Донор счастья

НЕ БЭЧЕНО __________________________________________________________________ Под утро, когда начинает брезжить рассвет всегда становится холодно, под пуховым одеялом омеге было тепло, но он всё равно проснулся. Непонятное беспокойство гнало из тёплой кровати. "Надо проверить моих альф", - подумал Арин и не будь он таким сонным, наверное ещё сто раз подумал "моих", у него только один представитель этого пола. Погрузив руки в бесформенный, но очень тёплый махровый халат, и шмыгнув босыми ногами в тапочки, омега поплёлся в залу. Если судить по Билл и Гилберту, то альфы болеют не часто, но сильно, при этом становясь капризными хуже самой изнеженной омеги, а ещё совершенно не умеют лечиться самостоятельно. Булкрос лучше бы умер, по собственным заверениям, чем полоскал горло или пил лекарства. Рыжий сам не знал почему вспомнил про всё это. Альфа спал скрючившись, подогнув под себя длинные ноги, головой свесясь вместе с подушкой, и едва не подметал волосами пол. - Да, что ты будешь с ними делать! - выругался, прыснув, рыжий. Он подлетел к дивану, подхватывая, соскальзывавшее тело альфы. - Тяжёлый, блин, какой же тяжёлый... - "какая не хорошая примета упасть с кровати". - правда для больного, если только! Вот, же! Действительно плохая шутка была, он и до этого промёрз, похоже так и не согрелся, а сказать ничего не сказал, даже виду не подал. Арин поднял голову и плечи альфы обратно на диван, где им и положено было быть, коснулся губами лба, тот был горячим. "Том часто заболевает" - вспомнились слова Гила, правильно, ведь он никогда не долечивается, и работает без отдыха, как заведённый. Метьюс выглядел усталым и одиноким, не слабым, нет не слабым, но его так захотелось приласкать, омега не удержался и провёл рукой по чёрным, как смоль, волосам альфы. Брюнет открыл белёсые мутные со сна глаза, и тут же схватил ладонь рыжего. По-хозяйски погладил поднёс к губам, прижал к своей щеке и потёрся, мурча, как довольный кот: - Как же я люблю тебя, рыжее облачко. А потом вздрогнул и подтянул парня к себе, Арин затаил дыхание. - На-стоя-щий... - вынес свой неожиданный вердикт Том. - Конечно настоящий, живой из плоти и крови... а ты дурак, Метьюс! - омега отстранился, изображая смех, и пряча слёзы, под рёбрами всё сжалось. Нет это не альфа виноват, это его дурное омежье сердце, или природа, а как не назови! На что он надеется? Что они с пресловутым "стопервым" истинная пара? Тогда почему всё время разбегаются, и альфа женат на другом? Хотелось придушить его пока он такой вялый, а брюнет вытянулся, движимый омежим духом, и поцеловал того. Хотя сложно это назвать поцелуем, скорее обжёг дыханием, и прильнул губами к губам сжал и отпрянул, рухнул ничком в подушку и засопел. Теперь горел уже Ари, его обдало волной от порозовевших щёк до самых пяток. А в животе предательски заныло, предвещая скорую течку. Омега уже и забыл, что это после такой сложной беременности и многочисленных операций у него уже четыре года ничего подобного не было. Поглаживая себя по животу, он потихоньку поднялся, приговаривая: - Это не твой альфа, уймись, не твой и всё. Кому ты вообще с дитём нужен? - Отцу ребёнка, - послышался чей-то слишком разумный , а в тоже время наивный ответ, и Ари понял, что говорил вслух. По лестнице скатился Билли, - Что с батей? - Заболел, - выдохнул омега, - Что значит "батей"? - он всё ещё надеялся вразумить сына, - и почему не спишь? - Пап, ты батю заморозил, надо было рядом ложиться. - заявил маленький сводник. - Или хоть одеяло второе достать. - Арин отвесил сынишке щелбан. - Ай! Нельзя так с альфами обращаться. Кто тебя после этого любить будет? Ты конечно красивый, но этого мало! Рыжий только смотрел, как младший полез в кладовку, за вчерашним пледом, как вытягивая шерстяную материю приземлился попой на ковёр. Было не смешно, омеге вдруг стало очень-очень страшно. Что же он наделал и не сейчас и не вчера, а ещё тогда почти пять лет назад, когда решил растить ребёнка один. Неужели он совершил ошибку? - Билли? - Голос надломился, когда Арин обнял сынишку, прижав макушкой к себе. - Ты чего, пап? - вздрогнул малыш-альфа, он хоть и совсем кроха уже вполне осознавал свою ответственность перед омегами, и терпеть не мог их слёз. Арин вообще редко давал слабину, вернее всегда искусно прятал её. Только неожиданное появление человека из прошлого прорвало долго сдерживаемую платину, омега такой сильный, как ему казалось в полной мере ощутил свою беззащитность. - Ты очень злишься на меня? - мальчик, слишком взрослый для такой крохи, слишком осознанно покачал головой. И поцеловал тонкие ладони омеги с пульсирующей венкой. - Я очень люблю тебя папа, ты самый самый... - и омежка прижал его ещё крепче: - "Это всё вопрос времени, когда ты поймёшь сколько всего я тебе не додал, ты возненавидишь меня, твоего жалкого родителя". - Хорошо. - чмокнув макушку, Арин выпустил сынишку из объятий. - Иди куда собирался, и сам не застудись. У тебя ещё законные два часа сна. Потом подъём. Быстро беги, я здесь сам закончу. Мальчик побежал к предбаннику, но на пороге замешкался: - Пап, ты батю не убивай, пожалуйста, как в том кино которое мы с дядей Гилом смотрели... - Это дядю Гила нужно прибить за то, что сморит с тобой такие фильмы. Пшшш... время идёт! Не встанешь по будильнику, проспишь завтрак, разогревать не буду. - "Неужели я такой кровожадный альфа-ненавистник и в глазах окружающих?" - Угу, - отозвался недовольным бурчанием младший, - опять на работе до поздна будешь? - Да, детка, так что лови момент пока я добрый и дома. - ему самому не нравилось на долго оставлять сынишку одного, но школа падре Метьюса хоть и была отличным подспорьем, требовала таких финансовых вливаний, который омежка не мог себе позволить, живя на одно пособие. А после заявления Тома про то, что он одевает маленького альфу в древние рюшки, как омегу, и потому над ним смеются, стало последней каплей склонившей принять предложение о ещё одной подработке. _________________________________________________________ Брюнет был доволен, да чего там скрывать почти счастлив, ему снились хорошие сны, а не постоянно закрывающаяся перед самым носом дверь и крыло самолёта. Он купался в аромате любимого и даже попросил прощения за то, что не узнал и уехал. Только лицо у его Рыжего облачка было грустным и взволнованным, и после признания вместо поцелуя он получил мокрое полотенце на лоб. Проснулся альфа наедине с головной болью, даже не сразу понял где находится. Судя по свету из кухни, был день, но его не будили и не гнали. Это было странно, неужели про него просто забыли? На табуретке у изголовья стояли склянки с явно аптечными запахами, за ними едва уловимо маячил запах Арина и стакан воды, а ещё, кажется, градусник. Том не всматривался, он схватился за воду, и понял, - глотать ему больно. Однако жажда была такой сильной, что пока донышка не увидел не успокоился. В животе заныло, хоть суставы ещё и ломило, говоря о высокой температуре, есть хотелось не слабо. - Всё таки простыл,- заключил брюнет, - а поначалу думал, что похмелье. Эй! Есть кто дома? - хоть и не маленький уже давно, а болеть в гордом одиночестве было обидно, почему Арин не остался? И Билли отвёз обратно в школу? Хотел уже снова откинуться на подушку, но из кухни послышались шаркающие шаги. - Бать, ты чего? - Привет, Билли, а где Арин? - Папа на работе... - И часто он маленького ребёнка одного оставляет? - За мной сосед приглядывает. - Сосед?! - Ну, да он там на другом участке. Метьюс хотел ещё что-то высказать про нерадивого папашу, но не хотелось обижать Билли. - Я вообще то в школе должен быть, но с тобой кто-то должен был остался, потому что ты заболел. - Эта такая болезнь у всех взрослых дядь бывает, когда они много "огненной водички" пьют, "перепил" называется. - потирая виски отозвался старший альфа, ему было стыдно за причиненные неудобства, и в тоже время казалось будто мальчишка выгораживает своего родителя. - Да?! - удивился мальчик,- папа сказал "простуда", и когда проснёшься, чтоб отвар подогрел в микроволновке. А ещё чтобы, вот горло полоскал, и там ещё... он приготовил. - Значит не ошибся. А что ещё папа сказал? - Что ты погостишь у нас немного. Да, и в залог, что на улицу выходить не будешь забрал твою обувь. - Опа! А как же... - взрослый замялся, не зная как продолжить. Мальчик засмеялся: - Туалет в предбаннике за фанерой, его недавно провели. На улице, это старый ещё прадед делал. Только дверь и свет ещё не провели! - Понятно. Значит я у вас теперь заложник. Это всё что я должен знать? - Нет! - обрадованный живым интересом, мальчишка продолжил, - бать, а ты есть не хочешь? - Хочу. - Ой! Вот, здорово. Я тоже, а одному есть скучно. А ещё у меня уроки... поможешь? До скольки твой папа работает? И где? И почему записки не оставил? И всегда он так радикально гостей оставляет? А ещё вчера Тому показалось, что ему совсем не рады здесь, может мнение изменилось? - вопросов была уйма, на многие из которых при всей разумности мальчик ответить не мог. Арин наготовил еды не на двух альф, один из которых маленький, а на трёх взрослых, оставалось только разогреть. И Билли с этим слишком хорошо справлялся, что говорило не в пользу ранее озвученной версии. После позднего обеда на волне общего благодушия Метьюс был готов принять уже всю правду без приукрашивания. Выяснилось, что омега пропадает сутками на работе, но при любой возможности приезжает в пансион Падре Метьюса, от него часто пахнет альфами, но Билли точно знает, что будь у его папы кто-то, то столько работать ему не приходилось. Тому явно это не понравилось, но он ничего не сказал. А ещё они очень грустят о погибшем во младенчестве братике, часто навещают могилку. Билл даже пожаловался, что очень хочет живого братишку, как у всех, а папа всегда начинает извиняться, когда он так говорит. Старший альфа, как и предупреждал Ари, с большой неохотой выпил все лекарства, после чего заявил, что совершенно здоров. И лежать на прочь отказался, тогда Билли -Томас взялся за экскурсию по дому. Образовательный курс был совсем коротким, если б старший не выпросил инструменты и не поправлял всё, что его придирчивому глазу не нравилось. Так у них появился выключатель и свет в новом туалете, а фанера поменялась местом с наскоро сколоченной дверью с крючком из гвоздя на первое время. В итоге после ужина за книгами младший уснул почти сразу. Довольно посапывающего мальчугана Метьюс отнёс наверх, где уложил по всем правилам, как запомнил с прошлого вечера. Сказки уже не требовалось. Он и сам устал, но хотел дождаться Ари. было уже близко к полуночи, когда беспокойство сменилось раздражением. Примерно в этот момент Том понял, что телефон его безнадёжно разрядился, а городского номера в доме не оказалось. В начале второго, когда Метьюс уже сообразил во чтобы ему обуться и одеться, чтобы постучать к соседям, послышался гул машины. Это блудный папаша возвращался домой. Работает? Как же работает он! Из машины, которая подвозила Ари, слышались смех и голоса, от самого рыжего пахло спиртным и он валился с ног Слов у Метьюса не было, да и разговора никакого не получилось бы, Арин свалился перешагнув второй подог на руки альфе и уснул. Под старым пуховиком оказались коротенькие шортики, и "срамнушка", как окрестил её Метьюс, с воротом рубашки. Если б альфа не был так зол, то его, наверняка захлестнули бы другие чувства. И чтоб не давать волю распоясавшемуся воображению Томас перекинул омегу через плечо и отнёс к тому в комнату. Запахи множество запахов, в которых едва читался собственный запах рыжего, это так раздражало! Брюнет сразу же разул безвольную тушку, уложив на кровать, но как только попытался раздеть, получил оплеуху. Тут же отскочив, он обнаружил сидящего Арина, который недоумении смотрел на него. - Значит всем можно, а мне нельзя! - выпалил со зла альфа, и хлопнув дверью ушёл. - Он меня только что шлюхой назвал? - устало спросил пустоту рыжий, откинулся на подушку.- Чёртовы альфы, у всех одно на уме. - завернулся в одеяло и уснул, не раздеваясь. А брюнет ещё долго ворочался на своём диване пока не забылся тревожным сном. Утром рыжий как ни в чём не бывало, подошёл проверить гостя, но его ладонь резко перехватили и отвели в сторону. - Вижу тебе уже лучше, - с какой-то неясной горечью сказал омежка, - тогда сообщу Гилу, что может забрать тебя. Силуэт в уютном махровом халате уже зашагал к кухне, когда Метьюс выдавил из себя вопрос, что так мучил его всю ночь. Неужели его дикий рыжий ангелочек стал падшим, и можно ли его ещё спасти? - Зачем ты это делаешь, у тебя же сын? К Тому обернулось, озарённое электрическим светом, очень бледное усталое лицо с густыми тенями под глазами. Он не спросил , что же такого ужасного делает, и не стал оправдываться. - Я "это " делаю как раз потому, что у меня есть сын. Том уткнулся обратно в подушку, чтоб не ляпнуть лишнего, ему и так казалось, что за последние два дня он говорил слишком много. За стеной послышался звон посуды, шум воды.