Вспомнить все

От третьего лица Тяжелые серые тучи вот уже неделю не покидают небесный купол. Дождь утром, дождь днем, дождь вечером. В такую погоду не хочется делать ничего, кроме как валяться на кровати и слушать шум дождя, отчаянно барабанящего по крышам и подоконникам, пытающегося пробраться своими ледяными каплями в теплые и уютные квартиры. Джерард проснулся сегодня раньше обычного, что-то заставило его это сделать. Он долго лежит и смотрит в потолок, думая о том, что происходит между ним и Фрэнком теперь. Уэй, как человек, действительно хорошо знающий Айеро, может заметить, что тот стал очень странным после операции, слишком закрытым, нервным, мрачным. Они сильно отдалились за это время. Фрэнк больше не делится с ним своими мыслями, что-то скрывает, как будто больше не доверяет никому на свете. А ведь так хочется все вернуть назад. Чтобы не было этой операции, этой болезни, этой амнезии, разрушающей своей пустотой, как самого Фрэнка, так и Джерарда. Хочется снова чувствовать то тепло и безграничную поддержку со стороны Айеро. Эти полтора месяца после операции – самые холодные взаимоотношения, которые когда- либо были между ними, но, как казалось Джерарду, Фрэнку этого достаточно, и это главное. Но то, что произошло вчера вечером, заставило полностью рухнуть его теорию по поводу того, что Айеро действительно все устраивает. Может, просто Фрэнку лишь было нужно время для того, чтобы отойти от операции, может, все уже возвращается на круги своя и теперь можно не беспокоиться? С надеждой на пресловутый счастливый конец, Джерард, улыбаясь, разворачивается на бок, утыкаясь носом в спину Фрэнка. Сейчас у них все хорошо, его любимый человек рядом, спокойно спит, и на данный момент его совершенно не интересуют такие мысли, он просто спит и видит сны. Уэй нежно касается спины парня пальцами, медленно обводя каждый выступающий позвонок, наслаждаясь ощущением мягкой кожи под своей ладонью. Фрэнк громко вздыхает и разворачивается на спину, причмокивая и потирая руками сонные глаза. -Доброе утро,- еле слышно, чуть хриплым голосом, произносит Фрэнк, и разворачивается лицом к Джерарду. -Доброе утро,- так же тихо отвечает парень и осторожно дотрагивается до щеки Айеро, тот лишь улыбается улыбкой сонного олененка Бэмби и внимательно смотрит в глаза Джерарду, словно пытается что-то сказать этим взглядом. Уэй не выдерживает и, перекидывая ногу через Фрэнка, наваливается на него сверху, разворачивая на спину и опираясь локтями о кровать. Тот испытывает некоторую неловкость перед Джерардом, ведь они все еще полностью раздеты, они чувствуют друг друга каждой клеточкой своего тела, между ними нет никакой преграды. А ведь Фрэнк не хотел, чтобы все происходило именно так, он старательно избегал Джерарда, до тех пор, пока не разберется в своем прошлом, он каждый день подкладывал по кирпичику в ту стену, которой пытался отгородиться от Уэя, но вчера поток его бесконечных мыслей и волна отчаяния подточили стену у основания. Этой ночью она рухнула, и это пугает Фрэнка больше всего. Он теперь абсолютно беззащитен, он не может больше прятаться за ней, все его чувства и переживания открыты, словно куски пенопласта, медленно покачивающегося на волнах и неспособных утонуть. После минутного замешательства Фрэнк все-таки решил обнять Джерарда за талию. На что тот улыбается и привстает, но затем чуть слышно вскрикивает и снова обваливается на Айеро, зажмуривая глаза. -Черт, больно,- с досадой говорит Уэй, Фрэнк издает сдавленный смешок и прижимает его голову к своей груди, нежно поглаживая одной рукой, а второй скользит вниз по позвоночнику и останавливается только тогда, когда его рука попадает на одну из ягодиц Джерарда. Затем он резко подминает парня под себя, победно улыбается во весь рот, быстро целует Уэя в губы и уходит в душ. В душе мысли о том, что теперь будет с ними двоими, как ему снова забыть прошлое и как вообще жить, зная, что раньше ты был наемным убийцей, а теперь пытаешься изобразить перед кем-то любовь, пытаясь отплатить за всю заботу и доброту, не покидали голову Фрэнка ни на минуту. Правильно ли он поступает, давая Джерарду надежу, можно ли всю жизнь прожить с человеком под одной крышей только из чувства благодарности? Может, еще не поздно во всем признаться? Может, это будет единственное правильное решение? Ведь рано или поздно правда вскроется и тогда будет чертовски больно обоим. А с другой стороны, ведь Фрэнк не может сказать, что совсем не любит Джерарда. Любит, конечно же, определенно, любит. Просто, не той любовью, какой хотелось бы самому парню. Айеро опустил голову, подставляя затылок под теплые струи воды. Он вспоминает тот момент, произошедший несколько дней назад, когда застал Джерарада самоудовлетворяющимся в душе. Он помнил, как хотел стать причиной его возбужденных вздохов и прикрытых век, но потом он узнал о себе что-то очень неприятное и это заставило его закрыться и попытаться перестать думать о том, что пришло ему в голову тогда в душе. Но вчера произошло именно то, о чем он начал думать после того неловкого случая. Именно вчера вечером Фрэнк смог в полной мере насладиться видом до предела возбужденного Джерарда, он помнил каждую деталь его лица, каждый вздох, каждое движение, каждое сказанное слово. Теперь он жалел, что сказал Уэю о том, что любит его. Все-таки это было самое неправильное решение в жизни Фрэнка, повлекшее за собой такие последствия. За дверью послышалось быстрое топотание, перед глазами снова пролетели картинки того неловкого момента, Фрэнк смущенно улыбнулся и покраснел. Это заставило его отвлечься от грустных мыслей. Неожиданно он вспомнил, что забыл закрыть дверь в ванную, как когда-то это забыл сделать Джерард. То, что вчера они полностью доверились друг другу, и даже в каком-то смысле полностью обнажили не только тела, но и души (хотя, скорее всего, полностью открылся в душевном плане только Джерард, Фрэнку же это только предстояло), еще не значит, что теперь им следует ходить друг перед другом абсолютно голыми. Парень все еще улыбался. Ему было и неловко от того, что могло бы произойти, но не произошло, и в то же время, было бы довольно весело, если бы на этот раз они поменялись местами. Он быстро вытерся, оделся и вышел из ванной комнаты все еще с улыбкой на лице. -…о, да, конечно, я приеду сразу же, как только смогу. Ты у мамы собираешься жить?... И сколько дней ты будешь в нашем городе?... Хорошо, я понял, да, да, как можно раньше,- Джерард стоял посреди кухни, заразительная улыбка не сходила с его лица не на минуту. Увидев появившегося в дверях Фрэнка, он, кажется, заулыбался еще шире. Сложилось такое впечатление, что стоит ему улыбнуться еще хотя бы на миллиметр шире, и щеки его тут же порвутся. Уэй готов был прыгать и танцевать от счастья, обнять рядом стоящего и ничего не понимающего Фрэнка до хруста костей, расцеловать каждого прохожего на улице. Его душа ликовала. Казалось, что Джерарду слишком много радости досталось на одного человека и теперь ему непременно нужно поделиться ею с другими, чтобы не взорваться от таких ярких чувств и эмоций. Он попрощался с собеседником и с такой же наивной ребяческой улыбкой подлетел к Фрэнку, обнимая его за талию, чуть приподнимая над землей, и кружась, пища от радостной новости. Айеро было приятно видеть, что Джерард находится в таком хорошем настроении и буквально расплескивает свою радость во все стороны. Если бы радость имела физическую форму, то сейчас все стены их совместного жилища были бы в пятнах этой радости, как бывает, когда маленький ребенок размахивает кисточкой с краской, пачкая стены разноцветными каплями. Сейчас именно Уэй и был тем ребенком. -Мой братик приехал! Представляешь, я так давно его не видел. Как же я скучал,- веселым голосом верещал Джерард, порхая по квартире, все еще держа Фрэнка за талию и приподнимая над землей. Он как будто вовсе не чувствовал веса парня. -Ты даже меня заразил своей радостью,- сказал Фрэнк и запрыгнул Уэю на талию, теперь он обвивал его руками за шею, а ногами за талию. Джерард действительно заразил его своей радостью, парень давно уже позабыл обо всех тех неутешительных мыслях, что тревожили его в ванной. Сейчас он, так же как и Джерард, наслаждался известием о том, что тот наконец сможет увидеть своего брата, с которым уже давно по каким-то причинам не мог увидеться, хотя на самом деле Фрэнк даже понятия не имел, откуда приехал этот родственник, сколько ему лет и как он вообще выглядит. Уэй включил музыку, прибавляя громкость до предела. Весь дом сотрясался от этих звуков, но Джерард продолжал скакать по просторам жилища, ссаживая с себя Фрэнка и вовлекая его в свой беспорядочный танец, предварительно быстро поцеловав того в губы. Теперь они вместе прыгали по дому, сцепившись за руки, громко и совершенно по-детски смеялись, подпевали знакомым исполнителям, кривляясь друг перед другом. Казалось, что весь дом подхватил их радостный настрой, на улице как будто выглянуло солнце, а дождь больше никогда не пойдет. Они танцевали самый искренний танец, который не каждому человеку посчастливилось станцевать. Он не имел названия, но можно точно сказать, что этот танец выражал лишь одну, самую сильную, самую чистую и самую живую эмоцию, танец искреннего ликования, танец самой души, трепетавшей в эту минуту. Таким образом они прыгали около получаса, пока совсем не устали. Теперь же они просто стоят, обнявшись посреди гостиной, пытаясь отдышаться. Живот Фрэнка предательски заурчал, оповещая о том, что завтрака так и не получил. Парни снова засмеялись. Эмоции нахлынули на них так неожиданно, что они даже забыли про еду, хотя оба хотели есть еще как только проснулись. -Пошли, все остыло наверно уже давно,- голосом с явно подавляемым смехом, сказал Джерард и повел Айеро на кухню, по пути выключая музыку. Уэй все так же держал парня за руки, пятясь назад и улыбаясь, пока они не дошли до кухни, где их ждали аккуратно сложенные на тарелочке оладья. Стоило Фрэнку увидеть эти красивые маленькие золотистые кружочки, как его желудок снова заурчал. Он уже потянулся за едой, но его прервали на полпути. -Подожди, сейчас подогрею,- Джерард снова включил режим заботливой курочки-наседки. Он убрал завтрак из-под носа своего возлюбленного и поставил в микроволновку, а Фрэнк лишь облизнулся и обиженно посмотрел на Джерарда, подпирая подбородок рукой. Но долго задержать на том свое внимание у него не получилось. Уже пять секунд спустя его взгляд был прикован к румяным кусочкам, аппетитно крутящимся в микроволновой печи. Рот наполнялся слюной. Словно голодный кот, наблюдающий за рыбой в аквариуме, Фрэнк внимательно следил за оладьями, он почти не моргал и не дышал. Только часто сглатывал слюну. Единственное, что он сейчас хотел больше всего, это те несчастные оладушки, что так и манили своей золотистой корочкой. В его сознании сейчас существовал лишь он и эта чудесная пища. На самом деле, Фрэнк бы съел сейчас все, что угодно, еще вчера ночью желудок просил еды, но парню было слишком лень вставать, поэтому он решил, что поест утром. Но сейчас он пожалел о том, что не заночевал у холодильника, все-таки секс и так отнимает много калорий, а тут еще утренние скачки по дому вместе с Джерардом. Пища уже разогрелась, о чем и оповестила микроволновка, издавая звонкий пищащий звук. Уэй достал тарелку и поставил ее на стол, затем потянулся за сметаной и уже даже хотел отложить немного в блюдце для сегодняшнего завтрака, но Фрэнк почти что подпрыгнул на стуле, когда увидел сметану. Плевать на правила приличия и все остальное. Он выхватил баночку из рук Джерарда, открывая ее на ходу, и поставил ее рядом с тарелкой оладушек. Уэй издал тихий смешок, Фрэнк и раньше так часто делал, они всегда ели блинчики только руками и окунали их прямо в банку, в отношении этого блюда парень не принимал никаких столовых приборов, никогда и подумать не мог о том, чтобы резать бедный блинчик ножом и протыкать вилкой, как это сейчас принято делать в некоторых кругах. Для Фрэнка это было чем-то немыслимым, не потому что он не знал, как правильно это есть, а потому что упорно отказывался понимать, какого черта он должен так делать. Это же просто возмутительно, есть оладья ножом и вилкой. Это правило Фрэнк презирал больше, чем что-либо еще. Тем более, что в такой теплой, почти что семейной обстановке, не стоит корчить из себя черт знает кого. Уэй всегда радовался такому ходу мыслей парня. Ему самому не нравилось это правило приличия. Тем временем Айеро поставил в ряд перед собой тарелочку оладьев и баночку со сметаной, радостно вздохнул и улыбнулся, зажмуривая глаза и втягивая носом этот божественный запах. Он помнил, как, оставаясь у бабушки жить на пару летних недель, та почти каждый день на завтрак готовила их ему, все время тепло и добросердечно улыбаясь, когда ставила блинчики на стол. Парень любил свою бабушку, для него это было чистое воплощение добродетели. Это блюдо навсегда останется у него в фаворитах в память о тех днях. Фрэнк взял первый блинчик. Джерард действительно разумно поступил, когда решил разогреть их. Теперь этот вкусный запах, исходящий от оладьев, разносился по всему дому, а сами они приятно обжигали пальцы парня. Он медленно макнул блинчик в сметану, смотря, как этот маленький румяный кружочек погружается в белую вязкую массу, и, следя глазами за движением, откусил первый кусочек. Джерард мельком посмотрел на Фрэнка и последовал его примеру, обмакнув свой блинчик. Кисловато-сладкий привкус разнесся по рту, возбуждая языковые рецепторы. Несмотря на дикий голод, Фрэнк не мог сразу проглотить этот кусочек. Он долго смаковал его, заново вспоминая этот вкус детства, медленно жевал, прикрывая глаза и вспоминая любимую бабушку, по телу снова разлилось тепло и это приятное чувство, когда к тебе относятся с такой лаской и добротой, с такой нежностью и любовью, что невольно начинаешь чувствовать себя действительно кем-то очень важным и нужным. Фрэнк проглотил первый кусочек и забрался на стул с ногами, прекрасно зная, что потом они затекут, и будет ужасно больно ходить, но сейчас его это не волновало. Он снова почувствовал себя тем маленьким ребенком из давно прошедших летних дней. Всего лишь завтрак, но парню хватило этого для того, чтобы вернуться в детство, окунуться в те беззаботные дни, когда на душе было спокойно, когда ты точно знал, что будешь делать завтра или послезавтра или даже через год. Вернулось то чувство равновесия и душевного успокоения. В очередной раз за это утро заразившись хорошим настроением, Фрэнк облокотился на стол, по-прежнему сидя на ногах, улыбка снова заиграла на его лице. Теперь, вернув себя в далекое прошлое, он быстро стал поедать блинчики, хватая один за другим. Джерард же все это время не отставал от Айеро, но при этом почти не спускал с него глаз. Он знал, в чем причина странного поведения парня, как-то давно Фрэнк рассказывал ему про бабушку, про лето, про блинчики. И теперь Уэй был рад, что Айеро не изменяет своим привычкам, хоть на самом деле и забыл их. Он прекрасно знал, что оладья должны произвести такой эффект, ему нравилось дарить Фрэнку эти ощущения. Как и обещал, он почти заново повторяет все те события, что с ними произошли до операции, что отняла у него эти эмоции. Собственно, именно это и было и было главной задачей для Джерарда, когда он отпросился с работы, он хотел, чтобы Фрэнк заново испытал все чувства, снова разделил с ним все те счастливые моменты, которые когда-либо у них были. Парень хотел помочь Фрэнку разобраться в себе, увериться в своих чувствах. Повторением моментов их прошлой жизни, Джерард хотел, чтобы его «парень с золотисто-карими глазами» именно через забытое им прошлое понял, кем он является теперь. Тем временем на тарелке остался всего один блинчик. Оба парня одновременно потянулись за ним, в результате чего задели руки друг друга. Фрэнк тихо хохотнул и, быстро схватив последний оладушек, разорвал его пополам, с гордым видом протягивая одну половинку Джерарду и бодро улыбаясь. Наконец, несколько минут спустя, великое действо по поеданию блинчиков, закончилось. Но парни продолжали сидеть за столом, ожидая сами не зная чего. -Фрэнк,- вдруг заговорил Джерард,- может, мы могли бы сегодня съездить к брату? Если ехать на транспорте, то можно очень быстро добраться до него. Гаутьер авеню, рядом с парком Линкольн,- парень заметил, что Айеро был в неком замешательстве, поэтому продолжил того агитировать,- это довольно тихий район, там сейчас должно быть особенно красиво. Как-то давно мама посадила перед домом деревце, теперь оно разрослось и как раз в середине лета должно цвести. Тебе понравится там,- он посмотрел на собеседника глазами брошенного щенка,- Фрэнк, пожалуйста. Но Фрэнк был не уверен, нужен ли этот визит в семью Уэев, ведь он никого из них не знает, им будет не о чем поговорить. Он точно будет там лишним, он не готов еще знакомиться с родственниками Джерарда. Да и знают ли они про его ситуацию? Как много они знают о нем, и знают ли вообще? -А, эм,- Айеро замялся, не зная, как следует спросить,- они знают о моем существовании? Джерард рассмеялся. -Все, кроме брата, ему я еще не успел сообщить. -А они знают про операцию? Я вообще с ними знаком? Уэй покраснел и опустил взгляд на стол. -Да,- тихо сказал он,- мы были у них пару раз. Ты им понравился. -И то, что мы вроде как вместе…они знают, что мы не просто друзья друг для друга?- именно в глазах Джерарда они и были гораздо большим, чем просто друзьями, но Фрэнк не мог похвастаться тем, что считал также, поэтому самому парню было очень тяжело говорить то, что он не считал правдой. -Да, конечно,- ответил Уэй, заметно приободрившись. -Извини, я не могу,- тихо пробормотал Фрэнк, чувствуя себя последней тварью на планете Земля. Джерард был так рад, когда узнал, что брат, которого он давно не видел, приехал повидаться с семьей, и Айеро был не вправе лишать его радости встречи тем более из-за личной глупой боязни,- но ты можешь поехать, я ни за что не обижусь, просто…я не думаю, что готов, может, хотя бы через неделю буду,- Фрэнк взял Джерарда за руку и виновато посмотрел в глаза. -Нет, ничего, все хорошо, съездим как-нибудь в другой раз,- парень тяжело вздохнул и поджал губы,- правда, он через неделю снова уезжает. -Ты можешь поехать, правда,- все не унимался парень, на душе лежал тяжелый груз. -Нет, я обещал провести сегодняшний день с тобой, а брат подождет, думаю, он не обидится. Тем более погода на улице плохая,- задумчиво произнес Джерард. -Ладно, но ты обязан увидеться с ним на этой неделе. -Хорошо,- гораздо громче и бодрее, чем говорил до этого, ответил Уэй,- а теперь…пора бы чем-нибудь заняться,- парень хлопнул в ладоши и улыбнулся, казалось, вмиг забыв о том, что не сможет сегодня увидеться с братом. *** -А я тебе говорю: «Забудь ты про эту тетрадь»,- в очередной раз повторял Джерард, но Фрэнки и слушать ничего не хотел. Единственным его желанием сейчас стало лишь прочтение собственного дневника, из-за которого и начались его кошмарные сны, погруженность в себя, странные мысли и полная неопределенность. Сегодня как никогда он решил покончить с этим делом. -Нет, давай дочитаем его вместе, все равно делать нечего. А когда прочитаем, я сделаю все, что ты хочешь,- продолжал упрашивать Фрэнк, Джерард многозначительно повел бровью и пошловато улыбнулся,- ну пожалуйста, Джи,- протянул парень, почти вешаясь вышеупомянутому на шею. -Ладно, договорились, но ВСЕ, что я захочу,- ответил Уэй. Фрэнк радостно пискнул и, снова невинно и по-детски, поцеловал парня в щеку, а потом прищурил глаза. -Старый извращенец,- сказал тот самый Фрэнк, секунду назад бывший еще маленьким невинным мальчиком. -Я не старый,- воспротивился Джи. -А «извращенец», значит, тебя не смущает,- проконстатировал Айеро. Парни устроились на диване в их любимом положении: Фрэнк сидел в позе лотоса и склонился над тетрадью, медленно и тихо зачитывая ее вслух, а Джерард пристроился сзади него, обнимая за талию и положив подбородок на плечо парню. Когда Уэй замечал, что Фрэнк начинает слишком нервничать из-за содержимого тетради, сминая ее по краям и начиная читать все быстрее и неразборчивее, то начинал медленно поглаживать того по груди, постепенно спускаясь на живот, и прислонялся щекой к щеке Айеро, пытаясь успокоить парня. И тому действительно становилось легче от осознания того, что он не один слышит эти страшные вещи, что теперь кто-то разделяет с ним эту тайну. Кто-то всегда готов спасти его, не дав уйти в собственные мысли. Стоило Джерарду чуть сильнее обнять Фрэнка, как тот тут же расслаблялся, его дыхание становилось ровным, а чтение более медленным. Но проходило минут пять, и парню снова требовалась помощь Уэя. Тот снова повторял все действия. Он уже тысячу раз пытался убедить Фрэнка в том, что это неправда, что он, конечно, понятия не имеет, откуда взялась эта тетрадь, но точно знает, что если бы это было что-то важное, то Айеро сказал бы ему про нее еще до потери памяти. Но тот словно не слышал его. Они решили начать читать заново, с первой страницы дневника, чтобы Джерард тоже мог понять, о чем идет речь. И именно та самая тысячу раз обведенная фраза на первой странице тетради, снова так не вовремя увиденная Фрэнком, гласившая: «никогда не доверяй людям», заставляла его словно глохнуть в те минуты, когда Джерард пытался убедить того в странном происхождении тетради. Прочитав еще полстраницы, Фрэнк мелко задрожал. Это были те самые первые полстраницы, которые он еще никогда не читал. Все зашло слишком далеко. Джерард не должен был этого знать. Ведь это почти что дневник убийцы, это то же самое, что обнажить душу перед богом, стоя между вратами в ад и рай. Он должен был прочесть это наедине с самим собой, осуждая самого, чтобы никто не видел его падения. Но он не может сделать этого, пока Джерард обнимает его, пока он удерживает его в этом мире не давая углубиться в мысли. Неконтролируемая волна эмоций скопилась внутри Фрэнка, но он не мог их выплеснуть. Он словно услужливо разделывал сам себя на доске, соскабливал все внутренности ножом и клал их рядышком. Ему казалось, эта тетрадь позволит Джерарду взглянуть на недостатки Фрэнка, те самые внутренности, словно под увеличительным стеклом. Страх и отчаяние пронизывали парня, острыми иглами вводя новую дозу негативных эмоций. Парень снова задрожал и начал прерывисто дышать, глаза судорожно открывались и закрывались снова, а рот начал дрожать, мышцы всего тела предельно напряжены, а дрожь увеличивается с каждой секундой, ему снова хочется спрятаться…от самого себя, от своего прошлого. Джерард снова сильно обнимает его, но все действия парня словно остаются незамечены Фрэнком. Он все так же мелко дрожит и смотрит на дневник, Уэй чувствует, как сильно трясется под ним тело его возлюбленного, но не знает, как можно теперь вывести его из такого состояния. Тогда он просто выдергивает эту пухлую тетрадь и с яростью откидывает ее далеко в сторону. -Знаешь, иногда мне кажется, что я живу в своем собственном мире, что ничего этого нет на самом деле. Я не знаю, кому верить. Как будто гоняюсь за собственной тенью,- ледяным голосом, словно робот, произносит наконец Фрэнк, он дрожит, но голос тверд и резок как никогда раньше,- я не могу никому довериться, потому что не знаю, что из этого выйдет. Даже не знаю, кто я на самом деле, попадаю в темную комнату, где ничего нет, ничто не известно наверняка, кроме того, что это какое-то страшное темное помещение, хранящее такое количество тайн, что…,- неожиданно Фрэнк замолкает. И это действительно страшное чувство. Когда ты идешь по дороге жизни, сплошь утыканной ножами и не взорвавшимися вовремя бомбами, с закрытыми глазами, боясь оступиться и сорваться вниз. И обоим известно это чувство, только Фрэнк этого не знает. Тяжело смотреть на то, как мучается человек, за которого ты готов пожертвовать своей собственной жизнью, если понадобится. Но если бы все было так просто… -Я понимаю, что это тяжело, понимаю каково тебе,- нет, ничего он не понимает,- но Фрэнк, прошу тебя, поверь моим словам,- Джерард встает перед парнем, а затем присаживается на корточки, заглядывая в глаза. Он не так планировал провести этот день, но они обязаны во всем разобраться, иначе Фрэнк навсегда так и останется заложником этой темной истории,- ты можешь мне доверять, я не желаю тебе ничего плохого, пожалуйста. Что бы ни случилось, просто верь мне, ладно? Мы все выясним, ладно? Я всегда буду с тобой, хорошо? Я буду крепко держать тебя за руку, как бы ни повернулась к нам судьба, просто знай, что ты всегда можешь рассчитывать на меня, ладно?- Джерард положил безвольную ладошку парня между своих ладоней, он смотрел на уставшее, измученное лицо Фрэнка и еле сдерживал слезы,- Фрэнки,- ласковым шепотом проговорил Уэй,- посмотри на меня, пожалуйста,- Айеро повиновался, открыв Джерарду виноватое и искренне за что-то извиняющееся выражение лица.- Эй, все хорошо, ты меня слышишь? Что бы ни случилось, не отпускай мою руку… я хочу, чтобы мы так преодолевали все жизненные препятствия, рука об руку, чувствуя опору. Ты ни в чем не виноват, просто поверь мне, отпусти это, позволь себе снова забыть все, что ты узнал, потому что это ложь. Ты чувствуешь мою руку? Сожми ее,- но Фрэнк просто смотрел на Джерарда не в силах сейчас хоть что-то сделать или сказать, он слишком благодарен, слишком опьянен частой сменой настроения, он не знает что делать,- Фрэнки, ты чувствуешь это тепло? Это я, я рядом, я слишком люблю тебя, для того чтобы обмануть. Просто поверь мне, поверь в то, что я говорю. Мы все должны верить во что-нибудь, потому что это единственное, что мы можем сделать правильно. Все нуждаются в вере. Поверь мне, доверься, я не сделаю тебе ничего плохого,- до этого безвольная рука, зажатая между ладонями Джерарда, робко дрогнула, наконец сжимая кисть Уэя, пусть и не сильно, пусть и еле ощутимо, но Джерарду хватило этого, самый важный шаг навстречу общей судьбе был только что сделан. Он забрался на коленки к Фрэнку, обхватывая того руками и ногами, словно коала, и плотно прижимаясь к груди парня, поглаживая по спине. Айеро сразу почувствовал этот знакомый запах сигарет. Он никогда не видел, как Джерард курил, но всегда чувствовал этот запах, который всегда сопровождал Уэя. -А теперь ты обязан выполнить любое мое желание, помнишь?- еле сдерживая смех, прошептал Джерард на ухо Фрэнку, и в ответ получил фирменный звонкий смех Айеро, который теперь снова разносился по дому. Солнце все так же ярко светило, но только где-то за плотным слоем облаков, так что жителям Нью-Джерси сегодня не досталось той частички солнечного летнего тепла, на которую можно рассчитывать в это время года. Но нашим парням сегодня досталось гораздо больше, чем тепло бездушного светила. В этот серый, ничем для окружающих не примечательный день, они крепко взялись за руки, для того, чтобы пройти так всю жизнь, рука об руку, делая все для того, чтобы каждый день их совместного проживания был полон тепла и заботы, сострадания и радости.