Лепестки сакуры

Дженсен активно и с азартом взялся за него, и поначалу Джареду казалось, что все так же, но нет, это было нечто совершенно другое. То, что происходило сейчас, не было похоже на беспорядочное утоление голода, как в самом начале их марафона. Джаред таял и растекался счастливой лужицей в руках Дженсена, и снова возрождался, и снова умирал, и чертов роск как будто знал каждый нерв в его теле, каждую клеточку, он знал, как заставить Джареда чуть не плакать от желания, он умел это желание разбудить, и умел его контролировать, и изводил Джареда в сладкой пытке, медленно, медленно, мучительно медленно. Джаред не знал, как заставить Дженсена снова трахнуть его, чтобы он убрал уже эти свои пальцы, эти мучавшие его пальцы, и засунул в него, распаленного и стонущего свой чертов член. Но роск тянул, тянул из него жилы, вытягивал, пока стало совсем невозможно, и Джаред чуть не рычал от ярости, жажды, но этот сукин сын точно знал, когда уже нельзя было больше тянуть. Дженсен вставил ему, когда он уже изнемогал. Вошел до конца, и медленно задвигался, в завораживающем древнем ритме, наращивая темп, и не спуская с его запрокинутого лица горящего взгляда. Джаред, распятый, размазанный под роском, зафиксированный жестко каменной, неожиданно-сильной хваткой, сознавал каким-то дальним, еще функционирующим отделом мозга, что нельзя, не надо отворачиваться – роск хочет так. Дженсен хочет видеть его лицо, и Джаред, он тоже не мог насмотреться на роска, такой тот был настоящий в этот момент. Сильный, контролирующий, властный и чуткий, терпеливый, наблюдающий за его реакцией. Джаред понимал, что кажущаяся мертвой хватка роска в любой момент превратится в ласковые, нежные объятия, если он сам захочет этого. И еще, еще что-то было в Дженсене, появилось, чего не было раньше, Джаред не сразу разгадал, но потом дошло – уверенность. Уверенность в нем, Джареде, в его чувствах, и понимание этого обожгло, как кожу содрали с него, обнажили нервы, он застонал, задышал чаще, позвал: – Джен… Дженсен тут же склонился к его лицу, прошептал: - Сейчас, подо… подожди, со мной, вместе… Но Джаред не утерпел, ушел первым, провалился в забытье, ему казалось, совсем ненадолго, когда же очнулся, увидел, что Дженсен не нависает над ним, а лежит рядом, притиснувшись к его боку, закинув на него ногу. И держит его вроде бы и расслабленно, спокойно, но не хотелось проверять, захочет ли он выпустить его из объятий. Этот новый Дженсен, в котором проступал прежний, завораживал Джареда, удивлял, умилял, и, чего скрывать, возбуждал. Дженсен- он читал, что ли, у него в голове?-хмыкнул, и, не меняя положения, спросил негромко: – Ты когда-нибудь насытишься? Джаред извернулся в его объятиях, лицом к роску, потерся носом о его нос, полюбовался, как тот смешно поморщился, и ответил, вопросом на вопрос: - А ты? Дженсен глаза распахнул, обжег его взглядом, улыбкой, голосом: – Я не знаю. Ты как наркотик. Горячий, сладкий. Тесный… Мой. Джаред со стоном прижался к Дженсену, бесстыдно потерся о его бедро, и вдруг услышал: - Джей. Перемена в голосе роска сразу насторожила Джареда. Он хотел было отодвинуться, чтобы посмотреть Дженсену в лицо, но тот не отпустил его, прижал крепко к себе, и предложил: - Ты… Ты же хочешь. Ну… давай. Джаред затих в его объятиях, борясь с искушением. Как же трудно было отказаться. Член набух, и ныл, и хотелось, до умопомрачения хотелось выебать роска. Это было бы прекрасно, и со стороны, возможно даже, выглядело бы правильно, но не бывает все так просто и прямолинейно в делах любви, особенно если любовь эта началась так сложно, выросла из горького, невозможного, тяжкого. Джаред отстранился мягко, и сказал спокойно: – Нет. Дженсен удивился: – Нет? Но ты же… Роск дотронулся рукой до его члена, и Джаред вздрогнул, но руку его не убрал, терпел стоически. Говорить было сложно, и он просто покачал головой. – Но почему? Непонятно было, хочет ли роск на самом деле или нет, но не это было сейчас главным. Дело было не в этом. Роск настойчиво ласкал его, дрочил ему, сильно, умело, выбивая все мысли из головы, но Джаред сумел собраться с силами, кое-как, и сказал: – Пожалуйста, Джен… Я хотел, чтобы ты… сегодня. Это важно, черт знает, почему. Я должен это тебе. Я… Ох, что ты… Дженсен оставил ненадолго несчастный его член, и спросил, опасно блестя глазами: – Должен, значит. Сегодня. Только сегодня? И снова принялся мучить его. Джаред и хотел, и не хотел прекращения этой пытки, и стонал, и корчился, не в силах отвечать. Дженсен остановился, однако, руку не убрал, и смотрел выжидательно, и непонятно было, смеется он, или серьезен. – Итак, Джаред. – Что ты хочешь услышать? – простонал обессилено Джаред, кусая себя за язык, чтобы не попросить: «Продолжай, сукин ты сын, продолжай уже!» – Что значит – сегодня? А в другое время? В другое время ты мне не дашь, что ли? – Когда угодно! Что угодно, Джен! Но сегодня, я просто хотел, чтобы это было как… это не совсем секс, ну Дженсен! Дженсен как будто в задумчивости медленно потер большим пальцем головку его многострадального члена, Джареда выгнуло, и он не вынес пытки, выкрикнул: – Джен, подрочи уже по-человечески! Что ты, блядь, делаешь… Однако роска не так легко было сбить с толку. Глаза его уже откровенно смеялись, но он делал вид, что раздумывает: – Хм… Не совсем секс. То, что мы делаем – это не совсем секс? А что же это? Ах, да. Прости, я забыл. Док! Он же внушил тебе, что действие это излечит меня от болей? Так что мы сейчас с тобой занимаемся не сексом, а лечением. Господи, не думал, что настанет такой день… – Какой день? – Джаред совсем изнемогал от желания. – День, когда мне захочется сказать Доку спасибо. Джаред и моргнуть не успел, как роск толкнул его на спину, и окружил собой, закутал, запеленал, везде были его руки, губы, роск ласкал его, и в каждом его движении было все: и нежность, и сила, и любовь. И минет получился охуенный, Дженсен творил что-то невероятное с ним, и Джареду даже было немного стыдно за себя, оттого, как быстро он кончил, но это тоже было не главное. Застряло в голове то, о чем они говорили – что-то было неправильное в том, как Дженсен говорил «секс», нет, нет. Не так. Джаред отдышался, обнял Дженсена, и сказал, в продолжение своих мыслей: – Не сексом мы занимаемся, и не лечением. Дженсен посмотрел немного удивленно, но потом улыбнулся и спросил: – А чем же? Джаред обнял Дженсена, крепко-крепко, и выдохнул: - Любовью… Джаред надеялся, что не пропустит час, когда обычно у Дженсена начинался приступ, ему казалось отчего-то это важным. Но, конечно же, к тому времени и он сам и Дженсен крепко спали, изнуренные любовным марафоном. И даже во сне Дженсен не выпускал его из объятий, не отпускал, как будто боялся чего-то. Утром Джаред проснулся первым, и вспомнил сразу про приступ. Недовольный собой, что проспал, он попробовал извернуться и заглянуть в лицо роска. Тревога отпустила его, роск выглядел не так, как после приступов. Дженсен сладко дрых, уткнувшись ему в грудь, и боже, как же не хотелось его будить! Со спутанными торчащими волосами, с приоткрытыми губами, с проступившей россыпью веснушек на носу он был ужасно милый, и снова возбуждающе привлекательный. Джаред только было погрузился в приятные мечтания, как они проведут с Дженсеном это утро, как его отвлек шум за дверью. Обычно в такое время их не беспокоили, по крайней мере с тех пор, как Джаред ночевал в спальне роска. Он надеялся еще, что ничего, какой-нибудь пустяк, но сам невольно вздрогнул, когда в дверь постучали. Дженсен тоже услышал шум, просыпаясь, зашевелился. Поднял голову, посмотрел сперва на Джареда, и медленно перевел взгляд на дверь. Джаред никогда не видел, чтобы человек так стремительно бледнел, у роска побелели даже губы. Джаред от такой реакции тоже испугался, хотел что-то сказать, утешающее, пошутить даже, но роск прошептал обреченно: – Я так и знал… Отвалился от него, отодвинулся, упал спиной на подушки, и не обращая внимания на стук, смотрел в потолок, с таким безмолвным отчаянием, что Джаред начал злиться, придвинулся сам к нему, повернул к себе лицом, за плечо, роск не сопротивлялся, не реагировал на него вообще, и это было плохо, плохо. Как будто не было ничего – откровений, признаний. Как будто дверь захлопнулась. Джаред тряхнул роска за плечо: – Что ты знал?! Говори, что ты знаешь, чего я не знаю? Настойчивый стук в дверь и пугал, и бесил, Джаред заорал: – Хватит! Стук прекратился и Джаред снова тряхнул Дженсена за плечо, спросил требовательно: – Что ты знал? Дженсен ответил, почти не слышно: – Это слишком хорошо было. Да? Чтобы быть правдой. Ты уезжаешь? – Блядь! Джаред слетел с кровати, подбежал к двери, вспомнил, что сам спрятал ключ. Матерясь, бросился назад, к кровати, нашел одежду, нащупал ключ, распахнул дверь и рявкнул попятившемуся от неожиданности Доку в лицо: – Что?! Док оправился быстро, и сказал недовольно: – Тебя в миссию вызывают, срочно. Сам Альбери звонил. Джаред прикрыл глаза, досчитал до десяти. Не помогло, досчитал до пятидесяти. Посмотрел снова на Дока и спросил, очень, очень спокойно: – Он что-то сказал еще? Док оценил его попытку вести себя вежливо, и сказал мягче: – Нет. Но судя по его тону, тебе нужно поторопиться. Я распорядился уже, мобиль ждет внизу. Давай… Он не договорил, кивнул в сторону Дженсена, мол, попрощайтесь, и ушел, а Джаред не знал, как теперь оглянуться. Как посмотреть роску в глаза, ведь не поверит, что не врал. Как же все… Неправильно. Не вовремя! И ведь как чуял, и Дженсен тоже, как знал. Джаред старался уговорить себя, что повод для вызова незначительный, не получалось, но надо было, чтобы иметь силы сказать это Дженсену. Ну вдруг на самом деле ничего страшного? Джаред вернулся в кровать, и, не решаясь притронуться к Дженсену, заговорил негромко, ласково, убедительно: – Дженсен. Я вернусь сейчас, слышишь? Только поговорю с Альбери, и вернусь. Наверняка там какой-нибудь пустяк. Дженсен лежал все так же, на боку, и казалось, он Джареда не слышит, что он вообще в другом месте, настолько отстраненный у него был вид. Джаред снова позвал его: – Джен, пожалуйста… Дженсен с явным усилием все же посмотрел на него, попробовал что-то сказать, но не смог, усмехнулся, смущенно как-то, будто стыдясь, что так вдруг разучился говорить, и кивнул на дверь, мол, иди, тебе пора. Это было невыносимо, Джаред сам не понял, как толкнул Дженсена на спину, и навис над ним, целовал его, и просил: - Дженсен, пожалуйста, ну не делай так. Ты не должен так… Джен, я же вернусь. Слышишь меня? Я не могу, когда ты такой. Я просто не уйду, и все, и плевать! Плевать на все. Дженсен, лежавший до этого безучастно, молча принимая его ласки, после угрозы остаться немного ожил, поймал его за руки, и выговорил: – Нет, ты должен. Иди, я… Я подожду. Как уйти, ну как взять и уйти? Оставить,ставшего таким уязвимым Дженсена, невозможно даже на час, но надо. Надо заставить себя, надо было, и Джареду стоило просто титанических усилий сделать это. На пороге он оглянулся, стараясь запомнить, запечатлеть все в памяти. И особенно – роска, пристально смотревшего на него. Ну пусть они расстанутся ненадолго, пожалуйста, пусть это будет всего лишь час или два! Бог, или кто там был наверху, Джаред впервые просил этого засранца, просто просил сделать хоть раз в жизни маленькое чудо. Пожалуйста. Пока ехал в дипмиссию, Джаред чего только не передумал. Несчастье с близкими, война с рейнеками, или, не дай бог, снова обострение отношений с росками, чего только не выдавало распаленное воображение. В кабинет Альбери Джаред входил напряженный до предела, но тот, занятый письмом, лишь кивнул ему на кресло против стола, за которым сидел, и сказал невозмутимо: – Подожди, ильен. Джаред сел, и не мигая, уставился на картса. Он и не дышал почти. В дипмиссии все было как обычно, никакой паники, или беготни, деловито сновали курьеры, из динамика доносился ровный голос диктора, рассказывающего последние новости в городе, и не похоже было, что где-то вдруг началась война, но это нисколько не успокаивало его. Картс закончил писать, и посмотрел на Джареда. Какое-то время рассматривал его, потом Джареду показалось, что Альбреи нахмурился. Картс спросил с непонятным выражением: – Скажи, ильен. Ты давно видел свою мать? Джаред привстал с кресла, и видимо, лицо его отразило ужас, потому что Альбери поспешно сказал: – Нет-нет, с ней все хорошо. Кажется. Джаред рухнул обратно в кресло, хватая ртом воздух, и чувствуя, как ослабели и затряслись колени, проговорил: – Альбери, ты это. Ты хоть бы не пугал так. Что там с моей матушкой? И что значит «кажется»? – Не думаю, что она нездорова, – с сомнением сказал картс, – хотя утверждает обратное. Джаред с немым изумлением уставился на картса, и в воображении понеслись бешеным калейдоскопом картины одна невероятнее другой, ему представилось даже, что матушка здесь, и он с испугом огляделся вокруг. Картс то ли мысли его прочитал, то ли движение Джареда было слишком говорящим, сразу же поспешил сказать: – Нет, ее нет здесь. Но, ильен. Я теперь знаю, откуда в тебе столько энергии. Ей удалось найти своего бестолкового тай за тысячи миль. И она даже смогла добиться, чтобы ее соединили со мной. – Картс неопределенно хмыкнул, и неясно было, восхищается он или удивлен и недоволен, а скорее всего, все сразу: – Она даже устроила мне… Как у вас говорят? Выволочку. Пока Альбери говорил, Джаред расплывался в смущенной и счастливой, и немного виноватой улыбке. Его переполняло счастье, что с близкими все хорошо. Ну да, он виноват, не был дома больше двух лет, в отличие от старшего пунктуального брата, который как минимум раз в полгода матушку навещал, но что же делать, так вышло, война еще, ну и… Дженсен, да. Дженсен! Джаред встрепенулся – он же там с ума сходит! Надо поскорее выяснить, в чем дело, и бежать назад, но картс отрицательно покачал головой, очевидно читая его намерение, написанное крупными буквами на лице. У Джареда упало сердце. – Что еще? – спросил он настороженно. – Ты не ответил, ильен, на мой вопрос. Сколько ты не был дома? – Два… Ну… Два с половиной года, где-то так, да. А что? – Нельзя так с найни поступать, ильен. У нее только два тая, ты и твой брат. Я правильно уловил? – Да. – Джаред гадал, куда клонит картс, и уже заранее выставил вперед подбородок, намереваясь защищаться. – Ты… Младший. – Картс, как иногда он это делал, словно провалился в другую реальность, глаза стали не такими яркими, помутнели, расширились зрачки, и он забормотал: – Любимый… Младшие всегда любимые, последние, для души, для сердца… Альбери вышел из транса, и сказал обычным голосом, тоном, не терпящим возражений: – Ты полетишь домой. Джаред вскочил с кресла, но картс продемонстрировал снова ему себя настоящего, сказал резко и повелительно: – Сядь. Джаред пыхтя, разрываясь от разнообразнейших эмоций, сел, а картс сказал спокойнее: – Я еще не все сказал, ильен. Джаред весь превратился в слух, а Альбери тянул, как всегда, держал паузу, в своей манере. Но скоро все же заговорил: – Я кое-что расскажу тебе сейчас, но это должно пока остаться в тайне от всех. Исключая твоего ирри. – Картс помолчал, и спросил вдруг: – Помнишь последние дни войны? Джаред пожал плечами: – Что конкретно? Мы зачищали корабль-матку… – А роски пытались защитить Саали. – Картс смотрел так значительно, будто хотел донести да него какую-то важную мысль. Джаред соображал, но все смешалось уже, и трудно было вспомнить тонкости, он начал вспоминать вслух, наблюдая за реакцией картса: – Да. Меня там не было, но говорили, там был настоящий ад. Рейнеки разнесли Саали в пыль, перед тем, как убраться. А потом роски их добили. Картс все смотрел на него. А Джаред медленно говорил: – Было что-то странное в этом… Они так упорно держались за эту планетку. Они могли уйти. Но они бомбили планету, а роски их расстреливали… В итоге почти никто из саранчи не ушел, но и… от планеты ничего не осталось. Хочешь сказать, это были смертники? А на что им так нужны были эти лепестки сакуры? Они же до хрена накачали до этого. И главное, зачем уничтожать планету? Джаред, озаренный простым, очевидным выводом, уставился на картса, а тот кивнул утвердительно, будто слышал, но Джаред все равно спросил вслух: –В этих камнях причина войны? Им нужны были лепестки сакуры? – Да, как воздух. Или, вернее, как серая вуаль. – О. Значит… – Джаред позабыл даже на время о Дженсене, так захватило его это открытие: – Вуаль работает на лепестках? – Точно неизвестно. Может быть, эта каменная руда содержит в себе что-то, необходимое для ее изготовления. А может быть, используется как топливо, или и то и другое вместе. Джаред сумрачно посмотрел на картса и сказал: – Ну тогда… Тогда получается, где-то еще есть такой же корабль-матка. Рейнеки сделали все, чтобы мы не добрались до тайны серой вуали. И все, чтобы мы не нашли второй корабль. – Так что все еще не закончилось, ильен, – негромко сказал Альбери, - все только начинается. В ближайшее время они, конечно, не объявятся. Мы их хорошо потрепали. И нет больше так нужных им лепестков сакуры. Но они все равно угроза. Они могут прилететь, когда вырастут наши дети. Я не хочу этого. Мы должны их остановить. Джаред согласно кивнул, и спросил: – И все-таки. О чем ты хотел рассказать? Это ведь было только вступление? Альбери снова тянул, не спешил отвечать, разглядывал его изучающее. Вздохнул, переставил что-то на столе, посмотрел в фирменный бланк с золочеными углами, на котором писал до его прихода. И все же заговорил, наконец: – Да. Ильен, эта информация конфиденциальна, пока. Очень скоро Большая Десятка станет Союзом Двенадцати. – Ого, – Джаред не удержался от возгласа. Значит, их после стольких лет принимали в Союз? Это значило много. Это было равноправное партнерство, помощь, не только военная. Это многое меняло… – Ну, об этом я не буду распространяться, тебе достаточно знать, что скоро об этом станет известно официально. Теперь, что касается непосредственно тебя. Джаред заинтересован был искренне. Он и представить себе не мог, какую роль ему готовил Альбери, но тот его снова удивил: – Сейчас идет подготовка к экспедиции у росков, мы тоже активно работаем в этом направлении. Экспедиция будет отправлена сразу же, как только объявят о вновь созданном Союзе Двенадцати. – И цель экспедиции…– Джаред догадывался давно, куда клонит Альбери, и решил озвучить: – Серая вуаль? Или нет. Лепестки сакуры. Да? – Да. Это будет долгая и опасная экспедиция, ильен. Там, где, по расчетам, есть этот камень – вы можете наткнуться на рейнеков. Учитывая, какими количествами они перемещаются, первая встреча с саранчой может стать последней. Нужно быть очень осторожными. Говорить об опасности воину? Джаред улыбнулся, его распирало неожиданно накрывшее счастье, от которого кружилась голова. Он готов был любить весь мир – Альбери, это чертов картс подарил ему такую прекрасную возможность, замечательную, уникальную – если он все правильно понял. – Ты хочешь, чтобы я полетел, – сказал Джаред, и уточнил, – с Дженсеном. Альбери коротко ответил: – У тебя будет такая возможность. Ты подходишь. И твой ирри тоже подходит, даже лучше, чем ты. – А еще ты видел меня в глюках, я помню. – Джаред улыбался уже не скрываясь: – Мы с Дженсеном, и корабль с вуалью. Альбери сказал: – Ты правильно говоришь. Глюки. Хорошее слово… Это не обязательно должно случиться. Лишь один из вариантов будущего. – Но ты все делаешь, чтобы этот вариант случился, я знаю. Мне нравится этот вариант, чувак! Я на твоей стороне. Особенно Джареду нравилось, что в том видении картса они с Дженсеном были вместе. Остальное все конечно, здорово, вуаль, все такое. Но главное – Дженсен. Не верилось, что так может быть. Неужели тот засранец наверху успокоился? Джаред размечтался, но картс очень неожиданно вернул его с небес, внезапным заявлением: – Я вижу, ты согласен. И раз так, ты должен прямо сейчас лететь к найни. Немедленно. Тебя не будет не меньше трех лет, это очень долгий срок для нее. Ты должен побыть с ней перед этим путешествием. Успокоить ее, окружить любовью. Джаред понимал всю разумность доводов Альбери, но как же тоскливо становилось на душе только от одной мысли, что надо лететь, не помогало знание, что разлука будет недолгой, глупое сердце не хотело знать ничего, и ныло. Джаред все же собрался с духом, и сказал: – Да, надо. Ты прав, Альбери. Я бестолковый сын, и я так виноват перед ней. Я поеду. Но мне нужно знать, сколько у меня времени? Когда отправляться? И я должен попрощаться с Дженсеном. Альбери хмыкнул, и протянул ему тот самый бланк, на котором писал что-то, когда Джаред пришел. Джаред взял пластиковый лист, украшенный вензелями и печатями, вчитался. Спросил потрясенно: – Разрешение? Зачем? Альбери невозмутимо пояснил: – Для твоего ирри. Ему не повредит сменить обстановку. *** Джареду так не терпелось вернуться назад, к Дженсену, и рассказать ему потрясающие новости, что он не стал дожидаться посольского мобиля, отчего-то в этот самый важный момент в его жизни, в гараже не нашлось ни одного! Он выбежал наружу, и остановил первый попавшийся, и почему-то водитель-роск не задал ему ни одного вопроса, и не взял денег, и молчал всю дорогу, до самого дома Эклза, лишь когда Джаред выходил, сказал коротко: – Удачи. Можно ли было назвать удачей то, что ворота оказались распахнуты настежь, и никто ему не попался на пути? Двери в доме тоже были открыты, и Джаред испугался вдруг, смертельно, сильно, и даже поднес руку к груди – так сильно сжалось сердце, и нечем стало дышать. Он кинулся в спальню – там никого не было, вернулся в гостиную. Где Дженсен, где все? Что случилось, пока его не было? Джаред хотел закричать, позвать кого-нибудь, но не мог, не мог заставить себя. Но тут Джаред услышал – кто-то шел в гостиную, из кухни. И судя по шагам, это был Док. Это и правда оказался Док, он остановился в проеме двери, и без удивления разглядывал Джареда. Держал, как обычно, в одной руке бокал, и понемногу прихлебывал из него. – Где Дженсен? – выпалил Джаред. – Ты меня спрашиваешь? – недовольно спросил Док. Но не выдержал умоляющего взгляда Джареда, и принялся рассказывать: – Умчался. Я так понял, тебя возвращать. – Что? – Джаред дернул воротник кителя, воздуха не хватало. – Что… – Док вошел в гостиную, сел на диванчик, и пожаловался: – Сорвался, как псих. То лежал спокойно, а то вдруг вылетает, в одних кальсонах, глаза бешеные. Неси, говорит, парадный мундир. Я сразу понял – сейчас начнется. Построил всех, взял нескольких ребят с собой, другим велел зачем-то Керис готовить, ну, свой корабль новый. Я не понял, спрашиваю – зачем? Он зыркнул, не ответил. И меня не взял с собой, сиди, говорит, жди, вдруг Джаред вернется. Велел не отпускать. Чудной, как будто тебя держать надо. Ты же и сам не уйдешь. Верно? – Верно. – Джаред сел рядом, и закрыл глаза. И снова чувствовал себя девчонкой, готовой разреветься от счастья. – Будешь? – Открыв глаза, Джаред обнаружил, что Док протягивал ему свой бокал. Джаред молча выхватил и выпил одним глотком, и не почувствовал вкуса, только тепло в груди, и пустоту в голове. А потом они услышали торопливые шаги, и Джаред невольно встал, у него разжались пальцы, и выпал бокал из рук. А Дженсен – он влетел в гостиную, и как на стену напоролся, замер, впился в него взглядом, и Джаред шагнул к нему навстречу. Роск, прямо на глазах из грозного коммандера снова превращался в его Дженсена, в его странного, своевольного, любимого – любящего – его Дженсена. Уходила из глаз роска озлобленность, страх, железная решимость, и проявлялся трогательно смущенный, сияющий, счастливый Дженсен. Джаред сделал еще шаг к нему настречу, и Дженсен тоже, и на этот раз Дженсен обнял его, сам, и будто не веря себе, прошептал тихо: - Ты… – Я же обещал, помнишь? Я же сказал, что вернусь. Джаред гладил его по затылку, по спине – успокаивал, утешал. Дженсен вжимался в него, всем телом, крепко обнимал за талию, положил голову на плечо, и каялся, куда-то в шею ему: – Я так испугался. Совсем мозги отшибло. Это ты делаешь из меня размазню… Джаред улыбался, продолжая Дженсена ласково поглаживать, вспоминая, что сам думал так же – что превращается в девчонку рядом с роском, и плачет постоянно. Дженсен спросил настороженно: – Ты совсем вернулся? Джаред ответил неопределенно: – Да как тебе сказать… И понял сразу – неправильный ответ. Дженсен застыл, закаменел в его объятиях, и спросил бесцветно: – Вернулся попрощаться? Ты улетаешь. Ты все-таки… – Да нет же! – Джаред не скрывал ликования в голосе: – Ну, то есть, да, лечу, но и ты тоже! Если, конечно, захочешь. Дженсен отстранился от него, посмотрел ему пристально и недоверчиво в глаза, и спросил, с проснувшимся интересом: – Если захочу? Что это значит? Джаред выудил из внутреннего кармана бланк от Альбери, и вручил его Дженсену. Дженсен изучал бланк долго, со знанием дела сказал: – Ого. Я с этой грамотой могу на своем Керисе спокойно пересечь границу с Илией, и меня никто не посмеет остановить. Посмотрел на Джареда, совсем по-другому, как смотрел в спальне - свободно, жадно, от этого взгляда загорелись у Джареда щеки, и спросил: – Как тебе удалось раздобыть такое? Джаред оглянулся, увидел, что понятливого Дока и след простыл, похвалил его мысленно, но не решился рассказывать тут, помня наставления Альбери. Прижал палец к губам, и на поднятые в недоумении брови роска прошипел: – Я тебе расскажу. В спальне. Ладно? Там же есть та синенькая штучка, которая не дает подслушивать? Помнишь, я видел у тебя как-то? – Даже так, да? – задумчиво сказал Дженсен. Роск казался на удивление спокойным, совсем не заинтригованным, как будто это не важно было, как Джаред раздобыл такой документ, и на самом деле его интересовало совсем другое. Еще он выглядел самоуверенным, и довольным, и держал бланк с золочеными углами крепко, с таким видом, будто получил индульгенцию на все будущие и прошедшие злодейства, или получил очень ценный, неожиданный и оттого еще более приятный подарок. И смотрел как-то уж очень подозрительно, раздевал взглядом – Джареду снова стало тесно, жарко в кителе, и не только в кителе. – В спальне, значит. Хорошо, в спальне так в спальне. Дженсен схватил его за руку, и потащил за собой. Все ожидаемо закончилось в кровати. Полетел в сторону драгоценный бланк, Дженсен срывал с Джареда одежду торопливо, чуть не рычал от нетерпения, и вел себя на этот раз грубо, жестко, завалил без церемоний на живот, мазнул несколько раз пальцами в смазке между ягодиц – и вставил сразу, без подготовки, Джаред от неожиданности вскрикнул даже, но Дженсен замер, не двигаясь, давая привыкнуть. Навалился на спину, не давил, просто касался – кожа к коже, и шептал ему что-то безумно-ласковое, нежное, горячечное, отчего сразу зашумело в голове от брызнувшей быстрее по венам крови, и Джаред простонал: – Давай… Джен, ну, не тяни. Дженсен послушался сразу же, и задвигался, сильно, мощно, сразу находя нужный ритм. Вбивался в него, все больше распаляя Джареда, заставляя его подмахивать и выстанывать: – Еще. Джен, пожалуйста, не останавливайся, еще, сильнее же, ну… Дженсен наращивал темп, пока Джареду не начало казаться, что он сейчас умрет, от невыносимого, острого предчувствия оргазма, он успел только прохрипеть: – Дженс… И все, провалился, и как оказалось, провалились оба, Дженсен догнал его, кончил тоже, и удовлетворенно вздыхая, навалился сверху, растекся на нем, и снова не было сил согнать его, и не хотелось – роск укрывал его собой, от всего, от всех. Приятная тяжесть вскоре исчезла, но Джаред не успел заскучать – неугомонный роск развернул его к себе лицом, и весь лучась от удовольствия, принялся неспешно целовать его. Джаред отвечал,сперва лениво, но потом увлекся, и дрема слетела, и снова хотелось продолжать и продолжать, не отвлекаясь ни на что. Но скоро проснулись и другие естественные потребности – Джареда одолевал лютый голод, Дженсен тоже не прочь был перекусить. Они съели остатки холодного мяса, допили вино, и не сговариваясь вернулись в кровать. Лежали в сытой дреме, лениво целовались, и тут Дженсен снова вспомнил про золоченый бланк. Джаред пересказал разговор с Альбери, полюбовался на Дженсена, задумчиво кусающего губы, и спросил, отчего-то вдруг растеряв всю храбрость: - Ты полетишь со мной? Джаред совсем не уверен был в положительном ответе. Потому что… ну вот черт его знает, почему, не уверен, и все. Он был уверен в его чувствах, они пугали его немного своей силой, но Дженсен вполне мог и заупрямиться, если вбил бы себе что-то в голову. И как же не хотелось оставлять его здесь. Прожить без него, даже час – тяжко. Дженсен посмотрел на него, и сказал, стараясь казаться беспечным: – Я… Да, я готов. Но я не знаю, нужно ли тебе это. Джаред хотел было возмутиться, но вовремя вспомнил, как секунду назад переживал, мучаясь сомнениями. Ответил просто: – Конечно. Я не готов жить без тебя целый месяц. Даже день. Не сейчас. Дженсен хмыкнул: – Да… Не сейчас. Он задумался снова, и сказал, грустно улыбаясь: – Не знаю, настанет ли такое время, когда я смогу отпустить тебя. У Джареда, как всегда, откровения Дженсена вызывали немедленное желание спасти-уберечь-любить-лелеять, не дать обидеть, не обижать самому, и он, повинуясь порыву, притянул к себе роска, обнял, и горячо попросил: – Нет, не надо такого времени, пусть оно никогда не придет. Слышишь? Ты не отпускай меня. Никогда, пожалуйста. Дженсен в ответ прижался к нему, удовлетворенно вздохнул, а Джаред бережно обнимал его и улыбался своим мыслям. Впереди маячило путешествие домой, и Джареду было и страшновато и весело представлять встречу двух таких лидеров, как его мамочка и коммандер Эклз. О, это будет битва титанов! Экспедиция казалась очень заманчивой, не смотря, а может и благодаря предстоящим трудностям, и хотелось верить, что пройдет она успешно, и воплотится в жизнь реальность, привидевшаяся мудрому и хитрому лису Альбери. И все эти предстоящие события и трудности не казались непреодолимыми, все это была жизнь, и самое главное, ему было с кем разделить и радость и горе, и он надеялся, очень надеялся, что Дженсен никогда не захочет отпустить его. конец