Должен

Мать всегда говорила Блейзу: - Делай вид, что ты нейтрален, но держи руку на пульсе. Будь в курсе всего и используй это с максимальной выгодой для себя. Не оказывай предпочтений никому. Лги, изворачивайся, манипулируй, но так, чтобы никто не догадался. Всегда, ты слышишь, всегда думай о себе в первую очередь. В итоге тебя не тронут, а если очень постараться, то останешься в выгоде. Повторю – Забини живут только для себя. А если кого – то что – то не устраивает, то это их проблемы. Блейз знал, что мать плохого не посоветует. В школе он позволил Малфою – младшему корчить из себя принца, а сам отошёл в тень. Его смешило, когда Драко, важно задрав нос, шествует по коридорам. А уж эти его Крэбб с Гойлом. Кому придёт в голову идея выбрать себе телохранителей, скорость интеллекта которых медленнее улиток? Только такому ничтожеству с дутым самомнением, как Драко. Который без своего папочки никто, ноль без палочки. А сам Блейз…О, он – то точно знал, чего хочет от жизни. Власти. Реальной, а не надуманной, как у блондинчика. Его забавляла эта война, которую Серебряный Принц объявил Золотому Мальчику. Грызясь, ни тот, ни другой не догадывались, что большая часть их стычек спровоцирована Забини. Главное - не выдать себя. Притвориться другом. И вот уже Малфой ест с его рук. Итальянец искусно, не жалея сил и времени, стравливал врагов. Жест, фраза, лёгкая улыбка. Он не брезговал слухами и сплетнями, половину которых сам же и придумывал. Нужное слово в нужном месте, в нужное время и в нужной ситуации. И вот заклятые враги опять катаются по полу. Уизли багровеет от бешенства, а глаза грязнокровки наполняются слезами. Мерлин, как же весело наблюдать эту мышиную возню. Его единственное развлечение в школе. И отличная подготовка к будущей взрослой жизни. Ничего не стоило на первом курсе подначить Малфоя на дуэль с Поттером. И подкинуть идею о том, что надо бы проследить за гриффиндорскими придурками. Достаточно было безразлично заметить, что у них физиономии что – то очень загадочные. И вот Малфой, как послушный пёсик, тащится за дружками к леснику, а потом ябедничает кошке Макгонагалл. На втором нужно было лишь оставить одну интересную книгу, раскрытую на нужной странице, на видном месте. И вот Драко на каждом углу орёт о наследнике Слизерина и грязнокровках, Уизли блюёт слизняками, а Поттер в ярости сжимает кулаки. На третьем достаточно было невзначай вспомнить, что беглый Блэк и Нарцисса – двоюродные брат и сестра. И блондин роет носом землю в поисках жареного. Происшествие с гиппогрифом было манной небесной. Как же бесился Поттер, и картинно страдал Малфой. Подкинутая идея шутки с переодеванием в дементоров прошла на «ура». Пару раз Блейзу приходилось сбегать в укромное местечко, чтобы вдоволь нахохотаться. Какими же взглядами эти двое испепеляли друг друга. Мерлин, какие же они идиоты. В конце года любимый декан сделал просто шикарный подарок, рассказав, что любимый профессор Поттера – оборотень. Люпин вылетел из школы с треском. Четвёртый курс. О – о – о…Это был восхитительный, незабываемый год. Блейз развернул свои способности к интригам в полную силу. Сплетни, сплетни, сплетни. Никогда ещё Блейз столько не врал. Его аж потряхивало от восторга. Скитер, быстро просёкшая, откуда дует ветер, была на седьмом небе. Малфой ходил королём. Ну, да ладно. Пусть потешит своё самолюбие. А для самого Забини это была отличная практика в манипулировании, которая пригодится ему в будущем. Никто ничего не понял. Ну ладно тупой гриффиндорец. Но Малфой - то, Малфой. Страсть и способности к интригам должны были быть впитаны им с молоком матери. По школе до сих пор ходили легенды о Нарциссе и о паутинах, которые она плела. Да и Люциус влияния в Министерстве добился не белоснежной улыбкой. Вот только…Вот только закончилось всё слишком неожиданно. Окровавленный Поттер вывалился из портала с мёртвым Диггори. И Блейз понял, что пора заканчивать детские игры. Теперь он будет стравливать факультеты не ради спортивного интереса. Пора делать это для собственной выгоды. Профессор Амбридж даже не догадывалась о том, какое оружие вложила в руки итальянца, издеваясь над гриффами в целом и над Поттером в частности. Для начала Блейз перестал садиться в Большом зале рядом с Драко. День за днём он отсаживался чуть дальше. И в Инспекционную дружину он вступил не задумываясь. И вовсе не для того, чтобы снова науськивать Малфоя на Золотое трио. Блондину для этого стимул больше не требовался. Он пёр на гриффиндорцев с неумолимостью Хогвартс – экспресса. Теперь Блейз во время всех стычек отходил в сторону и, пока не видели свои, но стараясь попасться на глаза Поттеру, укоризненно качал головой и извиняющее улыбался. Пару раз он предупреждал о пакостях, планируемых Малфоем. О засадах, устраиваемых Крэббом и Гойлом. Вроде бы анонимно, но всякий раз он лёгким наклоном головы давал понять Герою, о том, кто причастен к разоблачению слизеринских заговоров. В ход снова пошли проверенные средства. Жесты, улыбки, молниеносные взгляды из – под ресниц. И вот Поттер уже сам стал улыбаться ему. Поначалу робко, но со временем всё смелее и смелее. Он сдерживал красно – золотых, когда те пытались цепляться к итальянцу. Он даже пару раз поссорился из – за этого с нищебродом. Тот по – прежнему видел в слизеринце врага. «Умница, Уизли», - думал в такие моменты Блейз. Дни, недели, месяцы. Блейз знал, что к концу года Поттер считал его своим другом. Они частенько болтали в Выручай – комнате, засиживались допоздна на Астрономической башне. Слизеринец сделал для себя неприятный вывод. Герой вовсе не был таким недоумком, как привыкли считать на Слизерине. У него оказалось какое – то совершенно негриффиндорское чувство юмора. Поттер отлично разбирался в трансфигурации и чарах. В ЗОТИ вообще был неподражаем. Он обожал разгадывать логические загадки. И разговаривать с ним можно было не только о квиддиче. А чуть позже Забини сделал одно немаловажное для себя открытие. Поначалу он наблюдал неуклюжие попытки Поттера флиртовать с этой корейской дурой Чанг. Даже дал парочку советов. А потом заметил румянец на скулах Поттера, появляющийся в те моменты, когда Блейз скидывал мантию и расстёгивал несколько верхних пуговиц рубашки. Так, так, так. А мальчик – то с майским небом цвета одного. Блейз усмехнулся. Планы на летние каникулы сложились моментально. *** Рим ещё во времена Цезаря славился своими борделями. В двадцатом веке не изменилось ничего. За два месяца Блейз перепробовал всё, что было в его силах. Парни, девушки. У сеньоры Констанции товар был высшего сорта. Соблазнить Героя не составило никакого труда. После смерти блохастого Блэка тот походил на зомби. Оказалось, что достаточно проявить не жалость. Нет. Жалостью его с лихвой наделяли Уизли с Грейнджер. Блейз разозлил Поттера. Пару раз проехался по его покойным родителям. Ляпнул про Блэка. Золотой мальчик всегда вспыхивал, как спичка. Так и в этот раз. Драка в Выручай – комнате плавно переросла в жёсткий крышесносный секс. Это было почти изнасилование. Блейз не просто оттрахал гриффиндорца. Он отымел его так, что Герой отключился во время оргазма. А когда вновь открыл глаза, то в них светилось столько обожания, что итальянец мысленно зааплодировал себе. После такого влюбить в себя Поттера вообще стало плёвым делом. Наивный героический кретин. К Рождеству слизеринец царил в постели Поттера. На людях они оставались врагами. Но стоило им оказаться в Выручай – комнате, как Блейз сдирал с гриффиндорца мантию, ставил на четвереньки и жёстко имел. Забини никогда не давал Герою проявить инициативу. Никаких поцелуев, никаких минетов, никаких объятий. Поттер оказался полнейшим неумехой. И учить его Блейз не собирался. И уж точно не шло речи о том, чтобы Гарри был сверху. Ещё не хватало – подставить какой – то вшивой полукровке свой зад. Хотя, если честно, итальянец боялся боли при проникновении. А вот с Поттером он не очень – то и церемонился. Правда, любовник никогда не жаловался, с удовольствием отдаваясь слизеринцу. Иногда он напоминал итальянцу весёлого щенка, до безумия радующегося приходу хозяина. Только хвостика колечком не хватало. Мордред, ну как можно быть таким доверчивым болваном? Блейз с трудом сдерживался от того, чтобы не послать всё это куда подальше. Каждый раз после секса с Гарри он мчался к себе в подземелья и оттирал в душе прикосновения своего любовника. Хотя, надо признать, тело у Поттера было неплохим, пусть и немного худое и нескладное. Кожа гладкой и горячей. Но Блейз уже решил для себя, что предпочитает пышногрудых красоток. А о том, чтобы переспать с кем – то ещё Блейз запретил себе думать. Попасться не хотелось. Просто студентам, желающим уединиться, приходилось делать это в заброшенных классах. Потому что на все факультеты были наложены специальные, оповещающие профессоров о нарушении правил, чары. А карту мародёров он в действии видел довольно часто. Да и любил Избранный пошляться по ночам в мантии – невидимке. Герой должен спасти его и его мать в наступающей войне. Отмазать от всех грехов в случае своей победы. А не победит, так и Мордред с ним. Горевать Забини не будет. А мамуля и при Тёмном лорде сможет устроиться со всеми удобствами. Окучивая Избранного, Блейз не забывал бдить за слизеринцами. В последнее время его сильно настораживал Малфой. Блондин перестал цепляться к грифам. На провокации не реагировал. Пару раз Забини ловил его взгляды, направленные на Поттера. Жадные, тоскливо – голодные. Блейз слегка…испугался. Не то, чтобы он думал, что Малфой может отбить у него персонального спасителя. Нет. Гарри ясно дал понять, что ненавидит блондина. Но… Превозмогая отвращение ко всему происходящему слизеринец решил подстраховаться. Мерлин! Как же он ненавидел и Поттера, и Малфоя, и Тёмного лорда, склоняясь над пахом гриффиндорца. Поттер комкал простыни и стонал, изливаясь в рот любовника. Сука! Предупредить не мог? Блейз с трудом подавил рвотный позыв. *** Гарри, забыв о том, что только что испытал потрясающий оргазм, бросился к любимому. - Прости, прости, - он попытался обнять смуглое сильное тело. - Всё нормально, - вяло пробормотал Блейз, судорожно сглатывая и заворачиваясь в простыню. - Я… в следующий раз я постараюсь сдержаться, - Гарри не заметил, как скривился отвернувшийся итальянец. Ему было слишком хорошо. - Давай спать. - Ага, - гриффиндорец робко чмокнул любимого в щёку и, махнув палочкой, погасил свет. Блейз размеренно дышал во сне, а Гарри улыбался в темноту. Его чувства к Чжоу теперь казались смешными. Никакого сравнения с тем, что он испытывает к слизеринцу. Гарри влюбился. Он не знал, любит ли его Блейз, но очень надеялся на это. О чувствах итальянец не говорил, но с ним можно было обсуждать всё на свете. Дурсли говорили: «Ты должен быть нормальным», от директора только и слышно: «Гарри, ты должен уничтожить Волдеморта», сам Волдеморт твердил: «Ты должен сдохнуть, Поттер». И только Блейз не указывал Гарри, что тот должен сделать. А то, что холодный иногда? Да ничего удивительного. Аристократ. Вон Малфой – старший. Ледышка натуральная. Гарри не сомневался, что сможет растопить Блейза. Он уже давно всё решил. Он расскажет всё друзьям после войны. Раньше ни за что. Рон слишком несдержан. Он с трудом выдерживает сам факт того, что Гарри дружит со слизеринцем. А если рыжий узнает, что дружба ну о – о – чень тесная, начнёт орать, как раненый гиппогриф. *** Конца войны ждать не пришлось. О том, что Гарри и Блейз любовники, друзьям Поттера стало известно сразу после похорон Дамблдора. Те застукали их целующимися в коридоре. Блейз знал, что у Золотого трио есть какая – то миссия, завещанная покойным директором. И на седьмой курс они не вернутся. Он даже напрашивался в сопровождающие, но великодушно дал себя отговорить. Просто так Героя Забини отпустить не мог. У того должен был быть стимул, чтобы вернуться и вытащить из всего этого дерьма Блейза и его мать. Поэтому, переступив через свои принципы, Блейз решил в этот раз позволить гриффиндорцу быть сверху. Они начали целоваться ещё в коридоре, у не открывшейся Выручай – комнаты, когда из – за угла вывернули Грейнджер и Уизли. Гриффиндорка не сказала ничего, лишь внимательно взглянула на итальянца. Рыжий не впал в истерику и не заорал, как ожидал слизеринец. Он лишь сказал, что Гарри Поттера больше нет. Есть слизеринская подстилка. Развернулся и ушёл. С Грейнджер и Поттером в вояж по стране отправился, кто бы мог подумать, тюфяк Лонгботтом. *** Во времена правления Кэрроу в школе Блейз старался не отсвечивать. Он свернул все свои интриги. Сократил до необходимого минимума общение с окружающими. Он не лебезил перед Пожирателями, но и за других студентов не заступался. Он был сам по себе. По – прежнему запрещал себе интрижки. Не позволял себе никаких двусмысленных фраз, вроде комплиментов, по отношению к другим ученикам. Уизли, приехавший доучиваться, таскался за ним с маниакальной настойчивостью. Совсем, как Поттер за Малфоем год назад. - Если бы не ты, с – сука, - прошипел однажды рыжий, проходя мимо. Блейз скривился было, но остановился, осенённый неожиданной догадкой. Ронни – бой бесился вовсе не из – за того, что Поттер оказался геем. Он бесился из – за того, что сам… Сам хотел… О, моргановы панталоны! Итальянец согнулся от хохота. Нищеброд и очкарик. Вот была бы парочка. *** После победы Блейз жил с Поттером на Гриммо. Он настоял на раздельных спальнях. Гарри возражать не стал. Он целыми сутками торчал в аврорате или Визенгамоте, возвращаясь порой заполночь. К этому времени итальянец уже спал. Суды над Пожирателями шли безостановочно. Одними из первых судили таких, как Изабелла Забини. Мать Блейза. Они хоть и считались нейтралами, но были замечены в контактах с Псами. В пользу итальянки говорил тот факт, что её шантажировали ребёнком. Кэрроу, хозяйничавшие в Хогвартсе, могли убить Блейза в любой момент. Зельеваром она была почти таким же хорошим, как и покойный Снейп. Да и метки у женщины не было. Снейп был единственным, по кому Блейз скорбел искренне. Декана он уважал. Да и в школе они довольно неплохо общались. Настолько, насколько это возможно между профессором и студентом. Одно то, как Снейп всегда отзывался о Поттере и его умственных способностях, заслуживало похвалы. К самому Блейзу претензии никаких не было. Поттер просто тяжело взглянул на Шеклболта, и итальянца отпустили. Ещё и извинились. Теперь Герой полностью погрузился в дело Малфоев. Нарциссу уже приговорили к пожизненному. Ну, там… было за что. А вот за отца и сына Гарри сражался с непонятным для Блейза упрямством. Итальянец знал, что во время войны Поттер с дружками провёл какое – то время в плену у Тёмного Лорда в Малфой – мэноре. Что там было, Гарри никогда не рассказывал, а Блейзу было откровенно наплевать. Главное, что сам он теперь совершенно чист ото всех подозрений и свободен. И сегодня его последняя ночь в этом ужасном доме. Чемоданы уже собраны. Позавчера мать с совой прислала порт – ключ в Рим. Пока Поттер протирал штаны, давая показания, Блейз завершил все свои дела. Приобрёл кое – какие ингредиенты для зелий и артефакты в подарок матери. Перевёл все деньги в итальянский филиал Гринготтса. Погрузил в сон всех домовиков лондонского особняка, принадлежавшего их семье. Законсервировал само поместье. Всё делалось в полнейшей тайне от Поттера. Забини хотел поставить любовника перед фактом. Друзьями, с которыми можно было бы попрощаться, Блейз не обзавёлся. Пожалуй, Панси. В школе они здорово повеселились, распространяя сплетни о студентах. Но в Англии девушки не было. Паркинсонов оправдали одними из первых, и сразу после суда они уехали из страны. Слава Мерлину, через несколько часов Блейз тоже свалит с этого грёбаного острова. Парень взглянул на часы. Полпервого ночи. Где этого Поттера носит? Блейз собирался с вечера порвать с победителем Тёмного Лорда и переночевать в городе. И обшарпанный дом. И шизанутый эльф, почему – то боготворящий Поттера, а не чистокровного аристократа Блейза. И портрет старухи Блэк, поначалу смешивший своими комментариями (парочку Блейз запомнил) о грязнокровках, приходивших в особняк. Всё это выводило из себя. Он услышал, как в гостиной сработал камин. Выйдя из спальни, Блейз стал спускаться вниз, но на последних ступенях замер. Поттер пришёл не один. Парень скользнул в небольшой боковой коридорчик, ведущий на кухню. Отсюда всё было отлично слышно, и виднелась часть комнаты. А за декоративным выступом стены было удобно прятаться. - И часто ты его так домой приводишь? – раздался голос… Малфоя – младшего? - Практически каждую ночь, - пропыхтела Грейнджер. – я сниму мантию, а ты ботинки. Послышалось шуршание мантии, и тихий стон Поттера. - А Забини? Не помогает? Он же живёт здесь. Он знает? - Живёт, - выплюнула слово девушка. – Сукин сын, твой Забини. И нет, не знает. Гарри не говорил ему. Драко судорожно вздохнул: - С ума сошёл? Им необходимо быть вместе. Он… Он может умереть. - А то я не знаю? – прошипела гриффиндорка. – Этот индюк целыми днями где – то пропадает, а на ночь запирается в спальне. Он, видите ли, не высыпается. Гарри не хочет его беспокоить. Он слишком любит эту скотину. Пару минут стояла тишина. Сумрак гостиной лишь раз был нарушен вспышкой какого – то заклятия. - Ну, вот, - удовлетворённо произнесла Гермиона. – Лёгкие сонные чары. Что – то сильнее нельзя. В первые недели формируется магическое ядро. Ты же знаешь. Теперь он спокойно проспит до утра. - Он был у врача? - Да. Мы с Кингсли сегодня отвели Гарри в Мунго. Практически силой. - И? Блейз осторожно выглянул из своего укрытия. Грейнджер, устало сгорбившись, сидела в кресле. Блондин на коленях стоял перед диваном, на котором лежал Поттер. Пальцы Малфоя легко скользили по лицу Гарри, очерчивая контуры. - Семь недель. - Как бы я хотел, Гермиона… Как бы я хотел… - он со стоном уткнулся в плечо брюнета. Девушка положила руку на его спину: - Я знаю, Драко. Я бы тоже хотела, чтобы всё было по-другому.