Первыми ходят черные

      Не было ни долгих прощаний со слезами, ни слов, которые не были сказаны когда-то, ни каких-либо обещаний. Они просто пожали друг другу руки. Немного холодно для тех, кто вместе прошли через многое, и вполне прилично для людей, чьи роли не выходили за рамки учитель-ученик.       - Странную машину ты вызвал, - нарочно подмечает Савада, кивком головы указывая на припаркованную неподалеку Ferrari.       - Это я Дино вызвал, а у него всегда есть машина, - Реборн и не против перевести тему.       - Вот оно как, - Тсунаеши понимает, что медлит, что заполняет неловкие паузы малозначащими фразами, но в голову совсем ничего не приходило. Раннее он и представить себе не мог, что когда-нибудь ему придется прощаться со своим репетитором и, возможно, уже навсегда. – Ну, тогда тебе, наверное, уже пора идти.       - Да. Думаю, ты прав, - бывший Аркобалено разворачивается и, в пол-оборота глянув через плечо на своего воспитанника, небрежно бросил свое прощание. – Еще увидимся.       - Да. До встречи, - они словно по немой договоренности отыграли эту глупую сцену. Каждому было известно, что более их не связывало ничего. И пути их столь разных миров никогда не пересекутся более.       Тсуна просто смотрел на то, как Реборн неспешными шагами переходит на другую сторону улицы, где был припаркован автомобиль, как дергает дверную ручку пассажирского места и, не сумев открыть, терпеливо стучит по затонированному стеклу. Заблокировано, судя по всему. Савада понимал, что щелчок замков был сигналом к тому, что совсем скоро закончится та, другая его жизнь, что еще мгновение и, возможно, ему станет легче. И исчезнет то, из-за чего сейчас так тяжело дышать и причина его учащенного сердцебиения, волнения и душевных болей. Все оборвется, как недописанный рассказ, как недосмотренный фильм, оставив лишь осадок незавершенности. Но это не страшно, юноша переживет. Хотя бы, потому что за эти несколько секунд он успел умереть несколько десятков раз.       - Реборн! Подожди! – Тсунаеши не знал, откуда у него взялась вся эта смелость, откуда появился вмиг пропавший голос, но он был рад постоять на границе судьбоносных перемен еще пару минут.       Бывший Аркобалено вздрогнул, когда его окликнули, и как-то слишком уж поспешно, а потому неуклюже, обернулся, продолжая придерживать ладонью открытую дверь машины. Он боялся сам себе признаться, что очень ждал этих на одном дыхании брошенных ему в спину слов.       - Я… - Тсуна прикусил губу, потерявшись в собственных путаных мыслях. – Я совсем не знаю, что хотел сказать тебе. Не знаю, зачем вообще позвал тебя, - Савада закрывает лицо ладонями и обессиленно выдыхает. – Прости.       - Если тебе так больно, почему ты от всего отказался? Зачем?       - Я так решил. Это моя жизнь. А ты - не вся моя жизнь, Реборн.       - Вот как. Знаешь, если бы ты попросил, то я бы остался. Ты хочешь этого?       - Нет. Так будет лучше. Правильней. Так должно быть.       - Как скажешь. Тогда прощай.       - Прощай.       И Тсунаеши так и простоял с закрытыми ладонями глазами, слыша, как хлопнула дверь автомобиля, как заскрипели шины об асфальт, как загудел мотор, и как все эти звуки растворились где-то вдали, став еле различимыми. И Савада лишь тогда отнял руки от лица. И он не побежал за уезжающим Ferrari, не кричал отчаянно до хрипоты о том, чтобы водитель остановился и не признался своему репетитору в том, что соврал. Так совсем не лучше, ничего неправильно! Хотя бы просто потому что Реборн для него – все, и не будет никакой жизни после, а лишь серые, уничтожающие изнутри будни. Хотя бы потому что Тсуна больше всего на свете хотел, чтобы Реборн остался. И он даже надеялся, что тот вернется. Но этого не случилось. Ни сегодня, ни завтра, ни через десять лет после.

***

(И-и… большой перескок! Встречаем десятилетнее будущее!)       - Не знаю. Я ничего не знаю, - мужчина говорил уже невнятно и почти ничего не видел, потому что глаза залила кровь из разбитых бровей и лба. Расквашенные в мясо губы шевелились медленно, извергая все более непонятные фразы, которые заглушал звон цепей, держащих в подвешенном состоянии истерзанное, побитое тело, в котором не осталось целых костей.       - Кажется, мы уже обсуждали то, что мне не нравится это твое «я-не-знаю», - в допросной комнате был лишь один источник света – тусклая лампочка под потолком, которая скрипуче покачивалась, заставляя предметы отбрасывать то длинные, то короткие зловещие тени на обшарпанные желтоватые стены. И в очередной раз она осветила лицо молодого темноволосого мужчины, который медленно опустился на деревянный стул – единственный, не считая стол, предмет мебели. И сделал он это с каким-то зловещим изяществом, от чего у допрашиваемого все сжалось внутри. – Я не верю тебе, *Ачиль. Ты и твои дружки убили тринадцать моих человек, и все вы действовали по наводке этого неуловимого засранца Росси. Меня интересует любая информация о нем, хоть цвет его носков или размер его огромного члена, которым он нас всех отымел! Что угодно! – мужчина резко встает и злобно отбрасывает стул в другой угол комнаты, отчего у Ачиля болезненно звенит в ушах. Он зажмуривается, потому что больше не может видеть этот пугающий матовый сапфировый блеск глаз его мучителя. – Я дал тебе шанс реабилитироваться. Ты им не воспользовался, - тут в дверь деликатно стучат, а потом немного приоткрывают.       - Босс, Вы закончили?       - Да, - Дечимо кривит губы, смотря на еле дышащий мешок мяса и костей, в который превратился этот наглый ублюдок Ачиль. – Кончайте с ним.       - Нет! Пожалуйста, умоляю, не надо! – хрипит заложник, жалобно уставившись на Десятого Вонголу, который пару часов назад стал вершителем его судьбы.       - Аттракцион невиданной щедрости уже закрыт. Кто не успел, тот сдох, отправившись в Ад, - телохранитель любезно открыл дверь шире, выпуская молодого Дона, а сам зашел в допросную, щелкнув дверным замком.       - Господин Дьямо, - Альдо нагоняет своего Босса, когда тот уже поднимался по лестнице на третий этаж, где находился его кабинет. – Что-нибудь узнали?       - Да. Что нашим ребятам опять придется поработать лопатами. А о Роберто Росси, как обычно, ничего, - Неро устало ослабляет узел галстука. Он вырос, возмужал, его немного женственная красота, оставшаяся с юношеских лет, была хорошенько сдобрена чисто мужскими чертами. Опытный, бесстрашный, дальновидный, внимательный к своим людям, безжалостный к врагам, на грани вежливости щедрый к союзникам. Он был достоин носить вверенный ему титул, что ни раз доказал за эти десять лет.       - Дечимо! – Хранитель Урагана окликает Дона с другого конца коридора. Гокудера, немного растрепанный, в очках, с бумагами в руках выглядел крайне раздраженным. – У нас опять ЧП на базе в Неаполе.       - Ты же знаешь, что делать, - Дьямо расстегивает пару верхних пуговиц своей измятой рубашки. – Отправь туда наших убийц. Если у Варии недостаточно человек для защиты нашего оружейного хранилища, то пусть возьмут у нас. Человек двадцать я им дать смогу, - Дон опускает ладонь на золоченную дверную ручку. – Связался с Внешним Советником?       - Дохлый номер, - буркнул Хаято. – Хибари не берет трубку тогда, когда это не посчитает нужным Его долбанное Высочество.       - Ну и ладно. Если Каваллоне вернется к завтрашнему собранию Альянса, то и он должен, - Неро уже было хотел войти в кабинет, как напоследок все же поинтересовался. – Еще что-нибудь?       - Да, тут опять тревожное шевеление в заброшенном поместье Шимон. Мы не успели вывезти все архивы, так что, пока оттуда все не вынес кто-то за нас, туда отправился Реборн.       - Сам? – Дечимо тяжело вздыхает и с губ его срывается смешок. – Чертов своевольный упрямец. Пошли туда карательный отряд во главе с Такеши, пусть разберутся со всем, что там останется, - на этом Дьямо и его приближенный скрылись за дверью.       - А Вы огрубели за эти несколько лет, - Альдо улыбается и, как обычно, обожженная левая сторона остается все такой же мертвенно неподвижной. Теперь он носил довольно короткую стрижку, оставив тщетные попытки прикрыть этот изъян. – И как же я проследил?       - Нет, просто я иногда превращаюсь в довольно плохого парня, - Неро садиться за свой стол. – Может, мне нужно попробовать что-то такое в постели, как думаешь? – молодой Босс усмехается, а потом азарт в его глазах меркнет, когда Альдо пододвигает к нему стопку бумаг.       - Лучше работайте, господин, работайте.

***

      **Выстрел прозвучал в моей голове, как барабанный бой победы. Вот он, этот невиданный никем ублюдок Росси, прямо передо мной, почти в моих руках. Склонился пополам, стараясь зажать кровоточащую рану, которая была видна даже сквозь складки толстого плаща.       - Вот ты и допрыгался, Роберто, - процеживаю сквозь зубы, чувствуя неконтролируемую ненависть, от которой у меня дрожали руки в припадке неутолимой жажды крови. Его крови. – К твоей удаче ты мне нужен живым. Дьямо сам решит, что потом с тобой делать. А он, поверь, знает, как заставить таких, как ты, говорить, - наверное, я потерял бдительность, упиваясь волшебным моментом маленькой победы, потому что не предал значения странному шипению со стороны пойманного и неправильно расценил его странный жест рукой. Он же стоял рядом с открытым окном, черт возьми, и знак это был снайперу на соседней крыше.