Daughter of a gun

Это было ново для обоих. Пожалуй, даже сам Курт не ожидал, что эти слова вырвутся из его рта. Но, то ли из-за того, что он начинал всё быстрее исчезать, то ли от обескуражившего поведения дочери сегодня, музыкант всё-таки выговорил их. Сам предложил Френсис выкурить немного марихуаны, чтобы восстановить себя. Точнее, чтобы воображение Кобейн-младшей смогло снова возродить его. Но девушка не заметила ни хитрое выражение на лице отца, ни то, что в её дверь кто-то ломится, издавая ужасающие звуки. Курт встряхнул головой, постепенно продолжая растворяться. — Девочка, тебе стоит поторопиться. Френсис, наконец, вышла из оцепенения. Кивнув, она встала с пола и направилась к кладовой. Скрипнула не смазанными петлями старая обшарпанная дверь, до которой руки художницы ещё не добрались, хотя всё в квартире она подстраивала под свой лад. Послышались приглушённые звуки от падения коробок. С губ Френс сорвалось ругательство. Она возбуждённо копалась в вещах, и без того разбросанных в беспорядке. Кобейн-старший бесплотным призраком подплыл к дочери, его конечности уже не были видны. — Папа… — полным отчаяния голосом простонала Френсис, — я не могу ничего найти. Всё, всё закончилось! — Ищи лучше, — рявкнул Курт. Именно мужчина первый заметил, как содрогается под чужими ударами входная дверь, почти выбитая из коробки, и как из-за неё зазывно звучит женский голос, зовущий его дочь. Он бросил яростный взгляд на девушку, съежившуюся от страха того, что она сейчас может вторично лишиться отца, собрался, будто для рывка, потом вдруг резко выдохнул и бросился на дочь. Френсис пронзительно закричала, не ожидая такого поворота событий. А фантом Курта прошел сквозь девушку, окончательно растворившись и сверкая гневным взглядом... — ...Френс, Френси! Очнись! Шлепки болезненно отзывались на коже. Тело затекло, конечности онемели, а от резких движений по туловищу как будто растекался ток, маленькими порциями запускаемый весьма злым самаритянином. Френсис пошевелила окоченевшей ногой и застонала от нахлынувшей боли, эхом отозвавшейся в голове. Линдси испуганно охнула и тут же притянула подругу к себе. — Какого черта, Кобейн!? Мать твою, какого хера!? Баллато прижимала девушку к себе, возмущаясь и в то же время поглаживая ее по волосам. Облегчение от того, что Линд, наконец, нашла свою драгоценную "пропажу", пришло не сразу, но так воодушевило женщину, что она, вместо того, чтобы сердиться и отчитывать подругу, сидела, крепко обнимая ее. А потом вдруг протянула, не заметив, что мокрая дорожка из слез уже давно прочертила мокрую дорожку по ее лицу: — Как же я волновалась!.. Кобейн, мало что понимая и ощущая прикосновение теплого тела, приникшего к ней, понемногу начала вспоминать события последних дней. Она не выглядела бодрой и подтянутой, какой ее привыкли все видеть; она лежала на полу собственной квартиры, затхлый воздух из которой выветрится еще не скоро, среди разбросанных вещей, в одной лишь майке и трусах, осунувшаяся, жалкая и проигравшая. Тронувшись с места, она лишь больше напугала Баллато. — Что болит, милая? - И, обернувшись, крикнула на грани нервного срыва стоявшему рядом человеку: — Что ты стоишь, болван!? Помоги мне. Френсис физически ощущала, как чьи-то сильные руки подняли ее с пола; слышала, как с захламленного дивана падала в разные стороны одежда, и Линдси орала на незадачливого соседа; чувствовала, как нежные пальцы заботливо водили по ее телу, испытывала наслаждение от ласковых поцелуев по лицу; исполнялась благодарностью и испытывала вожделение к девушке, что была с ней так давно и всегда ее поддерживала. А затем она вновь провалилась в глубокий, помогавший забыться сон на несколько часов. И все это время Линд бродила по квартире, судорожно вздрагивая от каждого полувсхлипа-полустона подруги. Потом она занялась делом: убрала комнаты, вынесла мусор, забросила одежду в стиральную машину. Баллато нашла злосчастные грибы, которые не смогла обнаружить Френс, сразу смекнув, в чем дело, и безжалостно смыла их в унитаз. Закончив, проверила, не проснулась ли Кобейн, и побежала в магазин, боясь не успеть к ее пробуждению. Закупила разнообразной еды, а по дороге домой раздумывала, стоит ли вызывать скорую помощь, ведь у Френсис на виске была небольшая ссадина, но, пожалуй, врачи сразу узнали бы про наркотическую зависимость девушки, если даже Баллато смекнула. Она успела приготовить ужин, когда, наконец, больная очнулась. Линдси, занятая жаркой котлет, не заметила смущенную Френс, накинувшую на себя халат, до того момента, как ножки стула не скрипнули по плитке, отодвинутые от стола. Она в беспокойстве обернулась, держа деревянную плошку наготове. Кобейн, увидев подругу у себя на кухне в непонятно где откопанном фартуке, слабо улыбнулась, выражая этим искреннюю благодарность, доступную ей на данный момент. У Баллато сжалось сердце от жалости, когда она увидела растрепанные волосы подруги, неловко, по-ребячьи собранные в хвостик, острые коленки, торчавшие из-под одеяния, и извиняющийся взгляд. И что-то еще, какое-то новое чувство проскользнуло мимо, которое она не успела понять. Ей резко захотелось обнять эту девчонку, прижать к себе и не отпускать. Но она лишь отмахнулась от этих мыслей, услышав звонок своего мобильного. И, проходя мимо Кобейн, женщина шепнула что-то похожее на "глупая девчонка" и ласково провела пальцами по щеке Френсис. А девушка инстинктивно дернулась навстречу, ощутив столь желаемое прикосновение, но Линд уже ушла в другую комнату. Френс же потянула носом, учуяв аромат жареного мяса. Встала, внезапно покачнулась от недосыпа и голода, схватилась за начавшую гудеть голову и почти повалилась на пол, но к ней вовремя подоспела подруга, подставившая стул и поддержавшая девушку. — Сиди, я сама наложу. Она обернулась, но Френсис уже успела отвлечься и осознать свою непонятную тягу к женщине. Баллато принесла тарелки, ненароком коснувшись плеча Френс. Обе неловко отодвинулись друг от друга. Через минуту Кобейн с набитым ртом решила нарушить молчание: — Шпа-ши-бо! И, проглотив пищу, улыбнулась во все тридцать два зуба. Баллато подавила смешок: — Еще раз меня так напугаешь, я тебя самолично прибью. Никаких наркотиков не понадобиться. Линдси была прямолинейной и откровенной и не считала зазорным стыдиться этой темы. Но и не видела сейчас смысла в том, чтобы кричать на девушку, драть глотку, объясняя, чем вредна марихуана, потому что прекрасно понимала, что Френс все это знает. И что Кобейн никогда не стала бы принимать наркотики просто так, всю жизнь дичась их из-за бурной молодости матери и смерти отца. Значит, в этом виновен чертов Сильва. А это ведет к тому, что от парня пора бы избавиться, пока он совсем не разрушил жизнь дорогой ей подруги. Линдс в эту минуту всерьез задалась целью разлучить парочку. Но вот как? Это еще предстояло обдумать. — Линд, это.. Это было... Я не знаю, что на меня нашло. Кобейн отлично осознавала, что сейчас напропалую врет лучшей подруге - единственной, кому она всерьез была нужна. Не из-за папенькиного наследства и не из-за смутной популярности. Нужна была просто из-за... дружбы? Френсис подсознательно надеялась, что в их отношениях кроется нечто большее, чем просто приятельство. — Тебе сейчас стоит отъесться и решить все свои накопившиеся проблемы, - девушка кивнула на кучку писем, которые она вынула из почтового ящика, и взяла руки Френсис в свои. — Еще у тебя сломана дверь и явная зависимость от наркотиков. Кобейн закрыла глаза, прокручивая в голове все случившееся с ней за последние недели, и перевела дыхание: — Завтра же пойду к психологу и к моим работодателям. — А я проконтролирую, уж извини. С Джерардом я договорилась, он побудет с Бэндит. Сегодня я ночую у тебя. Френсис улыбнулась всплывшим в голове картинкам увиденных ею когда-то обнаженных частей тела Линдси.