The Phoenix

Ludovico Einaudi – Experience Ludovico Einaudi – Monday Ludovico Einaudi – Nightbook

Боль – пронзительная, исступленная – овладевает моим телом за несколько секунд. Дышать сквозь приступы адской, невыносимой муки, практически невозможно. Ощущение, будто горячий, расплавленный металл вливают в мою черепную коробку мизерными дозами. Кричать в пустоте, в том самом рассыпавшемся «ничто», бесполезно. Звуки поглощает тишина. Она же сдавливает мою голову тисками. Все несущественное стало за одно мгновение слишком важным. Мое существование свелось к тому, что я должна спасти своего брата любой ценой. И самое жуткое и неестественное в этом то, что остальное не волновало меня. Ни то, что я полукровка, ни то, что моим отцом стал Гелиос, ни то, что он умирал у меня на глазах, ни то, что моим опекуном с самых малых лет был Апполон. – Ты обещал сказать, где Чарли! – кричу я сквозь боль, чувствуя, как стекают по щекам пот и слезы. – Мне плевать, что ты на грани смерти! Плевать, слышишь? Кем бы ни была моя мать, кем бы ни был ты – вы бросили меня! Так не позволь им забрать у меня Чарли! Истошный вопль, пущенный в ничто, умирает. Темнота обволакивает меня. Я по-прежнему в одиночестве. Я мечусь из стороны в сторону, хотя прекрасно понимаю, что не сдвинулась с места. Нематериальна. Словно мертва. Горечь предательства разъедает глотку. Меня обманули. Нет никаких ответов. Он не знает Чарли, он просто желал навлечь на меня беду, принимая меня в ряды полукровок. Что же, как оказалось, все рассказы моих друзей о том, что боги думают только о себе – чистая правда. И от этого вдвойне обидно. Нико предупреждал меня. В последнее мгновение, когда я обернулась к нему, ди Анджело был буквально в бешенстве. Но то, что проступало сквозь пелену ненависти – дикое, всепоглощающее отчаянье. Бесстрашный, храбрый, сосредоточенный Нико просто не мог контролировать свои эмоции в этот момент, и потому, я видела, насколько зол он был. На меня? На самого себя? На мир вокруг? Я не знаю. Знаю только то, что подвела его. И от этого не становилось легче. Верно. Меня вновь прошибает пот, а по коже бегут мурашки. Боль чуть отступает, давая возможность расслышать его слабый, едва слышный голос. Все верно, Беатрис. Держись сына Аида… Его булькающий голос с каждым мгновением становится все тише. Ощущение, что кто-то просто выключает звук в этом помещении, не позволяя его последним словам достигнуть моих ушей. Тени. Ты должна отправиться к ней по теням… Пэгги… Найти ее в мире теней. Она расскажет тебе. Обязательно… – Вы обещали мне!!! Вы, а не Пэгги! – кричу я. На этот раз все иначе: шум моего голоса разносится по помещению яростным эхом. Истерический, надорванный крик забивается в уши воском. От страха у меня трясутся руки, которых быть не должно. Единственное, что я понимаю: мое пребывание в «нигде» заканчивается. Сердце вновь слышно бьется между ребер. Я ощущаю дуновение ветра, слабое покалывание на спине, соленые капли, стекающие по щекам к шее. Слишком мало времени… Купол пал у меня на глазах. Серебряный ободок вспыхнул и погас. Вслед за этим исчезло и тело божества. Вместо него на песке оказался тлеющий пепел. Он клубился в воздухе дымкой, принося за собой запах тленья. Меня воротило от этого. Казалось, я бы стерпела вид трупа без особых расстройств, вместо пепла, что оседал на моих собственных плечах. Я с ужасом отдираю его от кожи, а он все липнет к вспотевшему телу, словно деготь. По-моему, я кричу. От отвращения и ужаса. Подумать только: он сидел только что передо мной, а теперь его останки осыпаются на песчаный берег. Кто-то несколько раз встряхивает меня за плечи, а я продолжаю соскребать с кожи этот отвратный пепел, пахнущий чужой плотью. Он был моим отцом всего несколько секунд назад, а что теперь? Что теперь?! Ни ответов, ни Чарли, ни надежды. Одни слова, брошенные напоследок. Пэгги? Тени? Сын Аида? – Трис! – голос. Чужой, инородный, но до ужаса знакомый. Я вскидываю свои глаза вверх. Лицо Нико наполнено такой жуткой тревогой, что мне поневоле становится не по себе. Он встряхивает меня за плечи, стараясь перехватить словно обезумевшие ладони. Мои плечи исполосованы красными линиями. Словно я пыталась содрать кожу живьем. – Ты в порядке, слышишь?! Ты в порядке! – он кричит и все хватает мои ладони. Я цепляюсь за него. Что-то невнятно бормочу себе под нос. И только тогда, когда его руки обхватывают меня, а что-то неизмеримо легкое и вязкое касается поврежденной кожи, понимаю, что говорю: – Унеси меня отсюда. Я в порядке? Не похоже, если честно. Тени буквально окутывают нас. Бояться их бессмысленно, ведь они повсюду. Мои глаза замечают полупустые глаза чужих теней, но я не пытаюсь вырваться из кольца рук ди Анджело. С ним ничего не страшно. Наверное, так будет всегда. Когда глаза привыкают к лунному свету, я, наконец, выпускаю из рук складки его футболки. Пальцы онемели. Сердце бешено стучит в груди. А глаза блуждают по песчаному берегу. Нет, я все еще в реальности. Это не сон. Другая сторона острова? Потаенное местечко, которое заприметил Нико? По-моему, неплохо. Оно окружено с обеих сторон скалами, а все остальное – неважно. Уединение. Мне оно так нужно. Мне приходится свыкнуться с собственным телом. Такое ощущение, что я ходила по земле целую вечность назад. Я ступаю медленно, в надежде, что не упаду. Ди Анджело держится в стороне. Наверное, считает меня жалкой, трусливой и безрассудной. Я ведь обещала ему не соваться на рожон, и вновь не сдержала своего обещания. Проблемы с дисциплиной. Пятки все глубже опускаются в песок. Босые ноги омывают холодные волны. И только ледяная вода более или менее приводит меня в чувство. По мере того, как проясняются мысли, я захожу все глубже, и, что нескончаемо радует, никто не бросается останавливать меня. Нико дает мне волю действий. Или просто испытывает ко мне свое привычное отвращение. Быть может, чуть менее сильное, чем в первые дни. В конце концов, мы стали близки. Как ученик и наставник. Как знакомые, но явно не друзья. Глубоко вздохнуть. Позволить холоду решить все за тебя. Тело коченеет, и, когда я выбираюсь на берег, я не чувствую собственных конечностей. Ничего, на берегу около тридцати градусов, отогреюсь я быстро. Огонь уже горит рядом с ссутулившимся Нико. И я задаюсь очередным глупым вопросом: почему этот парень так хорошо меня понимает? – Спасибо, – охрипшим голосом благодарю я. Он только кивает головой, усаживаясь напротив. Огонь потрескивает, языками пламени взмывает вверх, создает уют, который был в сложившейся ситуации некстати. Все, о чем я мечтаю – очнуться. Каждый божий день я молила кого-то об этом. Вот только боги не нашей стороне, и вряд ли откликнуться на мои просьбы. Боги. Воспоминание об отце, который был им всего несколько минут, разъедает душу, а запах – гниющий и тлеющий – останется в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. Но есть Чарли, а он, пусть и не успел сказать, но знал что-то о нем. Остается вторая часть загадки: Пэгги, которая должна поделиться со мной своими знаниями. Вот только… Мир теней. Загробный мир. Души тех, кто не смог найти покоя. Нико. Черт, Нико может помочь мне. Я реагирую мгновенно. Всего несколько сантиметров. Я сжимаю его ладонь и смотрю в темные, поблескивающие огоньками пламени, глаза. Не знаю, что он видит в моих собственных, вот только шарахается ди Анджело от меня как и прежде. Хорошая традиция. – Ты должен помочь мне. – Вернись на место, Трис, – отчеканивает он. – Нет, послушай. Ты не понимаешь, кто я. Гелиос сказал мне, что я его дочь, а это значит, я такая же, как и все вы, Нико. Я – полукровка. Глаза сына Аида остаются безучастными. Он выдергивает свою руку из моей стальной хватки. – Это бред. Гелиоса заточила Тройка еще в битве за Нью-Йорк против Кроноса. Настала моя очередь удивляться. Моя хватка слабнет, и он, наконец, свободен. Я сижу ровно напротив него и могу заметить, как невыносимо тошно ему быть к кому-то так близко. Мой отец – предатель? Но есть кое-что и похуже. – Дитя предателя породит кровь, – шепчу я, запуская руку в волосы. – Если Гелиос тот самый предатель, а я его дочь… – Ты не его дочь, – резко обрывает Нико. – Ты вообще не полукровка, Трис. Я не слушаю его, все глубже погружаясь в собственные мысли. Я – то самое, почему началась война? Но как такое вообще возможно? – Зря стараешься, ты все равно никогда не была частью нашего мира… Безучастный, надменный голос Нико заставляет мою спину покрыться мурашками. Не часть их мира. Тогда что я такое? Ужас и страх накатывают на меня, словно волны, ластящиеся к береговой линии. Руки все сильней сдавливают пряди волос. Кажется, я в силах вырвать их с корнем. Но неожиданно моя рука касается оголенной кожи шеи, и я незамедлительно чувствую волну слабой, пекущей боли. – Я хотел бы оказаться на твоем месте, – хрипло продолжает Нико. – Да, Чарли пропал, но он все еще жив, а Бьянка… Но он замолкает мгновенно. Что-то, чего говорить ему не следовало бы. Мои пальцы находят пекущую ранку, исследуя странные, круглые углубления. С каждым касанием мне все больней, но любопытство превозмогает боль. Где я могла так пораниться? – И ты не можешь вечно защищать нас, потому что это выглядит, по меньшей мере, глупо, Трис. Ты еще ребенок. Я игнорирую его слова, продолжая упоенно касаться болезненной кожи. – И я бы хотел, – он неожиданно запинается, – мы бы все хотели, чтобы ты вернулась в Нью-Йорк. Как можно скорей. Когда мы узнаем у Калипсо… – С чего вы взяли, что она что-то знает? – резко бросаю я. Нико на мгновение замирает, и хмурые складки появляются на его лбу. – Лео сказал, что мы найдем ответы именно здесь. Это же очевидно. – Вслушайся в свои слова, Нико. Ты учил меня мыслить трезво, а сам полагаешься на интуицию. Откуда Лео мог знать, что Феникс находится на Огигии? И почему, когда мы уже имели предположение о его местонахождении, не сменил курса? Нико все сильнее хмурится. Мрачные тени, отбрасываемые от костра, пляшут на его лице. Он кажется мне воплощением мужества и уверенности, и пусть я по-прежнему чувствовала себя дурой, я была его ученицей. А значит, тоже на что-то годилась. – Лео нуждался во встрече с Калипсо, но он не эгоист. Мы могли отправиться в храм Феникса, но почему-то не остановились на пути к острову. Купол пропустил нас не потому, что магия ослабла… – Кто-то хотел встретиться с нами, – продолжает Нико сухо. Я качаю головой. – Не просто встретиться. Он запрограммировал всех нас, Нико. Мы должны были оказаться на этом острове. Недоумевающее выражение лица ди Анджело граничит с насмешливостью. – Но зачем кому-то понадобилось… – Это был Гелиос, – запинаюсь я. – И, по всей видимости, я его дочь. Я скручиваю волосы в конский хвост и укладываю на бок, оборачиваясь к наставнику спиной. Футболка лагеря не закрывает шеи. И я чувствую, как спустя доли секунды чьи-то знакомые, холодные пальцы касаются раны. Он обводит ее – мою новую татуировку, выжженную на светлой коже. Завершенный круг с крохотной точкой в середине. Знак Солнца. Знак Гелиоса. Сказать, что теперь Нико наверняка поверит мне, сложно. Но с тем, что на острове мы оказались неспроста, ди Анджело придется согласиться. – Он сказал, что «принял» меня, перед тем как… – я снова запинаюсь, вспоминая жуткий запах. – Как все это случилось. – Божественный родитель должен признать своего ребенка, иначе он так и остается неопределившимся. Но обряд посвящения проходит безболезненно. Это просто облако, всплывающее над головой…– бормочет он больше для самого себя, чем для меня. – По всей видимости, на детей Гелиоса ведется охота, и это единственный способ не привлекать внимания. Так, по крайней мере, считал он сам, – я поворачиваюсь к Нико. – И Огигия лучшее место для этого – на нас нельзя напасть извне, что дает мне немалую фору, прежде, чем Олимп найдет меня. – Ты – человек, – упрямо повторяет Нико, глядя мне прямо в глаза. Я пожимаю плечами, выпуская волосы, что тут же осыпаются на плечи. Ему сложно поверить, понять или принять тот факт, что я не просто безмозглая девочка, идеализирующая реальность. Что ж, наверное, я заслужила это. – Ты должен помочь мне. Гелиос показал мне много из того, чего я просто не помню. Моя жизнь была другой, Нико. Совершенно другой, понимаешь? Я будто из другого века, оказалась здесь и сейчас просто лишней… И единственное, что я знаю точно – я должна приложить все усилия, чтобы спасти Чарли. Глаза его на секунду блекнут, словно в моих словах он узнает что-то знакомое. Будто сталкивался с этим чувством прежде. Он передергивает плечами, глядя на то, как потрескивает огонь. В это мгновение у меня в груди слабо заныло сердце. До чего хочется помочь ему – помочь жить с той болью, которую ему довелось пережить. Которой он ни с кем другим и не собирается делиться. Боль меняет людей. Они черствеют и обветриваются на теплом ветру меняющейся жизни. Но кто бы мог подумать, что я мечтаю заглянуть в теплые карие глаза в надежде увидеть счастье, а не тоску? – Да, Би, – слабо говорит Нико. – Ты – полукровка. Слишком ты храбрая. – Помоги мне. Доставь по теням к женщине по имени Пэгги, – прошу я, когда пауза между нами становится обязывающей. – Она знает, где Чарли, и я уверена, она сможет дать нам ответы на многие наши вопросы. – Трис, – возвращаясь к старому имени, просит Нико. – Ты единственный, кто может помочь мне. – Это опасно. Если имя – это все, что ты знаешь, поиск затянется на долгие годы. Я уже пытался отыскать чужую душу в тенях, и тогда я слишком хорошо знал погибшего человека, а теперь… – Это моя мать. Я найду ее, поверь мне. Он снова обескуражен, а времени объяснять, как обычно, просто нет. – Если ты отпустишь мою ладонь – никогда не вернешься назад. Ты потеряешься во времени среди чужих теней, Трис. И я ничем не смогу тебе помочь. Я улыбаюсь ему обнадеживающей, слабой улыбкой. Врать ему о том, что ничего не боюсь, что я готова и абсолютно точно доверяюсь ему – бесполезно. Он знает, что мне страшно. Он чувствует меня, и объяснить, откуда я знаю это просто невозможно. Поэтому он без слов берет меня за руку, сплетая наши пальцы. Впервые в жизни они теплые. – Готова? Я слабо киваю головой.