Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :( Какое-то время они молчали. Воздух между ними остывал. Малфой, выглядящий невероятно несчастным, почти разбитым, стоял, отвернувшись к окну и пряча свое лицо, хотя Гарри все равно видел яркий блеск его серебряных глаз, отражающихся в оконном стекле. Гарри смотрел на его светлые белые волосы, прямую спину и острые плечи, которые обещали стать еще красивей, когда слизеринец вырастет. Мантия скрывала его фигуру, но Гарри по памяти мог представить и его тонкую талию, и узкие бедра, и длинные ноги. Малфой вообще казался вытянутым, но, вопреки возрасту, в его теле не было ни юношеской нескладности, ни угловатости — он просто рос, сохраняя свою природную тонкокостность и изящество. Гарри понятия не имел, почему он так пристально рассматривает его, отмечая то, на что никогда не обращал внимания. Как будто пытается запомнить таким: преисполненным чистых, незамутнённых чувств. Грусть, тоска, сожаление, безысходность, печаль и какая-то робкая, звенящая надежда — это были не самые приятные переживания, но сейчас они казались гриффиндорцу снежными, хрустальными, непорочными. Малфой, поддавшись мгновению, открылся ему, остался беззащитным — любое грубое, резкое слово причинило бы ему боль, которую он, не скупясь, причинял другим. Гарри знал, что, возможно, он был единственным в этой школе, кто видел его таким и кто имел над ним подобную власть. Он должен был принять это, но аккуратно, не повредив, иначе все закончилось бы в одночасье. Он словно ходил по лезвию ножа, символизирующего доверие, и мог сорваться в любую минуту. История с Седриком и так чуть не сбросила его вниз, отстранив от Малфоя. Сейчас Гарри держался из последних сил. Он шагнул вперед, осторожно, невесомо касаясь дрогнувших плеч юноши. Тот не повернулся, но напрягся, словно струна. Послушная струна, которая издаст любой звук, который Гарри пожелает. Это было ужасным, мрачным ощущением. — Мне не нужен Седрик, — шепнул Гарри, чувствуя, что подходит к самому краю. Он должен был объяснить. — Идеальный или нет — он не тот, кто может мне помочь. — Думаешь, я могу? — голос Малфоя был тихим, абсолютно неживым, как будто монолог забрал все его силы. — Можешь, — юноша улыбнулся уголками губ, заметив, что отражение слизеринца недовольно нахмурилось. — Ты уже это делаешь. Потому что ты не опекаешь меня, не взваливаешь непомерные проблемы. Потому что можешь высказать мне, что думаешь, не боясь меня обидеть. Потому что в тебе есть другая часть волшебного мира, которую я никогда не мог понять. Потому что ты особенный. Малфой чуть повернул голову. Гарри знал, что он на верном пути, — честность всегда была правильным выбором. Он пытался понять, почему никогда не ощущал того, о чем говорил Драко, и подбирал нужные слова. Слизеринец считал его попытки показать ему, что маглы и маглорожденные не такие уж плохие, давлением и подчинением, а вовсе не помощью. Гарри думал точно так же, когда Малфой выражал свою позицию относительно этих людей. Они не могли прийти к единому взгляду в этом остром вопросе, и он стоял между ними постоянно. Как от него избавиться? Гарри жаждал этого всем сердцем. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя так. Я не знаю, что могу сделать, чтобы исправить это. Гарри отпустил плечи юноши и прижался к стене рядом с окном, пытаясь заглянуть ему в лицо. Драко, как назло, смотрел только вперед, во тьму, но наверняка видел гриффиндорца боковым зрением. Тот внимательно разглядывал его, ожидая реакции на свои слова. Малфой медленно повернул голову и посмотрел на Гарри. В его глазах плескалась холодная насмешка. — Ты ничего не можешь сделать, Поттер, — произнес он все тем же безжизненным голосом. — Если ты изменишься хоть немного, хоть чуть-чуть станешь похожим на меня, это будешь уже не ты, — он приподнял уголок губ. — Ты потеряешь то, что делает тебя собой. «А так я потеряю что-то другое». — Если ты хочешь, мы можем прекратить это. Я не буду пытаться изменить тебя. Все будет как раньше, — Гарри протянул руку и коснулся рукава слизеринской мантии. — Ты мне веришь? Глаза Малфоя расширились, и он уже открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент в конце коридора раздались голоса. Гарри вздрогнул, моментально узнав голос Рона: — ...понятия не имею. Может, его опять забрал Снейп? — Ох, я надеюсь, ничего страшного не случилось. Меня это беспокоит. Сердце Гарри подскочило до самого горла. Он испуганно взглянул на Малфоя, который с такой же паникой смотрел в другой конец коридора. Рон и Гермиона вот-вот должны были зайти за поворот — и что открылось бы их взору? Драко вдруг усмехнулся, прищурившись, и уставился на Гарри. Страх исчез из его глаз, оставив лишь горькую, ироничную насмешку. Он смотрел прямо в лицо юноши и ждал, что тот отшатнется, выпустит его рукав и убежит к своим друзьям. Гарри чувствовал его ожидание и понимал, что это значит. Это было жестоко и больно — заставлять его выбирать. Он сжал губы и с не меньшим упрямством взглянул на Малфоя, покачав головой. Почему он заставляет его делать это, зная, что решение предопределено? Потому что Драко решил вот так все закончить, выплеснув свою горечь, а потом привязав Гарри к его друзьям? Или просто потому что ему больно, и он жаждет причинить такую же боль окружающим? — Поверь мне, — попросил Гарри. Это было последним, что он мог сделать. Попросить поверить в его слова, в его обещания, в него самого. Пальцы скользнули с рукава мантии на прохладную ладонь, и Гарри сделал крошечный шаг назад, туда, где рыцарские доспехи могли послужить хоть каким-то укрытием. В конце коридора замелькали тени, голоса стали громкими и отчетливыми. — Верь мне, Драко. Пожалуйста. Его голос был тише, чем шорох скользящих по воздуху привидений, но Малфой услышал. Почему-то услышал. Нахмуренная складка на его лбу разгладилась, а колючий печальный взгляд вдруг стал завораживающим и... завороженным. И в тот момент, когда Рон и Гермиона ступили в коридор, юноши уже были у доспехов. Слизеринец одним быстрым движением накинул на голову капюшон мантии, скрывая свои узнаваемые волосы, и толкнул Гарри к стене за массивным щитом. Доспехи недовольно лязгнули. — Я кого-то видел, — бессовестный голос Рона раздался совсем близко. Гарри закрыл глаза: ему казалось, еще мгновение, и рука друга оттолкнет Малфоя в сторону, чтобы увидеть, что прячется за фигурой в черном плаще. Это будет просто феерия: гриффиндорец с трудом мог представить настолько сильное изумление на лице Уизли. — Рон! — возмущенно прошипела Гермиона. — Ну что ты как маленький! Гриффиндорцы двинулись по коридору дальше, не останавливаясь. Девочка все еще шепотом отчитывала Рона за настырность, и Гарри был ей очень благодарен: Грейнджер всегда была умницей, и сейчас он как никогда ценил ее сообразительность. Хотя даже Гермиона, которая всегда верила в людей, верила даже в Снейпа, когда все остальные считали его настоящим ублюдком, не смогла бы принять подобное. Хотя, возможно, если бы Гарри объяснил, рассказал ей правду, она могла бы помочь ему... понять, что вообще происходит. За ту минуту, что его друзья пересекали коридор, удаляясь все дальше и дальше, он во всех подробностях изучил ботинки Малфоя, от которых просто не мог оторвать взгляда. Драко и сам стоял точно так же, не убирая руки и глядя вниз: смущение разливалось по его бледным щекам. Или это был гнев. Вполне возможно, он просто злился на Гарри. — Ты снова это сделал, — произнес он, страдальчески поморщившись. Гриффиндорец сильней сжал его пальцы, как будто это могло заставить Малфоя думать иначе. Конечно, это было бесполезным жестом, и Драко лишь резко выдернул свою ладонь, ударившись локтем о закрывающий их щит. — Прости, — Гарри прижался к стене. Малфой отвернулся и опустил взгляд. — Но ты заставил меня выбирать. Драко улыбнулся кончиками губ. Кажется, он стал чувствовать себя лучше. Лишь грусть все еще омрачала его лицо, и, если бы Гарри мог, он приложил бы все усилия, чтобы прогнать ее. Но Малфой сказал, что он ничего не может сделать. Почему? Должно быть хоть что-то. Что угодно. — И что мы будем делать? — Прятаться тут вечно? — Если ты этого хочешь, — Гарри постарался улыбнуться. Он сжал руки в кулаки, когда понял, что вновь тянется к чужой ладони. Это было нездоровым поведением. Ему было жарко, и казалось, что расстояние между твердым камнем и телом слизеринца становится все меньше, сковывая его. Малфой долго молчал. Его нижняя губа чуть подрагивала, как будто он силился сказать что-то, но упрямо сдерживал себя. Гарри смотрел на него, слушая, как неподалеку шумят голоса и шелестят мантии. Их найдут, поймают... Малфой ждет этого? Драко словно почувствовал отчаянье в его мыслях. Он осторожно посмотрел на юношу, склонив голову и словно прикидывая свои возможности. А потом тихо произнес: — На самом деле есть кое-что, что ты можешь сделать. И чего я очень хочу. — Что же это? — Гарри подозрительно прищурился. Сейчас он знал, насколько глубоко Драко увяз в своих демонах, и немного боялся того, что Малфой мог считать выходом из положения. Он давал ему шанс все прекратить, но слизеринец не воспользовался им. Значит, они хотят одного. — Отведи меня в Тайную Комнату. Гарри не был уверен в том, что он не ослышался. Но Малфой был серьезен — он придвинулся к нему, касаясь рукой его груди и глядя в глаза. — Что? — переспросил гриффиндорец. — Ты слышал. — Нет, Малфой, я не отведу тебя туда, — Гарри взял его за локоть, пытаясь отстранить от себя, но слизеринец, упрямо поджавши губы, не сдвинулся с места. — Нет, ни за что! Я не заставлю тебя переживать это снова. — Ты заставил меня делать множество вещей, Поттер, ты что, не слушал? — огрызнулся Малфой. Он терял свой трогательный, растерянный вид, вновь становясь привычным, и Гарри... О, Гарри был рад этому. Он не знал, что делать с тем Драко, который едва не плакал, обвиняя его. Тот Драко вызывал в нем странные, противоречивые ощущения, от которых в груди что-то горело. — Но теперь сделай то, чего хочу я. Это важно для меня. — Почему именно Комната? Что ты хочешь там увидеть? — Ничего. Я ничего не хочу там увидеть. Я просто хочу встретиться лицом к лицу с тем, что не дает мне покоя. Это произошло там, пусть там и закончится, — рука Малфоя, касающаяся груди гриффиндорца, поползла вверх. Гарри вздрогнул всем телом, когда прохладная ладонь коснулась его шеи, его щеки. Он замер, словно изваяние, сжался и с невольным страхом посмотрел на юношу перед собой. Малфой открылся ему, доверился, словно вобрал в себя. Но это не Драко был на поводке у эмоций, а Гарри, который просто не мог противиться своему желанию спасти его, помочь ему. Драко склонил голову набок, так, что черный капюшон соскользнул с его белоснежных волос. Он наверняка знал, как выглядит его лицо в этот момент. — Просто сделай это. Это поможет нам. Пожалуйста. Гарри сглотнул. Малфой убрал руку, и самообладание вернулось к нему. — Ты мной манипулируешь. — Как и ты мной. Гарри вошел в гостиную Гриффиндора ровно в тот момент, когда Рон Уизли вскочил на ноги и громко произнес: — Нужно поискать его. К черту сочинения! Гермиона, которая сидела спиной к дверям и не видела Гарри, покачала головой. Рядом с ней сидели Парвати и Лаванда, составляющие предсказания, и из-за неприятного соседства и шума, стоящего в гостиной, девочка была еще более раздраженной, чем обычно. — Ты не смог найти Карту, значит, Гарри просто не хочет, чтоб мы следили за ним. У чемпионов много обязанностей, мало ли, куда его вызвали. Или, ну... Ох, Рон, ты такой недогадливый. — Чего?.. — Рон, который прекрасно видел хитро улыбающегося Гарри, приближающегося к Гермионе со спины, осоловело хлопал глазами. — Она там была, Рон. — Кто там был? — шепотом произнес Гарри Гермионе на ухо. Девочка испуганно ойкнула и резко обернулась, уставившись на него. На ее щеках вспыхнули алые пятна. Парвати и Лаванда захихикали, поглядывая на них. Рон, широко улыбнувшись, упал обратно в кресло и нехотя подтянул к себе пергамент. — Чего ты так беспокоишься? — поинтересовался Гарри у него, внимательно оглядывая гостиную. Ему казалось, что она чересчур пестрая: вокруг было столько красного и золотого, что резало глаз. Нельзя было задерживаться, иначе Малфой опять разозлится и это закончится таким же смятением. От воспоминаний о перекошенном злобой и обидой лице слизеринца в груди Гарри что-то мерзко заскоблилось, но это чувство легко было прогнать. Стоило только представить ощущение чужих плеч или прохладных пальцев в своих руках, как тягость уходила. — Ты так поспешно ушел, а потом все не возвращался, — Гермиона отложила перо в сторону. — Рон уж собирался искать тебя. Что-то случилось? — Да, кое-что случилось, — сказал Гарри. Он не спешил присаживаться на диван. Весь путь от ниши с доспехами до Гриффиндорской башни он придумывал план. Ему нужно было взять с собой Карту, мантию-невидимку и метлу, но едва ли Рон с Гермионой отпустили бы его без вопросов. Поэтому юноша уже приготовился лгать на все лады, приплетая в свою туманную историю Снейпа, который, сам того не ведая, служил отменным прикрытием. Единственной проблемой была метла. Ни в подземельях, ни на вечернем холоде летать было невозможно, поэтому тому, что Гарри решил прогуляться вечерком с метлой подмышкой, не было объяснения. — Мне... — он недовольно покосился на навостривших уши Парвати и Лаванду. В последнее время эти девочки постоянно кружили где-то поблизости, и Гарри побаивался того, что одна из них могла в него влюбиться, — ...назначили отработку. По зельеварению. Помните, я тут недавно ходил? — он многозначительно сверкнул глазами. — Ну так Снейп ее продлил. — О-о-о, — потянули Рон с Гермионой, прекрасно понимающие, что обсудить это в переполненной гостиной не удастся. — Сейчас? — Да, — Гарри пожал плечами и скривился, чтобы показать, как его гнетут отработки. Кажется, любопытных наблюдателей, которые не отрывали от него проницательных взглядов, это почти удовлетворило. — Не думаю, что это надолго. — Меня он на днях задержал почти до самого отбоя, — вдруг подал голос Невилл, которого трудно было заметить за высокой спинкой кресла. — Заставил пиявок консервировать... Гарри помнил, как недавно бледный и несчастный Невилл вернулся в спальню самым последним и, не отвечая на вопросы, завалился спать. Долгопупс очень болезненно воспринимал любые насильственные действия по отношению к живым существам, а уж если эти существа как-то напоминали ему о его любимой жабе по имени Тревор... Гриффиндорец постарался не думать об этом. Посочувствовав Невиллу, шепнув друзьям, чтоб не беспокоились о нем и не ждали, он отправился в спальню. К счастью, там никого не было — Дин и Симус, как и все, сидели в гостиной, слушая рассказы Фреда и Джорджа, — поэтому Гарри беспрепятственно расколдовал тумбочку, на которую наложил самые мощные Запирающие чары из тех, что знал. Рон не смог бы их взломать. Порывшись, он достал Карту Мародеров и с сомнением взглянул на пергамент. Малфой знал об этом артефакте (ведь однажды Гарри обвинял его в краже), но никогда не видел. Не стоило брать ее с собой, но без Карты было опасно: Плакса Миртл могла быть в туалете, да и коридоры вечером не пусты. Вряд ли Драко решится ее стащить, зная, что он будет единственным подозреваемым, и помня, что случилось в прошлый раз, когда знаменитый гриффиндорец бессовестно вломился в Слизерин... — Черт, — шепнул Гарри себе под нос. Он убрал Карту в карман, вытащил из тумбочки мантию-невидимку, а из-под кровати Нимбус-2000. Ему показалось, что верная метла была им недовольна: он так давно на ней не летал, что почти забыл это ощущение, привыкнув к быстрой Гарпии. Стиснув темное древко, юноша пару секунд просто стоял, глядя на острый край тумбочки, а потом начал собираться. Прижав метлу к себе, он накинул мантию-невидимку и, тяжко вздохнув, отправился прочь из спальни. С огромным трудом пробравшись через гостиную и пару раз даже налетев на кого-то, Гарри добрался до выхода. Никто не обратил внимания, когда дверь сама собой открылась и закрылась. На мгновение мальчику показалось, что портрет не откроется для него снова, но он отогнал эти глупые мысли. По дороге ему встретились несколько учеников и Почти Безголовый Ник в компании Толстого Монаха. Призраки обсуждали проделки Пивза, которого Гарри почти не замечал уже много недель, будучи погруженным исключительно в свои переживания. — Как жаль, что Дамблдор не может прогнать его. — Было бы неплохо. Мы должны собрать Совет Призраков. После недавних проделок... Может, Кровавый Барон сможет заставить его успокоиться или, что лучше, покинуть Хогвартс? — Пивз живет здесь так давно, что никто, даже Барон, не сможет заставить его перебраться в другое место. Думаю, что это бесполезно и нам придется вновь гонять его по всему замку... Приведения проскользили мимо юноши, исчезнув прямо в стене, и гриффиндорец продолжил свой путь. С Малфоем они договорились встретиться за два коридора от туалета Плаксы Миртл, и на повороте Гарри достал Карту Мародеров. Малфой был уже на месте, а туалет, как по заказу, был пуст: Миртл обнаружилась посреди Черного Озера. Наверно, опять отправилась пугать русалок. Гарри добрался до гобелена с гербом Хогвартса, скрывающего тайный проход, в котором его ждал слизеринец. Стоило ему отодвинуть в сторону тяжелую ткань, как с другой стороны раздалось рассерженное шипение: — Поттер! Сколько можно ждать? — Малфой буквально втащил его в полумрак, в котором одиноко сверкал холодный Люмос. В его свете лицо юноши казалось узким и словно вырезанным изо льда. — Вообще-то, меня пасли, — Гарри недовольно фыркнул, стягивая с себя мантию. Он едва не уронил метлу Малфоя, прислоненную к стене, когда попытался оглядеть темный ход, в котором они оказались. Секретный путь был темным, узким и коротким — он вел из одного параллельного коридора в другой. Вполне возможно, даже столь мрачное место было небезопасным для секретных разговоров. Но, во всяком случае, оно было лучше ниши с доспехами. — Что? — Драко непонимающе вскинул бровь. — Пасли? — Следили. Рон и Гермиона. Как бы я им объяснил, зачем на ночь глядя беру метлу? — И что ты им сказал? — Что иду на отработку. Вышел в мантии, и они не заметили, — Гарри поставил метлу рядом и, внимательно поглядев на Малфоя, вытащил из кармана пергамент. Он осторожно поднял его повыше. — Благодаря этому нас вообще никто не заметит. Драко подался вперед и с интересом потянулся к Карте, но Гарри тут же отвел руку в сторону. Как бы он ни верил Малфою, нельзя было просто отдаваться на волю случая. Ему нужны были гарантии, что его доверие не обернется новым разочарованием и новой болью. — Поклянись, что никому не расскажешь о ней и не попытаешься присвоить. Малфой опустил руку. Из-за скудного освещения рассмотреть, что за эмоции появились на его лице, было очень сложно, но Гарри все равно почувствовал, что юноша отодвинулся от него, прижавшись к противоположной стене. — Я думал, мы решили друг другу верить. — Я тебе верю. Если бы не верил — не принес бы. Драко молчал несколько секунд, опустив палочку, отчего Люмос освещал только их ноги, а потом резко произнес: — Черт с тобой. Клянусь. Гарри улыбнулся. Он коснулся Карты волшебной палочкой и едва слышно шепнул заветные слова. Пергамент привычно ожил, по нему побежали черные змейки чернил, покрывающие его коридорами, классами, лестницами и черными точками, лениво и сонно двигающимися туда-сюда. Юноша поднял его, ища взглядом себя и Малфоя. — Люмос, — шепнул он, зажигая огонек на кончике собственной палочки. Стало гораздо светлей, и он смог увидеть, как удивленно расширились глаза Драко, когда он разглядел Карту. — Это та, о которой ты тогда кричал, да? — восхищенным шепотом произнес он, склоняясь над артефактом. — Потрясающе! — У тебя великолепная память, — кисло усмехнулся Гарри, ткнув кончиком палочки в имена «Гарри Поттер» и «Драко Малфой», которые почти сливались из-за маленького пространства. Совсем рядом, в соседнем коридоре, шли несколько учеников, а с другой стороны двигалась профессор Трелони. Миртл все еще плавала в озере. — Нужно подождать. — И что, она показывает всех? Весь Хогвартс? — Да. — Теперь понятно, почему ты так легко меня находил, — сказал Драко. Гарри почувствовал вибрацию его голоса совсем рядом. — Это полезная вещь. — Поэтому я не хочу ее потерять. А сейчас, — Трелони прошла мимо них и двинулась в сторону своей башни, — мы можем идти. Взяв метлы, юноши вынырнули из-под гобелена и поспешили к туалету Плаксы Миртл. Гарри постоянно сверялся с Картой, а Малфой всякий раз, как завороженный, поглядывал на нее. Им встретился только меланхоличный призрак, не обративший на двух школьников внимания и пролетевший прямо сквозь них, поэтому до туалета они добрались без приключений. Положив метлы на пол, они какое-то время просто стояли, глядя то друг на друга, то на белый умывальник, который Гарри должен был превратить в тайный ход. — Если ты передумал, то лучше вернемся. Я не горю желанием спускаться туда. Малфой покачал головой. — Запечатай дверь. Гости нам не нужны, — он поджал губы и принялся стаскивать с себя мантию. Гарри недоуменно посмотрел на него. — В мантии неудобно, — пояснил Драко. Он проверил карманы своих брюк, поправил галстук и принялся ждать, пока Гарри заколдует дверь. Мантию-невидимку было решено взять с собой, потому что оставлять ее без присмотра было безумием, — не меньшим безумием, чем то, что они собирались сделать. — Когда я утром думал о том, что буду делать вечером, я даже представить подобное не мог, — произнес Гарри, подходя к раковине. Он без труда нашел бронзовую змейку, почти приветливо холодящую его пальцы. Малфой встал рядом с ним. — Это нужно сделать, — тихо сказал он. — Избавление от страхов — правильный путь. — Мои страхи вовсе не там, — отозвался Гарри, прежде чем произнести слова на парселтанге. И все повторилось: свет, жужжание, темный и гнилостный проход, ведущий глубоко под землю. Из трубы веяло холодом и чем-то странным. Сладковатым запахом смерти. — А где твои страхи? — спросил Драко. — Они всегда рядом со мной. Гарри посмотрел на слизеринца. Они стояли на краю черной-черной бездны и собирались прыгнуть в нее. Там, на дне, Драко ждал его страх, его худший кошмар, но юноша шел к нему, сжимая губы и силясь прогнать из глаз панику. Он первым шагнул вперед, словно и вовсе позабыв про своего спутника, и присел на самый край трубы, изо всех сил стискивая волшебную палочку в одной руке и метлу — в другой. — Ты готов? — Готов. Я делал это сотню раз, — его голос сорвался, и Малфой, взглянув на Гарри и тут же отвернувшись, пропал в черной пустоте. Было тихо, очень тихо, но Гарри не двигался с места. Он просто застыл и уставился в эту тьму, на дне которой его ждал Драко, нуждающийся в спасении. Демоны пожирали его, их. Картинка вспыхнула перед глазами гриффиндорца так резко, что на мгновение ослепила: Малфой стоял, окруженный черными носящимися тенями, а потом вдруг закричал, обратившись в пыль. Знакомое ощущение защекотало Гарри нос, словно в него попала фантомная пыль, и он поспешил ухватиться за это чувство. Это уже было. Где? Когда? Из трубы донесся тихий, почти затихший оклик. Значит, все было хорошо. Сейчас совсем не время для размышлений. Гарри сел на край, проверил, на месте ли его сокровища, а потом, прижав к груди Нимбус, он скользнул вниз. Темнота поглотила его, приняв как старого знакомого, и понесла вниз. Все это уже происходило с ним и раньше, и на какое-то мгновение ему показалось, что он бежит спасать Рона, что наверху остался Драко, не решившийся сказать ему «Прощай», а впереди ждет Том Реддл... Но, когда труба резко изогнулась, а ноги больно ушибло о грязь, реальность вернулась, заняв место пугающих видений. Гарри, охая, добрался до трубы, уходящей вбок. Там уже стоял Драко, поднявший палочку повыше, чтобы волшебный свет озарял бoльшую площадь. Его лицо было странным, словно удивленным, — такое выражение порой проскальзывало во взгляде Полумны Лавгуд. Малфой почти испуганно посмотрел на Гарри, когда тот приблизился, и чуть посторонился, пропуская его вперед. — Идем? — спросил Гарри. Малфой кивнул, и они двинулись по трубе. Вода хлюпала под ногами, заливаясь в ботинки, а натекшая грязь пачкала полы мантии и брюки. Света их палочек хватало, чтобы освещать тоннель сверху донизу, но от этого он не казался более приветливым. Гарри поверить не мог, что он тут, что он пришел в это страшное место только ради Малфоя, и смятение одолевало его, заставляя неприятные мурашки бежать по позвоночнику. Однако стоило однажды взглянуть на слизеринца, идущего рядом, порой прижимающегося к нему плечом, как сомнения исчезали, развеянные странной, непоколебимой уверенностью, что все он делает правильно. И в конце этого тоннеля не только Драко ждет избавление от страхов, но и его ждет... что-то. Наконец, труба закончилась большой круглой дверью, на которой были изображены змеи. Последняя преграда, за которой начиналась Тайная Комната. Гарри вновь замер на мгновение, но потом, не колеблясь, произнес: — Откройся, — шипение сорвалось с его губ. Змеи задвигались, отползая в стороны, и между ними медленно начал образовываться проход. Чем шире он становился, тем больше Гарри видел: сначала только пол, потом ближайшую колонну, следующую, а затем его взору открылся весь зал, прекрасный и ужасный в своей мрачной истории. Судорожный вздох сорвался с губ Малфоя, когда он, испуганный и завороженный, заглянул внутрь. Его метла со стуком упала на землю. Холодная ладонь нашарила руку Гарри, крепко сжала и тут же отпустила. Драко шагнул внутрь, словно ведомый влекущей магией, и медленно двинулся вперед. В Тайной Комнате было очень холодно. Стоило Гарри оказаться внутри, как холод пробрал его до костей, а изо рта пошел пар. Часть воды, когда-то покрывавшая пол, утекла, а часть заледенела. Колонны, обвитые каменными змеями, казались сделанными из снежного мрамора, а статуя Салазара Слизерина — видимо, источник этого внезапного мороза — была покрыта крошечными, сверкающими кристалликами льда. Василиск — огромная, недвижимая туша с распахнутой пастью, из которой торчали метровые клыки, — лежал в самом центре, словно какой-то ужасающий экспонат. Под его головой застыла темная лужа, в которой отражался потолок. — Драко, — позвал юношу Гарри, когда заметил, что слизеринец двинулся прямо к монстру. Тот не остановился, пока не оказался на расстоянии ярда от чудовища. Он дрожал, глядя на него. — Такой большой, — пораженно прошептал Малфой. — Я не помню, как он выглядел тогда. У меня был шок. — Он мертв, — зачем-то сказал Гарри, тоже подходя ближе. Василиск казался нереальным, поддельным, но юноша знал, что не так давно змей был жив. Его каменная чешуя терлась о камни, а клыкастая пасть щелкала совсем рядом с лохматой головой храброго гриффиндорца. Эти клыки все еще содержали мощный яд, способный уничтожить темное волшебство. — Ты убил его, — Малфой вдруг повернулся и оказался совсем рядом, схватив мальчика за плечи. Гарри решил, что его очки запотели, потому что лицо слизеринца вдруг стало расплывчатым. — Ты дважды одолел Темного Лорда. Недавно ты победил дракона, а на первом курсе спас меня, Уизли и Грейнджер от монстров в Лесу... Ты невероятный волшебник, Поттер. Его глаза были такими большими, изумленными и словно светились. Гарри смутился, попытался отвести взгляд и не смог. Что-то поменялось в нем в тот момент, когда Драко стоял перед ним, дрожащий от своих переживаний, и сейчас это что-то стремительно росло, развивалось, распространялось... Оно заполнило его изнутри, став легким, как перышко, таким светлым и сияющим, что напомнило счастье. — Ты все еще боишься? — спросил Гарри, пытаясь выпустить хоть часть этого безмерного, мучительного чувства. Драко неопределенно повел головой, отпуская его плечи. — Его тут нет. Мне снилось, что мы с тобой приходим сюда, а он тут. Но его нет. Он не вернется. — Он вернется, — вдруг твердо сказал Гарри. Он не хотел этого говорить, потому что все краски тут же схлынули с лица слизеринца, замершего на месте и неверяще взглянувшего на него. В его серых глазах Гарри увидел собственное отражение, похожее на черную тень. — Волдеморт вернется. Но я сделаю все, чтобы защитить тебя и всех остальных.