Осколки

В детстве Альтаиру не давали прохода из-за его длинных ресниц. Равнодушным к ним не оставался никто, но девочки, конечно же, эмоции выражали громче и куда чаще всех остальных. - Вот бы мне такие, - вздыхали одни. - И мне, - нагло таращились другие, окружив смущенного мальчонку со всех сторон. - И мне, - подхватывали третьи, заставляя бедного Альтаира густо краснеть и буквально спасаться бегством. - О, Аллах, какие же у тебя красивые ресницы! - вздыхали женщины и вскидывали руки к небу. - Очарование! Альтаиру это не нравилось. Он хотел добиться всеобщего внимания и уважения, но уж точно не благодаря длинным ресницам, от которых мальчику дико хотелось избавиться. Именно по этой причине уже тогда он стал постоянно ходить в капюшоне. Натягивал его на лицо так, чтобы скрыть глаза, и вообще стал обходить стороной компании играющих детей. Но это же детство! Играть одному весело далеко не всегда, каким бы терпеливым и самостоятельным ты бы ни был. Иногда Альтаир хотел верить, что ребята перестанут оказывать такое внимание его глазам: девчонки не станут пищать от восторга и мешаться, а мальчишки - дразнить. Ла-Ахад никогда не боялся драки, особенно если дело касалось собственной чести, но отец всегда учил его, что драка - это не решение проблемы, а заколачивание ее в долгий ящик. Спустя время ассасин поймет, что ящик этот - гроб, и заколачивается туда не проблема, а ее источник. Если источник проблемы покоится в гробу, то и беды нет. Но тогда Альтаир ибн Ла-Ахад считал иначе, снова и снова пытаясь доказать, что ничего особенного в его ресницах нет и быть, в принципе, не может. Дети шутили и смеялись в ответ. Но будущий ассасин всегда обладал своеобразным чувством юмора. Угрюмо хмурясь и недовольно поджимая губы, мальчишка шагал в неизвестном даже себе самому направлении и старался держать голову под таким наклоном, чтобы накинутый капюшон не слишком сильно загораживал обзор, но и в достаточной мере скрывал лицо. Настроение не смогла спасти даже недавно съеденная булочка с кунжутом, так любимая Альтаиром. Погрузившись в мрачные мысли, касающиеся глупых детей, он перестал следить за дорогой, и глухо ойкнул, пошатнувшись, когда в него внезапно кто-то врезался. Незнакомый мальчик что-то жалобно прохныкал и потер ушибленное плечо: - Извини, я не... - Кадар! - воскликнул еще один, подоспевший следом. Он кинул на Альтаира быстрый изучающий взгляд, но ничего не произнес и подошел к тому, кто только что внезапно выскочил из толпы и едва не сбил Ла-Ахада. Голос его звучал строго и обеспокоенно. - Ты не ушибся? Хоть бы смотрел, куда бежишь... Альтаир раздраженно фыркнул. Больше всего на свете ему сейчас хотелось выплеснуть всю злость и обиду, бушующую внутри: из-за тех глупых детей, которые сегодня снова действовали ему на нервы, из-за этого мелкого, по чьей вине теперь ужасно болит плечо, даже из-за того, кто сейчас подоспел к нему и заботливо проверяет, цел ли он. Агрессия и негатив клокотали в груди, требовали выхода и отмщения. Нужен был только повод. Одна маленькая осечка... - Извини, - вдруг произнес мальчик постарше, отвлекая будущего ассасина от невеселых размышлений. Уверенный, серьезный. Только вот темные волосы взлохмачены и смешно торчат в разные стороны, придавая ему некий располагающий задор, а смуглое лицо испачкано пылью. Малец явно уступал Альтаиру в возрасте, но вряд ли разница была слишком большой. - Мой брат не специально, - пояснил он. - Не внимателен иногда, поэтому... В какой-то момент будущий убийца перестал слушать эту болтовню. Почему? Он просто поймал на себе взгляд Кадара, обращенный к его глазам. Ла-Ахад сердито фыркнул: из внимания совсем ушел тот факт, что от сильного столкновения капюшон слетел с его головы. Стиснув зубы, Альтаир сжал кулаки, в любой момент готовый стукнуть мелкого сразу же, как только он посмеет что-нибудь ляпнуть. - Что такое? - удивленно моргнул старший и, не получив ответа, слегка вытянул голову вперед, так же открыто пялясь на лицо незнакомого мальчишки. Но, не смотря на показную беззаботность, он и сам был готов дать отпор - слишком откровенно показывал свою неприязнь Альтаир. - Ты видишь это, Кадар? - Вижу, - тихо ответил мелкий, изумленно моргая огромными голубыми глазищами. Только подлил масла в и без того полыхающий огонь. - Да что?! - Ла-Ахад не выдержал, почти выплюнув эти слова и даже не стараясь скрыть возмущение и гнев в своем голосе. - Кажется, у тебя козявка на носу, - темноволосый едва ли не хрюкнул со смеху, прикрыв рот рукой. Щеки Альтаира мгновенно вспыхнули. - Да быть не может! - возмущенно воскликнул он, немедленно вытерев нос. На пальцах действительно осталось что-то маленькое и твердое. Пристыженный мальчишка опустил взгляд на руку, чтобы убедиться. - Кунжутное зернышко, - брякнул мальчишка обескураженно под хихиканье братьев. Альтаир нервно усмехнулся. Вся злость мигом куда-то испарилась, уступая место неудержимому желанию разделить смех вместе с братьями.

***

- Малик, - позвал Альтаир своего нового приятеля, тем временем не отвлекаясь от сооружения крепости из пустых коробок. Аль Саиф, занятый поиском достойной на роль меча палки, обернулся: - Чего? Будущий убийца ненадолго замялся, оглядываясь. Кроме них здесь никого не было: Кадар отправился за питьевой водой и пока еще не вернулся. - Помоги мне подстричь ресницы, - уверенно произнес Альтаир, слегка нахмурившись. - Зачем? - Аль-Саиф искренне удивился подобной просьбе. - Все постоянно обращают на них внимание, и мне это не нравится! Они слишком длинные! - Серьезно? - мальчишка с важным видом подошел к Альтаиру, а затем без стеснения приблизился к его лицу, задумчиво щурясь. Ла-Ахад тихонько сглотнул, замерев на месте. У Малика тяжелый взгляд: цепкий, внимательный. Будто на самом деле способный видеть куда больше, чем другие. Казалось, что сейчас этот мальчуган уберет все мыслимые и немыслимые преграды на своем пути, а затем возьмет и прикоснется к самой душе. "Глупости! - оборвал сам себя Альтаир, которому не прерывать зрительный контакт с Маликом становилось все тяжелее, и только упрямство заставляло его держаться. - Нельзя ведь дотронуться до души!" - А по-моему, ресницы как ресницы, - пожал плечами Аль-Саиф, озвучив итог своих недолгих размышлений и пристальных взглядов. - Ничего особенного. Ты просто себе вообразил. Альтаир растеряно моргнул: - Но... - начал было он растерянным голосом, но его даже слушать не стали, недовольно перебив. - Оставь свои несчастные ресницы в покое и не дури! - категорично изрек Малик, недовольно нахохлившись. - Ты себе глаза выколешь скорее, чем сделаешь свои ресницы хоть на чуточку короче. А я не хочу помогать тебе себя калечить, понял? Наблюдая, как на лице собеседника расползается глупая улыбка, Аль-Саиф только нагнал на себя еще немного недовольства да сердито пробухтел что-то невнятное. Он был искренне возмущен. Никто не посмеет испортить такие чудесные ресницы. Даже их хозяин.