***
Златокошель задумчиво барабанил когтями по столешнице, оставляя на полированном дереве царапины и вмятинки. Четыре часа назад лорд Сит-ари вывез из своего хранилища все, что туда до этого положил. Полностью. Сейф сверкал практически первозданной чистотой и пустотой. Сейф рода Мракс остался... Но там лежали сущие гроши, разный хлам, никому не нужный, и по сравнению с утерянным сокровищем все это казалось коробкой с мусором. Лорд Сит-ари ничего не объяснил, ничего не захотел слушать, он просто забрал свои активы и перенес их в другое место. Куда? У Златокошеля были подозрения, учитывая данные разведчиков. Гоблин недовольно скрежетнул когтями, оставляя параллельные борозды, встал, едва не опрокинув тяжеленный стул, и нервно зашагал по кабинету. Формально лорд был в своем праве, и банк не мог предъявить никаких претензий. Не формально... Такие поползновения обычно пресекались жестко и даже жестоко. Гринготтс не терпит конкурентов и очень не любит, когда средства изымают... Не в его пользу. И пусть лорд не является магом, сути дела это не меняет. — Герр Гейне? — сквозное зеркало в тяжелой золотой раме показало багрово блеснувшие глаза. — Вы свободны? — На этой неделе — да, — чеканный акцент придавал английским словам грубость и немецкую основательность. — Хорошо, — тяжело выдохнул гоблин. — Для вас есть заказ. — Слушаю.***
Наемник закрыл крышку футляра, пряча средство связи в ящик стола, и поскреб проступившую на подбородке щетину. Ногтевые пластины вытянулись короткими крючковатыми когтями, Гейне довольно засопел, вскидывая подбородок, наслаждаясь каждым движением. Развалившись в кресле, подтянул к себе бутылку и пузатенькую рюмку. Выпив, он отодвинул все подальше, закинул ноги на упругий пуф и уставился в потолок, обдумывая весьма щедрое предложение гоблина. В первый раз такое... Сразу несколько заказов, и все на одну персону. Очень, очень щедрые суммы... Конечно, будут трудности, но настоящие мужчины их преодолевают, а не скулят, замирая перед препятствиями. Так что надо хватать, пока предлагают, а то еще предложат подзаработать кому-то другому. Нет уж. С другой стороны... Было в чужаке что-то настораживающее, опасное, заставляющее рычать, скаля клыки и выпуская когти. А Гейне жил долго, охотился на крайне опасную и непредсказуемую добычу и привык обращать внимание на свои предчувствия — в отличие от многих соратников по профессии, он не впадал в грех гордыни, ведущий к закономерному падению в могилу. Да, деньги предложили немалые, а еще и возможность обналичить в будущем услугу, что ценится гораздо больше пошлых золотых монет. Герман задумчиво хмыкнул, прикидывая так и этак. Заказ был выгодным, даже слишком: сразу три вознаграждения от трех клиентов. Причем независимо друг от друга, что только добавляло пикантности. Если его выполнить, то можно плюнуть на все, уехать в какое-нибудь мелкое островное государство, купив гражданство и остаток весьма долгой жизни беззаботно валяться на солнышке, грея бока, облизываемые целым стадом наложниц, а под настроение устраивать расчлененку. Приятные перспективы, и он бы даже бросился в этот омут с головой, однако чужак был опасен своей неизвестностью. Он походил на сидхе, однако таковым не являлся, он вообще не являлся представителем ни одной из известных магических рас, и это сбивало с толку. А еще инстинкты реагировали на него как на конкурента, сильного и свирепого, и вот это совсем не нравилось потомку не самого слабого демона. Да, отдаленного, но в их случае дальность родства не имеет значения. В нем кровь пробудилась, и это все, что важно. С другой стороны, только в бою можно расти как личность. Приняв решение, Герман вскочил и развил бурную деятельность: давить таких персон требовалось крайне аккуратно, но совершенно неотвратимо. Подготовка заняла всего неделю: Герман всегда был перестраховщиком и подготовил плацдарм заранее. Осталось только отшлифовать мелкие детали и вызвать массовку — на этот раз он решил подойти к исполнению контракта так, словно убить предстояло настоящего демона. Лучше перестраховаться, чем закончить свою жизнь из-за глупой недооценки жертвы. Загнанные в угол сопротивляются отчаянно, даже маглы могут неприятно удивить, что уж говорить про магическое существо, тем более неизвестного вида. На такой случай — когда от противника не знаешь, чего ожидать, — были давно разработаны определенные планы, и сейчас Гейне готовился воплотить в жизнь предназначенный для особо тяжелых случаев. Один раз он даже претворял такой шаблон в жизнь и сумел выполнить контракт без особых потерь. Так что и в этот раз должно сработать.***
Настроение с самого утра было паршивым. Виктор нервничал, но старался этого не показывать — окружающие, тем более семья, не должны страдать от его дурного настроения, скачущего, словно обдолбавшаяся тяжелой химией газель. День тянулся неимоверно медленно. В попытке хоть как-то развеяться и взять себя в руки ситх переделал кучу дел, позанимался с детьми, решил пару бытовых вопросов с супругой и побеседовал с телохранителями, которые и сами в последние дни были на взводе. В конце концов, когда огромное здание затихло, обитатели дружно переместились в кровати, и только таралы бдили, Виктор заперся в кабинете, вновь, в который уже раз, размышляя над своими записями. Он смотрел на выкладки своих размышлений и предчувствий, вертя в руках баснословно дорогую ручку, и пытался понять, что же он не учел. Граф Сен-Жермен с Жилем де Ре, или Рецем, как еще говорили, были опасными и плохо предсказуемыми противниками, от которых неизвестно, чего ждать. А еще есть Фламель — вот не мог этот маг не быть причастным — это Виктор чуял нутром, понимая, что загадочная смерть Дамблдора тоже как-то связана со всем происходящим. А ведь есть еще кто-то. Кто-то, кто тоже причастен к нападению на замок и семью Виктора. Наемники странного вида и их слишком современная форма не шли из головы, и ситх верил предчувствиям. Его мучила мысль, что он чего-то не знает, упускает какую-то важную и существенную деталь. Был кто-то еще. Но кто? И этот кто-то — союзник это его врагов, или он сам по себе, или вообще враг всех? Сработавшая сигналка выдернула ситха из размышлений, заставив зарычать. Глаза стремительно заволакивала алая пелена гнева. Виктор выдохнул, хлопнув в ладоши, — только стеллаж с разными мелочами разлетелся в щепки от ударившей прямо по нему волны Силы, — но гнев и не думал утихать. В груди клокотало, ситх сжал кулаки, раня ладони когтями, а бешенство все нарастало и нарастало, захлестывая девятым валом. Не выдержав, Виктор вцепился когтями в стену, оставляя в камне глубокие борозды, ударил кулаком, оставив вмятину, от которой паутиной разбежались трещины. Боль в руке немного отрезвила, ситх длинно выдохнул, судорожно ловя остатки контроля. Понимание, что враги вот прямо сейчас, пока он мечется, как истеричный гормональный малолетка, лезут на его территорию, помогло стряхнуть пелену безумия. Виктор вытер уже заживающие ладони и направился к месту проникновения диверсантов, подхватив со стены меч. Сила загудела, стягиваясь к нему, словно смерч. Виктор вылетел в коридор, понесся к месту взлома... И остановился. Его разрывало на части. Артефакт в виде кольца, завязанный на охранную систему, исправно сообщал, что периметр нарушен в пяти местах, защита трещит еще в трех, а в семи положение критическое. Сила сходила с ума — гудела от накатывающих со всех сторон волн магии, давящих купол щита, словно руки — воздушный шарик. Вокруг мельтешили жизненные формы, разумные и не очень: агрессивные, горячие, идущие напролом. Они ломились сквозь защиту, кружили вокруг, подкапывались под основание замка. От ощущения опасности кишки в узел завязывались, сердце частило, гоня кровь как сумасшедшее. Выброс адреналина сделал все вокруг четким и резким, длинный выдох осел инеем на стенах. Виктор зарычал, скаля клыки. По телу прошла волна изменений, выпуская наружу прячущееся за глянцевой обложкой чудовищное содержимое. Кожа резко побелела, на руках вылезли шипы. Ситх прокрутил в руке меч, лезвие которого засияло белым светом, и сделал шаг, переносясь в пространстве, мысленно отдав команду по еще одному артефакту.***
Клаус Вульф стер пот со лба рукавом, настороженно оглядывая периметр. Удалось отбить уже вторую волну нападавших, проламывающих защиту замка со всех сторон. Вульф пнул валяющееся посреди коридора тело, с отвращением выхватывая взглядом детали: грубая, толстая кожа, покрытая бородавками и наростами, потрескавшиеся ногти толщиной в четверть дюйма, не меньше, на кончиках коротких узловатых пальцев, отливающая зеленью кровь. И весь облик — словно кто-то скрестил водяного черта и человека. И таких уродов, процарапывающих камень, набралось немалое количество. А еще были животные, бросающиеся на людей, словно одержимые или больные бешенством; похожие на инферналов бойцы, идущие в атаку молча, с пустыми глазами, дерущиеся, даже когда их рубят на куски; крысы, пищащие и несущиеся сплошным потоком. Вульф вместе с членами своей семьи, ставшими после принятия на службу костяком личной маленькой армии лорда, смогли отбиться лишь потому, что когда-то пережили штурм своего замка, а еще потому, что магик обвешал их амулетами и артефактами для защиты от практически всего, плюс вооружение, плюс броня, плюс постоянные тренировки... Остальные бойцы сейчас обходили коридоры и помещения, добивая подранков и выискивая спрятавшихся, часть охраняла запертых в самом надежном укрытии членов семьи лорда — уйти с помощью порт-ключа не удалось, хотя предусмотрели и такой вариант, но антиаппарационный купол не давал возможности спастись бегством. А уходить прорытыми тоннелями не рискнули: их затопило странным фиолетовым туманом, разъедающим все живое. Неизвестный враг, проводящий массированную атаку со всех сторон, оказался чрезвычайно хитрым и опытным. Наступление шло по всем направлениям: в воздухе кружили странные твари, сбрасывающие на пока еще держащийся купол защиты сосуды с зельями, ядра, начиненные острыми гвоздями и металлической стружкой; камни. Пол подрагивал: удалось обрушить уже четыре подкопа. Стены в некоторых местах начали плавиться — Вульфу докладывали про саламандр. А еще видели мантикор и несколько ледяных элементалей. Неожиданно замок сотрясло, словно игрушку в руке ребенка: подскочившему Вульфу на миг показалось, что сейчас рухнет крыша и похоронит их всех заживо. На миг в уши вонзился тонкий истерический крик, но тут же оборвался, и Вульф решил, что это галлюцинация от усталости. Стены мелко задрожали, в ритме бьющегося сердца, и маги, с замиранием переглянувшись, сообразили, что происходит: лорд вышел против врагов лично. Вульф, торопливо отдав распоряжения, осторожно пробормотал заклинание, позволяющее сделать участок стены прозрачной, бросил торопливый взгляд и обомлел. Волосы встали дыбом, по спине потек ледяной пот. Огромная мантикора взлетела в воздух, вереща, плюясь ядом, хлеща хвостом и крыльями. Лорд резко сжал кулак — животное лопнуло, разлетаясь кровавыми ошметками. Бросившиеся со всех сторон нападающие — разумные и не очень — закричали, когда в них с невероятной скоростью врубился черно-алый вихрь. Вульф даже не смог отследить движения, настолько быстро магик двигался. За спиной заорал кто-то из своих, и Вульф, оторвавшись от жуткого зрелища, бросился на крик: нападавшие решили прорваться внутрь, пока лорд давил вторженцев снаружи.***
Виктор впал в странный транс, сделавший все вокруг четче и резче. Звуки доносились будто сквозь толщу воды, грохот собственного сердца оглушил, а потом наступила блаженная тишина: он ничего не слышал, передвигаясь стремительной тенью, уничтожая несущихся на него тварей, разделившихся на две примерно равные части. Одна с еще большей энергией принялась атаковать замок, вторая бросилась на него. Сила текла сквозь него, в него, наружу. Кости похрустывали, тут же срастаясь, кожу жгло, мышцы то каменели, то выли от боли. Вырвавшиеся из кончиков пальцев молнии опутали летающих гадов плотной сетью, испепеляя, разрывая на части. Все, что валялось вокруг, поднялось в воздух: камни, части тел, оружие, какие-то ошметки и обломки — завертелось смерчем, понесшимся на тупо бросающихся в атаку, словно бессмертных нападающих. Глаза залило алым, Виктор, машинально вытерев рукавом лицо, отстраненно отметил, что это кровь. Неожиданно резко похолодало, сзади опалило жаром. Ситх, чувствуя, как обугливается сапог, отпрыгнул, подхватывая Силой саламандр и бросая их прямо на пытающихся окружить его ледяных элементалей. Словно очень издалека, донесся тихий вой и шипение, золотые, как из расплавленного металла, ящерицы, разевая пасти, покрылись черными пятнами и трещинами, из которых хлынул огонь, обжигая огромных ледяных драконов без крыльев. Они сцепились, уничтожая друг друга, а Виктор замер, уставившись на мужчину, который стоял в отдалении — спокойно, будто любуясь пейзажем, отставив в сторону руку с тростью. Взгляд выхватил детали, силуэт стал четким, приблизившись рывком: среднего роста, стройный, одет в магловскую одежду — костюм-тройка, пальто, шляпа. Ничем не примечательное лицо. Мужчина, почувствовав наблюдение, исчез. Без спецэффектов. Вот он был, вот его нет. Виктор моргнул, а в следующий миг плечо взорвалось болью, заставляя стряхнуть странное оцепенение, буквально снимая себя с едва не пробившего насквозь плечо клинка. Взмах когтистой руки почти располосовал горло, оставив глубокие царапины на горжете. Виктор коротко ткнул мечом, отгоняя агрессора: предводитель нападавших лично пошел в атаку. Ситх узнал его с трудом: исказившиеся от ярости черты лица стали чудовищной маской. Светящиеся, полностью алые глаза с тонкими горизонтальными зрачками. Покрывшаяся мелкой чешуей кожа. Рога и когти. И черная дымка, окутавшая фигуру. Потомок демонов был так же быстр, как и Виктор, вот только он был свежим и не уставшим, а ситха уже трясло от напряжения. Мечи с визгом столкнулись, Виктор заставлял себя двигаться, отмахиваясь от все больше и больше пульсирующей болью раны. Он понимал, что сможет отбиваться недолго, поэтому вложил все силы в стремительный натиск, взвинчивая восприятие еще больше. Он пошел вперед, беспрерывно атакуя, отмечая, как меч демона оставляет на лезвии клинка глубокие оплывшие зарубки и верное оружие словно кричит от ярости и боли. По рукам из многочисленных ран текла кровь, мышцы начало сводить судорогами. Демон, торжествующе захохотав, пробил плечо клинком — в том же самом месте, — и Виктор, взвыв от нахлынувшей боли, сделал шаг, резко выпрямляя руку, сложенную «копьем». Увенчанные когтями пальцы пробили доспех, мышцы, кости, уверенно обхватив пульсирующий комок плоти. Демон замер, на его лице отразился дикий шок. Ситх вырвал сердце, отбрасывая его в сторону, и тут же ударил в правую сторону грудины, вырывая второе. Он медленно вытащил насквозь пробивший его черный клинок, перехватил рукоять и одним ударом снес голову демону, глупо разевающему рот. Виктор смог сделать несколько шагов, не забыв разрубить валяющиеся на земле сердца, отмечая, как разбегаются твари, лишившиеся управления, как их добивают маги, вырвавшиеся из замка, а потом все закружилось, и он упал на окровавленную землю, проваливаясь в темноту.***
Победа дорого обошлась обитателям замка. Треть магов полегла, остальные страдали от ран разной степени тяжести, так что специально нанятые целители с ног валились, ставя пациентов на ноги. С семьей было проще, если не считать ночных кошмаров у детей — сидение в бункере даром не прошло. Сам Виктор смог открыть глаза через несколько суток, а шевелиться — еще через неделю. Меч демона был то ли отравленным, то ли проклятым, то ли и то, и другое сразу: руку и левую половину туловища ситх практически не чувствовал, зато рана горела огнем, отказываясь заживать. Виктор воспринял это спокойно: он жив, а здоровье можно восстановить. Что его больше волновало, так это несколько фактов: наличие наблюдателя, которого он засек во время боя, а также то, что никто не прибежал на растекающуюся во время побоища магию. Невыразимцы прибыли лишь спустя сутки, когда маги под предводительством Вульфа успели прочесать окрестности и собрать трофеи: части тел элементалей стоят состояние, а тут еще и разнообразие было, а также оружие, артефакты, да и вообще таралы от души помародерствовали. Невыразимцам предъявили трупы нападавших, разрешили обшарить окрестности, а также предоставили останки демона. И вот тут отличилась Мари-Анн. Она, сопровождаемая Клаусом и телохранителями, вела себя безупречно, блестяще отыгрывая роль хозяйки. Она свела общение с настырными невыразимцами к минимуму, озвучила рассказанную ей таралами версию нападения и мягко, но очень решительно отмела все поползновения войти в замок и вообще чем-то помочь, особенно Виктору. Мари вела себя безукоризненно — идеальная хозяйка замка и супруга владетельного лорда. Богатое строгое платье, украшения-артефакты, хорошо поставленная речь и чувствующееся в каждом движении право отдавать распоряжения. Магам ничего не оставалось, как покивать и, бросая полные тоски взгляды, аппарировать прочь, унося выделенную им Клаусом крохотную часть трофеев. Виктор, выслушав отчеты, такое развитие событий только одобрил, удовлетворенно отметив про себя, что правильно сделал, послушав Силу: жену он выбрал себе что надо. В последующий месяц ситх лечился, помогал детям и жене оправиться от пережитого, сортировал трофеи и пытался вспомнить, где же он видел наблюдателя. А в том, что видел, Виктор был уверен. Этот ничем особо не примечательный мужчина был ситху знаком. Не лично, но он чувствовал, знал, что где-то видел его лицо. Только никак не мог вспомнить где. Единственное, в чем был твердо уверен Виктор: это было связано с его работой и лишь частично с хобби.***
Звук шагов разносился по коридору, но идущего это не смущало. Тишина давила со всех сторон, заполняя древний замок, давно заброшенный и покинутый. Величественные развалины поросли плющом, травой и деревьями, мощные корни которых методично взламывали скрепленные смесью творога и яиц стены: при постройке хозяева не поскупились, отвергнув банальный раствор глины с песком и клеем из вываренных жил крупного рогатого скота, получив в итоге почти монолитную кладку. Дикие расходы, которые могли позволить себе единицы. Хозяева этого замка, давно сгнившие в земле, могли, оставив после себя воплощенную в гранит, базальт и мрамор память. Правда, с течением времени все это великолепие померкло, но нынешний самовольный хозяин руин не жаловался. Его все устраивало. И пусть наверху зияют прорехами стены, пусть донжоны наполовину оплавлены, словно свечи, драконьим огнем, пусть на северной башне выросли тополя, царапающие верхушками низкие тучи, а узенькая дорога, ведущая в замок, стала непроходимой, это не страшно. Зато подвалы, тянущиеся под замком, крепкие, сухие и просторные. А еще здесь нет любопытных глаз и слишком чутких ушей. Мужчина прошел в огромное помещение с высокими потолками, закрыв за собой тяжелую дверь. Аккуратно повесил пиджак, положил на полку шляпу и трость. Переобулся. Надел белоснежный лабораторный халат и только тогда перешагнул через вмурованную в базальтовый пол серебряную полосу, украшенную потемневшей от времени чеканкой, над которой дрожал воздух. Огромная лаборатория осветилась автоматически вспыхнувшими круглыми светильниками. Уши наполнились шумом: булькали перегонные аппараты, кипело и шипело содержимое котлов, потрескивали уголья в жаровнях. Мужчина прошел вдоль длинных металлических и каменных лабораторных столов, хозяйственно проверяя ход процессов. Пару раз сделал отметки в журналах, загасил одну жаровню, взамен переставив тигель в печь. Под конец прошел к отдельному столу, на котором лежала одинокая фарфоровая пластина, в середине которой гордо чернела крошечная — буквально щепотка — кучка черного порошка, накрытая стеклянным колпаком. В темно-карих глаза мелькнула щедро разбавленная ненавистью зависть. Эта щепотка, обошедшаяся в бриллиант размером с упитанного таракана, казалась издевательством. Черный, тонко истертый порошок был наглядным примером того, что всех его знаний недостаточно: каким образом это вещество активирует процессы холодного ядерного синтеза, превращая свинец в золото? А ведь превращает. Он сам проводил такой опыт. Но Сен-Жермен не делится секретом изготовления этого чуда, а бредни средневековых алхимиков, описывающие союз красной королевы и белого короля, осененных зубьями совы, лишь запутывал дело. Только щеки надували, шарлатаны! Единственное исключение — Фламель, этот смог, создал пресловутый философский камень, но опять-таки секретом не делится. Даже с единственным известным учеником, который недавно так таинственно умер, не пожелал откровенничать. То ли секрет слишком грязный, то ли банально жаба давила конкурентов плодить. Уже и не спросишь — француз опять забился в самую глубокую нору, не выковырять. Мужчина тяжело вздохнул, отошел от стола, уставившись на масляно поблескивающую ртуть, булькающую в запаянной намертво стеклянной колбе, — хоть здесь удалось повторить секрет индийских йогов — безопасная для организма ртуть, которую еще предстоит смешать с серебром, отлить бусины, сделать розарий и подарить его настоятелю одного интересного монастыря. А потом наблюдать, действительно ли этот сплав безопасен или врут йоги, есть еще что-то, какой-то секретик, без выполнения которого можно загнуться в кратчайшие сроки, облысев, ослепнув и потеряв все зубы. Впрочем, его устроит даже самый худший вариант — этот якобы святой отец выпестовал целую армию фанатиков, так что, если его дети осиротеют, всем станет только лучше: пока найдут нового пастыря, способного удержать в руках слишком зубастое стадо, пройдет время. То, что надо. К тому же настоятель связан с одной очень неприятной и непредсказуемой личностью, и его смерть косвенно ослабит союзника. Пусть на пару процентов, но и это прекрасно. Мужчина перевел взгляд на стоящую на стеллаже большую шкатулку и неприятно улыбнулся. Ничего. В этом мире он займет подобающее ему место. И никто, никто не сможет навязывать ему свои правила и мнение. Хватит. Наелся. По самое не могу наелся. Мужчина скрипнул зубами, но быстро успокоился, вновь принявшись ходить вдоль столов, попутно размышляя над тем, что еще немного, и считающих, что взяли его за жабры, индивидуумов ждет огромный сюрприз.***
Наглое нападение на магика поставило невыразимцев в тупик. Особенно личность руководителя нападения. От одной мысли о том, как могли бы развиваться события, если б потомка демона поволокли на алтарь резать во славу рода — самый напрашивающийся и очевидный для большинства магов вариант, — им становилось дурно. Естественно, все понимали, что озвучена была только «официальная версия». Что отданное им является лишь подачкой, чтоб не слишком возмущались. Что не все так просто с нападением. Но вмешаться? Нельзя. Выживает сильнейший, а уж в данном случае так и вовсе буквально. Многие законы к магикам не применимы, к аристократии — тем более. Однако и спускать такую наглость неизвестному заказчику нападения тоже нельзя. Просто замкнутый круг какой-то!***
Выздоровление шло медленно и мучительно. Виктор знал теорию исцеления Силой, но вот с практикой были проблемы. Впрочем, жить захочешь — не так раскорячишься, как гласит народная мудрость, и ситх медленно, по капле, вливал энергию в полупарализованное от боли тело. Рана от меча гнила и кровила, отказываясь зарастать. Зашить было нельзя, приходилось постоянно чистить отмирающие ткани, промывать, лить исцеляющие составы, которые практически не действовали, даже концентрированные, и медитировать до позеленения. А еще Виктор, мучаясь бессонными ночами и заполненными полудремой днями, старался вспомнить, напрягая память, имя неведомого визитера. И этот процесс тоже шел крайне медленно и мучительно. Почему-то в памяти всплывал Тесла и масоны, хотя, и ситх был абсолютно в этом уверен, к личности наблюдателя что первый, что вторые не имели никакого отношения. Скорее всего, так срабатывала ассоциация, но к чему? Еще вспоминалась Америка. Газетные листы, «Вашингтон Пост», костюмы-тройки и котелки со шляпами... Пятидесятые годы. Еще в голову упорно лезло ФБР во главе с Гувером, а также ЦРУ. При чем здесь эти организации, Виктор никак не мог сообразить — постоянная выматывающая боль не способствовала мыслительному процессу. Одно потянуло другое: и так претерпевший изменения к худшему характер испортился еще больше — поймав себя на мысли за обедом, что неплохо было бы содрать кожу живьем с немного пересолившего суп повара, ситх от греха подальше тут же переехал в отдельное крыло, поближе к лабораториям и мастерской. Не хотел сорваться и сотворить что-то отвратительное в приступе садизма. В попытках отвлечься ситх занялся очередной перековкой пострадавшего в бою меча — клинок стал похож на оплавленную пилу, так его изувечил демон. В этот раз полная перековка лезвия прошла изумительно, даже невзирая на то, что действовать нормально Виктор мог лишь правой рукой, левая почти не слушалась. Так что? Сила ему для чего? Тьма буквально изливалась во все стороны, впитываясь в почерневший металл, и приобретший насыщенный оранжевый, с красноватыми отливом, цвет алмаз. Перековка завершилась в рекордные сроки, а ситх, свалившись с истощением, увидел во сне занимательный ритуал, а также пару техник Силового вампиризма. Второе ему понравилось, а вот первое не очень. Но выхода не было: рана отказывалась заживать, кожа вокруг почернела, а по руке поползли зеленоватые прожилки. Запах разложения тоже не добавлял оптимизма. В тот день Виктор заперся в мастерской, обдумывая принятое, в общем-то, решение. После такого не отмоешься. Но и выхода другого он не видел: исцеление не давалось, невзирая на все усилия, магические средства не действовали, а полагаться на волю случая — не для него. И ситх отправился в тюрьму, решив, что если уж приносить в жертву, то тех, кого не жалко. Ритуал прошел великолепно. Ситх чувствовал, как дрожит от нетерпения Сила, ее жадное внимание. Насильники, убийцы и маньяки умирали долго: Виктор предусмотрительно запер везде двери, запретив даже подходить к его помещениям, не то что беспокоить. Через сутки Виктор вылез из провонявшей кровью, нечистотами и смертью пыточной, свалился в ванную и долго отмывался, бездумно скребя покрасневшую кожу мочалкой. Рана заживала медленно, но уверенно — ситх видел, как вытекает гной, как отваливаются отмершие куски тканей, промывая до тех пор, пока не пошла чистая, не зараженная кровь. После этого осталось только стянуть края шелковыми нитями и наложить повязку. Через месяц Виктор с удовольствием тренировался, чувствуя, как легко и послушно действует полностью здоровое тело и удовлетворенно мурлычет ластящаяся Тьма. Жизнь вошла в привычное русло, Виктор пережил еще два визита невыразимцев, так и не нашедших заказчика нападения, что совершенно не помешало ему сделать свои выводы: не увидеть связь между выводом денег из Гринготтса и появлением убийцы не смог бы только ленивый. Виктор таким не был. Он снова зарылся в свои записи, пересматривая и обдумывая, но память, как всегда, сработала неожиданно. С интересом просматривая очередную льстиво-хвалебную статью, посвященную какому-то там очередному съезду артефакторов, ситх неожиданно застыл, потрясенно уставившись на иллюстрацию с изображением колб, реторт и перегонных кубов — навязчивую рекламу лавки. Перед глазами, как живой, появился мужчина, запечатленный на черно-белой пленке: съемка следящими за объектом агентами. Средний рост, стройный, трость и шляпа-котелок, модные усы. Он видел эти фотографии и редкие кадры съемок очень давно. И забыл — лично они никогда не сталкивались, ведь эта таинственная личность жила в Америке и, наездами, в Италии. Понятно, почему в голову упорно лезла алхимия — этот человек стал легендой и загадкой при жизни. Единственный настоящий алхимик двадцатого века — Тесла не считается, тот был изобретателем и гением. Но... Двойник? Или настоящий? Исчез он очень странно, следов не нашли. Хотя ФБР все буквально просеяло через частое сито. — Фулканелли... *https://jewellerymag. ru/p/montblanc-solitaire-serpent-limited-edition-1906/