Большая ошибка

Пожалуй, связаться с этим мальчишкой было самой большой глупостью в его, Марка, длинной жизни. Это был не просто мальчишка, это была самая настоящая заноза в заднице, от которой никак нельзя было отделаться, хотя видит Бог, Марк делал множество попыток… Вон до чего докатился – начал имя Господа вспоминать. Того и гляди, скоро серебряный крестик начнет на груди носить, молиться на ночь и разбавлять кровь святой водой. Марк был вампиром. По вампирьим меркам, довольно молодым, только-только третью сотню разменял. Но он считал себя уже достаточно взрослым, чтобы размышлять на тему того, как стало сложно выживать в этом сумасшедшем двадцать первом веке. Вампиров всегда боялись. И продолжали бы бояться до сих пор, не начнись эта повальная заинтересованность их вечной жизнью. Одна книжка, вторая, третья – и понеслась корова в конопляное поле. Вот, вампир уже не кровожадный монстр, спящий в гробу, а неприступный сексуальный невероятной красоты юноша, светящийся на солнце. Конечно, во все времена находились дураки, которые рвали на себе рубахи с криком: «Испей меня!», но в нынешнее время это превзошло все мыслимые и немыслимые границы. Девицы из трусов от восторга выпрыгивали, стоило выпустить клыки и с готовностью подставляли шею. Некоторых вампиров вполне себе устраивало такое положение вещей, когда и стараться особо не надо - всё само плывет тебе в руки, но Марку был интересен сам процесс охоты на жертву, он испытывал от этого едва ли не больше удовольствия, чем от самого приема крови, поэтому готовые на всё люди его не устраивали. Мальчишка… Марка привлек его запах. Он выслеживал юнца три дня, напал на четвертый, проникнув в квартиру паренька. И понял, что он крупно влип, только когда выпустив клыки услышал не жуткий, наполненный страхом вопль, а восторженное: «Ва-а-а, клыки! А можно потрогать?». Но ещё больше Марк влип чуть позже. От своих планов он отказываться не собирался и мальчишку всё-таки попробовал. Тот оказался неожиданно вкусным, пьянящим, и это так вскружило голову вампиру, что он оказался не в силах сдерживать свою страсть и овладел мальчишкой, сделав его своим прямо на полу кухни. Уходя утром, он намеревался забыть всё как страшный сон, но настырный мальчишка каким-то образом нашел его через пару дней. Обиженным голосом он заявил, что оставлять его одного в холодной постели было скотством, и вообще, это был его первый во всех смыслах раз, поэтому Марк теперь обязан на нём если не жениться, то хотя бы купить мороженку в качестве моральной компенсации. И вообще, у него после укуса ноет и чешется ранка на шее и пониже спины тоже очень болит. А это уже тянет не на одну мороженку, а на полноценный ужин, как минимум. И Марк, на свое несчастье, сдался. Один ужин, второй… третий ужин закончился страстной ночью, после которой Рик, так звали мальчишку, прочно обосновался в его жизни и уходить не собирался, как Марк не старался бы его выгнать. Рик оказался не только потрясающе наглым, но и бесподобно упрямым. Его не пугали ни ужасы, которые рассказывал ему Марк, ни его заверения, что они кто угодно – но не пара. Не срабатывало ничего. Однако всё это было ягодками по сравнению с тем, что случилось позже. А случилось такое, что все прежние «влип» просто бледнели и меркли по сравнению с тем, что произошло. Рик в кои-то веки решил стать послушным мальчиком и действительно исчез из жизни Марка, как тот и просил. Марк этому событию очень радовался. Целых двадцать минут. Потом оказалось, что без вечной возни Рика под боком и его вечно недовольного бурчания по поводу и без, как – то неуютно. И совершенно определенно не хватает тепла его тела. А ещё отпустить Рика одного было настоящей глупостью – потому что тот просто феерический придурок, не умеющий держать язык за зубами – нарвется на какую-нибудь агрессивною компанию, и поминай, как звали. В общем, вернул Рика вампир на следующий же день и не отпускал от себя до сих пор. Он так и продолжал периодически кричать на него и требовать, чтобы он, зараза мелкая, немедленно освободил его, Марка, от своего присутствия, но тщательно следил за тем, чтоб парень, не дай Бог, на самом деле не ушел. И вечность уже не казалось ему такой скучной.