Очнись. Все боги - эгоисты.

От лица Элизабет. Я дёргаюсь, когда парень опускает меня на койку в лазарете, осматриваюсь, лишь бы не смотреть на Луку, испытываю к нему яркую ненависть, сильнейшую за всё время моего существования, что не на шутку злит. Я знаю его второй день, а уже получила оплеуху за доверие. Опозорил на глазах у всех, из-за чего хочется рвать и метать всё на своём пути, а целью был бы он. Тяжело вздыхаю, ведь кофта безнадёжно испорчена, как и джинсы. Ткань ровно рассечена и из разреза торчат нитки, если не считать, что она пропитана моей кровью, которая, кстати, до сих пор не останавливалась. Кажется из-за этого девушка, подошедшая ко мне, тяжело вздыхает, разрезая мой рукав. Мысленно провожаю вещь в лучший мир и прикрываю глаза, чтобы не взгрустнуть. Серьёзно, она приносила мне удачу в те моменты, когда настроение было наихудшим. Хлопаю ресницами, ибо не в силах успокоиться и не думать о чём-то. Поворачиваю голову в сторону и разглядываю ту, что помогает мне, пока она обрабатывает мои раны, отчего начинаю шипеть и рвано дышать. Девушка очень милая. Огни факелов играют на её чуть загоревшей коже, зелёные глаза сосредоточились на моих порезах, губы сжаты в тонкую полоску, что означает внимание. Легко улыбаюсь, когда она переводит взгляд на меня и отворачиваюсь. Как-то неловко, но досадно, что не успела разглядеть её побольше. Я, наверное, немного странная, но обожаю выделять в людях какие-либо детали, особенно во внешности. Особенно у парней. Они всегда чем-то удивляют: шрамами, родинками, родимыми пятнами и прочим. Вздрагиваю, когда возле койки ловлю силуэт Луки. Дышу ещё чаще, сжимаю ладони в кулаки. Всё тело пронизывает какое-то сильное чувство, согревающее и немного родное. Ненависть? Вполне возможно. Ненавижу этого придурка, поддавшегося просьбам толпы, однако слова не смогла разобрать от шума в ушах. Этот звон до сих пор не пропал и мучает моё сознание. - Я не собираюсь оправдываться или извиняться, - хмыкает, отчего сглатываю подступивший комок обидных ругательств, - Но если хочешь каждую пятницу вот так валяться в лазарете, можешь продолжать ничего не делать, а если решишь дать отпор, добро пожаловать. Научу чему смогу помимо тренировок. Тебе надо бы сверх этого работать. Мне хочется подскочить и вцепиться в его наглую ухмылку, ногтями расцарапать лицо, сдерживаюсь и недовольно хмурюсь, поглядывая на него, изредка, встречаюсь взглядом с голубыми глазами и останавливаюсь на них. Красивые, а их обладатель невероятный ублюдок. - Ладно, - соглашаюсь, чуть кивая, переворачиваюсь на бок, ибо того требует мой врачеватель. Вспоминаю всех древнегреческих богов, память не особо хорошая, но в сознании всплывает Асклепий. Вроде он бог медицины, если мой мозг всё ещё функционирует. - Чудно, увидимся, калека, - он покидает помещения, махая на прощание рукой, но не поворачивается, чтобы взглянуть. С губ срывается вопль, когда девушка прижигает рану на ноге смоченной в чём-то ваткой. Жадно глотаю воздух, прислушиваясь к сердцебиению, которое тут же отбарабанивает свой ритм. В уголках глаз скопилась солёная жидкость, хочется моргнуть, но тогда она потечёт по щекам и кожа начнёт безумно сильно чесаться. Лишние движения не нужны, ибо плечо сильно болит, щиплет и сковывает любое движение. Стоит немного подвигать суставом и кажется, словно всё вновь расходится в разные стороны. - Меня зовут Мария, если тебе хочется дальше заниматься – иди, но как только раны откроются, - она кивает на мои забинтованные конечности, пока я осторожно поднимаюсь с койки и тяжело вздыхаю. Вытираю глаза, смахивая жидкость, начинаю шипеть, ибо неприятно стягивает плечо и ногу. Трясу головой, чтобы отвлечься, но боль не позволяет прийти в себя. Картинка передо мной расплывается и растягивается, словно это какая-то эластичная ткань. Бью себя по щекам, отчего прихожу в сознание. Делаю заметку о том, что должна есть больше. Вспоминаю, что в рюкзаке лежит пара шоколадных спасительных батончиков, что придаёт мне больше уверенности и заставляет подняться на ноги. Вскакиваю слишком резко, но удерживаю равновесие, заставив блондинку немного побеспокоиться. Её светлые локоны падают на плечи, рассыпчатые и немного жиденькие, но от этого не становятся менее красивыми. Её глаза устремились ниже моего лица, значит, смотрит на плечо. Чуть улыбаюсь, готовясь к вопросу. - Не подскажешь, где найти гид по полудурку, который принёс меня сюда? – она смеётся, усаживаясь на стул рядом с кроватью. Потирает ладони, поднимая свой взгляд. Смотрит на меня, словно это издевательство. - Не обращай внимания, он просто любит толпу, - Мария пожимает плечами и неуверенно кивает в сторону двери, как бы намекая, чтобы я ушла. Чувствую себя немного неловко, но всё же выхожу из помещения, оглядываясь. Теперь вообще понятия не имею, где нахожусь, и от этого подступает паника, путая сознание. Чуть дрожу, стараюсь не упасть, ноги подкашиваются до безумия сильно, потому медленно делаю первые шаги, проклиная светлые бинты, обтягивающие моё тело. Обнимаю себя рукой и продолжаю идти, оглядываясь. Всюду снуют подростки, казалось бы, они обычные, такие же, как я, только ощущение, будто это недостижимая цель, не покидают. Забираются под укромные местечки в голове и застревают там надолго. Неприятно быть непризнанным в обществе, даже полубогов, тех, кто должен понимать моё состояние, только им, наверное, плевать. По указателям добираюсь до домика Гермеса, точнее, до пристройки, которая мне больше нравится, ведь там чувствую себя в полной безопасности, пока поблизости нет блондина. Заглядываю туда, чуть отворив дверь, и не обнаружив никого, юркаю внутрь. Прижимаюсь лбом к светлому дереву, вздыхая, лесной воздух слишком тяжёлый для того, кто привык жить в шуме города. Может, и жила возле всего этого мира, но находилась в другом, зачастую ездила в ближайший мегаполис и проводила там дни напролёт. Поэтому, да, грудную клетку что-то непонятно сдавливает. Бросаюсь к своему рюкзаку, роясь, помню, что точно кидала туда что-то из одежды. С облегчением и сваливающимся с сердца камнем вытаскиваю клетчатую чёрно-белую рубашку, тут же переодеваясь. Так лучше. Встаю перед зеркалом и верчусь, недовольно хмурясь. Пытаюсь придумать, что же сделать с джинсами, но, по всей видимости, пока придётся потерпеть неудобство в виде пореза на светлой ткани. Несколько задумываюсь, кусаю нижнюю губу, оттягиваю пальцем грубую неровную кожу, смотря перед собой. Взгляд просто в никуда. А, может, в себя? Заглядываю в маленький мирок, выстроенный непосильным трудом после нескольких взрывов в разных местах. Обломки и руины до сих пор впиваются в орган, гоняющий по венам кровь, болезненно, неприятно, просто мерзко, что хочется чесать кожу, раздирать до сочащейся жидкости. Осматриваюсь внимательнее. В комнате не так уж и просторно, как ранее казалось. Компьютеры и большие экраны выделили для себя неплохое место, довольно большое, пару раз, идя сюда, даже услышала, что здесь у парня абсолютно другая вселенная. К нему приходят очень часто, чтобы почувствовать себя нормальным подростком, обычно время которого и занимают игры. Опускаю взгляд на перебинтованную ногу. Поджимаю губу, обида колет в носу тысячами тончайших иголок. Нет, серьёзно, Лука не знает меня, зато прекрасно понял как воткнуть парочку ножей в мою спину. Чувствую сонливость, глаза щиплет, отчего ещё больше хмурюсь. Нет, пожалуйста, солнце ещё к горизонту не подошло, а силы практически на исходе. Всё равно пропущу обед, если не забуду и про ужин. Осторожно, на носочках, словно здесь есть парень, подбираюсь к кровати и падаю от усталости на мягкую поверхность, что принимает с распростёртыми объятиями, как и крепкий сон, готовый восстановить использованные запасы бодрости. Почему-то кажется, что в этом лагере я не выживу.

***

Просыпаюсь с огромным трудом. Кто-то трясёт меня за плечи, грубо. Щурюсь сквозь слипшиеся от слёз веки, тру их кулаками, продолжая терпеть эту встряску, что-то мычу, сама различить не могу, мотаю головой, которая стала слишком тяжелой и начинает кружиться до безумия сильно. Еле-еле открываю глаза, встречаясь со светло-голубыми безднами, что так и хочется оттолкнуть и кинуть на дно океана. Дёргаюсь, вжимаюсь в кровать, стараясь слиться с ней. Но бесполезно. Этот придурок достанет меня из-под земли, если захочет. И это очень неприятно осознавать. Чешу затылок, приподнимаясь на локтях, продолжаю щуриться, ибо закатные лучи солнца врезаются в зрачки, уменьшая их. Чувствую себя до сих пор подавленной и сонной, бодрость ушла напрочь из моей жизни при рождении. Хмыкаю, ведь парень стоит возле меня, расставив руки по бокам, насупив брови, недовольно смотрит, в то время как я лениво потягиваюсь, перекатываясь на вторую половину кровати, издавая непонятные звуки. Иногда хочется побыть ребёнком, разве нет? Смеюсь с этой гримасы, действительно, фотографирую глазами и запоминаю этот образ, чтобы в любой непонятной ситуации просто показаться странной, засмеяться так заливисто, как смогу. Это мой выход. Хорошее настроение занимает нужную полочку в моей голове, пока старательно встаю с кровати, падая обратно на пятую точку, ведь не удерживаю равновесие из-за головокружения. Ну, ничего, стоит только поужинать и всё будет в порядке. - Ты так и не пришла на тренировку. – этот голос, эта интонация вызывает во мне вулканы ярости, когда просто хочется пробить грудную клетку, обхватить пальцами пульсирующее сердце и с хладнокровием вырвать, позволяя увидеть всё ещё бьющийся орган. Улыбаться, жутко, безумно, чтобы было страшно, чтобы дрожь пробиралась в самые укромные уголки, разбивала все мечты вдребезги, рушила планы и цели на будущее, потому что впереди лишь тьма. - Наверное, потому что я валялась в лазарете с порезами? – острю, накрываясь тонкой коркой льда, которую трудновато будет растопить. Доверилась, подумала, что он поможет, покажет здесь всё и научит быть такой же, как и все полубоги. Но, нет, точно получила жизненный урок и вновь закрылась от всех этих ухмылок и пронзительных взглядов голубых глаз. Вытаскиваю из кармана джинс чёрную толстую резинку и собираю волосы в высокий хвост, мотнув головой. В глазах по-прежнему танцуют чёрные пятна, частично не вижу некоторые предметы, что не страшно. Всё-таки поднимаюсь на ноги и направляюсь к рюкзаку, из которого торчит обёртка шоколадного батончика, которым, как раз, и перекусываю, восстанавливая хотя бы малую часть сил, утекающих вместе с кровью, впитывающейся в белую сетчатую ткань. - Значит, я зря простоял на поляне несколько часов, ожидая тебя? – дышит несколько тяжело, чем только больше пугает, кажется, и он на нервах. Из-за меня? Как забавно, но это действительно приятно. Теперь именно я доставила ему неудобства, ликую, победно улыбаюсь, всё ещё стоя спиной к блондину, который делает громкий шаг в мою сторону, опуская руки. Его кожа трётся об бронзовые доспехи, только потому и могу слышать каждое движение. - Да, вероятнее всего. – бесстрастно отвечаю, опуская взгляд и поворачиваясь к нему. Обхожу, даже не посмотрев. Не интересны мне его эмоции, что с этого? Мне скакать вокруг парней, танцуя призыв? Он слишком самовлюблён, так что и внимания особого не достоин. Едва касаюсь двери рукой, как чувствую ладонь на своём запястье, что сильно сжимает, больно, но не подаю виду. Зачем показывать ему свои слабости? Воспользуется же ими. Стискиваю зубы, ощущая звон в ушах. Давит на стенки черепа, бьёт по вискам барабанной дробью, словно тяжёлые капли воды падают на металлическую крышу дома. Пропускаю через нос воздух, выказывая своё раздражение, недовольство, да что угодно, любая причина, чтобы парень перестал ко мне прикасаться. - Так ты идёшь на тренировку? – эта чертова ухмылка. Щурюсь, попытки вырваться терпят поражение, как и я. Глубоко вдыхаю необходимый для спокойствия кислород, но ничего не выходит, встаёт плотным комом в горле, отчего давлюсь. Захожусь в сильном кашле, что разрывает лёгкие на две части. Хватка ослабляется, ведь парень несколько удивлён моему состоянию. Плюю на неудобства, резко высвобождаясь и дёргаю ручку двери, выбегая наружу, перебираю ногами так быстро, как только могу. Ловлю на себе чужие взгляды, они тоже в некотором шоке. Не хочу здесь находиться, плевать, убьют меня или умру сама от голода и холода, но бок о бок с этим придурком жить не буду, и с остальными тоже. Пятки горят, но и это не волнует. Просто бежать отсюда, куда подальше. Краем глаза вижу как мелькают деревья, оглядываюсь назад, никого нет, однако не замечаю мощные выпирающие корни и запинаюсь об них, падаю на землю, пропахиваю её лицом, отчего начинаю плеваться, ведь маленькие песчинки попали в рот. Тяжело вздыхаю, чувствую жжение в области колена. Не хочу смотреть, всё равно знаю, что разодрала. Моя участь - убегать. Моя участь - падать. Поднимаюсь и снова падаю обратно, пачкая недавно надетую рубашку. Провожу рукой по волосам, что во время сна до безумия запутались. Уже представляю, насколько смешно выглядела перед парнем. Ха-ха-ха, страшилка. Осматриваюсь, вокруг ни единой души, одни лишь деревья, но всё равно кажется, что чей-то взгляд устремлён на меня. Щурюсь, улавливая движение перед собой. Определённо, кто-то играет со мной, прячась за мощными стволами, покрытыми корой и мягким мхом. Горло горит от сбившегося дыхания, хочу пить. Понятия не имею где здесь находится хотя бы озеро, однако пресекаю все попытки одной мыслью. Я заблудилась в грёбанном лесу, возле которого провела всю свою жизнь. Но ведь никогда здесь не была. Оправдываюсь как могу, лишь бы отогнать потерю ориентации в пространстве. Отгоняю и страх, возникший вместе с движением и хрустом веток за спиной. Резко поворачиваюсь, поднимаясь, обнимаю себя руками. Будто барьер безопасности. Просто смешно. Это не спасёт меня от какого-нибудь циклопа, например. Приоткрываю рот в удивлении, потому что это всего лишь блондин, следовавший, по всей видимости, за мной столько времени. Искренне надеюсь, что он не видел, как я упала. Стыдно и это красноватой оболочкой покрывает мою бледную кожу. Отряхиваюсь, бия по чёрно-белой ткани, пальцами расчёсываю выпрямившиеся волосы, в которых застрял ещё и мох. Морщусь, откидывая зелёный кусок в сторону, ловлю взгляд голубых глаз, пронзающий меня острым копьём насквозь. Слова должны политься рекой, как кровь, но сдерживаюсь, сжимаю губы до боли, унимаю дрожь в конечностях, делая шаг к парню. Вскидываю бровь, процеживая сквозь зубы: - Что-то хотел? Кажется, тренировка, да? Сойдёт здесь? Не хочу, знаешь ли, находиться там. – кидаюсь словами, как ядом плюётся прыгающая кобра, стараюсь попасть в самое слабое место, его грёбанные голубые льдинки, проникающие под кожу инъекцией. Он как-то по-особому начинает часто моргать, будто опешил от грубости, которой бросаюсь как снарядами из пушки. - Сойдёт, - хрипло отвечает, быстро проходясь по нижней губе языком. Складывается неловкое ощущение, будто начинаем заниматься чем-то запретным. Но, нет, тренировка, Элизабет, тренировка. Не думай о том, что тебе пытались вбить в той школе. Эта уверенность, просто завидую ему, потому что сама себя корю за всё произошедшее в жизни, за все ошибки, за все проступки. Отвлекаюсь от дела, направляю мысли не в то русло, поэтому морщу нос, кончиком пальца начиная его чесать. Лёгкий ветерок проходит сквозняком по непонятным хаотичным коридорам и путается в густых зелёных кронах деревьев, что-то им шепча. Смотрю на блондина, который кидает мне клинок, что падает на землю с оглушающим звоном, ведь задел корень. Прикрываю одной рукой ухо, а второй поднимаю меч, удивляясь. Он, что, тащил с собой оружие? Верно подметил, хоть за такую ненужную проницательность благодаря его. Встаю в боевую стойку, направив лезвие в сторону Луки. Дрожь проходится импульсом по рукам, болью отзывается в порезах, начинающих сильно кровоточить. Плюю на это, не позволяя посмотреть на темнеющие постепенно бинты. Нападаю, замахиваясь и меч влетает в ствол дерева, не причинив ему вреда. Ни единой царапины, будто заколдовано. И этот странный мир, касающийся меня, моей души, невыстроенной до конца психика, которая грозится разрушиться при ещё одном землетрясении. Несколько боюсь паники, подступающей тошнотой в горле, жжётся в пищеводе и опускает ниже, к желудку, спазмами сжимающемуся внутри. Неприятные, честно говоря, ощущения. Свожу брови ближе друг к другу, вновь издавая звук, походящий на крик, нападаю и парень без единого усилия отражает удар, скрещивая лезвия и вызывая противный скрип и искры, вылетающие из соединения. Щурюсь, напрягаясь, наваливаюсь всем весом на меч, но бесполезно. Откидывает в сторону, отчего спиной бьюсь об царапающуюся кору. Сжимаю зубы, высвобождая весь гнев на него. Взмах, удар, отражение. Тяжело дышу, делая шаги вперёд. Наступаю осторожно, контролируя неуклюжесть, что может обернуться очередным поражением. Не желаю проигрывать, после столь огромного позора перед всеми. Взмах, удар, отражение. В который раз пытаюсь доказать себе, что надо быть сильной, держаться в обществе как можно лучше, задрав гордо голову, показывать, что я – королева, слова поданных которой не заденут её едва бьющееся сердечко, глубоко закопанное под землёй, скрытое от лишних глаз. Пусть все думают, что бессердечная, жестокая и безразличная, холодная и скрытная. Верхушка айсберга, скрывающая под собой огромную глыбу. Всегда хотела быть такой, но вся эта активность, отражающаяся на нервах сыграла свою роль в этом, разрушив планы, цель, жизнь. Взмах, удар, попадание. Мне не смешно, и улыбаться не хочется, когда лезвие рассекает ногу парня. Чуть присаживается на колено, стискивая зубы. Напрягаюсь вместе с тем, как он напрягает челюсть, чуть трясясь. Видимо, злится на меня, отчего ужас в моих глазах застывает на долгое время. Прикрываю ладонями рот, отбрасывая оружие в сторону. Не хочу причинять никому боль. Не хочу и не буду больше. Подбегаю к блондину, проводя рукой по спине, но отлетаю в сторону из-за удара локтём. Хватаюсь за подбородок, что начал безумно сильно ныть. Прикрываю глаза, пряча солёную жидкость, подбирающуюся к уголкам, противно осознавать свою слабость, свою жалость. Свою никчёмность. Лежу на спине, на земле, под одним из позвонков удобно расположился корень дерева, врезающийся в кость. Мне совсем некомфортно, но сил подняться на ноги нет. Хоть и должна сражаться дальше. Я – просто девчонка, попавшая в мир, не созданный для неё. Просто девчонка, коснувшаяся скрытого. Просто девчонка, терпящая поражения всю свою жизнь. Просто девчонка, откинувшая гордость в сторону. Просто девчонка, почувствовавшая себя слабой. - Вставай, - жёсткий голос, словно он тренер. Да брось, мне же можно отдохнуть, как на тренировке. Отдых тоже имеет место быть. – Я сказал. Быстро. Встала. На. Ноги. Следую указанию, как будто парень тянет мои ниточки, заставляя плясать под его дудку. Это мне совсем не нравится, начинаю психовать, поднимаю меч с земли и вновь нападаю. Парирует удар и оба клинка летят в разные стороны, под разными углами врезаясь в плодородную мягкую почву. Своим телом прижимает моё к дереву. Да, чёрт возьми, сколько уже можно? Я своим позвоночником прочесала абсолютно весь лес, так что хмурюсь, недовольно поглядывая из-под ресниц, тёмным взглядом из-за ярости, окидываю его. Голубые бездны тоже потемнели, надвигается не штиль, а шторм, ураган, смерч. Становится не по себе. Продолжаю, насупив брови, сопротивляться каждой клеточкой своего тела. Дёргаюсь, но попытки тщетны. Тяжело вздыхаю, как бы намекая, что сдаюсь. Кажется, бесполезно тоже. - Отпусти меня, - кашляю, ведь давит на грудную клетку бронзовым доспехом. Хруст костей барабанит по нервам и ушным перепонкам. Не стоит так делать, раздражает до жути и вызывает во мне необычайную эмоцию, вследствие которой обращаю внимание на всё вокруг: разбито вдребезги, сломано, искалечено. Упираюсь в грудь блондина, резко отталкивая его. С рыком продолжаю бить его, делая вмятины в металле, отчего у самой глаза на лоб лезут. Останавливаю себя, обхватываю ладонью другую, сжатую в кулак. Кастеллан тоже дышит тяжело, нарушаем вместе тишину, созданную прекрасным плавным пением птиц и треском ветвей, качавшихся на ветру. Взглядом испепеляю нескольких муравьёв, бегающих под моими ногами. Что-то тащат в своих маленьких тонких лапках, что-то, вероятнее всего, тяжелое, в несколько раз больше их самих. Это интереснее, чем наблюдать за происходящем между нами. Нами? Да быть того не может, Элизабет. С какого это момента существует «мы». Ни с какого, отрезаю каждую мысль, пресекаю на корню, срываясь с места. Снова убегаю от своих проблем, бегу, на этот раз смотря под ноги. Стараюсь шептанием переключиться, заглушить рой мыслей, шумящих в голове. Не слышно ничего, звон в ушах тоже возвращается, в глазах темнеет, но продолжаю бежать. Обратно. В домик, где спрячусь, паникуя. И никто меня не найдёт.