Вспомнить все

Red-Lost Can I be dreaming once again I’m reaching, helpless I descend You lead me deeper through this maze -Эй, чувак, ты жив?- доносится откуда-то из глубины этой сквозящей мглы. Щеки горят, а тело неприятно болит. Видимо, я все-таки не умер, судя по тяжести во всем теле. Не знаю даже, хорошо это или плохо. С одной стороны, побыв немного в отключке, я понял, что все проблемы решаемы даже несмотря на то, каким бы мутным темным и пугающим ни было мое прошлое. -Может, скорую вызвать,- донесся с другой стороны задумчивый голос собеседника. Джерард, снова Джерард заставил меня жалеть о своем скоропостижном решении о смерти. Ведь он действительно любит меня, а я лишь жалкий эгоист, решающий только свои проблемы. Но, как говорится, летя с крыши многоэтажного дома, ты понимаешь, что все проблемы решаемы, кроме одной - ты уже летишь с крыши многоэтажного дома. И в этом смысле мне, конечно, повезло, что я остался жив. Сейчас я смотрю на ситуацию под немного другим углом. Но не думаю, что теперь между мной и Джерардом все по-прежнему будет гладко. -Ты с ума сошел!? Нас же посадят и не будут даже слушать, что он сам под колеса кинулся. Я нарушил свое обещание, прочитав тетрадь. Мало того, я теперь знаю все о своем прошлом, и именно это в большей степени заставляет меня жалеть, что реакция водителя была такой быстрой, и я не умер. Помимо того, что теперь я с трудом смогу смотреть на Джерарда не испытывая при этом всепоглощающего чувства вины, так еще мне будет до боли жалко его и стыдно за себя, потому что я не оправдал его надежд… потому что он думает, что я идеальный… потому что он любит именно меня… потому что я его не заслуживаю. Чьи-то холодные руки берут меня за голову и начинают бить по щекам, которые тут же начинают гореть снова. Я открываю глаза, и взгляд врезается в худощавого паренька примерно моего возраста. Он обеспокоенно смотрит на мое лицо, но скорее всего это беспокойство не за мое самочувствие, а просто потому, что если я не очнусь то, как я услышал из разговора, «их же посадят». Парень продолжает держать меня за голову, приподнимая ее над землей. У него довольно интересное лицо: маленькие, напряженно сжатые губы, прямой острый нос, глубоко посаженные глаза с радужками цвета темной подвявшей зелени и еще каким-то желтоватым оттенком, довольно широкие скулы и узкий острый подбородок, что придает лицу некую схожесть с грустным хомячком. Из-за того, что парень склонился надо мной, его волосы, когда-то видимо аккуратно зачесанные наверх, теперь спадали на глаза, позволяя увидеть обесцвеченные концы. -Эй, ты меня слышишь?- голос этого парня оторвал меня от молчаливого разглядывания его внешности. -Да,- тихо ответил я и попытался встать, парень выпрямился и подал мне руку. Теперь я могу видеть, что он гораздо выше меня. -Ты чего под машину бросился?- спрашивает он с удивлением. -Я не заметил,- таков был мой ответ в надежде на то, что он видел, как я смотрел в другую сторону, но не видел, как отворачивался. -Как ты себя чувствуешь? Может, тебя отвезти в больницу? Только давай быстрей, потому что я из другого города приехал повидать свою семью и мне на самом деле уже пора,- заговорил парень. -Нет, не надо, все хорошо,- рассеяно отвечал я, отмахиваясь от его помощи. -Ох, спасибо тебе, чувак, поездка в больницу явно не входила в мои планы,- он легко похлопал меня по плечу, но я пошатнулся, все еще не до конца придя в себя. Было немного обидно из-за того, что ко мне так дружелюбно относятся только потому, что сбили парой минут ранее, а теперь просто спешат и не хотят связываться.- Я перед тобой в долгу, потому что я на самом деле давно не видел свою семью и действительно очень тороплюсь и не могу подвезти до дома или как-нибудь загладить свою вину,- он похлопал себя по карманам и извлек оттуда маленький, почти до основания сточенный, карандаш и такой же маленький блокнот. Быстро что-то там написав, он выдернул листок и передал его мне,- если понадобится какая-либо помощь – звони,- снова похлопал меня по плечу и дружелюбно улыбнулся. Эта улыбка напомнила мне о Джерарде. Затем парень развернулся и быстро зашагал к машине, его друг пошел следом. Я взглянул на этот вырванный лист блокнота. На нем были скачущие в разные стороны цифры и такая же неаккуратная подпись внизу «Майкл». Не придавая этому никакого значения, я скомкал бумажку и положил в карман, а сам направился в парк. Надо прийти в себя и подумать, что делать дальше, после того как попытка самоубийства обернулась провалом. Медленно пройдя по аллеям парка, оглядываясь по сторонам на бабушек, гуляющих с детьми и на парочки, самым откровенным образом целующиеся на глазах у всей улицы, я думал о том, как хорошо и спокойно им живется. У них есть все, что им когда-то хотелось: бабушки получили долгожданных внуков и, вспоминая молодость, радостно возятся с детьми, дети получили счастливое детство в лице заботливых бабушек, а эти целующиеся парочки…они получили друг друга, они получили самое ценное – любящего их беззаветно человека, буквально получили в распоряжение жизни друг друга. Я тоже хочу вот так беззаботно целоваться с любимым человеком. Продолжая смотреть по сторонам, я дошел до самого дальнего угла парка, где стояло три лавочки, расположившиеся по разным сторонам небольшого озера, куда прилетали разные птицы для того, чтобы попить воды и отдохнуть от летней жары. От водоема, как это и бывает обычно, несло прохладой, которой на самом деле было очень мало в этот чрезмерно жаркий и душный июньский день. Ладно. Это было никакое не озеро. Это был самый обычный пруд с грязной водой, от которого несло не столько прохладой, сколько тухлыми водорослями, но все же решив, что это самое подходящее для меня место, я сел на одну из этих лавочек. Странно, когда солнце успело выглянуть? Стоило мне сеть, как мысли, до этого отошедшие на второй план, снова бурным вихрем ворвались в голову, словно торнадо, ломая все вокруг, смешивая все в единый клубок, разрушая мое относительное спокойствие. Я снова огляделся вокруг, та самая целующаяся парочка, которую я приметил еще на входе в парк, похоже, тоже направлялась к этим трем лавочкам, на одной из которых сижу я. Вселенная издевается надо мной. Я и так готов выть от отчаяния, а тут еще и этот живой пример того, каким счастливым может быть человек. Эта парочка словно говорит: «Эй, парень, смотри, как мы счастливы, ты никогда таким не будешь, потому что ты этого не заслуживаешь». Но как бы кто ни говорил, любви хотят все, каждый хочет чувствовать эту поддержку, хочет быть уверенным хоть в чем-то, хотя бы в еще одном человеке. И я не являюсь исключением, к сожалению, ведь было бы гораздо удобнее ничего не чувствовать, никаких потребностей, привязанностей. Почему я не робот. И казалось бы, почему я так страдаю. На всей Земле есть по крайней мере один человек, который точно любит меня, но я не могу ответить ему тем же. Я даже понятия не имею, что за чувства на самом деле к нему испытываю, но в любом случае, они слишком слабы по сравнению с его чувствами. Тогда, ночью, когда мы поцеловались, это было незабываемое чувство, но вряд ли это можно назвать любовью. В моем сне он умер, а я ничего не смог сделать, тогда я понял, что Джерард действительно важен для меня. Проснувшись, увидев его перед собой таким живым и встревоженным, я, конечно, понял, что не могу его потерять ни в коем случае. Но это скорее боязнь оказаться одному, остаться без того, к кому так привязался, словно щенок, считающий хозяина богом, это просто мой разыгравшийся эгоизм, пытающийся удержать такого ценного для меня человека рядом любыми способами. Почему все так сложно и неоднозначно, почему всеми моими действиями движет лишь эгоизм? Пора бы уже давно разобраться в себе, своем прошлом, своих чувствах. Чтобы никого больше не мучить, ни себя, ни его. За всю свою жизнь я и так помучил уже достаточно людей. Не тех, кого убил, хотя, им перед смертью тоже, скорее всего, досталось, но тех, кого лишил этих людей. Их родственников, матерей, их жен и мужей, их детей… убив всего одного человека, на Земле на самом деле умирает гораздо больше. И пусть гроб всего один, и пусть по документам умер всего один, и пусть все те люди, что пришли на похороны, еще на самом деле живы. Бросая на крышку гроба, погруженного в яму, горстку земли, они бросают туда гораздо больше, чем просто почву, там оказываются и разбитые мечты, и счастливое будущее, которое непременно было связано с этим человеком, и частичку самих себя, отрывая тот кусочек души, что был отведен для того человека. Многие из родственников теряют смысл жизни, закрываясь ото всех и раз за разом пытаясь уместить в голове такую абсурдную информацию. «Мой сын умер»,- думают матери, на самом деле отказывающиеся в это верить, в очередной раз вытирая рукой слезы, обильно стекающие по их лицу, не выражающему ничего кроме немого вопроса: «За что?». А что им можно посоветовать? Забыть и пытаться жить дальше? Осознать, что твоя-то жизнь еще не кончена и не следует хоронить себя раньше времени. Боже, как банально. Как можно жить, когда вся твоя душа и сердце, кажется, остались там, на кладбище, около того красивого черного гроба, рядом с тем человеком, кто был так важен. Я знаю, каково это, терять близких, знаю, потому что моего папу убили, когда мне было десять, вероятно, такие же ублюдки, как я. Они убили именно папу, а не отца, мы с ним были очень близки для того, чтобы я мог называть его холодным «отец». Он был опорой нам с мамой, именно таким я мечтал когда-то стать. Ответственный за всех своих близких, никогда не кидающий слов на ветер, старающийся сделать все, лишь бы окружающие никогда не страдали от его действий, лишь бы любимые всегда были счастливы, лишь бы они всегда чувствовали себя в безопасности. Неужели после всего того, через что я прошел, потеряв папу, мне захотелось, чтобы кто-то еще испытал эту боль? Неужели моей собственной было мало? Это всего лишь странный способ заработать, ты же видел в дневнике, Фрэнк, ты был гораздо большим дерьмом, чем думаешь, ты убивал людей, зарабатывая на этом деньги, а не для того, чтобы кто-то почувствовал, как тебе тяжело. Ты просто не видел в этом ничего дурного. Хладнокровный ублюдок. Я опустил взгляд на свои сложенные на коленях руки, и на них тут же упала маленькая капелька прозрачной жидкости. Подняв глаза к небу и откинувшись на спинку лавки, я тяжело вздохнул, убрал руки в карманы джинс и пару раз моргнул, заставляя слезы исчезнуть, те лишь беспомощно покатились по щекам, заставляя меня ненавидеть самого себя еще больше. Кем я стал? Человеком абсолютно беспомощным перед своим прошлым, которое накрыло с головой, затягивая обратно, окуная с головой. Человеком, плачущим на улице, на лавке, перед этой парочкой до невозможности счастливых людей, которые, кстати, встали и, похоже, идут ко мне. -Вам помочь чем-нибудь?- пролепетала мягким голосом девушка. Пытается чем-то помочь убийце. Я лишь отчаянно замотал головой и кинулся к выходу из парка. Она знает. Снова люди, машины, дороги. Выкрики водителей, потому что я переходил дорогу в ненужном месте даже не удосуживаясь смотреть по сторонам. Если когда я попал под машину Майка, мне было интересно поиграть со смертью, со своей судьбой, то теперь мне было абсолютно все равно. Не собьют – хорошо, в таком случае я смогу дойти до дома и все объяснить Джерарду, собьют – тем лучше, не придется ничего объяснять, что значительно все упрощает. Конечно же, в случае если меня собьют, я надеялся на летальный исход. Не хочу всю жизнь прожить овощем, не хочу быть обузой для Джерарда, ведь он совершенно точно никуда от меня не денется, примет даже в состоянии овоща, а я буду всю жизнь испытывать угрызение совести. Откуда я знаю, что он меня примет? Не знаю, может, и нет, но вряд ли кто-то на Земле способен любить сильнее, чем Джерард. Он насквозь пропитан этим чувством. Это как будто его особый вид парфюма, в дополнение к обычному запаху сигарет и кофе. Я снова бежал, периодически останавливаясь, спотыкаясь, переходя на шаг. Не знаю, зачем я бежал, я не замечаю ничего вокруг себя. Проезжая часть, машины, еле успевающие затормозить, тротуар, люди, уворачивающиеся от меня. Я падал и поднимался, снова падал, разбивая колени об асфальт, и снова поднимался. Еще утром все было так хорошо, все было почти идеально, а сейчас у меня внутри словно все перевернулось. Словно даже мир снаружи перевернулся и никто этого не замечает, кроме меня. Страх и непрекращающаяся тревога управляли моими бессмысленными движениями. Они знают. И Джерард теперь тоже знает, ведь я идиот и даже не спрятал эту чертову тетрадь. А вдруг он еще не успел ничего прочитать, вдруг я успею вернуться домой и сделать вид, что ничего не было. Ноги сами идут к дому. Поворот налево, вперед до большого дуба, сокращаю путь через дворы многоэтажных домов, парк, от него снова налево, одноэтажное мрачное здание, вперед и направо. Из-за угла показался наш дом, стоящий в череде точно таких же маленьких неприметных домиков. Теперь остается только надеяться на то, что все будет хорошо. Осталось только протянуть руку к двери и открыть ее, вот ты уже и дома. Я снова споткнулся, буквально вваливаясь в дом. Джерард сидит напротив включенного телевизора, но явно его не смотрит, он обеспокоенно кусает губу чуть ли не до крови, теребит в руках край своей футболки и постукивает правой ногой по полу, он смотрит абсолютно потерянными глазами куда-то перед собой, он сейчас находится где угодно, но только не в этой комнате. Стоит ему повернуть голову в мою сторону, как, кажется, его разум возвращается из небытия, глаза расширяются от нашедшего вдруг выход наружу страха и отчаяния. Он тут же встает с дивана и подбегает ко мне. -Что с тобой? Почему ты такой грязный?- спрашивает он, заглядывая мне в глаза. Да, он знает. Он знает, что мои руки по локоть в крови. -Ты упал?- снова спрашивает он дрожащим голосом, а я снова часто моргаю и опускаю голову. Да, я упал. Упал во всех смыслах этого слова. Если ад существует, то мне туда. Но я ничего не отвечаю, а Джерард просто подходит ко мне и обнимет, как мать обнимает сына, вернувшегося с войны. Но моя война не закончилась. Война с моим прошлым только началась. Я обнимаю его в ответ, прижимая его к себе как можно сильнее. Я действительно не знаю, что мне делать без него. Не в силах больше терпеть, я начинаю рыдать, сотрясаясь от частых всхлипываний и крика, вырывающегося наружу из моей груди. Он пытается меня успокоить, зарываясь рукой в мои волосы и массируя кожу головы, он говорит, что все хорошо, пытается еще крепче обнять меня, а я лишь сильнее сжимаю его футболку на спине, чувствуя себя слабее, чем когда-либо. Ноги вот-вот готовы подкоситься, но Джерард крепко держит меня не давая упасть. -Фрэнк, все хорошо, слышишь?- говорит он, держа меня за голову и смотря прямо мне в глаза. Я начинаю лишь сильнее рыдать, не в силах успокоиться, теперь я даже не знаю, почему плачу. Это точно не из-за того, что я узнал о себе. Мне просто чертовски жаль Джерарда с его безграничной любовью ко мне, я понимаю, что не могу ответить ему тем же. Я не могу сделать для него ничего, но он каждый день спасает меня. Я обязан ему жизнью. Я так сильно ему должен, но не могу даже любить так сильно, как он,- послушай меня, если это из-за тетради,- я почувствовал, как моя голова отключается, перед глазами все плывет,- пожалуйста, Фрэнк, послушай меня, умоляю,- Джерард трясет меня из стороны в сторону, помогая как можно дольше оставаться в сознании,- я понятия не имею, откуда ты ее взял, но, пожалуйста, не верь ничему из того, что там написано, я слишком хорошо тебя знаю, ты не мог такого сделать, это не ты,- глаза Уэя наполняются слезами, но он не дает себе расплакаться, его искривившееся лицо – это последнее, что я вижу перед тем, как беспомощно окунуться во мрак. *** Едкий запах нашатырного спирта стремительно ударил в нос, голова стала проясняться, и я замахал руками перед лицом, надеясь на то, что этот противный запах уйдет. -Фрэнк, ты как?- тихо спросил Джерард, осторожно поглаживая меня по щекам. Я открыл глаза и огляделся. Мы все там же, в коридоре около входной двери. Я лежу на полу, а моя голова покоится на коленях Уэя, смотрящего на меня с болью и непониманием. Перед глазами все еще пляшут темные пятна, а левую руку пронзают странные ощущения. -О боже, Джерард, моя рука, ее надо обработать, неужели ты не видишь!?- кричу я. Кожа почти полностью содрана, рука истекает кровью, словно ее облили кислотой. Кладу руку себе на живот и пытаюсь встать, но ничего не получается, я лишь пачкаю ей наши футболки, оставляя на одежде следы крови и частички кожи, которая до этого еще присутствовала на моей руке, пусть и в малом количестве. -Фрэнк, тут ничего нет, серьезно,- он смотрит на меня со слезами на глазах, буквально умоляет ему поверить, но я ничего не могу сделать, я вижу, я чувствую это,- Ох, что же с тобой происходит?- Уэй берет мою руку, мою окровавленную руку и прижимает к своей груди. Я не могу на это смотреть, он пачкается в моей крови, отворачиваюсь и начинаю умолять его отпустить мою руку, но он, кажется, совсем не слышит меня и начинает ее целовать, медленно и нежно, но достаточно сильно прижимается губами, для того чтобы я смог почувствовать эти прикосновения сквозь боль. И это помогает. Постепенно боль полностью подменяется приятными ощущениями. Поворачиваю голову и смотрю на Джерарда, он закрыл глаза и все сильнее прижимает мою руку к себе, кажется, еще чуть-чуть и он станет таким же психом, как и я сам. Обнимаю его за талию и утыкаюсь носом в живот. Сколько боли я ему причинил сегодня. Сколько раз я плакал за этот день. Сколько раз я понимал, что как бы сильно он меня ни любил, я не могу ответить ему тем же. Он все еще сидит, моя голова у него на коленях. Он склонился надо мной и поцеловал в лоб, шепча: «Я люблю тебя». Я лишь сильнее обнял его и сказал: «Я тоже». На сегодня хватит слез, Джерарду будет гораздо проще, если он будет думать, что я люблю его так же сильно, как и он. Я не могу сказать Джерарду «я люблю тебя», потому что это будет самая ужасная ложь, которая когда-либо слетала с моих губ, я лишь могу сказать «я тоже», не произнося ни слова про взаимную любовь. В данной ситуации тяжело сказать «люблю». Еще десять минут мы так и лежали на полу, пять из которых прошли в полной тишине, нарушаемой лишь мерным тиканьем часов. Остальные пять минут мы разговаривали: две минуты я извинялся перед Джерардом за то, что ему только что пришлось пережить, обнимал и целовал в живот сквозь футболку, заглаживая свою вину, я знаю, ему приятно, три минуты он убеждал меня, что все хорошо, что он все понимает и хорошо, что это кончилось, и мы все пережили. Через десять минут Джерард предложил перейти на диван. Мы почти лежали на этом диване, слушая никому ненужное бормотание телевизора. Уэй притянул меня к себе, прижимаясь грудью к моей спине, обхватывая руками за талию и устраивая свои ноги по бокам от меня, а я лишь накрыл его руки своими, изредка поглаживая. Он положил свой подбородок мне на затылок, таким образом, полностью закрывая меня со спины. Конечно, глупо и неправильно давать человеку надежду на взаимную любовь, но я просто хочу хоть как-то расплатиться с ним за его безграничные чувства ко мне. Ведь я не могу ничего для него сделать, кроме того, как хотя бы сделать вид, что люблю. Я перевернулся на живот, теперь сам обнимая Джерарда, прижимаясь щекой к его груди. Он поцеловал меня в макушку. -Я отпросился с работы на завтра,- сказал Уэй,- подумал, что нам следует провести весь день вместе, чтобы во всем разобраться,- он сделал паузу и отвернулся в сторону, опустив глаза и поджав губы. Я подполз ближе к лицу Джерарда и поцеловал его в подбородок. Он посмотрел на меня печальными глазами и улыбнулся, поглаживая по голове и спускаясь вниз к шее. Просто не могу смотреть на него в таком состоянии, сердце разрывается, болезненно стонет и обливается кровью, когда он вот так смотрит. И я знаю, что надо делать, знаю, как ему помочь. Мои губы аккуратно ложатся на его шею, чем вызывают мягкий неожиданный вздох со стороны Уэя. Да, я определенно не ошибся. Продолжаю покрывать шею Джерарда осторожными поцелуями, прохожусь языком от шеи до уха, нежно засасывая мочку, еще один вздох. Его руки снова ложатся мне на голову, мягко зарываясь в волосы и массируя кожу. Я продолжаю покрывать его лицо мелкими, но частыми поцелуями от чего он, кажется, медленно теряет голову. Уэй берет мое лицо в ладони и целует в губы. Почти сразу же пройдясь языком по нижней губе, от чего я сильнее раскрываю рот, сталкиваясь своим языком с его. Джерард опускает свои руки на талию, забираясь руками под футболку, нежно проходясь подушечками своих тонких мягких пальцев по моим ребрам, от чего по телу стремительно разливаются мурашки, быстро расходясь от места прикосновения до кончиков пальцев на руках и ногах, словно волны на пруду, когда вы кинули камушек в до этого спокойную воду. Эти волны мурашек, конечно, не обходят ни одной части тела. Внизу живота появляется приятное щекочущее чувство, от чего я готов чуть ли не замурчать. Наши языки по-прежнему ласкают друг друга, пуская дополнительные разряды тока по всему телу. Ощущения накрывают с головой. Никто из нас больше не в силах терпеть. Резким рывком снимаю с себя футболку, снова прижимаясь к телу Уэя, жадно хватаю ртом воздух и припадаю к этой так манящей своей постоянной белизной шее. Руки скользят по бокам, добираясь до краев футболки Джи, проскальзывая под нее, стремительно пробираясь к груди. Уэй прикрывает глаза и запрокидывает голову с тяжелым вздохом, полностью отдаваясь в мои руки, растворяясь в ощущениях. Он обхватывает меня ногами за талию и чуть приподнимается, поднимая руки вверх, позволяя и даже требуя снять с него этот ненужный предмет одежды, что я и делаю, сразу же целуя его обнаженную грудь, лаская ее руками, задевая затвердевшие соски. Быстрыми влажными поцелуями перехожу от груди снова к шее, проходясь кончиком языка по ключицам. С каждым моим действием Уэй все больше задыхается в собственных вздохах, приподнимаясь вверх, прижимаясь ко мне предельно близко. Подхватываю его на руки и несу на второй этаж. И какой идиот придумал делать спальню на втором этаже… Он все еще держится ногами за талию, тяжело дышит, прижимаясь всем туловищем. Быстро и мокро целует меня в губы, помещая мое лицо в ладони. Прижимаю его к каждой стене, с силой ударяя его спиной, от чего Уэй лишь громче вздыхает, жадно хватая ртом воздух, закрывая глаза, и вытягивает туловище в струну. Каждая ступенька дается с трудом, каждая ступенька, это новый поцелуй от Джерарда в любую часть тела, это новый обжигающий своим приятным теплом вздох мне на ухо, заставляющий все тело дрожать и грозящий ногам отказаться работать прямо на лестнице, обрушивая наши тела. С трудом вбираю воздух в легкие, закрывая глаза и набираясь сил. Мы вваливаемся в спальню с еще одним совместным вздохом. Я кидаю Джерарда на середину кровати, а сам снова устраиваюсь сверху него, заново покрывая поцелуями его бледную кожу. Заново срывая с его губ вздохи теперь уже больше похожие на стоны. Прохожусь языком по соскам, осторожно закусывая каждый из них, он лишь беспорядочно ерошит мои волосы. Снова скольжу по ребрам Джерарда, отставляя одну руку на кровать, а второй поддевая пояс его джинс и пробираясь к промежности и сдавливая ее, ловя первый стон губами, требовательно проскальзывая языком в его рот. Внутри все сходит с ума, тело трепещет от желания, пах приятно пульсирует. Джи толкается в мою руку, а я лишь сильнее сдавливаю ее, на что он снова еле слышно стонет мне в губы. Уэй тянется к застежке моих джинс и тут же расстегивает ее, спуская их вниз, от этих прикосновений мое тело непроизвольно вздрагивает. Я отрываюсь от Джерарда и полностью снимаю их вместе с нижним бельем и носками, а затем проделываю то же самое с одеждой Уэя, снова укладываюсь сверху него, соприкасаясь полностью обнаженными телами. Его возбужденный член упирается в мое бедро, я снова провожу языком по ключицам, переходя к подбородку и останавливаясь на губах, обводя их кончиком языка, Джи приоткрывает рот, проводя губами по моему языку и толкаясь бедрами вверх. Так, Фрэнк, пора признать, ты не планировал заходить далеко. Тело бросает в дрожь, я полностью падаю на Джерарда, а он отодвигает одну ногу в сторону, обхватывая меня ей за талию. Теперь его член соприкасается с моим, я задыхаюсь от частых стонов, от этих ощущений, возбуждение становится болезненным. Джерард тянется к тумбочке, запрокидывая голову вверх, пытаясь нащупать то, что он ищет, я пользуюсь моментом и снова целую его шею, засасывая ее и кусая, пытаясь придать ей цвет отличный от белого. Уэй, наконец, снова поворачивается ко мне и протягивает тюбик лубриканта, а кончик упаковки с презервативом сжимает зубами, я наклоняюсь к нему и тяну упаковку на себя, та разрывается и Джи отпускает ее. Я выдавливаю немного смазки себе на ладонь, а Уэй тем временем отползает вверх, опираясь головой на спинку кровати и раздвигая ноги. Он внимательно следит за моими движениями и, когда я уже почти поднес первый палец к его отверстию, перехватывает мою руку. -Я никогда не был пассивом,- он смотрит мне в глаза в поисках понимания. -Да ладно, ты хочешь сказать… -Да -Тогда может,- я собирался предложить ему поменяться местами, но он снова прервал меня. -Нет-нет, продолжай. Я хочу попробовать. Просто… учти это, ладно?- он как-то виновато улыбнулся. -Ладно,- я ответил ему улыбкой и, наклонившись, поцеловал в губы, продолжая прерванное несколько секунд назад действие. Постепенно ввожу в него первый палец, он морщится и тяжело вздыхает, я целую низ его живота, проводя языком влажную дорожку до пупка и шевеля пальцем, затем добавляю второй медленно двигаясь внутри. Джерард закусывает нижнюю губу и зажмуривает глаза, я снова ласкаю низ живота языком, периодически закусывая кожу, мягко дуя на нее и поглаживая второй рукой, он расслабляется и его рот расплывается в блаженной улыбке. Уэй сцепляет свои ноги у меня на талии, тем самым пододвигая меня ближе, я тянусь к его губам и целую, во это же время добавляя последний палец. Он прикусывает мою губу и вскоре по рту разносится металлический привкус. Я двигаю пальцами внутри Уэя, то почти вытаскивая их, то снова засовывая. Он все еще изредка морщится, привыкая к новым ощущениям. Решив, что Джерард уже достаточно растянут, я надел на себя ранее раскрытый презерватив и выдавил на ладонь еще лубриканта, размазывая его по члену, приставил головку члена к его входу, снова наклонился ближе к Уэю, почти лег, и начал медленно входить, периодически останавливаясь. Джерард еще сильнее сцепил ноги на моей талии, сжимаясь вокруг меня и царапая руками плечи. Это приносит просто невероятные ощущения, от которых я готов просто взорваться, но Уэю сейчас явно не до наслаждения. Я не хочу делать ему больно, я хочу, чтобы все прошло как можно легче, хочу, чтобы он запомнил эти ощущения надолго, хочу доставить ему удовольствие. -Тшшш, расслабься, не сжимайся так сильно, чтобы не было так больно,- тихо шепчу я ему, засасывая мочку уха и начиная нежно поглаживать его член, чтобы отвлечь от непривычных ощущений. -Боже мой, Фрэнки, как ты это терпишь?- спрашивает Джерард прерываясь на тяжелые вздохи и обхватывает меня за плечи, прижимая к себе. Я улыбаюсь и нежно его целую. -Тебе понравится, скоро ты улетишь в рай,- снова шепчу я, улыбаясь только что сказанной глупости, Уэй тоже улыбается и смотрит на меня. Приподнимаюсь на руках и делаю первый медленный толчок. Он снова морщится, целую его в губы и улыбаюсь, поднимаюсь чуть выше, меняя угол входа, снова медленный толчок, тяжелый вздох, поцелуй в шею, снова меняю угол входа, толчок, сладкий стон срывается с губ Уэя, он широко распахивает глаза, а затем резко их закрывает, выгибает спину, как кошка и чуть расслабляет ноги. Поняв, что только что произошло, я продолжаю входить под этим же углом, увеличивая темп и хватаясь руками за бедра Джерарда, оставляя там красные следы от пальцев. Его частые стоны, приоткрытый рот, издающий такие сексуальные звуки, его движения подо мной, поднимающаяся грудь, прикрытые глаза, влажная бледная кожа… это все заводит еще сильнее. Он полностью отдался этим чувствам и эмоциям, наслаждаясь каждым движением, каждым прикосновением, полностью доверился мне, позволяя делать с ним все, что угодно. Я продолжаю часто вбиваться в него и наклоняюсь для того, чтобы поцеловать эту притягательную грудь, обводя языком, настолько аккуратно насколько это можно в раскаленной до предела обстановке, каждый его сосок, он запускает руки в мои волосы и массирует кожу головы. Нет ничего красивее возбужденного Уэя. Его член упирается в мой живот, я протягиваю руку к возбужденной до предела плоти Джерарда и начинаю стремительно водить по нему рукой, срывая с губ Уэя все более громкие стоны. Он снова сжимается вокруг меня, что приближает волну оргазма, накрывая меня с головой. Из груди вырывается громкий протяжный стон, член приятно пульсирует, выталкивая струю спермы. Я продолжаю двигаться и сильнее сжимаю руку вокруг Джерарда, доводя тем самым до кульминации и его. Он снова выгибается, сжимает руками простыни и зажмуривает глаза, с громким стоном кончая на мой живот и руку. Его когда-то бледная кожа теперь словно горит. Я обессилено падаю сверху, придавливая его весом и обнимая, он обнимает меня в ответ и целует в макушку, все еще часто дыша. Джерард крепко обвивает меня за шею, и я чувствую, как он улыбается. Поднимаю голову и медленно целую его в губы, расплываясь в блаженной улыбке. От автора: лично мне кажется, что получилась не НЦ-а, а мышиная возня какая-то. Поэтому, если это действительно так, лучше напишите сразу, дабы в будущем такого не повторилось.