Daughter of a gun

      — Я помогу тебе, подожди, — от этих слов все в голове Кобейн перевернулось, а краска смущения, казалось, покрыла не только щеки, но и все тело.       — Линдс, я могу сама. — Френсис неодобрительно посмотрела в глаза подруге. — Я не беспомощный ребенок.       — Точно, я забыла, прости. — Баллато отвернулась, нахмурившись. — Вот только у меня, как ты и говорила, бушует материнский инстинкт, а ты почти месяц укуреная провела в четырех стенах. Так что нет, не смей даже думать о том, чтобы самостоятельно пойти в ванную.       Девушка фыркнула, выражая несогласие, но в то же время стараясь скрыть за этим то, насколько ей претит настоящее чувство беспомощности. Она стеснялась того, что Линдси совсем скоро может увидеть ее совершенно голой. И того, что она так сильно накосячила.       Женщина вышла из комнаты, через несколько минут послышался звук падающей в ванну воды.       Френсис тихо выругалась. К счастью, ей в голову не приходили мысли об отце, на данный момент Кобейн заботила только симпатичная ей девушка. Баллато была готова ее раздеть, чтобы та могла искупаться. Фрэнсис осторожно приподнялась с кровати и направилась к шкафу, внутри которого находилось зеркало.       Взглянув на свое отражение, она застонала:       — Да, Френс, несомненно, ты затмишь ее с таким-то телом, надейся дальше.       Кобейн повернулась вокруг своей оси, чтобы рассмотреть себя со всех сторон, но так и не осталась довольна своим внешним видом. Ей представился такой шанс — показать себя Линдси, но она ширялась так долго, что забыла об уходе за собой.       Наконец, в дверном проеме показалась Линдс. Френсис вздрогнула от ее неожиданного появления.       — Детка, не волнуйся, ты такая же сексуальная, как и была раньше. Надо только тебя откормить и помыть, чем я и собираюсь заняться.       Значение этих слов показалось обеим абсурдным, каждая восприняла все по-своему: Френс сначала вспыхнула, а потом с грустью признала, что Баллато сказала это в шутку и с дружеской заботой, а Линдси подумала, что вложила в слова слишком много нежности, неуместной лишь при дружеском общении, надеясь, что подруга воспримет оговорку не как дурачество. Но обе получили абсолютно обратное воздействие на чувства друг к другу.       Кобейн безнадежно произнесла, вынимая с полки новую ночную сорочку:       — Мне идти в душ?       Линдс все это время пустым взглядом осматривала пол. Кашлянув, она согласилась и первая покинула помещение.       Мысленно прикинув возможности своего ослабевшего тела, при которых Фрэнсис могла с легкостью шлепнуться и отбить себе что-нибудь, а потом вспомнив обещание подруги следить за ней, она обиженно крикнула:       — Вот и верь тебе после этого! Эй, а если я тут умру без поддержки?       Из коридора послышалось тихое ругательство, направленное Линдс на свою забывчивость и рассеянность, затем женщина вернулась обратно.       — Прости, случайно получилось.       Баллато действительно была расстроена. Она обещала подруге следить за ней и помогать ей. Поклялась себе, что больше не бросит Фрэнсис и будет в курсе того, что происходит в ее жизни, когда увидела ее без сознания на грязном полу.       Кобейн заметила угрюмость женщины, в чем почувствовала свою вину.       — Ли-индс, перестань. Я просто пошутила. Ты и так делаешь для меня слишком много.       Линдси не собиралась начинать спор, думая, что девушка просто пытается ее поддержать. Она слишком винила себя в том, что произошло с Френсис, и никакой уход за ней после перенесенной психологической травмы не мог оправдать ее поведение в тот день, когда она оставила Кобейн одну. Баллато неустанно верила в то, что если бы она тогда в парке не накинулась на нее с неуместными обвинениями, то все было бы хорошо. То ее любимая подруга бы не начала употреблять наркотики в таком количестве и не закрылась бы от внешнего мира.       Она так и стояла возле двери, раздумывая над этой ситуацией, попеременно бросая взгляды на Френсис.       Кобейн подошла к ней ближе и положила руку девушке на плечо.       — Ну, хватит кукситься. Видимо, я разучилась шутить за это время. Давай, улыбнись. — Френс пальцами попыталась растянуть губы Линдси в улыбку.       Женщина недоуменно посмотрела на нее. Обе застыли в такой позе, наблюдая за лицами друг друга.       Френсис обуяли мысли о Линдси: о немного обветренных, и из-за этого шершавых, бледно-розовых губах, о растрепанных иссиня-черных волосах, о белых плечах, о виднеющихся из-под майки выпирающих ключицах. А Линдс удивлялась тому, насколько стоящая напротив неё девушка необычна и красива.       Френс внезапно поняла, что не хочет портить отношения с Баллато ненужными признаниями, женщина была ее единственным верным другом, который поддерживал ее несмотря ни на что. Поэтому она собралась и отогнала от себя желание примкнуть к белоснежной коже, покрывая ее поцелуями-укусами, а потом доставить Линдси удовольствие, даже если та потом не останется с ней. Нет. Слишком дорога она была ей, чтобы омрачать ее прекрасную душу.       Кобейн изобразила усмешку:       — Пойдем уже. Очень неприятно ходить грязной.       Опустила руки и пошла в ванную. По привычке захлопнула дверь, но потом в нерешительности приоткрыла ее. — Линдси, каким именно образом ты будешь меня раздевать? — Осознав, что произнесла, девушка в который раз вспыхнула. — То есть… В общем, ты идешь, нет?       Услышав согласие, Кобейн присела на край ванны. Вскоре появилась Баллато.       — Подними руки, я стяну с тебя майку.       Френсис ворчливо огрызнулась:       — Трусы можно хоть самой снять? — Но согласно потянула вверх конечности. Зажмурилась, осознавая, что это будет самое непростое купание в ее жизни.       Линдси кивнула, хотя подруга этого уже не видела. Аккуратно подцепила предмет одежды снизу, легонько проведя пальцами по бокам, отчего по коже Кобейн побежали мурашки, а Линдс засмеялась.       — Тебе весело, а мне холодно. — Но затем Кобейн также хихикнула.       Майка, наконец, была снята, что обнажило верхнюю часть тела девушки. Баллато кинула голодный взгляд на упругую грудь Френсис, благо, незамеченный.       Френсис было немного стыдно, раньше она никогда не оголялась полностью ни перед кем, кроме Иссайи. Пару раз они с Баллато ездили на озеро с семьями, где все были в купальных костюмах, но дальше этого не заходило.       Френс встала, повернулась спиной к подруге, быстро стянула с себя оставшееся нижнее белье и залезла в ванну, сев лицом к стене.       — Не смотри, мне неловко.       Баллато ухмыльнулась и произнесла с сарказмом:       — У тебя есть что-то, чего нет у меня?       Женщина опустилась на колени на плитку, дабы ей было удобней помогать подруге, взяла мочалку, выдавила на нее немного геля и начала тереть Кобейн спину и плечи.       — Детка, что случилось? Расскажи мне. Я не хотела всего этого.       Линдс не нуждалась в подтверждении своей вины, но надеялась, что если подруга скажет это ей в лицо, то тогда она сможет придумать, как исправить все то, в чем она несомненно была виновата.       Плечи Френсис дернулись, она начала всхлипывать.       Мысленно чертыхнувшись, Линдси повернула девушку к себе за подбородок.       — Милая, ты не обязана. Не стоит.       Френс попыталась отбросить ненужные сейчас воспоминания о последних неделях, пытаясь мыслить разумно, а не поддаваться эмоциям. Но находясь рядом с единственным прекрасным человеком, что был с ней так долго и до сих пор не предал, она не могла сдержаться.       — Нет, я должна. В некоторой степени, наверное, ты замешана в моем…       — Срыве?       Неудачно подобранное слово будто прорвало платину сдерживания словесного потока.       Кобейн вдруг собралась, обдумывая, как бы выразить все накопившееся за столь большой промежуток времени у нее в голове дерьмо, как удачней подобрать слова, чтобы Линдси не приняла ее за помешанную наркоманку, но нежные прикосновения подруги и теплая забота сослужили недобрую службу. Френсис вылила все обиды, проклиная себя, браня бывшего парня, боготворя Линдс за то, что она вообще существует и до сих пор находится с ней. До этого они никогда не затрагивали болезненную тему о родителях Кобейн, но на данный момент девушка была не в силах больше сдерживаться, выразила то, как ей их не хватает: рано покинувшего ее отца и вечно занятой и холодной матери. Пугалась, что Линдси убежит от нее как от чумной из-за ее рассказов и количества ненависти, которая снедает ее изнутри. Гнала от себя, но тут же просила остаться, потому что одна бы не выдержала. Пыталась замолкнуть, стараясь удержать хотя бы ту малую частицу, не сказав которую, можно было бы оставить в сердце Линдси хоть каплю сочувствия. Но не заметив как, уже потом поняла, что сумасшедшим залпом сбросила с себя и признание в симпатии, так давно гнетущее ее. А в конце, содрогнувшись от собственных слов, устав говорить и плакать, замолкла, все также сидя спиной к слушателю, и сжалась в прохладной воде, надеясь, что любимая подруга уже ушла.       А Баллато после минутного обдумывания сорвалась, заключила Френсис в замок из рук, покрывая нежными поцелуями-прикосновениями плечи и шею, и тихо прошептала успокаивающие слова:       — Девочка моя, я тебя никогда не брошу. Даже не сомневайся.       Кобейн повернулась, уставилась потерянным, неверующим взглядом на возлюбленную и поникла.       — Ну разве ты еще не убедилась, дурочка, что ты мне очень дорога? — Линдс положила ладонь на щеку девушки, вытирая слезы с ее лица, и примкнула к её необходимо-сладким губам своими.