۞
Банкетный зал в золотых тонах был набит внеземными существами. Виновница сегодняшнего важнейшего торжества стояла на сцене, принимая поздравления. — По нашим меркам ей сегодня исполняется восемнадцать, — говорит мне какая-то официантка, наверное, думая, что мне каким-то невероятно-магическим образом понадобится эта информация. Я стояла возле бежевой колоны с пустым подносом в руках и наблюдала за именинницей. Прекрасные девы с Венеры мало чем отличались от нас, на самом деле их очень просто спутать с земными девушками. Единственное их отличие – это анатомическое строение. У них меньше ребер, чем у нас, отчего кажется, что их талия размером с пробку. Шеи их не то чтобы лебединые, а жирафьи. Скулы настолько отчетливо выделяются, что, кажется, в их щеки внедрили имплантаты. Они были сущим произведением искусства. Как оживающие фантазии на холсте художника. Вздохнув, я украдкой пробралась к балкону. Пока земные чиновники и инопланетяне будут праздновать совершеннолетие какой-то девушки с Венеры, я могу поглядеть на ночной город. Прислонившись к перилам и перекинув поднос через них, я наклонила подбородок к железной перекладине. На третьем этаже «Веронии» было не так интересно, как на двадцатом или на тридцать пятом. Я видела загрязненное небо с черными клубами дыма. Где-то вдалеке можно было рассмотреть бараки, рынок, бывший Торговый центр и район города, где жила Рэм. Яркие неоновые вывески, пестрящие рекламой, грязная река Талле, где уже давно не водится никакой живности и загазованность от космических кораблей – всё это был мой город, большего из себя он не представлял. Я не имею понятия, как живут остальные, но думаю не намного лучше нас. — Убежать из той суматохи — самый лучший вариант! — слышу голос и с испугу роняю поднос. Он падает с третьего этажа и с треском терпит крушение. Я тихо ругаюсь себе под нос. Оборачиваясь, встречаюсь с самыми яркими голубыми глазами, которые мне только доводилось видеть, и осознаю, что не так-то и давно видела их. На пороге балкона, облокотившись на стеклянную перегородку, стоит Падший парень. Он был одет в человеческий костюм и выглядел, как бы парадоксально это не звучало, слишком по-земному. Утратив дар речи, я так и стояла там, глядя на этого Падшего. — Вы тоже приглашены на эту вечеринку радости и веселья желудка? — криво улыбнувшись, спрашивает он. В темноте его глаза блестят особенно ярко. Недоумевая, смотрю на него и понимаю, что выгляжу совершенно глупо. Именно так, как себе представляют Падшие. Тупые земные существа. Оттянув пальцами свою желтую футболку, даю понять кто я: — Персонал. Засунув свои бледные руки в карманы брюк, он заинтересовано смотрит на меня, но, при этом на его лице не всплывает ни одна лишняя эмоция. Почему эти инопланетяне так похожи на нас? Когда я была ещё совсем маленькой, земля была оккупирована только Падшими. Я помню, что мы жили в достатке и мире, пока не пришли марсиане. Я знаю, что есть и другие существа. Мормоны, часто наведывающиеся в бар Сидо, рассказывают о чудовищах и иных расах. Где-то там, где находится родная планета Падших – есть и другие. Меня всегда мучил вопрос: почему они до сих пор за все семьдесят шесть лет, что Падшие существуют в нашем бытие, не добрались до Земли? Что их останавливает? Ведь иные Вселенные, другие миры и галактики – не так далеки, как казалось нашим предкам. На Венере всегда существовали прекрасные девы; на Марсе кучка гадких существ, а Мормония — звезда — где таились существа близкие к нам. Всё это всегда было рядом. — Вы в порядке? — чересчур учтиво для внеземного существа спрашивает он. — В полном! — слишком пылко, больше чем мне бы того хотелось, отвечаю я. Стеклянная дверь приоткрылась, прерывая меня. Проклятье! Пармис, владелец «Веронии», смотрит на меня с такой ненавистью, что я непроизвольно вжимаюсь в перила, собираясь в случае чего отправиться за своим подносом. — Ты где сейчас должна быть?! — он не кричит, но акцент и без того громкая речь выдают уроженца другой планеты. — Я… — вдруг мне вспомнилось, как он сломал мое запястье. Не стоило идти на уговоры Рэм. От марсиан не жди добра. — В зал! — его желтые глаза, напоминающие зрачки кошки, сверкают со злобой, предвещая о том, что после окончания праздника я получу по заслугам. — Пармис, — обратился Падший с человеческими глазами к моему боссу. А я и забыла про него. Затаившись в тени балкона, он отклонился от стены и равнодушным взглядом окинул владельца «Веронии», — это я задержал… — он глянул на меня и вскинул свои густые темные как ночь брови. — Ева, — назвала я свое имя. — Это я задержал Еву, — он утвердительно кивнул. Пармис, метнув в мою сторону недоумевающий взгляд, скрестил руки на груди. Его кожа, так похожая на камень, пошла мурашками. Он напрягся. Но почему? Посмотрев на Падшего, марсианин вытянулся словно струна. — Конечно, Ниа, — тихо выдохнул Пармис, отступая к двери. — Когда закончишь с ней… — он посмотрел на меня, и челюсть его сжалась. Клянусь, если бы здесь не было бы этого странного Падшего, он бы влепил мне пощечину, оставив ещё одну ссадину. — Не важно. Пармис ушел. Я глянула на Падшего. На его скулах появились желваки, а глаза ярко горели…. Нет, я не могу назвать это злобой. Они горели с каким-то другим чувством, неведомым мне. — Спасибо, — промямлила я, отступая к двери. — Меня Ниа зовут, — в его речи, отнюдь, не слышался внеземной говор. Каким же человечным он был. — Я это поняла, — шепотом отвечаю я. В два длинных шага он пересек расстояние между нами и протянул свою бледную как у мертвеца ладонь. Наверное, на моем лице были отражены все эмоции, пережитые людьми с моей планеты за все последние семьдесят шесть лет. Ниа опустил руку. Сжав её в кулак, он отступил на шаг назад. Темные волосы его пали лоб, прикрывая ясные глаза. Сейчас он как никогда был похож на своих сородичей. Белая кожа – неестественная. Длинные пальцы – не такие как у нас. Лишние выпуклые отверстия на шеи – противные. Но во всем остальном… они слишком схожи с людьми. Не глядя на него, отхожу и, открывая дверь, окунаюсь в атмосферу праздника. Не успеваю я и двух шагов сделать в коридор, как меня за руку хватает Рэм. — Отнеси в подсобку, — говорит она и вручает мне стопку желтых полотенец. Вздохнув, я выхватываю их из её рук и направляюсь в подсобку. Проходя по коридору мимо множества дверей и поворотов, я думаю, возможно ли было всё это предотвратить? На дворе 2090 год. Прогресс, какой бы незначительный он ни был, не стоит на месте. Из истории, которую изучала в школе, когда имела возможность туда ходить, я узнала о том, что люди не сдавались с самого начала. В начале мы боролись, сопротивлялись Падшим, но хватило нас не надолго. Двадцать лет шла война между Падшими и землянами. Двадцать лет надежды – в прах. Сейчас есть только возможность выживать. Никакой надежды на будущие без инопланетян. Зайдя в помещение для персонала, я замечаю главную героиню сегодняшнего торжества. Прекрасная дева, которая на данный момент выглядела не такой уж и прекрасной, распласталась на полу с бутылкой шампанского. Её каштановые волосы, спускающиеся до лопаток, были заплетены в волнистые косы. Карие глаза блестели в темноте. По-моему, она плакала, потому что её курносый нос был красным, а взгляд мутным. Заметив меня прекрасна дева, расплылась в искренней улыбке. Девушки с Венеры были слишком похожи на нас, может, именно поэтому они не вызывали во мне вражды? — Привет, меня зовут Тита, — радостно воскликнула она, но тут же её губа затряслась, и она всхлипнула: — Влюбиться так ужасно. Слушай, если я влюбилась — значит, я глупая? И что изволите мне на это отвечать? Бросив полотенца, врученные мне Рэм, я присела на корточки возле неё. — Нет, я совершенно глупа. Любовь — вообще сплошная глупость, — говорит Тита, вытирая нос. — Мне кажется, в свой день рождения не стоит так расстраиваться, — говорю я. Она поджала свои маленькие губки и покорно кивнула. — А тебя как зовут? — отхлебнув из бутылки, она улыбнулась мне. — Ева. Меня зовут Ева. Тита, поставив бутылку на пол, наклонилась ко мне и обняла. Крепко, даже слишком для такой утонченной девы. — Ты красивая, — со своим странным акцентом говорит она мне на ухо. От такого близкого контакта с инопланетянкой я съеживаюсь. Видимо, заметив мой дискомфорт, Тита резко отстраняется и, выпрямив спину, складывает руки на колени. Она была похожа на статую — такая идеальная... — Я понимаю, — говорит она, — тебе неприятно. Вы — земляне — считаете нас чудовищами. Она икнула и на секундочку утратила свой шарм. Её яркое платье золотого цвета запылилось. Встряхнув пару пылинок и вытащив ниточки с подола платья, Тита понурила плечи: — Мы тоже раньше считали так про Падших. Что они монстры, — не договорила она. Её взгляд протрезвел. Прикрыв рот рукой, она в испуге глянула на меня: — Пожалуйста, забудь, что я только что сказала. Я глупа. Она подорвалась, и шлейф её платья потянулся за ней к выходу. — Погоди, — произнесла я, протягивая к ней руку, в попытке остановить. Тита, остановившись у самой двери, полуобернулась ко мне и, подмигнув, удалилась прочь, оставив меня в замешательстве. Что это означает? Раньше их считали монстрами? А что изменилось-то?Глава 4
10 февраля 2014 г. в 19:12
В баре, как обычно, за полночь играла оглушающая музыка. Якин обслуживал клиентов, у него это всегда получается лучше, чем у меня. Он общительный, поэтому его любят. Я же предпочитаю больше молчать, чем болтать.
На кухне до блеска выдраивая стеклянные стаканы, я думала о вчерашнем вечере. Сколько бы раз я не мылась ночью, не отдраивала уже покрасневшую кожу, всё никак не могла отделаться от ощущения шершавого языка марсианина на моей коже. Ссадина на щеке от удара всё ещё гудела от боли. Сегодня, когда я пришла на смену, Якин, увидев мое повреждение, спросил:
— Только не говори, что подралась с тем тараканом на кухне? — хотя он и говорил, шутя, в тоне его голоса прослеживались нотки обеспокоенности.
— Будь уверен, в спарринге за пачку печенек выиграла я, — улыбаюсь, но на самом деле мне хочется разрыдаться. — И пускай у таракана были явные преимущества, в виде усиков и многочисленных лапок, я смогла отобрать ту черствую, покрытую плесенью вкусняшку.
Якин, коснувшись пальцами моей щеки, повернул лицо на свет тусклой лампы. Я видела, как лицо его нахмурились, а зеленые глаза потемнели.
— Ева, что случилось? — хриплым голосом спросил он.
— Таракан был очень коварен, — по щеке прокатилась предательская слезинка.
Рассказав ему о марсианине и странной Падшей с человеческими глазами, я вздохнула с облегчением. С Якином всегда было проще: он был частичкой моей души. Есть такие люди, с которыми поговоришь, и сразу легче.
Прополоскав стаканы и вытерев их сухой тряпкой, я обернулась и оглядела бар: сегодня народу было немного: всего-навсего мужчина-азиат, какой-то мормонец и девушки шейлы или же, проще говоря, шлюхи с Венеры.
Якин, размахивая полотенцем, направляется в мою сторону. Обойдя барную стойку, он замедляется. Наклонившись, парень что-то достает из-под нижней полки. Перегнувшись через умывальник на кухне, я гляжу в окошко: Якин пропал из вида.
Отворившаяся дверь пропускает слишком много света и музыки. Парень, заперев за собой дверь, включает свет, отчего я жмурюсь.
— Ты чего тут в темноте? — спрашивает он и, подходя к столу, запрыгивает на него.
Достав из кармана штанов сигарету, он подкуривает её зажигалкой, выдыхая белый дымок. Смотря на меня, показывает то, что достал из-под полки барной стойки.
Две зеленые футболки с эмблемой Стартовых гонок: космический корабль, рассекающий просторы космоса и, конечно, фирменная фразочка: «Иные Вселенные – едины».
— С ними обязательно, — он кидает мне футболку. — Под цвет твоих глаз. Тебе пойдет.
— Какая радость. Уже послезавтра, да? — я прикидываю футболку и гляжу на себя в зеркало.
А вещица действительно в тон к моим глазам. В отражении зеркала гляжу на Якина. Улыбаясь, он разглядывает меня.
— Что ты так смотришь на меня? — аккуратно сложив футболку, я положила её в тумбочку под умывальником. Поправив неряшливый пучок рыжей копны волос, я приподняла свои коричневые брови: — У меня что-то на лице? Ну, кроме синяка?
— Неа, — почему-то грустно улыбается он.
— Тогда что? Твоя ехидная улыбочка сбивает меня с толку…
— Ева, ты когда-нибудь думала о…
Но его прерывает резко распахнувшаяся дверь. Якин в один миг, убрав сигарету изо рта, поворачивается в сторону слепящего света, доносящегося из приоткрытой двери.
На пороге стояла Рэм, одетая в фирменную одежду официантки «Веронии»: черные обтягивающие штаны, футболка желтого цвета с треугольным вырезом и сапожки на шнуровке. «Веронией», когда я там работала, управляли прекрасные девы. Сейчас же там управляют марсиане. Я даже не представляю, как Рэм удалось продержаться так долго в ресторане Галактического уровня.
— Хочешь денег подзаработать? — спрашивает она, теребя краешек своей яркой футболки. Рэм не любила насыщенные цвета: я знала, что в униформе «Веронии» она чувствовала себя неловко.
— Это зависит от того, что от меня потребуется.
— Интим не предлагать! — вставляет Якин с новой сигаретой в зубах.
— Якин, этот никотин когда-нибудь убьет тебя, — подмечает Рэм, и я не могу с ней не согласиться.
— Какая разница, что добьет меня: белые солдатики смерти или какой-нибудь Падший. Смерть, она одинакова в любых её проявлениях, — парень подмигивает ей и, хватая футболку, удаляется из кухни, на прощение кинув: — И всё же, без сексуальных предложений, Рэм. Я берегу Еву для себя.
Под его смех я чувствую, как по щекам поползли красные пятна:
— Он шутит, — говорю я Рэм, но ту, кажется, совсем не волнуют шуточки Якина.
— Ну, так что, Ева, ты занята вечером? — спрашивает она.
— Да, я вообще-то работаю.
— Если ты о Сидо, то я с ним договорюсь, — дипломатично подмечает она. — В «Веронии» устраивают праздник сегодня вечером, и нам не хватает официантов. Пармис хорошо заплатит, Ева.
— А что за праздник? — равнодушно интересуюсь я.
— День рождения какой-то прекрасной девы, — она с опаской смотрит на меня: — Ещё там будут предводители Падших и марсиан.
— Беон и Халс? Видимо, это очень важная прекрасная дама.
— Ева, прошу…
Я знаю, как работать официантом на важных вечерах, я знаю, что такое профессионализм и знаю, что такое молчать, когда надо. Теперь знаю. Два года назад подобный званый ужин устраивали для марсиан, и Рэм попросила меня помочь. В итоге мне заплатили, но Пармис, владелец «Веронии», не всегда вел себя подобающе. Слишком жесток он был с девушкой, которая не всегда могла смолчать.
— Он не тронет тебя. Я обещаю, Ева, — тихо говорит Рэм.
Пармис действительно хорошо платил, но… стоит ли оно того? Я несознательно дотронулась до кисти правой руки. Травма уже давно зажила, но иногда рука всё равно побаливала. Я помню, как Пармис схватил меня за запястье и что есть мочи дернул на себя. Как же чертовски больно мне было.
— Я не буду молчать, если меня оскорбляют, — стиснув зубы, прошипела я тогда ему в лицо. За что получила дикую боль в области запястья и звук треснутой кости. Тогда Пармис, испугавшись, отпустил меня.
— Постарайся держать рот на замке, и всё будет в порядке, — сказала Рэм и её темные глаза блеснули с предупреждением.
Я кивнула, тем самым согласившись. Она, достав из сумки желтую футболку, протянула её мне. Оставив меня наедине с собой, Рэм с глухим звуком заперла двери. Стянув с себя темную майку, я кинула её туда же, куда положила зеленую футболку Стартовых гонок.
Вздохнув, я уже собиралась накинуть эту кислотно-желтую футболку, как хлопнувшая дверь заставила меня резко развернуться и прикрыться. Якин с самым непринужденным видом вошел на кухню.
— Я вообще-то тут переодеваюсь!
— Я вижу, — в его голосе я слышу подленькую насмешку. — Милый лифчик, кстати.
На мне был розовый бюстгальтер, перетерпевший слишком много страданий в виде стирки с сильным отжимом.
Накинув футболку, я обернулась и посмотрела на друга:
— Я надеюсь, когда-нибудь у тебя появится совесть.
— Я надеюсь, когда-нибудь ты купишь себе новый лифчик, — парирует он, доставая с холодильника банку каких-то солений. — Поторапливайся, Рэм с трудом выбила тебе свободный вечер. Бедного Сидо от такой перспективы перекосило…
Что там говорил дальше Якин, я не слышала. Тихо прошмыгнув мимо Сидо, я вышла на террасу Торгового центра, где меня ждала Рэм на своем железном коне.
— Тебе идет желтый, — говорит она.
— Мне сегодня всё идет, — хмыкнула я и надела шлем, садясь на заднее сидение.
«Верония» находилась в самом презентабельном месте нашего города. В Анкалле, на третьем этаже высоченного стеклянного здания. Пока ветер разносил мои волосы, выбивающиеся из-под шлема, я всё думала о ярко-синих глазах той Падшей. Человеческих глазах! Кто же она такая? И тогда кто тот Падший, стоявший на собрании возле Предводителя?
— Ева, ты меня слышишь? — Рэм сняла шлем и, растрепав свои иссиня-черные волосы, устремила свой проницательный взгляд на меня. — Откуда у тебя эта ссадина?
Я машинально дотрагиваюсь до щеки:
— Случайно порезалась на работе.
Встав, я протягиваю ей шлем и, не дожидаясь ее, направляюсь к Анкалле — месту, где когда-то работала. Где я поняла, что такое взрослая жизнь.
Анкалле полностью теперь принадлежит марсианинам, поэтому снисходительным кивком головы у входа в здание меня приветствовал инопланетянин с желтыми глазами.
Рэм, нагнав меня, запрокинула свою руку мне на плечо:
— Скучала по «Веронии»?
Я скучала по «Веронии» точно так же, как неверный муж скучает по венерической болезни. Так же, как домохозяйка по крысам в подвале, как землянин по былым временам.
— Я не скучала по этому месту. Я скорее скучала по их зарплате, — говорю я, нажимая кнопку вызова лифта.