Иные Вселенные

      Стоя на пороге дома Рэм, я размышляю о недавнем собрании на Анкалле. Всё обошлось! Я даже поверить не могу. Меня совсем не волнует разыскиваемая Падшая и не тревожат угрозы Беона. Больше меня заинтересовали глаза того парня, стоявшего возле Предводителя. За все года своего существования я ещё ни разу не видела ничего подобного: полукровка. Падшие, как известно, считают нас — землян — низшей расой, слабыми умами, поэтому спариваться с нами выше их достоинства. А этот Падший… он, видимо, особенный…       Отмахнувшись от странных размышлений, я стучу в дверь. Рэм живет в относительно спокойном районе города, еды у неё всегда хватает, да и тепла тоже. Работа официантом в «Веронии» приносит ей прибыль в четыре раза больше, чем мне в «У Сидо». Обслуживать прекрасных дев и Падших — доходное занятие, как ни крути.       Дверь мне открывает Эль, младшая сестра Рэм. Эль из таких девушек, которые никогда не расстраиваются или же не впадают в хандру. Она всегда приветлива и улыбчива, её простодушие иногда просто раздражает, но и по-своему умиляет. А ещё она всегда смеется. Даже когда остальные не находят ничего веселого Эль всё равно тешится.       Она приветливо мне улыбается и впускает в теплую кухню, где Эстер — мать Рэм и Эль — готовит ужин. Я украдкой гляжу на Эстер: эта женщина недолюбливает меня. Она считает, что благотворительность её старшей дочери по отношению ко мне слишком уж излишняя.       Я не могу её винить. Рэм, как самая старшая, единственная кормилица в семье: те гроши, что приносят её братья, даже меньше того, что я получаю у Сидо.       Эль, смахнув с плеча свои тёмные, как у Рэм, волосы, подходит к столику и, усевшись на стул, хватает булочку, за что получает по рукам от матери:       — Подожди! — укоризненно проговаривает Эстер, кладя кусок выпечки обратно в корзину. — Скоро ужин.       Эль, выпятив губу, глядит на меня и, подперев щеку рукой, спрашивает:       — Ева, ты же останешься с нами на ужин? — в её голосе слышится мольба.       Эстер, не отрывая взгляда от деревянной ложки, которой помешивает кашу, недовольно фыркает. Она никогда не говорит мне напрямую, что я её чем-то не устраиваю, но ведь иногда и слов не надо, чтобы понять, что человеку ты абсолютно не нравишься.       — Наверное, — нерешительно мычу я, слыша ещё один томный вздох. Решив перевести тему, я смотрю в ту сторону, где дверь слегка приоткрыта, и интересуюсь: — А где парни?       Близнецы самые младшими в семье. Им всего по шестнадцать, но бед они доставляют не по годам много. От вечно счастливой Эль, которая на год их старше, никогда не было столько проблем. Я была всего на три года старше младшей сестры Рэм, когда оставалась за главную, приглядывая за ними, за что Рэм чаще всего доставалось от матери.       — Лас и Кад решили отправиться в Старин, — говорит Эль непроницаемым, равнодушным тоном.       — В Старин?! — восклицаю я, опрокидывая чашку чая. Темная водица плывет по поверхности столешницы. Схватив тряпку, под более недовольный вздох Эстер, я вытираю стол.       — Да не волнуйся ты. Сейчас Рэм придет, как даст им по оплеухе, мигом угомонятся, — Эль берет из моих рук мокрый кусок ткани и кидает его в раковину.       От близнецов постоянно одни лишь проблемы. Думаю, всё это из-за отсутствия мужской силы в доме. Отец Рэм погиб в восстании десять лет назад, так же, как и мои родители, а Эстер стала чахнуть от горя и в итоге заболела, так что дальше своей кухни носа она не сует.       — Что они вообще решили в Старине делать? — спрашиваю я.       — А что можно делать в Старине, Ева? Решили разбогатеть! — Эль заправляет прядь челки за ухо и улыбается.       Старин — столица наших ближних районов. Портовой город, где царит промышленность. Торговцы межу Вселенными, фермеры, бизнесмены и богачи, а так же призеры Стартовых гонок считают Старин своим обиталищем. Считается, что если ты прибудешь в столицу хоть с какими-то грошами, то непременно разбогатеешь. Ага, конечно!       Поерзав на стуле, я чувствую, как материал ножа, врученного мне Якином, упирается в поясницу. Я ненавижу оружие, ведь именно они приносят смерти и потери…       Дверь распахивается, впуская порыв осеннего ветра. Рэм, понурив плечи, кидает шлем на рядом стоящий стул. Сняв кожаную куртку, она забрасывает её за плечо и, откинувшись на табуретку возле меня, запрокидывает голову на подоконник, закрыв при этом глаза:       — Ужасный день.       — Лас и Кад решили поехать в Старин, — выпаливает Эль.       Рэм, распахнув глаза, смотрит на меня. Я мотаю головой, мол, ничего об этом не знаю.       Тяжко вздохнув, она вытаскивает откуда-то из-под стола бутылку спиртного и, откупорив ее, делает крошечный глоточек.       — Я сейчас, — говорит она.       Кухня погружается в тишину. Кажется, даже жаровня Эстер замолкает на какую-то минутку, интересуясь происходящим в соседней комнате.       Через минут десять в комнату заходят двое парней. Я никогда их не различала, поэтому чтобы избежать неурядиц называю я их просто и со вкусом – дылды.       Почему дылды? Эти ребята, на четыре года младше меня, а переросли даже Рэм. Лас и Кад тощие и бледными, а так же долговязые. Один из них вечно улыбается, как Эль, а второй постоянно ходил со скучным, безразличным видом, как Рэм. Во всем остальном они абсолютно одинаковые.       Рэм, усадив братьев за стол, садится возле меня.       — Надеюсь, вы поняли меня?       — Угу, — мычат они в унисон.       — Как там дела у Сидо, Ева? — спрашивает Рэм своим стальным непоколебимым голосом.       Когда я была поменьше, я немного побаивалась её. Ей было всего семнадцать, когда она спасла меня, но уже тогда она была взрослой и будто готовой к совершенно всем неурядицам. Все знали, что семья держалась только на ней.       — Нормально там у Сидо, — отвечаю, хватая ложку и булочку. — Сегодня опять оплеухи Якину выписывал.       — За что это? — подает тревожный голос Эль, которая всегда неровно дышала к моему другу.       — Курил на рабочем месте. Ну, сами знаете, горючее… — мне всегда неудобно рассказывать что-то в присутствии Эстер, но кажется, никто не замечает её настороженного отношения ко мне. — Якин, кстати, раздобыл билеты на Стартовые гонки, представляете?       Зря, зря я это сказала. Близнецы, оторвавшись от поедания каши, вытаращиваются на меня с разинутыми ртами. Стоит ли говорить, какой громкий вздох выдает из себя Эстер после сказанных мною слов? Рэм, укоризненно глянув на мать, движением руки пресекает братьев.       — Никаких Стартовых гонок или Старина, — произносит Рэм.       Мальчишки мечтают стать призерами Стартовых гонок. Их отец когда-то участвовал в них, за что получил травму. Вследствие ему ампутировали правую ногу. Интересно, что и кому эти дылды пытаются доказать?       — Так ты пойдешь с Якином? — будто невзначай интересуется Эль.       — Нет, что ты. Я отберу его же билеты и пойду с кем-то другим, — улыбнувшись, произношу я, за что получаю смешок от Рэм.       — Ну, мало ли… — пожав плечами, Эль засовывает кусок булочки в рот.       После ужина я отправляюсь к себе домой. В дом моих погибших родителей. После того, как их не стало, и я попала на поруки Рэм, она помогла (вернее, всё сделала сама) мне сдать мой дом паре мормонцев. Мормоны — мирный народ, точно так же, как и прекрасные девы. Кого стоит опасаться, так это марсиан и Падших. Марсиане жестоки и безжалостны, а Падшие слишком расчетливы.       Я часто остаюсь Рэм на ночевку, либо же у Сидо в баре, иногда даже приходится у Якина, но у него дома тесно, и он вечно смущается этого, так что там я бываю меньше всего. К тому же мне кажется, что его сестра явно побаивается меня. Дома я стараюсь не бывать. Слишком много воспоминаний…       Накинув капюшон и засунув руки в карманы плаща, я направляюсь домой по тихой темной улице. Дороги, на мое удивление, оказываются пустыми. Мне казалось, после собрания здесь должны были быть толпы людей. Но люди боятся, вот в чем дело.       Почувствовав резкий толчок в спину, я ахаю и ударяюсь об стену. Кто-то, схватив меня за плечи, разворачивает и прижимает спиной к кирпичной стене. Перед глазами вспыхивают искры. Видимо, я ударилась лбом, потому что голова раскалывается. Сосредоточив взгляд, я встречаюсь с лицом обидчика.       Марсианин. Их легко узнать. Все они коренасты, высокие и с желтыми глазами, похожими на зрачки кота. Дрожащая рука марсианина касается моей щеки и пальцами проводит по скуле. О боже, мои коленки подкашиваются, а в животе зарождается тошнота.       Инопланетянин что-то проговаривает на своем языке, касаясь моих волос цвета ржавчины, как часто любит повторять Якин. Он стягивает с меня капюшон и жутко оскаливается в подобии улыбки.       Марсиане не убивают земных женщин, они делают с ними вещи куда более устрашающие.       — Прошу, — тихо молю я, чувствуя, как он огромными пальцами проводит линии по моей шее, спускаясь всё ниже и ниже…       Прижавшись ко мне своим телом, он утыкается губами в участок обнаженного плеча и языком проводит узоры. Склизкий язык спускается к пуговицам плаща.       Заведя руку за спину, я нащупываю нож, и, вытащив его дрожащей рукой, подставляю под нос марсианину. Тот, ухмыльнувшись, вновь что-то говорит на своем языке и больно хватает меня за запястье, отчего я роняю оружие. Всхлипнув, я делаю так, как учил меня Якин. Собравшись с силами, которые остались в моем испуганном сознании, я ударяю его коленкой в пах, за что в ответ получаю удар по щеке.       Мама учила меня молитвам. Я до сих пор помню, как она прижималась щекой, и её гладкие рыжие волосы щекотали мне лицо. Она говорила, что молитва — это общение с Богом.       Запрокинув руки, я с силой толкаю обидчика. Царапаясь, я ощущаю его кожу под ногтями.       И тогда я решаю закрыть глаза и просто молиться.       Отвернув голову, я чувствую, как тело марсианина расслабляется. Боязливо открыв глаза, я встречаюсь взглядом с перепуганными синими глазами. Передо мной стоит девушка в капюшоне, она вся белая, такая как Падшие, но глаза её ярко-синими, такими же, как и у того полукровки. Она кажется мне смутно знакомой.       В руках спасительница держит мой нож: он весь в черной крови — крови марсианина. Падшая, выронив оружие, опускает голову и глядит себе под ноги, где валяется истекающий кровью марсианин. Хватаясь за рану, он что-то шепчет. Падшая тихим голосом говорит ему что-то на его языке, и тот, яростно вскрикнув, вздыхает в последний раз.       — Я… — начинаю дрожащими губами говорить я, но Падшая, сглотнув, оборачивается и, хватая упавший нож, вытирает его об ткань плаща и засовывает себе за пояс.       Глянув на меня, она разворачивается и убегает.       Что это было?       В последний раз, глянув на мертвого марсианина, я, пятясь от него, убегаю домой. Там, не здороваясь с квартирантами, запираюсь в своей маленькой комнатушке. Сняв плащ, я отбрасываю его в сторону и, обхватив себя, сползаю по стенке на пол, не в силах сдерживать слезы.       — Сама виновата, — шепчу я в темноте, глядя на фотографию своих родителей, стоящую в рамке на комоде. — Сама…