Я учусь умирать у тебя

"Что есть людские переживания, и как же хорошо живется вампирам, которые могут легко отключать человечность? До чего полезная функция! Как бы я хотела её иметь. Мечтаю лишь об одном: перестать мерить часы днями. Дни тянутся будто месяцы. Я — добровольная затворница. Но с каждым днём эта мысль лишь утомляет. Быстро, однако, героические мотивы покинули меня. Как не проявить малодушие? Легко. Убедить себя в том, что никто не ждет. В конечном итоге, я ведь облегчу всем жизнь. Пусть помнят обо мне хоть что-то. Говорят хоть какое-то время. Прости, Елена, но хотя бы на некоторое время ты перестанешь занимать передний план. Ах нет, что же я. Ты же будешь страдать, а толпа твоих друзей будет утешать тебя и сетовать на твою неразумную младшую сестру. Чтобы я не делала — всё будет бесполезно. Это насмешка судьбы — роль второго плана. Навсегда. И я, наверное, даже смирюсь с этим. Когда-нибудь. Обязательно. P.S. Всегда мечтала сжечь свой дневник. Проверить на деле: горят ли рукописи." Лежа в постели я напеваю какую-то странную песенку. Обрывки строчек, давно забытый мотив, который просто невозможно вспомнить, но какие-то отголоски звучания, и вот, я бормочу себе под нос что-то, что сама не особо понимаю. Поднимаюсь с постели лишь для того, чтобы закрыть шторы, дабы избавиться от солнечного света. Некто каждое утро их заботливо открывает. Почему ещё в меня не тыкают палкой, чтобы проверить, жива ли я? Ах да, я же стабильно дважды в день покидаю свою обитель, чтобы не умереть голодной смертью. Первичные инстинкты работают, а значит — я в порядке. Кстати, у Майклсонов, оказывается, великолепная библиотека. В детстве я обожала читать, могла не спать ночи напролет, погруженная в книгу, увлекалась настолько, что не замечала рассветов. А потом как-то стало не до этого. Вероятно, я посчитала себя слишком взрослой для этого. Но теперь бумажные страницы снова мои лучшие друзья. Не дают умереть от скуки и с невероятной легкостью погружают в далекую, совсем не принадлежащую мне действительность. Здорово отвлекает от больных образов и раздумий. И запас книг тут, кажется, безграничен. Именно поэтому я с удовольствием порчу зрение в полумраке своей комнаты. После того злополучного вечера мне отчетливо представлялся Деймон. Его рассерженное лицо, недовольная ухмылка и бокал виски в руках. В моих мыслях он обязательно стоял напротив камина и был недоволен тем, что не смог угодить моей дорогой сестрице. А ведь он был так близок… Прости, любимый, но свою личную жизнь ты будешь улучшать не посредством меня. А, впрочем, может, Елена расплакалась на твоей груди, когда ты рассказал ей, как не вовремя появился Клаус? От подобных размышлений начинало мутить, и, вероятно, поэтому я тянулась за книгой, как за лекарством. Успокоительным, обезболивающим… И всё это в напечатанных страданиях кого-то другого. «Искусство рождается лишь от горя и никогда от радости». Вчерашним вечером я имела неосторожность запутаться в бесчисленных дверях второго этажа и по «счастливой» случайности открыть как раз ту дверь, где находилась мастерская гибрида, как я теперь её именовала. Никогда бы не подумала, что у этого человека, которого я без особых раздумий именовала Дьяволом, есть творческие задатки, да ещё такие! Наивно было полагать, что после тысячи лет жизни может ещё хоть что-то болеть, или заставлять душу (если у него таковая вообще имеется) трепетать. Но полюбоваться произведениями мне не дало ощущение, что еще минутка и меня поймают на месте преступления, и я поспешила убраться оттуда, куда мне точно был воспрещен вход. Но то, что я успела увидеть, меня хорошо так поразило. Где-то в глубине души я даже прониклась этим, наверное. Ну, разве что, самую малость.

***

Наверное, солнце уже пересекло середину неба. Послеполуденное время. Пора спуститься, выпить кофе и позавтракать. Но пока что я завороженно перелистывала страницы книги не в силах оторваться. Антиутопии великолепны. Так приятно осознавать, что у кого-то дела куда плачевнее, чем у тебя. Что у главного героя всё гораздо хуже, чем какая-то там неразделенная любовь и добровольное пленение. Но рано или поздно выйти на свет божий к совсем не божьим тварям /как грубо/ придется. Как ни странно, чем дольше я оставалась здесь, тем комфортнее мне становилось в древнем обществе. Никакого утопичного «родственного» сближения. Прохладное равнодушие и обыденность. Будто моё нахождение здесь также естественно, как и нахождение любого другого из четы Майклсон. Хотя нет, я что-то вроде мебели. Которую нужно кормить человеческой едой, а ещё я иногда разговариваю. Даже иногда забавляю своими изречениями самого Кола. Бывает и такое. Чего только не бывает. — Доброе утро, — вот так подумаешь о ком-то, а он обязательно встретится в этом огромном доме, да еще и приветствием одарит. — Я бы сказала, день, — навесив на лицо что-то отдаленно напоминающее улыбку и мельком глянув на Кола, я включила кофеварку. Как же хорошо, что они пьют кофе. Хоть о чем-то никогда можно не заботиться. Из этого дома может исчезнуть всё, кроме кофейных зерен. Наверное, однажды, когда про меня совсем забудут, я выживу только благодаря этому. Если моё несчастное сердце не откажет. — Как спалось? — ого, диалог рискует затянуться. Если честно, то вести диалоги не очень-то хотелось. Хотелось поскорее скрыться в своём обиталище, где нет солнца. Живя среди вампиров, я выбрала себе роль Дракулы, по всей видимости. — Отлично, — я даже не пытаюсь утруждать себя показательной вежливостью. Поэтому, пожалуйста, услышь мои мысленные взывания и оставь в покое, — здесь нет Клауса, можешь не утруждать себя. — Ну, раз уж ты сама о нём заговорила… — когда этот вампир улыбается, он просто очаровашка, — как тебе его картины? Решив, что игра в «дурочку», мол ничего не видела и знать не знаю, слишком утомительна, я нашла в себе силы для сдержанной улыбки и, забрав громадную кружку с черным кофе, поспешила скрыться из виду, услышав негромкий смех вслед. Лишь поднявшись по лестнице, я почувствовала, как на меня неожиданно нахлынуло нечто странное, вернее, я запоздало обратила на это внимание. Меня смутил его вопрос! А теперь меня смущает то, что невинный вопрос меня смутил. К чему бы это?.. Наверное, очень не хотелось видеть в гибриде ничего человечного. Это помешало бы моей игре в жертву. Хотелось представлять его кровожадным монстром, а себя спасительницей всех невинных и не очень. Но что-то с самого начала не заладилось. Вдруг это должно быть дано свыше, своеобразный врожденный талант — быть святой. И Елена награждена им, а заодно и наказана. С этими мыслями невозможно существовать.

***

Солнце клонилось к закату. Еще 13 закатов, и я покину этот проклятый город. Возможно, после этого я перестану быть Дракулой и вернусь на солнечный свет. Чем ближе этот день, тем больше кажется, что вся предыдущая жизнь — это нереальное. Больше походит на очень долгий сон. Всё детство, юность. Будто переступив порог этого дома, я абсолютно точно распрощалась с прежней жизнью. /неужели не очевидно? / Уже давно не тянуло в компании. Тянуло только подальше из этого города. Но, уверена, как только мы уедем — я начну безумно скучать по этим тихим, маленьким и очень знакомым улочкам. Впереди полвека безбедного и беззаботного существования на коротком поводке гибрида и его армии. Или какой коварный план он там затевает? Ах да, такую мелкую сошку, как я — не посвятили в детали. То ли книга наскучила, то ли мои мысли меня победили, но я не могла отделаться от уверенности, что моя сестра так просто не сложит руки. Третий план или десятый, но я уверена, не проходит и дня, чтобы она опустила руки. Она же Елена, мать её, Гилберт. Неунывающая оптимистка и всеобщая любимица. И тут, видимо, я окончательно расклеилась, потому как вспомнился ещё и мой любимый братец, убеждающий меня не играть «героиню». Обидно было до сих пор, но кто я такая, чтобы долго злиться на него? Ближе Джереми у меня, вероятно, никогда никого и не было. Окончательно утонув за горизонтом, солнце отбрасывало последние лучи. Спонтанно спустившись вниз и не застав никого /какая неожиданность/, я вышла на веранду. Воздух наполнялся ночной прохладой, а небо неспешно украшалось неяркими звездами. Простояв не шелохнувшись некоторое время, я зябко поёжилась. Конечно, никакого разума взять и надеть что-то поверх майки не хватило. А для возвращения в дом, да ещё и подъема в комнату… Конечно, я была слишком ленива. И тут, будто по мановению волшебной палочки, на плечи опустилась какая-то вещица, хранящая тепло чужого тела. — Спасибо, — вполне себе искренне поблагодарила я. Клаус даже не посмотрел в мою сторону, просто встал рядом. /интересно, он всегда будет сомневаться в моей непоколебимости? / Такой величавый профиль, идеально ровная осанка, руки сложены за спиной. Готова поклясться, он тоже стоит и смотрит на небо, которое темнеет с каждой минутой, делая звёзды всё ярче. Может, он когда-то был романтичной натурой. А, быть может, и сейчас является таковой. За десятком дьявольских масок. Но в конце концов, с ним хорошо молчать. Тишина ни сколько не тяготит. А ещё я уверена, что он не свернет мне шею. Он никогда не поинтересуется, как мне здесь, в его обители. И это нормально. Потому что он приложил все усилия, чтобы мне было хорошо. Без каких-либо просьб. И я, кажется, начинаю думать, что он не такой уж и плохой, и самой крайне забавно от своих мыслей. Вот они — обманчивые впечатления. С ним прекрасно смотреть на звёзды в абсолютной тишине. Особенно, когда тишина наступает в собственных мыслях.