***
Фулканелли довольно сощурился, разглядывая осунувшегося настоятеля одного тихого и мирного монастыря, расположенного на севере Италии. Еще несколько месяцев назад бодрый и живой мужчина выглядел утомленным и постаревшим: морщины углубились, кожа посерела, под глазами набрякли мешки. Да и волос на голове стало поменьше, еще немного, и тонзуру не будет нужды брить — сама образуется. Естественным путем. Алхимик полюбовался изысканным серебряным розарием, выделяющимся на черной рясе, и мысленно принялся отмечать то, что потом запишет в журнале. Индийские йоги явно имели какой-то секрет. Сплав серебра с ртутью оказался токсичным, хотя и не настолько, как чистая ртуть. Но на настоятеля этого эффекта хватит... Интересно, что же он не учел? Ходили слухи, что ртуть прогоняли сквозь свое собственное тело, но алхимик не мог себе даже представить этот процесс. Явно что-то... неестественное! Фулканелли содрогнулся и выбросил эти размышления из головы, признав эксперимент провальным. Его больше заинтересовал подошедший к настоятелю под благословение молодой подтянутый мужчина, на руке которого сверкнуло обручальное кольцо. Доминиканец пробормотал молитву на латыни, мужчина почтительно коснулся губами креста и выпрямился, продемонстрировав отменную военную выправку. Алхимик жадно разглядывал тихо беседующего с настоятелем военного, пусть и одетого в гражданский костюм, не замечая, что в его глазах светится неприкрытая зависть. И ненависть. Перед ним стояла живая легенда, только начинающая идти по тернистому пути славы, омытому кровью и усыпанному телами врагов и просто попавших под тяжелую руку случайных жертв. Черный князь. Он уже поступил на службу во флот, стал командиром подводной лодки. Уже начал создавать то, что впоследствии станет самым успешным диверсионным подразделением флота Италии. Уже начал формировать личный штурмовой отряд, из-за которого итальянцы потом будут презрительно называть его князем лягушек, скрывая насмешками страх перед этим кадровым террористом. Он умен, силен, здоров, доволен жизнью, богат и влюблен в свою супругу — праправнучку императора Александра I. Он влиятелен и известен — пока только в узких кругах, но это пока. Скоро его слава разлетится не только по Италии... На пальце князя сверкнуло кольцо-печатка с гербом, и Фулканелли скрипнул зубами. Его снедала зависть. Он тихо отступил в толпу и вышел из церкви. Первый маленький укол он уже нанес. Теперь очередь второго.***
Венеция — Вы уверены, мессир? — Да. Отродье вновь зашевелилось. Эта ошибка Господа... — Молчать! Не смей возводить хулу на Всевышнего! — Простите, мессир... Но... — Никаких «но»! Не дай Господь, услышит! И так непонятно, чего он зашевелился. Сейчас! Столько лет прошло... Давно уже всех врагов, настоящих и мнимых, извел. И вот опять. — Да, мессир. Опять. — Что еще есть нового? — успокоившись, благообразный господин пригладил окладистую бороду, шевельнул пальцами, подзывая официанта сменить блюда и подать следующую перемену. — У лаймов едва не случился прорыв Инферно. Только что зачерпнувший ложечкой десерт мужчина изумленно уставился на собеседника: — Прорыв. Инферно. Это каким образом? — Удалось узнать с огромным трудом, — признался неуловимо странный человек. — Все подчищено, ничего не было, всем мерещится. Вот только на рынке появились на продажу части саламандр и ледяных элементалей... Бородатый господин вскинулся, его собеседник успокаивающе поднял руку: — Я приобрел все, что смог. Качество отличное. Так вот... Да. Уже доставлено. Так вот. Помните, я говорил о магике, которому умудрился напакостить ученичок Фламеля? — Конечно. — За очень неприличную сумму мне сообщили, что магик упокоил потомка демона. Пробужденного. — Матерь Божья! — экспрессивно произнес господин. — А это еще откуда?! — Оттуда, — пожал плечами докладчик. — Оттуда. Главное, что магик явно знал, что делать и самое главное — не делать. — Хм... Собери мне все о нем, — после размышлений решил господин, нервно огладив бороду, демонстрируя при этом перстень со странным гербом: саламандра в окружении песочных часов. — Что еще? — Сейчас... Еще случилось следующее...***
Виктор долго думал, как именно ответить зеленошкурым на попытку убить его семью. Перебирал варианты, даже не собираясь ограничиваться точечным уколом. Составил множество планов, от самых щадящих до откровенно кровожадных. Рассмотрел их со всех сторон, тщательно обдумал, не менее тщательно проанализировал... И отбросил в сторону. Все это было чушью на постном масле. Вся закавыка была в том, что покушение на себя Виктор чем-то экстраординарным не считал. Подумаешь, убить решили! Не первый и не последний раз, что ему, каждый раз кидаться и истерить по этому поводу? А вот то, что покусились на его семью и, самое главное, на детей — вот это выводило за грань. От одной мысли о том, что мальчишки могли пострадать, Виктор за секунду превращался в жаждущее крови чудовище, и просто убить виновных в покушении гоблинов было мало. Тьма требовала мучений. В такие моменты Виктор совершенно отчетливо ощущал, как на его плечи опускается вся тяжесть Темной стороны Силы и давит, требуя возмездия — такого, чтобы все причастные и непричастные прониклись и никогда, даже через миллион лет, не подумали хоть как-то навредить. Поэтому планы по более-менее аккуратному, точечному воздействию Виктор отбросил без сожаления, а сам сосредоточился на том, что простые люди посчитали бы чудовищным и отвратительным. Геноцид. И осуществить его было легко и просто. Зеленошкурых он за разумных не считал. Вернее, не так. С самого начала гоблины были для него нелюдями. Ксеносами, то есть чужими. А раз они чужие — то и любые нормы морали и прочее к ним неприменимы. Виктор не знал, это у него такой выверт психики или это общечеловеческое, инстинкт, все-таки, что бы там всякие гуманисты-утописты-правозащитники ни мычали, люди изначально, по своей природе, очень ксенофобны. Если в одной стране аристократы могли не считать тех же крестьян за людей, то что уж говорить о тех, кто и на человеков не походил совсем, скажем, жители какого-нибудь островка спокойно жрали своих соседей, потому что вот они — люди, а другие — совсем нет. Да ему просто мерзко было даже думать о том, что вот эти уродцы — разумная раса. И все это усугублялось еще и тем, что на родной планете Виктора таких тварей не водилось, разве что в сказках и влажных мечтах некоторых извращенцев. Да и одно дело — видеть такое в кино, а вот когда доходит до реальной жизни... Люди с представителями другой расы ужиться не могут, что уж тут о другом виде говорить... А уж организовав нападение на его семью, гоблины перешли из категории ксеносов в категорию тварей, пусть и разумных, а с тварями не церемонятся. Так что моральная проблема решилась быстро, и ситх приступил к планированию операции, результат которой будет иметь такие далеко идущие последствия, что весь остров зацепит. Виктор даже попытался себя немного окоротить, но Тьма взревела, и ситх, пожав плечами, отбросил сомнения. Теперь оставалось только воплотить в жизнь его задумку. Способов было несколько. Яд. Вирус. Ритуал. У всего были свои плюсы, а также свои минусы. Яд, к примеру, сделать несложно. Начиная с простого мышьяка и заканчивая ядами Темной стороны Силы, благодаря которым жертва гарантированно слетит с катушек, превращаясь в одержимого маньяка, готового резать всех, кто попадется на пути. Виктору в медитациях все чаще приходили просто изуверские вещи, после осмысления которых он долго пялился в пространство, переваривая свалившиеся на него откровения. Однако, пусть с помощью яда и можно отравить энное количество жертв, многих он просто не зацепит. Гоблины — крайне жестокая раса, они с легкостью устроят карантин, убив часть, чтобы спасти большинство, впрочем, если припрет, даже мямли могут действовать решительно, но волновало Виктора не это, а банальный вопрос: каким образом потравить максимальное количество гоблинов? Хитрые и битые жизнью ксеносы наружу почти не выходили. Их можно было увидеть живьем или в банке, или в подземельях под банком. И больше нигде. Ладно, можно распылить отраву в банке, но это не гарантировало широкого распространения. Кроме того, самого Виктора не подпустят к зданию на пушечный выстрел. Использовать третье лицо — нет гарантий успеха. В общем — неудовлетворительно. Вирус? Слишком долго и муторно. И слишком опасно: никогда нельзя исключать вариант, в котором зараза мутирует. Пострадать от внезапно зажившего собственной жизнью вируса в планы ситха не входило: он не настолько ушибленный на голову. Ритуал? Вот это уже было из разряда «Надежно и с гарантией». Единственное, требовалось что-то, что послужит вольтом, как в вуду — что-то, что станет олицетворением его врагов. Или... Кто-то. Высшие ритуалы Виктор пока потянуть не мог, не дорос еще, а вот на крепкие середнячки уже спокойно замахивался. В принципе, ритуал изведения врагов был простейшим и бил по площадям — то что надо, древние на мелочи не разменивались. Можно было обойтись чистой визуализацией, но с использованием образца дело шло успешнее, и это стало решающим фактором. Осталось лишь отловить гоблина, и можно будет насладиться всеобщим хаосом. Виктор отлично понимал — последствия у его мести будут катастрофическими и сравнимыми с апокалипсисом, а то и с армагеддоном, но совесть абсолютно равнодушно молчала, расчетливо изображая из себя труп. Нет, она, конечно, когда-то, может, и восстанет, а может, продолжит влачить существование умертвия. Единственное, что он себе позволил, — прогулялся по Косой аллее и, заметив Малфоя, выпил с ним чашечку кофе в маленьком уютном кафе, сетуя, что гоблины совсем обнаглели после того, как он перевел свои средства в гномий банк. И теперь дел с гоблинами Виктор вести не будет. И другим не советует. Взгляд Малфоя стал пронизывающим, он кивнул, давая понять, что принял сообщение к сведению. Сидящий неподалеку наблюдатель Отдела тайн тоже куда-то заторопился, и эмоциями он фонтанировал самыми разными, среди которых преобладали злорадство, предвкушение и удовлетворение. И не зря. Виктору подробности были неизвестны, но он знал, что наглое узурпаторство гоблинов в сфере банковских услуг не вызывает у верхушки общества никаких положительных эмоций. Что-то было откровенно нечисто с Гринготтсом, но по каким-то причинам разрулить эту медленно идущую к очень неприятному концу ситуацию британские маги никак не могли. Самому ситху было плевать на будущий кризис, он даже не имел гражданства. И собирался использовать данный факт по полной программе.***
Отдел Тайн — Господа. Расконсервируем хранилище «Ур». — Но... Это же... — Да. Вот так сразу. Гоблинам объявлена война на истребление. — Кто? — Ситх. — Х-м-м... Юридически — он может. Не подпадает под клятвы. Ребенок — нет. Он — может. Мать-Магия! Неужели дождались?! — Оповестите всех, кого необходимо. Даже если у ситха сорвется задуманное, у нас появится шанс. Конечно, общество ждут потрясения... Ничего. Зато сможем избавиться от этого ярма.***
Главным препятствием для осуществления задуманного являлось отсутствие гоблина. Живого. Дохлого. Любого гоблина. И тут в дело вступали твердые иллюзии. Разумеется, сам Виктор в банк не полез. Зачем? Он в прошлой жизни таким не заморачивался, да и в этой предпочитал зря не напрягаться. Особенно сейчас, когда есть средства и связи. Операция прошла без сучка и задоринки. Наемники, явившиеся в Гринготтс под видом клиентов, всласть покатались в вагонетках, навещая свои сейфы, на обратном пути ловко подменив гоблина-служку специальной иллюзией. К сейфам магов обычно провожали гоблины, находящиеся в самом низу карьерной лестницы, и пропажа такого не насторожит. Гоблина упаковали в специальный сундук с расширенным пространством, размером со спичечный коробок, и к выходу магов уже провожала иллюзия, после мелькания перед кассирами технично исчезнувшая в глубинах переходов. Теперь, если даже служки хватятся, то не скоро: такой мелочи «принеси-подай» в банке навалом, конкуренция чудовищная, и никто особо тревожиться не станет. Золото пострадало? Нет. Тайны и прочее? Нет. Значит, конкурент укокошил или начальник съел. Или дракон закусил — здоровенного ящера в подземельях кормили именно неудачниками. Виктору был необходим гоблин. Любой представитель вида. Ритуалы ситхов были ужасающе эффективны и чудовищно просты, не требуя каких-либо сложных действий, только Силы, воли и намерения. И точку приложения всего вышеперечисленного. Поэтому ситх отсыпал золота и вскоре уже прибивал верещащего и скалящего зубы ксеноса железными костылями к каменному полу, чтобы не сбежал. Конечно, в идеале ритуал не требовал присутствия гоблина в качестве вольта, но Виктор только начал погружаться в пучины ритуалистики, напортачить не хотел, поэтому предпочел использовать подпорку для осуществления мести. Надо же с чего-то начинать? Первые шаги, ведущие по пути развития, и геноцид отлично подойдет. Даже при самом пессимистичном варианте прохождения ритуала гоблины потеряют свое могущество, их численность будет сокращена, а монополия серьезно подорвана. Уже хорошо! Резанувшая восприятие радость, хлынувшая от невыразимца, ясно свидетельствовала, что его эскападу одобряют и горячо поддерживают: Виктор не зря сообщил о предстоящем истреблении вслух. Он давал возможность союзникам — пусть они таковыми и не являлись в его восприятии — воспользоваться плодами его трудов. Хороший задел на будущее, которое будет благосклонным к нему. И его потомкам. Гоблин злобно рычал, с ненавистью буравя ситха взглядом. Виктору на это, да и на угрозы, было плевать. Он просто упер острие меча в горло гоблина и сосредоточился. Постепенно отошли на задний план рычание и оскорбления, Виктор словно замер посреди океана, чувствуя себя пористой губкой, сквозь которую протекает мощное течение, постепенно словно упершееся ему в спину, как в дамбу. Он размеренно дышал, ощущая, как начинает трястись тело, гудеть кости, пока не наступил момент, когда все повисло буквально на волоске. Меч пробил плотную зеленую кожу, мышцы, хрящи и позвоночник, плавно вонзаясь в пол. Гоблин обмяк, и в этот самый миг Виктор метафорически отошел в сторону, нацеливая понесшийся поток в нужном ему направлении, словно натравливая собаку на дичь. Труп развалился на части, медленно истлевая на глазах внимательно наблюдающего за процессом ситха, вцепившегося в меч, как в спасительную соломинку. Он стоял на подгибающихся ногах, глотая пошедшую горлом кровь, не давая упасть на пол даже капле, пока поток, ревущий в сознании, не стих. Виктор отошел на подгибающихся ногах, рухнул в заблаговременно поставленное кресло и вытер рукавом кровавый пот. После чего стянул перчатку с руки. Кисть медленно приобретала человеческий вид, шипы и когти втягивались, и только красная, словно ошпаренная, кожа никак не хотела приходить в норму. Ситх на такое странное изменение никак не отреагировал. Только встал и медленно, как старик, пошел к себе. Спать.***
— Великая Моргана... — пробормотал Густав, зачарованно пялясь на закрытые, хотя уже почти полдень, двери. — Получилось? Он уставился на сосредоточенно вперившегося в зачарованное зеркало заместителя. — Карл?! — Не хочу быть голословным... — медленно протянул Карл, не отрывая взгляда от клубящейся туманом поверхности, — но... — Но? — Но... Прибор показывает зашкаливающий уровень некротической энергии. — Поясни. — Могильник, — веско уронил Карл, закрывая зеркальце крышкой. — Ничего живого. Высокая створка медленно поползла в сторону, из нее показалась тощая когтистая рука, скребанувшая по полотну. Густав недоуменно поднял бровь. Карл пожал плечами — рука упала на пол, усыхая на глазах. — Я ж говорил. Ничего живого, — невозмутимо отправил зеркальце в карман маг. Густав мерным шагом направился к входу в святая святых, куда уже заходили обвешанные артефактами невыразимцы, несущие в руках разные приборы. Даже если кто-то и остался, то их добьют. В любом случае эта клоака будет вычищена, а финансы наконец вернутся в руки магов. Того, что гоблины вздумают мстить, невыразимец не боялся. Гоблины жили только на территории Альбиона и только под Гринготтсом. Хоть это смогли отстоять предки, одержав поистине пиррову победу в той войне. Тогда удалось остановить вторжение из другого мира ценой неимоверных усилий и больших жертв. Вот только алчность не знает границ, и подписанный договор о капитуляции оказался с подвохом. Сколько раз потом маги пытались вернуть утраченную монополию! Безрезультатно. Оставалось только ждать и приносить жертвы покровителям, надеясь на чудо. И вот оно свершилось. Рожденный не под этим солнцем, не в этом мире и еще масса условий, которые вдруг сошлись в разящий клинок. Теперь маги Туманного Альбиона смогут пользоваться услугами других банкиров, а не только гоблинов. Теперь они смогут сами быть банкирами и чеканить монету. Да, будет кризис — придется переплавлять гоблинские металлы, очищать, чеканить монеты... Да, многие разорятся. Но зато они будут свободны от кабального ярма. Теперь не придется возвращать купленное у зеленокожих, ведь все свои изделия зубастые сволочи считали не проданными, а сданными в аренду. — Надо поблагодарить ситха... — Послать ему поздравительную открытку?***
Сразу, как оклемался, Виктор нанес визит невыразимцам. Просто пошел в любимое кафе, заказал кофе с пирожными и через пять минут уже вежливо кивал неприметному гостю. Новости на него вывалили радостные: все гоблины вымерли. Все. Виктор поймал довольную мысль-ощущение, что найденные ясли зеленокожих просто вырезали, и скупо улыбнулся. Он свое дело сделал, остальное — не его забота. Молоденькая ведьмочка на кассе смотрела на редких в эти смутные дни посетителей полными надежды глазами: финансовый кризис все еще бушевал, но невыразимцы свое дело знали, и волнения шли на спад. Через неделю грозились вновь открыть банк: Гринготтс сменил название на пафосное «Первый Английский». Ситху было все равно. Может, потом он и организует для Марволо сейф, но пока его и дварфы устраивают целиком и полностью. Отсыпав очень щедрые чаевые, Виктор откланялся и вернулся домой. Густав, проследив взглядом за уходящим Виктором, достал платок, утирая обильный пот. От ситха веяло такой кошмарной Тьмой, что тряслись поджилки. И взгляд желто-золотых глаз был совсем не добрым. Кроме того, невыразимец отметил какую-то немного неестественную плавность, но решил выкинуть все это из головы. Им спасать экономику надо, а не думать о разных странностях. Впрочем, о них тоже стоит подумать. К примеру, о том, что в Хогвартсе умерли сразу одиннадцать учеников. И если о двух было известно, что они — полукровки-гоблины, то остальные девять ничем от людей не отличались. Совершенно. Сколько еще таких... замаскированных?! А они потом удивляются, что ничего поделать не могут с кабальным договором! Разумеется! И не смогут! Но как у ситха получилось извести всех, в ком есть кровь гоблинов? Надо напрячь отдел статистики, пусть представят данные о количестве погибших, начиная с той самой ночи. И по сегодняшний день. Густаву было жутко от осознания масштабов катастрофы, но винить в этом можно было только самих себя.***
Осмыслил содеянное Виктор только через несколько недель. Сознание было в ступоре от масштабов. Проводя ритуал, благодаря которому должны были умереть все, в ком есть хоть капля крови гоблинов, он даже не думал, что все будет так буквально. Гоблины считали всех своих потомков, неважно от кого, неважно, на какую часть, гоблинами. Именно это осознание себя как вида и помогло истребить всех. Сейчас ситх бы не удивился, если б ему сказали, что и за пределами Англии разразилась невидимая эпидемия. Хотя... За пределы острова гоблины вроде не могли соваться по договору. Поэтому англичане почти не выезжали никуда... Слишком много проблем с деньгами. Требовались сквозные кошели... Еще что-то... Сам он таких ограничений не испытывал — побоялись сразу наседать. А теперь и некому. Теперь можно заняться Фулканелли и прочими, требующими внимания, проблемами. Насчет невыразимцев ситх тоже решил не волноваться раньше времени. Да, от их эмиссара тянуло страхом, но этот страх будет держать невыразимцев в рамках. Об этом Виктор еще позаботится, а пока — Фулканелли. И его возможные союзники. И еще Жиль де Рец — нефилим. Поиски Виктор поручил посреднику. Ушлый маг, весьма знающий и полезный. Посредник живо организовал сбор информации, запросив неприличную сумму в качестве вознаграждения, и уже через пару месяцев Виктор схватился за голову. Он думал, его проблемы исчерпываются Фламелем, Фулканелли и Ре? Наивный! Просеивающие землю частым ситом аналитики и детективы, добывшие горы информации, протоколировали даже самые незначительные мелочи, которые теперь лишь усиливали мигрень. Фулканелли видели в самых разных местах, но чаще всего он крутился на севере Италии, а также рядом с Римом. Рим — это было понятно. Почти все алхимики были религиозными, а то и истинно верующими. Настоящих отщепенцев, так сказать, среди них было крайне мало, практически все истинные адепты этой почти науки являлись или монахами, или воспитанниками монастырей, или просто находились на содержании высшего руководства церкви. Конечно, Фулканелли родился отнюдь не в Средневековье, когда такая приверженность вере была жизненно необходимой, но и исключать вариант с кормлением алхимика со строго определенных рук тоже нельзя. И это даже не вспоминая про пресловутую инквизицию, иезуитов, бенедектинцев и прочие ордена. А вот с севером Италии было еще интереснее. На севере присутствовал весьма тихий и респектабельный монастырь, в котором, тем не менее, тренировались защитники веры. Мирная пастораль служила давно и прочно обжитой базой для монахов, которые исполняли тайные поручения Святого Престола, причем это были не инквизиторы, которые, как прекрасно знали все умные люди, являлись детективами и дознавателями, а самые настоящие боевые отряды, которые запросто выкашивали не только слишком упорствующих неверных, еретиков, а также не слишком благонадежных подданных, но и под настроение могли устроить переворот-другой и с легкостью ходили в рейды в магические области. Специалисты широкого профиля, штучный товар, крайне дорогой и трепетно воспитываемый. А в довершение всего, рядом с монастырем обнаружилось родовое поместье Боргезе. Увидев самого настоящего и живого Черного князя, Виктор слегка обалдел. Этот террорист всея Италии был совсем не похож на того могучего, не сломленного старика, которого он видел на обложках книг, а также один раз по телевидению. Конечно, пока подрывной деятельностью Юнио еще не успел заняться, но какие его годы? Да и Вторая мировая еще только дышала в затылок... Князь еще формировал свой отряд и основную ударную силу, не успев замазаться в крови по уши. И он знать не знал ни о каком Фулканелли... А вот Фулканелли о нем знал. И крайне интересовался жизнью князя. Это сразу не понравилось ситху. Не той личностью был Боргезе, чтобы сбрасывать его со счета, как мелочь, не влияющую ни на что. Род Боргезе имел глубокие корни, сильные связи с Ватиканом — один из пап происходил из их семьи, — а также титулы князей и принцев. Уже это возносило их высоко. А ведь Боргезе еще и являлись «черной знатью», со всеми вытекающими из этого титула привилегиями, вроде двойного гражданства. Какого черта алхимик из другой реальности крутится вокруг князя? И, словно этого мало, ищейки посредника, расследуя деятельность Фулканелли и Фламеля, обнаружили еще нескольких алхимиков, которые по всем данным должны лежать в земле и не шевелиться. Смогли опознать Александра Сетона, а также нашли упоминания о Козимо Руджиери. Личный алхимик, астролог и зельевар Екатерины Медичи был жив и здоров, процветая в Венеции, хотя давно официально умер и был похоронен. И это только то, что смогли найти невероятно компетентные и чудовищно дорогие специалисты в первом приближении. Следующее денежное вливание знатно опустошило кубышку Виктора, добавив странностей. Разыскивая барона де Ре, ищейки напали на какой-то очень мутный и давным-давно остывший след, ведущий почему-то к внучке Наполеона. Наполеон и его потомки оказались ни при чем, зато обнаружилась ни много ни мало Ла-Вуазен. Когда Виктор получил первые данные, то никак не мог понять, каким боком здесь эта отравительница, сожженная на костре за слишком близкое знакомство с тайнами высшего общества Франции и королевской семьи. Поиски придали ясности: мадам Ла-Вуазен прославилась не только тем, что приторговывала ядами, способными быстро, незаметно и с гарантией отправить на тот свет врагов любого, кто готов был заплатить нескромные суммы за аква-тофану, но тем, что занималась абортами. А это уже был совсем другой коленкор. Магловский мир — это вам не магический, в то время о противозачаточных ходили только мифы и сказки. А позажигать в койке — с самыми разными целями — хотелось всем. Вот только не всем удавалось избежать последствий. И вот тут всем неверным женам, девицам на выданье, просто любительницам разврата приходила на помощь мадам Катрин. Она с легкостью избавляла высокопоставленных пациенток от плодов любви и насилия, не причиняя вреда здоровью, что было особенно ценно, а также хоронила эти самые плоды, скрывая улики. В конце концов слишком знающая простолюдинка поплатилась за то, что влезла с сапогами в грязное белье аристократии, и закончила жизнь на костре, как ведьма. А обычный костер — это вам не магический, он сжигает не до конца. И вот эти обугленные останки мало того, что нашли, так еще и подняли. И допросили, судя по всему. После чего упокоили так, что теперь Ла-Вуазен даже труба Страшного суда не поднимет. Дуреющие от размаха поисков ищейки ринулись рыть с удвоенным энтузиазмом, а Виктор, почитав собранные материалы, понял, что ничего не понимает. Но скоро поймет. После чего, решив некоторые насущные проблемы, погрузился в аналитику. Схемы вырисовывались запутанные, но ситх уже видел связи. Фулканелли кружил рядом с Боргезе и Римом, за ним самим следили алхимики, которые тоже имели связи с Римом. Во Франции подняли Ла-Вуазен, и волны от этого действия докатились до Лондона, где вызвали из небытия Джека-Потрошителя. А еще был Дамблдор, связанный с Фламелем, убитый неизвестной силой, Сен-Жермен, Жиль де Ре, наемники-мутанты и еще целая толпа знакомых и не очень персонажей. А не за горами — война. Пусть Гриндевальд в этой реальности от участия в ней отстранился, благодаря чему резко сошло на нет забурлившее было на почве чистокровности магическое общество, но обычный мир готовился к кровопролитию. Слишком уж подходящие сложились обстоятельства. Нищета Германии. Имперские амбиции Великобритании. Разброд и шатание Италии. И прочая, прочая, прочая... Мир отряхнулся от спячки, готовясь к скачку вперед. А самым лучшим стимулом развития всегда была война. И в магическом мире тоже все было не слава богам. Активировались демоны. Зашевелились слуа. Начали наращивать свою численность ковены вампиров и ликанские стаи. А если принять за аксиому необходимость многочисленных смертей для создания философского камня... То дело вообще приобретало совершенно определенный поворот. Виктору все не давали покоя замаскированные гоблины. Совесть его не терзала, а вот любопытство грызло со страшной силой. Поэтому он навел справки и обалдел: в мире бушевала эпидемия гриппа. Точнее, того, что маглы приняли за грипп. Накатившая истерия по поводу повторения пандемии испанского гриппа, затопившая страны, быстро схлынула, но люди, напуганные смертями, нервничали и тряслись от ужаса. Почти одномоментную гибель самых разных представителей всех слоев населения всех возрастов, которую невозможно было объяснить, приписали вспышке гриппа и успокоились. Виктор почитал сводки и статистику и схватился за голову. Как он и думал, гоблины нашли лазейку и способ просочиться за пределы Туманного Альбиона. Во всех европейских странах таинственная эпидемия выкосила от пары сотен до тысячи гибридов. Размах тайной экспансии поражал. И размышления по этому поводу были самые пессимистичные. Виктор был реалистом, прекрасно понимая, что такие масштабы ему аукнутся. Никто не хочет жить с самоходной ядерной бомбой под боком, а если эта бомба разумна — тем более. Пока что невыразимцы его не трогали, переваривая мысль о том, что есть способ устроить геноцид, и пользуясь плодами его трудов. Но это пока. Банк уже открылся, общество побурлило-побурлило, обсуждая новость, и успокоилось. Ну изменились немного условия вкладов и прочее, ну монеты теперь выглядят по-другому. И что? Зато цены выросли, а потом снизились. Значит, скоро работники Отдела тайн разгребут завал, придут в себя и обязательно попробуют его устранить. Не с их самомнением терпеть такое превосходство. Тем более что он чужак. И управы, если что, маловато. Денежно не прижмешь, политически — тоже. Сплетни или шантаж? Опять мимо. Можно уехать в другую страну, но где гарантия, что там его не встретят с вилами и факелами, образно говоря? Английские маги не постесняются нагадить. Да и бросать замок с источником не было никакого желания. Поэтому пришлось немного оторваться от аналитики и готовиться к неизбежному визиту вежливости, который, ситх это чуял всеми фибрами и жабрами, должен был состояться буквально на днях. Магов Виктор встречал в полной боевой готовности. Глава невыразимцев приперся лично, в компании с замом, видимо. Никаких трясущих шестым размером бюста красавиц, никаких томных воздыхательниц, жаждущих, чтобы ситх размножался в их компании много и с удовольствием. Все строго, официально и серьезно до скрежета зубовного. И скучно настолько, насколько могут быть скучны такие визиты. Происходящее напоминало театр абсурда: маги пригубили чай, вдоволь пообсуждали погоду за последние полгода, раскланялись, понамекали на сотрудничество и мир до гроба и свалили. Виктор проследил за тем, как визитеры убрались к себе, и молча закрыл глаза, стоя под пасмурным небом. — Значит, война. Напрасно он рассчитывал на некоторую отсрочку нападения. Страх и зависть оказались слишком хорошими мотиваторами для превентивного уничтожения того, кто мог бы стать отличным союзником. Ведь Виктор был не против не то что сохранять нейтралитет, а поддерживать магов, но... Он оказался слишком силен для самолюбия людей, а следовательно — слишком опасен. Конечно, ситх не рассчитывал, что его оставят в покое — ведь у англичан нет союзников, есть только общие интересы, но предполагал, что время у него есть, хоть немного — разгребание последствий истребления гоблинов еще продолжалось. Но маги мысленно уже делили его на части, как курицу, прикидывая, куда какую часть лучше употребить, прибирали к рукам имущество, а детей воспитывали в нужном ключе. И нападение должно было произойти вот-вот, поэтому Виктор тут же дал команду на завершающий этап эвакуации: он не настолько самоуверен, чтобы оставлять хоть какую-то возможность на себя давить. С Виктором осталась лишь пара человек, остальных: семью, слуг, охрану, даже домовых эльфов — всех переправили в надежное место, и находилось оное совсем не на островах. Дорого обошлось, но на таком не экономят, а в замке теперь имитировали наличие живых специальные обманки — ситху пришлось срочно осваивать тонкое искусство плотных иллюзий. Конечно, творил их он не на голой воле, как Нага Садоу, а благодаря подпоркам в виде серии ритуалов, но главное — с чего-то начать, а там само пойдет. И оно пошло. Невыразимцы не рассусоливали: приперлись в гости в ту же ночь, буквально через несколько часов после визита вежливости. У Виктора аж глаз задергался от такой незамутненной наглости, впрочем, себя в руках он держал и терпеливо ждал подходящего момента. Маги были не то что умнее или наглее наемника-демона, просто у них было гораздо больше ресурсов: организация всегда мощнее одиночки. Не было элементалей, толпы непонятно кого, просто боевые отряды, действующие слаженно, точно и эффективно. Замок окружили редкой цепью, накрыв его антиаппарационными куполами, барьерами, препятствующими попыткам удрать каким-либо образом, и еще непонятно чем. От сосредоточенной неторопливости и основательности, с которой невыразимцы подошли к исполнению задачи, становилось жутко. Это тебе не демон, прущий напролом, от которого ситх еле отмахался, тут — организация. Впрочем, и противодействовать Виктор решил так, чтобы маги потом и подумать не могли о нападении на него или его потомков. Именно поэтому он сейчас стоял в подвале, прорытом глубоко под скальным основанием замка, там, где пробивался из недр источник магии. Совсем недавно неукротимый, а теперь полностью послушный воле ситха Коррибан сейчас напоминал вулкан, готовящийся к извержению. Энергия накапливалась медленно, но верно, и Виктор, размеренно читающий литанию Силы, готовился в нужный момент выбить метафорическую пробку — финт ушами, доступный только тому, кто смог укротить дикий источник, аналог ядерной бомбы, действующей исключительно на тех или то, на что указывает владелец. Тем временем маги проникли в замок, буквально просочившись сквозь стены, словно привидения, и медленно смыкали кольцо, готовясь зачистить все, встреченное по пути. Ситх только хмыкнул: вставленная в ухо бусинка, аналог наушника, только что дважды сухо щелкнула — один из телохранителей, замаскированных и отслеживающих визитеров, подал сигнал и спрятался в специальной нише, созданной именно для таких случаев. Через пять минут снова дважды щелкнуло, и Виктор проговорил последнюю строку литании. Пол под ногами мелко, еле ощутимо завибрировал. А затем сквозь замок пронеслась невидимая волна энергии, буквально выжигающая все инородное.***
Густав, наблюдающий все происходящее в большом обсидиановом зеркале, выронил свиток, с записями в котором сверялся, контролируя процесс. Прыткопишущее перо застыло, балансируя на кончике. На глазах мага коридор, ведущий к спальням хозяев, в котором как раз стоял его подручный, залило светом. Вспышка едва не сожгла глаза Густава, и он даже не представлял, каково сейчас его подчиненным. Вот только маги не успели издать ни звука: следующая волна оглушила и заморозила мышцы их тел, заставив застыть на месте. Густав только успел схватить аварийный порт-ключ, как третья невидимая волна буквально сорвала плоть с костей нападавших. Магу казалось, что он слышит, как кричат от нестерпимой боли его подчиненные, все еще живые, судя по показаниям приборов. Кровавые ошметки впитались в стены и пол, оставляя идеально чистые поверхности. Густав сломал порт-ключ, что должно было тут же выдернуть магов в безопасность убежища, но ничего не произошло. Скелеты так и продолжили стоять, беззвучно вопя, все видя, все слыша и все ощущая. А затем на глазах потрясенного невыразимца они начали медленно погружаться в камень, пока не исчезли. Поверхность зеркала потемнела и превратилась в отполированный до неимоверной гладкости камень, в который Густав продолжил тупо смотреть, погрузившись в ступор. Приборы, отслеживающие жизненные сигнатуры магов, все так же показывали, что они живы. Густав смотрел в никуда, а в голове все сильнее раскручивалась бешеная карусель мыслей. Только что на его глазах погибли боевики, полностью весь отдел — в атаке на замок ситха участвовали все, выбравшие стезю воинов. Кроме того, погибло еще тридцать пять магов из отдела, занимающегося применением артефактов и разработкой боевой магии. Лучшие, самые сильные, умелые и самое главное — знающие специалисты. Они должны были на ходу отслеживать любые проявления магии ситха или того, что он выдавал за магию, — и находить противодействие. Отдел опустел на треть, и оправиться от этой потери, восстановить численность, возобновить эксперименты и изыскания будет тяжело. Их разом отбросило назад минимум лет на пять, а в некоторых моментах — на десять. Про боевиков и вовсе думать страшно было. Никого не осталось: новый набор не успели еще провести, и все стажеры шли группой поддержки. Катастрофический провал! Густав медленно подошел к маленькому бару, налил трясущимися руками в низкий стакан огневиски — бутылку пришлось держать двумя руками, иначе лилось Мордред знает куда — и выпил, не чувствуя ни вкуса, ни градуса. Что делать, он даже не представлял — на такой результат карательной экспедиции ни он, ни другие не рассчитывали. И сожалеть о данной попытке Густав тоже не сожалел: ситх был неизвестной величиной, следовательно — угрозой. Ведь кто он? Пришелец без роду-племени, пусть и закрепившийся в этом мире благодаря браку с представительницей одной из древнейших фамилий. И что? Ситх был опасен не тем, что мог стереть в порошок целый вид, — маги тоже не куличики лепили и человеколюбием не страдали — а тем, что его нельзя было прижать. Они не могли подвесить над ним дамоклов меч, не могли контролировать в случае нужды, как контролировали практически всех магов на островах, да и за их пределами тоже пытались, ситх не становился частью системы из сдержек и противовесов, поэтому подлежал истреблению. Превентивная мера, но Густав не мог надеяться на то, что ситх станет их союзником или будет держать нейтралитет, он просто не мог поверить пришлому до конца, да он вообще не мог ему поверить! Именно поэтому планы уничтожения неведомой твари начали разрабатываться сразу же, как только поступили первые сведения от наблюдателей. Выдохнув, Густав налил еще стакан, выхлебал его, как воду, и начал раздавать приказы. Первая попытка получилась неудачной — это тоже опыт, пусть и отрицательный. Вывод напрашивается сам собой — не могут они, смогут другие. Союзников найти можно... Густав поморщился от мелькнувшей в голове мысли, но не отбросил ее. Этих... союзников... тоже надо вынести на обсуждение.***
На следующий день Виктор, как ни в чем не бывало, появился в любимом кафе, откушал круассанов с кофе, прогулялся в компании с двумя телохранителями, раскланялся с цепко оглядевшим его Малфоем и вернулся в замок. Правило номер один: не знаешь, что делать, не делай ничего. Самый лучший способ действия в его ситуации. Пока невыразимцы суетятся, дергаются, нервничают, они неминуемо совершают ошибки. Просто потому, что они действуют, а он — нет. Первый звоночек уже прозвенел — Малфой. Он знал, что гибель гоблинов — дело рук Виктора, но доказать этого не мог. В принципе, как и невыразимцы. Мало ли на что Виктор намекнул? Он же не заявил, что идет войной на зеленошкурых прямо, а не пойман — не вор. Возможно, некоторые аристократы даже ощутили произошедшее ночью. Возможно, некоторые даже знают — все-таки народу пропало прилично, мало ли кто там в стройных рядах затерялся... Так вот, Малфой о гоблинах знал, бойню, скорее всего, почуял или как-то разузнал о ней, и то, что Виктор дефилирует по улицам и ест в кафе, отметил. Теперь можно только догадываться, какие он сделал выводы. Поэтому Виктор вернулся к себе и первым делом занялся медитацией. Ему требовалось осмыслить все, запихнутое Силой ему прямо в мозг, обдумать, попытаться перевести теорию в практику, в общем — переварить. Виктор чувствовал себя ребенком-вундеркиндом: из детского сада в высшее учебное заведение, читает с трудом, но высшую математику понимает! Сейчас он как раз занимался «высшей математикой», минуя простейшую арифметику. Это, конечно, круто и вообще великолепно, но ему надо не только уметь летать, но и взлетать и тем более садиться.***
Шок от известий прошел быстро. Маги поскрипели зубами и перешли к идеям и предложениям. Конечно, не вовремя им нанесли такой чувствительный удар, очень не вовремя, тем более что и происходящее в Германии тоже требовало корректировки, и тоже благодаря вмешательству ситха. Что поделать, настал слишком удобный момент для ослабления позиций немецких магов и их союзников, глупо упускать возможность. Предложение, вынесенное Густавом на обсуждение, маги встретили поначалу гробовым молчанием, а затем раздраженным гулом. Но... Оно было самым выгодным, и его приняли. — Что ж... — Густав обвел сидящих тяжелым взглядом. — Работаем. *Желтый Дракон, он же Цинь Шихуанди — первый император объединенного Китая.