Родерих Эдельштайн: журнал наблюдений (разоблачение)

Через десять минут неуклюжей возни и неловкой болтовни он, наконец, удосужился снова меня поцеловать. За все это время я просто извертелся, желая, чтобы он перешел к делу. Наконец, это случилось и случилось внезапно. Первый подаренный им сегодня поцелуй в губы был до неприличия целомудренным и нежным, странно контрастирующим с его пылким тисканьем. «Нежным» – это еще мягко сказано, он был таким легким, что даже не назывался поцелуем. Просто дуновение, легчайшее касание моих губ чужими. Он держался на расстоянии, так, что мы соприкасались только губами, и тут я отчетливо осознал – а ведь это наш самый первый настоящий добровольный поцелуй, и именно поэтому он был таким бережным и ласковым. Гилберт просто не хотел все испортить. Это было долго, неспешно и чувственно. Сначала я не собирался закрывать глаза, ожидая быстрого касания и затем яростной атаки языком, но по мере того, как поцелуй медленно углублялся, веки мои сами опускались. Подушечка его большого пальца лениво скользила по моему горлу, приближаясь к мочке уха. Примерно через полминуты нежнейшей, как лепесток цветка, ласки его губ, он отстранился, поглаживая меня по щеке. – Окей? – пробормотал он, я внезапно осознал, что на время поцелуя почти забыл кто я и где я. – Что? Он засмеялся низким грудным голосом и снова наклонился ближе. Я с готовностью приоткрыл губы ему навстречу и он принял приглашение, теплый и чуть влажный кончик языка выскользнул и на миг коснулся моих зубов, чтобы тут же втянуться обратно в дразнящей игре «поймай меня, если сумеешь». Я с безнадежностью понял, что наш секс и будет именно таким – медленным, томным, не секс, а утонченная пытка, познание друг друга, погружение в пьянящий аромат мускуса и наших собственных тел. Может, я все же попался. Он оказался даже лучше, чем я смел полагать. И меня уже повело… – Хэй! Притормози. – Он отодвинулся, стоило мне перехватить инициативу и попытаться затянуть его язык к себе в рот. – У нас весь день впереди. Мы никуда не торопимся. Его рука скользнула по моему бедру, прокрадываясь к месту, где заканчивались трусы. Я дернулся. Он в первый раз трогал меня так откровенно, и это ощущение принесло с собой неясную тоску и тревогу. – Ты мне правда нравишься, – забормотал он, уткнувшись мне в шею. Рука поднялась обратно и, наконец, нашла себе удобное местечко на моем животе. – Очень, очень нравишься… – Я знаю. – Я смущенно отвернулся. – Я уже понял. Он опять засмеялся. Смеяться он тоже умел по-особому, легко и соблазнительно. Раньше я не замечал. А может и замечал, но не задумывался. – Можно снять твой халат? – Ммгм. – Я кивнул, зажмурился и поерзал, устраиваясь поудобнее. Мое сердце…оно практически заглушало его голос. Легкие пальцы скользнули под ткань и мягко потянули за пояс. Я чуть приподнялся, помогая ему тянуть его выше, выше, на грудь, и, наконец, стащить через голову, превратив попутно мою прическу в воронье гнездо и скособочив очки. – Вот так. – Он окончательно стащил их с меня и водрузил на собственный нос. Его лицо было не далее чем в дюйме от моего. – Я похож на ботана? Я чуть улыбнулся, ежась от холода, пробегающего по открытой теперь коже груди. – Не знаю, я тебя не вижу. – Пфф. Он наклонился надо мной, укрыв меня своим телом, и мы снова поцеловались. И снова я уловил этот его особенный аромат, к которому уже начал привыкать. А когда он приоткрыл рот, он стал еще сильнее, горячий, горьковатый, как пиво, но в то же время сладковатый, как бойзенова ягода, а может, как слива. Запах не был неприятным, только немного непривычным, и он очень ему подходил, и действовал на мое тело, как пульт сигнализации, одним четким щелчком сводящий на нет всю защиту. Боже, он целовался, как будто умел это с рождения. Вперед, снова назад, ныряя, поддразнивая, исследуя медленно и обстоятельно. Медленно до боли, он поглаживал меня по волосам, вместо того, чтобы запустить в них пальцы, размеренные движения его рта затягивали меня в гипнотический ритм, который не прекратился, даже когда он переключился на мою шею, оставляя на ней свои метки. Потом его язык спустился ниже, добравшись до ключицы и лежащей на ней витой цепочки, отягощенной христианским крестом и звездой Давида. – Я знал, что ты еврей, – прокомментировал он, – с фамилией Эдельштайн… – Я не еврей! – напряженно выдохнул я. – Просто моя мать…ве…рит в е…диного Бога и любую религию соответственно… – Да, да, как скажешь. – Он с усмешкой ткнул меня пальцами в бока, словно бы проверяя на щекотку. Он быстро царапнул зубами мою ключицу, чтобы тут же зализать это место языком и продолжить очерчивать ленивые круги от одного плеча до другого. – Я хочу расцеловать каждый миллиметр твоего тела. Я не был уверен, разговаривал ли он со мной или сам с собой – его руки оказались на моем животе, губы добрались до груди, и способность связно мыслить стремительно улетучивалась. Добравшись до впадинки под ребрами, он задержался на ней, старательно вылизывая, посасывая и пощипывая кожу. Мое дыхание сбилось, пальцы впились в простыню. Услышав мой судорожный прерывистый вдох, он сжалился, и, оторвавшись от меня, подтянулся и лег рядом, подперев одной рукой подбородок и начав массировать мою грудь второй. Как будто там было чего массировать. – Не делай так! – Чувствуя, как жар заливает щеки, и надеясь, что его зрение в моих очках было таким же мутным, как мое – без них, и он не может увидеть выражение моего лица, я опрокинул его на спину. Он утянул меня вслед, затащив на себя, и крепко прижал, осыпая поцелуями. Навострив уши, я услышал его пульс, такой же неистовый, как и мой собственный. Вся его напускная небрежность не могла скрыть бешеную скачку его сердца. Интересно, он чувствует, что у меня уже стоит? Вернувшись к его губам, я отчетливо вспомнил подаренные им васильки, каждый яркий букетик небесно-голубых цветов, самое прекрасное, что я когда-либо видел. Он их сам выбирал? Я как-то раньше не задумывался, насколько романтичным был этот жест. Я взялся за подол его свитера, и он тут же сполз ниже, помогая мне стянуть его. Это дало нам больше пространства для действий. Грудью к груди, кожа к коже, мы продолжали целоваться, и я сам не заметил, как распростерся на нем, расставив ноги по обеим сторонам его талии. Два слоя ткани – вот все, что отделяло меня от его члена, упирающегося в мою промежность. Вздрогнув от неожиданности, я сел, а он тут же вздернул бедра, с силой прижав свою выпуклость к месту, до которого жаждал добраться. Это было сильное, шальное ощущение. Я не смог удержаться от почти девчачьего унизительного ойканья. – Откинься назад, – хрипло велел он, сгибая ноги и подпирая мою спину, – и держись крепче. Я хочу тебя прокатить. – А-ах… – Я зажмурился, проглатывая стон от очередного движения его бедер. Заведя руки за спину, скользнул вдоль его мускулистых, покрытых короткими волосками ног. – На тебе все еще носки… Удивляясь и этим носкам и тону своего голоса, я неуклюже приспустил их трясущимися руками. – Сними их…Аа! Крепко ухватив меня за талию, он лег и начал ритмично подкидывать бедра, словно уже трахал меня сквозь слои одежды. Меня начало мелко потряхивать от удовольствия, пробегавшего по всему телу короткими разрядами. Я понял, что это и есть ощущение, когда тебя трахают, хотя раньше никогда бы не связал подобное с пульсирующим жаром возбуждения. Я оседлал Гилберта, и это было классно. Прежде чем я успел сообразить, что делаю, мои руки вцепились в его лодыжки, и я двигался навстречу его рывкам, тихонько постанывая. Перед моих трусов уже намок, но, чтобы снять их, пришлось бы остановиться, чего мне совсем не хотелось. Это он прекратил движения, и, запрокинув искаженное лицо, сдавленным голосом потребовал передышки. Потому что я должен, видите ли, немедленно избавиться от трусов. Дрожащими руками я провел по его груди, в первый раз ощущая все ее рельефные изгибы, гладкость кожи и твердость мышц. Мне понравилось, как тяжело он задышал, я наклонился, собираясь продолжить исследование языком, но он осторожно меня оттолкнул. – Ну-ка, перестань. Это я буду тебя трахать, забыл? Он потер подушечкой большого пальца мою нижнюю губу, и я тут же прикусил ее, неловко ерзая на его коленях и отчаянно желая, чтобы он поторопился и сделал уже, что хотел. Чтобы поторопить его, я рухнул на него сверху, схватил его за руку, лежащую на моей талии, и положил себе на задницу. – Потрогай, – потребовал я, целуя его в губы. Он с удовольствием подчинился, я спустя несколько глубоких поцелуев и крепких тисканий, его пальцы пробрались дальше и сквозь ткань надавили на нужное ему место. Понятно дело, меня сразу начала бить дрожь. Спина и шея покрылись холодным потом. – Гилберт, я, правда, нервничаю. – Я по-любому нервничаю больше, – пробормотал он мне в ухо. – Минут пять, как перестал понимать, что творю. Издав нервный смешок, я резко поцеловал его, быстро сплетясь языками. Положив руки ему на шею, я провел по ней руками, с наслаждением нащупывая места, где пропущенная при бритье щетина сходила на нет. Обласкав кругом, я принялся за нижнюю челюсть. – Кто тут главный? – неожиданно поинтересовался он, отстраняя меня и опрокидывая на спину. – Лежи и дай мне выполнить свое обещание. Я беспомощно закивал, вытер ниточку слюны, повисшую между нами, и резко втянул воздух, когда он втащил мои бедра к себе на колени и развел мои ноги максимально широко. Его рот, такой же настойчивый, как в самом начале, принялся исследовать, изучать каждый дюйм моего тела, начав с ямки под коленом и постепенно продвигаясь вверх. Очень медленно, несмотря на все мои попытки поторопить его стонами и дерганьем за волосы. – Черт, Гилберт! Его улыбку я ощутил кожей бедра. Одной рукой поддерживая мою ногу на весу, второй он неспешно погладил меня по голени. – Хватить меня мучить! – Отлично. – Одним ловким движением он приподнял мои бедра и стащил белье. Теперь я лежал перед ним, в чем мать родила, с бурной эрекцией и затаенным страхом того ужасного и непоправимого, что может произойти в любой момент. Ко всему вышеперечисленному примешивалось недоверие…потому что это был Гилберт. Тот Самый Гилберт. Вульгарный заурядный наглый самовлюбленный помешанный на физике Гилберт, который возбуждал меня так, как я даже представить не мог. Это было непостижимо. Ни секунды не колеблясь, он склонился надо мной и вобрал мой член себе в рот, по достоинству оценив услышанный в ответ удивленный вскрик. Но, да, как же это было здорово… Он начал медленно, как и следовало ожидать, придерживая его одной рукой, а пальцы второй сплетя с моими. Осторожно лизал и посасывал – зрелище странное, но захватывающее. Не в силах пассивно лежать, я приподнялся на локтях и запустил пальцы ему в волосы, осторожно массируя кожу головы. Мои бедра начали непроизвольно подниматься ему навстречу. – А-ах… – Мои вздохи постепенно превратились в постанывания, по мере того, как он ускорялся, сжимал и потягивал сильнее. Не ограничившись этим, он перешел на мои яички, всасывая кожу и поводя по ней языком, при этом быстро двигая рукой. – А…а…ааа, о чертчертчерт! – Я кончил в считанные секунды, выстрелив первой порцией ему в лицо, а второй – себе на живот. – Та-дамм! – Сквозь слипшиеся ресницы я разглядел, как он с милой улыбкой вытирает сперму со своей щеки. Проведя по потекам на моем животе, он облизал пальцы. – И сколько раз мне придется так сделать, чтобы ты окончательно стал моим? Я беспомощно замотал головой, чувствуя себя тряпичной куклой. Это чувство еще усилилось, когда он перевернул меня на живот и пятерней надежно вжал в постель. – Расслабься, ладно? – Его дыхание коснулось моего затылка. – Дыши… – Что? – Дыши глубоко. – Губы задели моментально вставшие дыбом волоски на шее. – Ты должен полностью расслабиться…сфокусируйся на моих руках, слышишь…? – Твоих руках…? – Это не составило труда, учитывая, какими теплыми и восхитительно мозолистыми были кончики его пальцев, шершавые, как стиральная доска. На правой руке (ну, я думаю, что на правой), у него было кольцо, и поначалу оно холодило, но, по мере того, как его пальцы успокаивающими движениями разминали мне плечи, оно впитывало тепло моего тела. Губы коснулись места между лопатками. – У тебя такая красивая кожа, – пробормотал он, пощипывая губами вдоль позвоночника между лопатками и слегка надавливая пальцами на каждую впадинку. – И спина…и волосы… – Одна рука зарылась в волосы на затылке. – От тебя так классно пахнет, Господи, как же от тебя пахнет. Чувствуешь? – …Да. – Мой голос был хриплым и едва слышным, но он прекрасно расслышал, потому что ответил. На невнятном немецком. – Родерих…а это чувствуешь? – Его рука легла мне на поясницу и теперь он медленно, со вкусом разминал ее. – Ммгм. – Так хорошо? – Очень хорошо… – Сильнее? Легче? Скажи, как ты хочешь. – Сильнее…и чуть выше. – Он тут же послушался, его руки, казалось, излучали какую-то не поддающуюся описанию энергию, которая впитывалась в мою кожу… – А пока у нас тут такой трогательный момент, думаю, я должен еще раз извиниться за то, что сделал. – Он убрал руки и уселся прямо на меня, чего я совсем не ожидал. Счастье еще, что у него довольно деликатное телосложение, его грудь идеально дополняла рельеф моей спины, его член уперся как раз в нужное место, слегка надавливая.- Я очень сожалею, понимаешь? Я не очень-то умею общаться, и, думаю, в этом-то и была проблема, я просто был слишком стеснительным… – Ты не стеснительный… – проворчал я, повернув голову, так, что мы соприкоснулись носами. – Ты самый бесстыжий человек, из всех, что я знаю… – Нет, я, правда, очень стеснительный. Я не кричу об этом на каждом углу…то есть, я вообще, самый-самый, конечно, но, когда дело доходит до флирта, я ужасен. Чувствую себя полным идиотом, выставляю себя тоже идиотом… – Ты и есть идиот. – Заткнись. – Он быстро поцеловал меня, и я почувствовал его улыбку, хотя глаза в тот момент от удовольствия прикрыл. Его сердце колотилось прямо о мою спину. – Я только при тебе становлюсь идиотом. Поднявшись с меня, он принялся описывать ленивые круги по моим бокам и спине, в такт моему дыханию. – Ты мне, правда, нравишься, принцесса. Уже очень давно. – Ммм. – Я постоянно думаю о тебе. Я вижу тебя во сне, я рассказываю о тебе своим друзьям, я мастурбирую, представляя тебя, я… – Что? – Внезапно зардевшись, я подскочил, почти сбросив его с удобного места на моей заднице. – Что ты сказал? – Я… – Он приостановил свой массаж и удивленно моргнул. – Я мас… – Нет, я расслышал! – Устало потрясся головой, я рухнул обратно лицом вниз. – Боже, Гилберт! Нельзя же так говорить! – Но это правда! Видишь, что я имел в виду, когда сказал, что вечно выставляю себя идиотом? – Судя по голосу, он слегка надулся. – Да к черту! Я неуклюжий идиот, и тебе придется с этим смириться! – Можно подумать, пихание меня лицом в подушку и яростная атака моей шеи что-то ему компенсируют! Я, разумеется, не был впечатлен. Пару раз он укусил действительно сильно, и вообще, в такой позе мне было трудновато дышать, но, Боже, от прилива адреналина у меня аж голова закружилась! Я вцепился в подушку, почти разрывая наволочку и сминая перьевую начинку в комки. Его язык вырисовывал узоры на самой границе роста волос, его жаркое дыхание опаляло кожу… Когда же он сдвинулся ниже и прочертил долгую влажную дорожку от затылка до копчика, я потерял те жалкие крохи самоконтроля, что у меня еще оставались. Желудок подпрыгнул и перевернулся, словно бы я летел на скейте с крутой вершины. Меня затрясло, и я издал непроизвольный бесстыдно громкий стон. Ужаснувшись собственному поведению, я прикрыл лицо рукам и попытался сесть. – Нет. – Он положил руку мне между лопаток. – Я еще не закончил. Сосредоточься, ладно? Постарайся. Он толкнул меня обратно на постель. – Ты сосредоточен? Если в его понимании это означало стонать и плавиться под его губами, ласкающими мою поясницу и в то же время впитывать все остальные мыслимые и немыслимые ощущения, которые я испытывал, то, да, я был сосредоточен. Абсолютно и совершенно. Сосредоточен на предвкушении наркотического кайфа, и почти готов к нему, но только почти. Я поерзал и чуть кивнул. Он быстро ущипнул меня за левую ягодицу, но, прежде чем я на это отреагировал, последовала целая серия влажных прикосновений к впадинке чуть повыше. Казалось просто нечестным то, насколько приятным было ощущение. Я снова нечаянно застонал. Движения его языка как будто воспламеняли рассыпанные по мне дорожки пороха. Самым кончиком, горячим и мокрым, он провел вверх от расщелины, оставляя за собой жар и беспомощную дрожь. Я ухватился крепче за подушку, пытаясь удержать себя в руках, не расплавиться, не растаять, но, когда он добрался до лопаток, я сдался. Перестал хвататься за соломинку и отдался ощущениям. Серия жадных поцелуев обрушилась на мою шею, я откинул голову, встретив его губы, и целуя, целуя его в ответ… – Слезь! – прохрипел я чужим голосом. – Слезь… – Я скинул его с себя и сам взобрался на него. – Позволь мне… – Хэй, Роде… – Шшш… – Я закрыл его рот своим, плотно прижавшись губами, и прижался к его бедру. Идеальная получилась поза, его нога как раз вжималась в мою мошонку, мне оставалось только медленно перекатываться вперед и назад. – …Поцеловать тебя… Он позволил. Сначала я действовал медленно, потому что был неуверен, как правильно, но его терпение меня поразило, учитывая, что это был Гилберт. Руками я водил по его телу, подтянутому, мускулистому, очень приятному на ощупь. Одна сексуальность и ничего лишнего. Разве только резинка трусов, которую необходимо было устранить. Она легко соскользнула по его бедрам, скручиваясь трубочкой, высвобождая его член, теплый и немного липкий. Но как только я коснулся его кончиками пальцев, он тут же убрал мою руку. – Нет, – сурово прорычал он, – я с тобой еще не закончил. − Но я хочу! − Не раньше, чем назовешь мое имя. − Он снова опрокинул меня на спину и быстро раздвинул мои ноги. Я издал испуганный писк, сообразив, какой ему открывается вид на все, что он в тот момент изучал внимательным и оценивающим взглядом. − Не надо! − Я попытался прикрыться руками. − Почему? Я все это уже видел раньше. − Но не так! − сердито прошипел я, но на самом деле мне было жутко стыдно. А ему − нет, он закатил глаза и отпустил мои ноги, предварительно зафиксировав меня в таком положении коленями и локтями. Одной рукой он отодвинул мои руки, второй погладил меня по внутренней стороне правого бедра. Он же левша, вспомнил я. − В этом нет ничего плохого, − сладко улыбнулся он, явно находя меня очень милым. − К чему паника? Ты ведь принял душ? − Разумеется! − Как следует отскребся, конечно? − хихикнул он. − Не говори так! − Так в чем проблема? − С беспомощным хныканьем я откинул голову на подушку. У меня даже падать начал. − Я не… − Не что? − он скользнул подушечкой пальца по самому-самому. Меня подбросило на постели. − Не побрился! − прошептал я, готовый умереть от стыда. − Я бы хотел сначала удалить все волосы… Чуть нахмурившись, он провел по коже, едва касаясь, и присмотрелся внимательнее. − Вообще-то, тебе это и не нужно. У тебя и волос почти нет. Звук, который я издал после этой фразы, прозвучал как нечто среднее между зубовным скрежетом и писком испуганной птицы в клетке. − Ну, спасибо! Теперь я чувствую себя гораздо более мужественным! Он пожал плечами и сполз ниже. – Все в порядке. А теперь ложись и не забудь сосредоточиться. – Рука, поглаживающая меня по внутренней стороне бедра, перебралась к моей мошонке и слегка сжала. – Мм, тугие. – Сжав крепче, он перекатил мои яички в ладони. Это было странное ощущение: теплое и приятное, словно погружение в теплую воду. Все еще краснея, я яростно замотал головой, лег и, схватив лежащую рядом подушку, прижал к лицу, чтобы не дать ему увидеть наверняка глупое выражение моего лица. Он хихикнул. Почувствовав его горячее дыхание там, я охнул и поджался. – Убрал бы ты лучше свою подушку, не ровен час, задохнешься. Он уткнулся носом в точку сразу за мошонкой, отчего по позвоночнику пробежала искорка и эрекция вернулась. Губы горели, да что там – горело все тело, снова требуя разрядки. Он еще немного потерся носом об это место, заработав от меня две-три мощные судороги на все тело, а потом притронулся там влажными мягкими губами и тут же скользнул ниже. Его язык коснулся раз, другой, как бы проверяя на податливость. Это было неслыханно и невероятно, я даже представить не мог, что со мной когда-либо будут делать такое, и, разумеется, я был шокирован, но большим шоком стало полученное от этих манипуляций удовольствие. Что-то наподобие давешнего массажа, но только в тысячу раз ярче. Он буквально вылизывал меня, и, Господи, это было нечто! Ужасно, дико приятно, я в этот момент позабыл обо всем на свете. О том, например, что я не побрился, что я теряю свою невинность, что это происходит с другим парнем…потеряло значение все, кроме этого языка. – А-ах… – Я попытался судорожно свести бедра. Он прищелкнул языком, продолжая осторожно со все возрастающей скоростью нажимать языком на место, куда собирался проникнуть. Боясь окончательно потерять и так хрупкую связь с реальностью, я схватил одной рукой его за волосы. Гладкие, густые, они мягко щекотали мои бедра. Его губы скользнули выше, снова вбирая мой член, а к увлажненному ими месту прижался палец. Это было не так уж плохо, как я успел себе навоображать раньше, будучи в менее возбужденном состоянии. Просто странно, не то, чтобы приятно, но и не противно. Его оральной мании хватило на то, чтобы отвлекать меня, пока к первому пальцу не присоединился второй, пытаясь уместиться… – Это как-то… – Задыхаясь, я выглянул из-под подушки. – Шшш…может быть чуток больно. – Нет, мне…не больно. – Мои плечи невольно вжались глубже в матрас, а бедра, напротив, приподнялись. Где-то глубоко внутри поселилась мелкая непрекращающаяся дрожь. – Просто… Он осыпал мой живот дождем легких поцелуев, так что я даже сразу не заметил, как он начал двигать пальцами туда-сюда. Внутрь, наружу. Не заметил до тех пор, пока от его движений в пояснице не появилось странное покалывание и не пришло четкое ощущение чего-то твердого, движущегося внутри меня. Чего-то такого… Вернее, кого-то. Гилберта. Внезапный удар током пронзил мое тело, исходя из самого нутра, пройдя насквозь и заставив меня выгнуться и издать громкое постыдное «Ох!» Никогда бы не подумал, что способен издавать такие звуки. Явно довольный собой, он поднялся на колени, закидывая одну ногу себе на плечо, и дразнящее подвигал внутри меня своими преступно ловкими пальцами. Я убрал подушку от лица, прижал ее к груди, словно отгораживаясь от него, и хнычуще простонал. – Что? – хихикнул он. Для такого дьявола, как он, эта улыбка была чересчур милой. И мои очки на нем хорошо смотрелись. – Приятно было? – Сам знаешь, что да! – От стыда за собственную реакцию, я попытался лягнуть его в челюсть. – Что ты сделал? – Ничего плохого. – Он провел губами по моей икре, одновременно разминая рукой ступню. – Боишься, что я снова так сделаю? – Н-не…О, Боже! – Я потерпел неудачу, не узнав, как он это делает, но это не означало, что я не мог найти в себе силы дернуть его на себя. Мои колени задрались почти к плечам, потом раскрылись еще шире, чтобы вместить его между ними. Я впился в его губы, заглушая собственные стоны. – Что, черт побери, ты со мной делаешь? – Это секрет, – выдохнул он мне в ухо. – Я не скажу, а то ты научишься сам делать это с собой, и я тебе больше буду не нужен. Ничего не соображая, я закивал, превращенный в марионетку его пальцами, нашедшими внутри меня какую-то волшебную кнопку. Я безумно хотел, чтобы он целовал меня, трогал меня, заполнял до тех пор, когда накапливающееся внутри удовольствие не всплывет и не взорвется, и каждый одолженный у меня поцелуй он вернул с процентами. – Мммпф! – я крепко обвил руки вокруг его шеи, и чуть откинул назад его голову, чтобы поцеловать заостренный чуть колючий подбородок. – Скажи, ну скажи, как ты это дел…АААХ! – Потом. Я тихонько захныкал, почувствовав, как его пальцы сгибаются и разгибаются, ни на мгновение не прерывая сладостного контакта, и одновременно неумолимо поддергивая меня вверх, словно мои бедра были закреплены на невидимом вибрирующем ремне. Каждое движение, каждая неторопливая ласка добавляли солидную долю того, что я бы описал предощущением оргазма, в мой пах, а громкость моих стонов все нарастала. Окончательно потеряв контроль, я закричал, завопил, взвыл, начал умолять его, и опять кончил, выплеснувшись между нами, яростно терзая подушку и превратившись в инертную массу. Из посторгазменного тумана меня выдернул голос, задыхаясь, повторяющий одну и ту же мантру снова и снова. По мере возвращения в реальность, он замедлился и вконец затих в разочарованном бормотании, когда я опознал его как свой собственный. – Мило, – шепнул он мне в губы. – Но я выиграл. Я вообще…много чего выиграл. – Заткнись! – Все еще трясясь, я свернулся калачиком, прижавшись к его груди, мечтая стать невидимкой. – Я не специально! – Ты все равно это сказал… – Заткнись! – Я должен бы радоваться, что Франциск этого не слышал. Он бы неделями проезжался на эту тему. – Умм… – Я ткнулся носом в его ключицу. – Что бы он сейчас ни сказал, ничто не в силах избавить меня от пережитого унижения. – Знаешь… – Навалившись на меня, он поцеловал меня в лоб. – Я ведь еще не кончил. Я кивнул. – Досадно было бы не позволить такой тщательной подготовке пропасть почем зря… – Без единого предупреждения он раскидал мои ноги в стороны, отметив попутно мою гибкость, что было неожиданно, но очень приятно, и сдернул трусы, обнажив свой член. Большой… Я засомневался было на миг, получится ли у него вообще, но он справился. Причем справился на отлично, почти не больно. Он заполнил меня, горячий, твердый, это было настолько, просто до жути не похоже на его пальцы, что у меня голова закружилась. Ощущение было совершенно новым и абсолютно офигенным. Внутри меня не осталось места более ни для чего… – О, Господи… – Он стиснул пальцами мои бока и уронил голову мне на плечо – Черт, принцесса, ты как? – В-в-порядке, – умудрился я выдавить. – И не называй меня принцессой, когда мы…А, ЧЕРРРТ! – Ммм… – Он заглушил меня поцелуем и снова двинулся внутрь. Издаваемые мной звуки были поистине жалкими – охи, вздохи, всхлипы, умоляющие постанывания, но ему, похоже, нравилось. Не спеша двигая бедрами, он мало-помалу установил размеренный неторопливый, просто нереальный ритм. Его руки будили такие ощущения в таких местах, я даже засомневался, нормально ли для человека чувствовать подобное. Например, ощущение, что мою грудь ласкают изнутри, или что по коже, щекоча и покалывая, разбегаются тысячи крохотных самостоятельных оргазмов. Чувство, что вокруг меня воздвиглась защитная стена, и что каждое движение его рук оставляет на моей коже след, наполненный невиданными красками, запахами и эмоциями. Я беспомощно откинул голову. Каждый его новый рывок словно бы расплавлял меня, и они постепенно становились все более плавными и быстрыми, пока он, в конце концов, не поднялся на колени, скользя внутрь и наружу, как хорошо смазанный механизм. Каждый толчок вырывал у меня блаженный вздох, его пальцы легко выводили узоры на моем беззащитном горле. Он тоже не молчал, впрочем, намного легче мне от этого не становилось. Пульс глухо стучал в моих ушах, руки-ноги онемели в экстазе. Он вытянул у меня подушку, за которую я все еще цеплялся, и отбросил ее в сторону, поэтому я вцепился в него. Он был плотнее, горячее и намного лучше. Одной рукой, той, что с кольцом, он начал поигрывать с моим членом, дразнящее оттягивая кожицу и неторопливо очерчивая круги на головке. Его тонкое запястье двигалось мягко и грациозно, и, да, он мастурбировал мне. И это меня вовсе не возмущало. Собственно, даже наоборот. Это было сексуально. Это завело меня еще больше, я почувствовал, как тело наливается тяжестью и начинаю скользить к краю пропасти. – Стоп. Он выпустил меня и внезапно отстранился. Я шлепнулся обратно на постель. Когда он выскользнул из моего тела с похабным хлюпающим звуком, пустота, оставшаяся после него, была ужасной. Мои бедра дрожали почти на пике разрядки. – Что ты делаешь, идиот?! – яростно прошипел я. – Я чуть было не кончил, и решил, что еще рано. – Он крепко обхватил мою ногу своей и перекатился на спину, затащив меня сверху. – Не хочешь прокатиться? Прикусив нижнюю губу, я поднялся на колени и нащупал позади себя его член. Он легко скользнул внутрь, и мной овладело облегчение от ощущения заполненности и от того, что теперь я владел ситуацией. Прорычав что-то неразборчивое, он провел руками по моим бедрам, слегка царапая их ногтями. Сидя с широко раздвинутыми ногами на его члене, я чувствовал себя настоящей шлюшкой, но это было классно. Нереально эротично. Я выпрямился, упершись руками в его лобок, расправил плечи…и внезапно захотел увидеть его более отчетливо. – Гил…мои очки… – Мгм… – Сняв с себя, он вытянул их дужками вперед, чтобы я мог, наклонившись, позволить его дрожащим пальцам надеть их на меня. Небольшое движение отдалось наслаждением по всему телу, и, заполучив свои очки обратно, я тут же начал раскачиваться вперед и назад, поначалу медленно, а когда привык и установил свой ритм, то быстрее и сильнее. Застонав, он выбросил вверх руку, ухватил меня за шею и наклонил к себе, чтобы поцеловать. Несмотря на то, что он сам захотел, чтобы я был сверху, он взял на себя большую часть работы, ритмично подбрасывая бедра навстречу моим и трахая меня именно так, как до этого делал пальцами, раз за разом проезжаясь по тому же местечку внутри, насчет которого он еще должен мне будет все разъяснить и издавая эротичные звуки. Громкие выдохи, отрывистые слова, гортанные стоны… Я тоже начал постанывать в ответ на каждый его звук, и ему это очень понравилось. Прижавшись своим носом к моему, он улыбнулся. – Боже, ты такой… – Гилберт… Его зубы слегка задели мою шею. Мне немедленно захотелось, чтобы он оставил там след. Намекнуть оказалось очень легко, я всего лишь высвободил руки и прижал его лицом к своей шее. Оно того стоило. Он тут же начал покусывать и пощипывать и посасывать, и в этом месте сразу распустился огненный бутон и растекся по всей шее. – Родерих… – Он поцеловал меня за ухом, потом втянул мочку и слегка прикусил, скорее даже ущипнул. – Принцесса… – Не называй…так… – Я сел ровно, положив для равновесия ладони ему на грудь. Мне просто хотелось кончить. Кончить и избавиться от нестерпимого мучительного напряжения. Он в отличие от меня, был довольно спокойным и сдержанным, разве что челка намокла и прилипла к лицу. Я же наверняка выглядел безобразно распущенно. Положив руки мне на поясницу, он толкался и отстранялся, входил и выходил, двигаясь быстро и четко. Каждая мышца в моем теле, с головы до кончиков пальцев на ногах, все туже сжималась и скручивалась, по мере того, как мы вдвоем приближались к финалу… – Гилберт…Гилберт…ааах!... – Я выгнулся, тугая струна внутри меня лопнула и это было не похоже ни на оргазм, испытанный недавно, ни вообще на один из всех оргазмов, что у меня когда-либо были. Это не было постепенным монотонным нарастанием, превратившимся в блаженство, это было мощный неожиданный толчок, который вознес меня ввысь, выше, чем я когда-либо был, а потом безжалостно швырнул меня в пропасть. Так резко и внезапно, что меня слегка замутило. Это было очень быстро, но потрясло меня так, что мне показалось, прошла целая вечность. Украсив его живот и свои руки белыми разводами, я с криком безвольно рухнул рядом с ним. Из моего тела, казалось, вынули все кости, а все, что осталось, мелко дрожало от пережитой нагрузки. Он вскарабкался на меня, оседлав мою грудь и сходу запустив пальцы мне в волосы. – Открой рот, – скомандовал он, обхватив основание своего члена кольцом из большого и указательного пальцев и прижав головку к моим губам. – Я уже почти. Все еще не отойдя от своего оргазма, выдаивая дрожащими руками последние капли, последнюю судорогу, я раскрыл губы и вобрал головку, услышав от него в ответ самый восхитительный, самый отчаянный стон. Но мне не пришлось сосать долго, через несколько секунд он отстранился, чуть откинулся назад и быстро-быстро задвигал рукой перед моим лицом. Я поднял на него взгляд. Его щеки разрумянились, губы были плотно сжаты в тонкую полосочку, дыхание шумно вырывалось через нос, глаза были закрыты, а на шее и плечах вздувались жилы. Убрав одну руку со своего опадающего члена, я осторожно погладил его по бедру. Он распахнул глаза и, когда наши глаза встретились, мое сердце на миг остановилось. Я успел подумать, что мог бы кончить от одного этого взгляда, когда мне на щеку и стекла очков плеснуло мокрым, горячим и соленым. Он опять закрыл глаза, откинул голову и ничто в мире не могло быть более неожиданным для меня, чем то, как он выкрикнул мое имя, кончая. – Родерих! Так что я решил напоследок тоже поучаствовать, приподнялся, опираясь на локти, и обхватил губами его член, истекающий спермой, принимая его соки себе на язык. Вкус был скорее неприятным, и за волосы он схватил меня слишком резко и больно, но это стоило издаваемых им звуков и новой волны возбуждения, опалившей мое тело. Я высосал из него все досуха, не упустив ни одной капли, пока он не расслабился и не стал нежно перебирать мои волосы, вместо того, чтобы тянуть за них. Рваные выдохи сменились просто утяжеленными. Я не остановился, пока он сам не отстранил меня и не заглянул в лицо своими сияющими глазами, излучая изумление и восхищение. – Я люблю тебя… – Я знаю. – Поцелуешь меня? И прежде чем я успел ответить, он слез с меня, вжал в постель и поцеловал мои губы, на которых еще оставалась его семя. Поцеловал так, словно между нами никогда не было никаких обид. …Я люблю его…