вечер, умолял ее пойти с ним. Джеймс просто озверел тогда. Он выскочил и потащил Нюниуса куда-то, мы бежали за ними, а он кричал, что просто поговорит с ним по душам... Я даже не знаю толком, что произошло в той Башне, правда, но после Джеймс притих, и все снова стало на круги своя. Представляешь, он даже мне не рассказал, а ведь мы делились друг с другом всем! Только потом я заметил, что он ночью уходит под своей мантией и что Нюниус выглядит еще более пришибленным, чем раньше. Они ходили куда-то по ночам вместе. Видимо, в ту самую Башню. — Но зачем? — Я думаю... нет, я знаю, — Сириус грустно усмехнулся, глядя куда-то в темноту. Он словно и забыл, что сидит не один, и целиком погрузился в воспоминания. Наверно, ему самому было это нужно: вернувшись, сразу, одним ударом пережить лучшие годы жизни, проведенные в замке. Вспомнить все, чтобы не собирать потом по кусочкам свою ноющую память. — На самом деле Нюниус нравился Джеймсу. Сначала. Конечно, мы дразнили его едва ли не с поезда, но это было не более чем подначивание. Но Снейп был тем еще заморышем, хмурился, постоянно жался по углам... Бегал, как собачка, за этим Малфоем, — Гарри вздрогнул, когда услышал знакомую фамилию, но тут же вспомнил, что Люциус был эдаким наставником Снейпа в школе. — Наверно, в какой-то момент Джеймс решил, что раз он не может своими относительно добродушными нападками добиться внимания, то нужно переходить на более жестокий уровень. А Джеймсу нужно было это внимание, он привык его получать: словно маленький принц, он рос в богатой и дружной семье, поэтому было вопиюще, что какой-то там Северус Снейп не признает его неотразимости. Видимо, Джеймс все же заставил его это сделать. Правда, каким способом? Я боюсь представить. — Он был влюблен? — Нет. Одержим. Но это прошло. Такое всегда проходит, — Сириус обхватил Гарри за плечи, дружески встряхнув. — Забудь об этом. Снейп вряд ли когда-нибудь расскажет тебе правду, поэтому просто забудь. Надеюсь, тебе не придется столкнуться ни с чем подобным. Гарри кивнул. Пообещал забыть. Пообещал, даже зная, что не сможет сдержать своего слова. Картины, вспыхивающие в его голове, были выжжены в памяти раскаленным металлом. Они посидели еще немного, а потом начали собираться обратно в замок. Сириус, обратившись в пса, отправился к Люпину на ночь, потому что у того была сооружена специальная собачья подстилка, на которой профессор спал в обличье оборотня. Гарри тепло попрощался с ним, забрал наколдованную мантию и двинулся в башню Гриффиндора. Он шел как во сне и на каждом повороте представлял отца, лицо которого было перекошено жестокой усмешкой Драко Малфоя. От этого мурашки бежали по коже, и Гарри казалось, будто за ним кто-то крадется, дышит в спину, заставляя ускорять шаг. В коридоре, ведущем к Полной Даме, он уже бежал. Выкрикнув пароль, мальчик ворвался в гостиную, чувствуя, как медленно отступает страх. Как он отползает, прячась за дверью. В гостиной царил жаркий полумрак, разгоняемый лишь пламенем в камине. На диванчике сидели близнецы. Джордж обхватил Фреда руками, прижавшись лбом к его виску, и что-то нашептывал ему на ухо. Гарри постарался как можно незаметней прокрасться мимо. Лишь взлетев по лестнице и крепко заперев дверь спальни, он смог отпустить затвор внутри себя и тяжело задышать, хватаясь за ребра. Рон тут же сел на кровати, испуганно глядя на него. — Ты в порядке? Ты ранен? — воскликнул он, подбегая к другу и оглядывая его с ног до головы. Гарри покачал головой. — Все хорошо. Просто... тяжелый разговор. Рон все еще не сводил с него настороженного взгляда, когда Гарри забирался в постель. Даже когда он укрылся одеялом и задернул полог, мальчик чувствовал, что приятель ловит каждый шорох, каждый скрип, доносящийся с его стороны. Но Гарри просто закрыл глаза. Он корил себя за то, что не мог сдержать любопытства, что заставил Сириуса рассказать ему о Джеймсе. Гарри давно уже перестал видеть в отце святого: еще в прошлый раз, на пятом курсе, когда он увидел, как жестоко тот поступил со Снейпом, но сегодня... Картина, которая никак не хотела складываться, вдруг совместилась, став цельной. Неудивительно, что Снейп не мог простить его. Гарри обхватил руками подушку. Ему вдруг до дрожи захотелось спуститься вниз, в подземелья, и сказать что-нибудь зельевару. Что-нибудь приятное, ободряющее, дружеское. Гарри стиснул зубы. В это мгновение он по-настоящему себя ненавидел.