Книга 1. Красные крылья «Орхидеи»

      Что-то глубоко внутри сжалось. Он не мог понять, что именно. Сердце? Нет. Это вовсе не оно. Или же душа? Но как это можно интерпретировать? Ведь асы особо не верили, что у них есть душа. Ведь наличие души присуще смертным, а не благородным Богам, коими считали себя жители Асгарда.       Правда, здесь есть загвоздка. Асы рождались точно так же, как и смертные. Им присущи голод, жажда, низменные (по мнению Локи) эмоции, как любовь или желание обладать физически. Да и зачать ребёнка асгардцы могут только при наличии партнёра противоположного пола. Правда, Боги тоже любили плотские наслаждения, поэтому очень часто зачинали детей естественным способом, нежели «божественным». Точно трикстер сказать не мог, ведь никогда не интересовался тем, как появляются Боги. Да и есть ли у них душа? У Сета можно было бы спросить, однако ответит ли он ему? Конечно, они считались друзьями, даже близкими друзьями. Бог смерти отлично разбирался лишь в отношениях с женщинами, мог поделиться своими планами на будущее, пусть и вскользь.       Бессовестные зелёные глаза нагло рассматривали серого цвета глаза собеседницы. Безотрывно, не моргая, словно выискивая в них ответы на пока неизвестные вопросы. Его пронзительному взгляду зацепиться за что-либо другое, помимо глаз серебристоволосой, почему-то нельзя. К слову, в такие пикантные моменты происходит одно — их губы должны соприкоснуться друг с другом. Быть может, в страстном, может, в нежном. Не важно, лишь бы это произошло. Однако невинная Сигюн расценит это как домогательство и вполне может закричать и убежать прочь, сбивая прислугу и знать с ног, вызывая тем самым вопросы, что позже приведёт к нежелательным для Одинсона очередным проблемам. В лучшем случае, отец откупится от девчонки и замнёт это дело. И это только при том, если вана согласится взять деньги и молчать, как солдат.       Точно принц сказать не мог, ведь мало, а если честно, вообще ничего не знает о ней. Ни то, как она себя поведёт, ни то, что у неё на душе. Он даже не знал наверняка, помолвлена она или нет. А если да, то с кем? С сиром Тайлли, коему ранее была обещана, пусть и без официальной бумаги? Или на изуродованном ване из северных земель Ванахейма? В общем, больше вопросов, нежели ответов.       А может, попытать счастья и поцеловать эту бессовестную девчонку? А что он потеряет? Разве что её доверие. Да и её саму тоже. Бог не настолько уверен в своём желании поцеловать девчонку. Он не испытывал к ней ровным счётом ничего, кроме как симпатии. Хотя… нет, он не станет. Пусть княгиня и симпатичная, даже красивая, его странным образом тянет к ней, он всё же не будет её трогать. Ведь он не настолько падок на женскую красоту, чтобы в тот же момент хватать девку за руки и целовать её, тем более в губы. Ведь поцелуй — это нечто большее. Он возвышает тебя над землёй, даруя чувство полёта, выбивая из реальности, приносит чувство свободы, но в то же время выдирает ножами из тебя сердце, вышибает последние здравые мысли. И ты, уже не соображая, следуешь дальше, прекращаешь думать о последствиях. Благодаря поцелую мужчина открывает женщине собственные чувства, показывает, как он зависит от неё.       Меркантильные же девки, падкие на лёгкие деньги или статус любовника, пользовались влюблёнными в них мужчинами, превращая тех попросту в тряпок, унижая и оскорбляя, изменяя им, бахвалясь этим. Девы же влюблённые пусть и безответно теряли голову от поцелуя, творя потом немыслимые вещи, о которых не то что бы говорить, думать нельзя.       Чтобы не быть более обманутым — именно поэтому брюнет и отказался от любви, чтобы вновь не быть связанным по рукам и ногам соблазняющими нитями любви. В своё время колдун горько поплатился, что поддался плотскому желанию. Нет, он вовсе не корил себя за то, что отдался Ангрброде. Наоборот, он был благодарен ей за столь нужный опыт. Она научила его таким безумным вещам, что даже самая развратная женщина не могла знать об этом. Хотя… интересно, а откуда великанша знала об этих хитростях? Сама выдумала, небось? Впрочем, уже неважно. Он не станет пробовать то же самое с другими девками, дабы те после него не могли ублажать своих мужей да любовников.       Он ведь всегда хотел быть таким, как Тор! Однако понимал, ему никогда не стать таким, как громовержец. Теперь у него есть своя отличительная черта, и уже не так сильно сравнивал себя с могучим Богом грома. Он лучше, чем старший сын Одина. На данный момент он единственный маг в Асгарде, а также мужчина, умеющий ублажать женщину орально. Теперь он мог наслаждаться своим величием, не боясь осуждения или смешков со стороны других асов.       Первой из неожиданного для них обоих ступора вышла девушка. Она мягко пригладила выбившуюся из причёски прядь волос и вернула за ухо. Этого движения вполне хватило, чтобы трикстер прекратил без должного смысла, без устали глядеть ей в глаза. К счастью, в этот раз он не разглядывал её лицо, что, несомненно, было бы чересчур странно, ведь взгляд, подобный этому, обязан был навести на них желание сблизиться физически.       Она подумала о поцелуе. Будь на месте Локи другой мужчина, её любимый, не задумываясь, сама набросилась бы на него, подарив любимому столь желанный поцелуй. Тому, в которого влюблена почти с рождения. Она уверяла себя и других, что у каждого существовала вторая половинка. Люди годами искали любовь и не находили её. А она нашла, даже не предприняв для этого ничего. И уверовала в это. Её убедили в этом мидгардские книги. Легенды, описанные в них, не могли быть мифом, ведь в каждом мифе есть доля правды. И она верила, Теорик — именно тот мужчина, что предначертан ей судьбой, как бы глупо это ни звучало. И она докажет это неверующим! — Я хотела поздравить тебя с рождением дочери, но так и не смогла приехать из-за хвори. Боялась, если напишу письмо, ты не прочтёшь и сожжёшь его. Я не хотела оскорбить тебя подобным образом. Знаю, как ты относишься к этому. Мне Тор столетия назад сказал, что ты очень обидчив, даже на такие пустяки. Ты любишь говорить с собеседником с глазу на глаз… — Скажи, ты всегда веришь тому, что говорят? — Нет, конечно! Просто… он ведь твой брат. Он не мог мне солгать. — Поверь, чему громовержец и научился за годы жизни, так это бессовестно врать. Правда, только я могу распознать его ложь. Другим и дела нет, соврал ли им Тор. Главное — чтобы ответ их устроил, а там… говорит ли он правду — им всё равно, — он бы мог провести целую дискуссию о брате. — Может, прогуляемся? Расскажешь, что стряслось за это время? — Рассказывать особо нечего, разве что обсудить слухи, которыми полон дворец. Признаюсь, у меня чувство, будто в вашем мире народ волнует лишь, кто с кем спит, и кто как одевается, — непонимающе улыбнулась, стоило принцу Асгарда усмехнуться. — Что? — Каков лексикон у здешних девственниц, — прошептал тот, чтобы Сигюн не расслышала. — Я сказала что-то смешное? — кажется, реакция собеседника задела деву, обидев. — Нет, просто… Нет сомнений. Девчонка, похоже, всегда говорит, что думает. Или же сначала говорила, а потом думала. Одно из двух. Подумать только, ему интересно, что она скажет. А ведь разговор вовсе не обязует его слушать собеседницу. Любая другая дева на месте этой мигом пересказала б все сплетни, причём приукрасив, дабы мужчине было интересно послушать её. Да и никто не любит, чтобы ему досконально приносили весть, не внеся в неё свою лепту. Якобы подобным образом любая жалкая для внимания весть станет интересной. — Знаешь, сейчас я не настроен слушать сплетни. Быть может, пройдёмся вдоль набережной и просто помолчим? Или встретимся в другое время где-нибудь в людном месте? Скажем, в «таверне у Варга»? Знаешь, где это? Заодно и поужинаем. — В таверне? — вана призадумалась, вновь чувствуя неладное. — Не слишком ли шумное место для общения? — чтобы не показаться трусихой и заодно прогнать прочь гадкие мысли, поинтересовалась та, наведя на собеседника новую порцию усмешек. — Как только Тор распробует эля, он не станет нам мешать, а пойдёт искать новую девицу для… — внезапно брюнет поперхнулся, позабыв, с кем разговаривает. — Ты говоришь о плотских наслаждениях? Я всё знаю про физическую любовь. Благодаря Серене, — ей не стоило говорить об этом, ведь так она поставила рыжеволосую в нелёгкое положение и теперь колдун тоже будет думать, что сестра уже не невинна, что, конечно, неправда. — Нет, ты не подумай ничего дурного. Просто… иногда Серене приходится брать борозду правления… Для него проще называть всё своими именами. — Борделем? — стоило ли говорить, что Одинсон любит одним лишь словом ставить собеседников в неловкое положение? — Заведением! Иногда мачеха не поспевает и Серена помогает ей с делами. Подсчитывает, сколько прибыли приносит… бордель, но сама ни в коем случае не подобает тамошним женщинам. Да! Ясно выражать мысли Сигюн явно не умела. Или же просто смущалась говорить с ним на такие откровенные темы, ведь он уже мужчина, и искушён женской лаской, а она лишь читает научные книги да слушает рассказы сестры, что явно не прочь сболтнуть лишнего. Уж он-то уверен, что рыжеволосая не так уж и невинна, кое сестра говорит. Быть может, в обычном плане это действительно так, но если капнуть глубже, Локи уверен, что наверняка уж в этом плане вана может дать фору любой искусной шлюхе. Почему он так решил? Бесспорно, у него нет на то доказательств, чтоб быть уверенным. Но ведь каждая дева, будучи якобы невинна, но столь искусно владеющая навыками соблазнения, не может быть невинна априори. Это как отдать овцу на съедение изголодавшимся волкам и ждать, что стая не причинит вреда своей жертве. — Моя сестра ни в коем разе не лишится невинности до брака. Лишь будучи замужем она будет уверена в своём избраннике, уверена, что им суждено идти по одному пути. И я склонна верить в это. — Никогда нельзя быть уверенным в чём-либо наверняка. Иногда необходимо проверять, с кем собираешься провести остаток дней. Уж поверь, в этом деле я мастер. — Позволь спросить, в каком смысле? — серебристоволосая посильнее закуталась в плед. Асгардское небо покрылось большими кустистыми облаками молочного цвета. Отблеск последних лучей солнца отразился на поверхности воды, что окружала беседку, одиноко стоящую посреди бесконечного поля. Траву, что скошена совсем недавно, садовники сгреби в одну кучу, давая высохнуть и превратиться в сено, что теперь укрывает ветки роз от холода, ушедших до следующей весны на покой. В прохладном воздухе отчётливо улавливался запах сена, виднелись первые снежинки, падающие с небес, но так и не успевшие коснуться нежными движениями земли. — В прямом смысле говорю, — ответил тот, промолчав некое время. Вероятно, ему не стоило откровенничать и делиться своими переживаниями с ней, но ему почему-то показалось, что она действительно выслушает его, а не краем уха послушает, дабы не потерять нить разговора. — Я был обманут женщиной, в кою считал, что влюблён. Верил каждому её слову и позволял себя обманывать и выставлять на посмешище. А эта тварь вонзила мне нож в спину, чтоб я не успел обернуться и защитить себя. В конечном итоге теперь у меня есть дочь, чью жизнь отнимает сама смерть. Пёс, по стопам следующий за хозяином, шёл себе тихо и мирно, не привлекая к себе внимания. Однако прохожие, изредка встречающиеся на пути аса и ваны, всё же шарахались от него, причём резко, забывая о начальных навыках общения с дикими животными. Собака хоть и считалась домашним животным, но всё же таких размеров пса, появившегося неизвестно откуда, чьи родители непонятно кто, так ещё до сих пор не имеющего кличку, бояться стоило. Пусть принц Асгарда отдал право назвать кобеля дочери, всё же мог бы вести того на привязи. Не дай Один, нападёт на кого псина, кто его остановит? Быть может, сам брюнет? Нет, конечно! Асам самим придётся оттаскивать пса, а маг не пошевелит и пальцем на ноге. К слову, когда тот навострил уши и остановился подле беседки, нюхая вход, внутрь так и не вошёл, словно побоялся своей массой и габаритами разломать беседку в щепки, благо имел внушительные размеры для обычной асгардской псины. Его хозяин встретился с комком шерсти взглядом и улыбнулся безмятежной улыбкой, потрепав вставшего почти у двери пса за холку. — Кажется, я не знаю, что и сказать… Нет! Я не понимаю! Как можно любить, но при этом не доверять? По всей видимости, каждая новая ложь, что придумывала великанша, впилась в её сущность, как жало осы в кожу. Она была столь убедительна в своих словах, выражении своих чувствах к нему. Трикстер не мог вбить себе в голову, как женщины могут быть такими лицемерными. Смотреть влюблёнными глазами, целовать тебя, задыхаясь от нехватки воздуха, ласкать твои руки и за спиной строить козни во благо себе. И как же он мог не видеть этого притворства? Он привык держать всё под контролем, однако невидимая сила отталкивала его разумные мысли прочь. Одним словом… он с уверенностью может сказать, что стал для йотунши очередной игрушкой для достижения корыстных целей. — Как твоя учёба? Верховой ездой занимаешься? — чтобы как можно быстрее сменить тему разговора, колдун использовал этот приём, что, признаться, всегда действовал. — Неплохо, хотя особых успехов в верховой езде я так и не добилась. Постоянно вспоминаю тот несчастный случай, что чуть не стал роковым. Хальдор пусть и великий учитель, всё же ему я не могу доверить свою жизнь. Рядом с ним мне неспокойно… некомфортно, что ли… Прямым текстом Сигюн не могла сказать другу, что мужчина, откровенно говоря, вёл себя распутно, позволял себе лишнего, а порой и не приходил на занятия, ссылаясь на семейные обстоятельства. Конечно, его можно понять. Его жена который раз за её годы обучения езде беременна и требует должного внимания к своей персоне, а мужские пагубные пристрастия к медовухе и элю давали о себе знать. Очень часто от учителя разило перегаром, отчего многие лошади в его присутствии вели себя агрессивно, особенно к начинающим. В лучшем случае они могли не выйти из загона и не дать на себя надеть седло. В худшем же случае — вставали на дыбы и скидывали наездника. Хорошо хоть юноша успел встать на ноги и отскочить на приличное расстояние, а то был бы затоптан конём насмерть. Хотя… пожалуй, за те годы, что она занималась ездой с Хальдором, не было и дня, чтобы тот либо не пришёл на занятия, либо отпускал в её и в сторону других молодых дев скользкие и пошлые шуточки.       Чтобы научиться устойчиво сидеть в седле и вести коня, она обратилась к возлюбленному с просьбой научить её, однако тот так и не сказал ни да, ни нет. Он просто промолчал. Её просьба осталась без должного внимания с его стороны. А сказать асгардцу правду, значит, подставить учителя. Быть может, со временем мужчина изменится? Кого она обманывает! Она хочет этого, но лишь по её «хочу» ничего не изменится. Она должна предпринять всё необходимое, чтобы помочь учителю преодолеть невзгоды. Если её молчание поможет тому встать на праведный путь, то почему бы и нет? Или всё же поставить юношу в известность? Он ведь обычный, такой же, как все. У него тоже есть потребности, он ранимый и, что самое главное, он прекрасный слушатель.       Где-то в её подсознании молвит второй голос, что сыну Одина можно довериться, что он не станет «рубить с плеча» и выгонять учителя, прежде не оказав помощь. Бравый воин заслуживает второго шанса. Шанса на исправление. Каждый может оступиться, но не каждый в состоянии сам выйти из непробудной тьмы. Однако и просто так стоять в стороне, надеясь, что учитель в один миг изменится в лучшую сторону, Сигюн не может. Но и как помочь она тоже не знает. А вдруг в Асгарде такое поведение считается приемлемым? Стоит спросить у Локи. Быть может, он прольёт свет на поставленный ею вопрос? Но как правильно задать вопрос, дабы не вызвать лишних вопросов и не стать причастной к отстранению Хальдора от работы? — Раз уж я вернулся, могу заменить Хальдора и заняться твоим обучением. Наверняка за столетие ты так и не научилась сидеть в седле, как положено опытному наезднику, — откровенно смеялся над ней, вовсе не со злым умыслом. — Звучит как вызов, — дочь Фрейра демонстративно отвернулась, сочтя его смех за насмешку. Ей тут же захотелось вызвать хохочущего асгардца на соревнование. Мол, кто первый прискочит к заброшенной избе на окраине города, тот отведывает ужин в южной таверне бесплатно. За счёт проигравшего, конечно. Но тут же вспомнила, что не пристало благородной леди соревноваться с мужчиной, тем более на равных. Леди должна уметь шить да вкусно готовить, дабы муж был сыт и доволен жизнью. Она должна посвятить жизнь мужу и детям, позабыв об уязвлённом самолюбии. А подобные насмешки должна пропускать «мимо ушей». Она родилась женщиной, а не мужчиной и должна вести себя, как женщина. Пусть брюнет смеётся над её неумением. К своему счастью, она-то знает, что способная ученица и ей вовсе не обязательно брать уроки езды, а тем более уроки езды у принца. Пусть она и хочет зажать ему рот ладошкой, чтоб не слышать смех, всё же не может показать, чему научилась за годы, проведённые среди асов. — Нет уж, обойдусь. Во сколько и где встретимся? — Завтра у входа в таверну в 9 часов вечера. Приводи своих друзей… Серену… Почему он пригласил её сестру, будет понятно лишь завтра, однако маг не поставит серебристоволосую в известность. То, что, возможно, произойдёт завтра у него с рыжеволосой, девчонке знать не положено. Как и то, по какой причине он выбрал именно эту вану, а не другую деву, мечтающих побывать в объятьях принца, вкусить сочность его губ, согреться в его постели. Хотя с другой стороны он бы мог сказать, почему вдруг захотел среднюю дочь герцога. Скорее всего, он хочет в очередной раз доказать, что, сколько бы девчонка ни говорила о свой телесной чистоте, не стоит верить её словам. Единственное, что подтвердит невинность, это девственная кровь в первую брачную ночь. Даже на слова лекаря нельзя полагаться.       В последнее время участились случаи обмана. Стоило ему вступить в должность в качестве советника (к слову, именно Тор настоял на этом), как тут же был вовлечён в разборки меж супругами. Мужчина утверждал, что овладел не девственницей, а женщина утверждала, мол, её муж настолько был пьян, что даже не понял, как произошла их первая близость. Несомненно, кто из них говорил правду, а кто врал, трикстер понял с первой же секунды, как асы заговорили.       Вот совсем недавно был случай, когда супруги в ходе сговора наговорили гадости друг другу, развелись, а потом вновь сошлись, чтобы получить денежную выплату на повторную свадьбу. Фригга приветствовала, если супруги после развода вновь сходились вместе и женились, то все хлопоты по поводу расходов на повторную свадьбу брали из казны. Иными словами, гости, и новоиспечённые супруги ели и пили, веселились по неделе, не затратив ни единой монеты при этом.       Раскусив эту задумку, сын Одина подтвердил, что его роль в совете вовсе не лишняя, раз уж он смог уберечь казну от напрасной траты денежных средств на таких бездельников. В качестве наказания он предложил ссылать мужчин в каменоломни или шахты, дабы те отработали потраченные деньги и выплатили немного сверх неё в казну. Таким образом казна не опустошалась, а увеличивалась за счёт таких вот бездельников и нахлебников. Женщины же ссылались в далёкие заброшенные селенья, где занимались сельским хозяйством, либо помогали по дому старикам. К слову, последняя работа не из приятных. По крайней мере, так люди не оставались безнаказанными и более не осмеливались пользоваться добротой царицы.       Всемать в свою очередь похвалила сына и поставила того в пример другим детям, мол, не только величина мускулов имеет значение. Один же пожал плечами, в который раз утверждая, что почти все недобросовестные людишки пользуются её добротой. Что ей стоит уже внимательнее относиться ко всему, в том числе к просьбам, ведь добрую женщину гораздо легче обмануть, нежели мудрую и хладнокровную. Такую же мысль он доносил и до Хель. Та же в свою очередь беспрекословно соглашалась со всеми словами дедушки. Даже прямым текстом говорила, что и Всеотец также чересчур добр, мол, можно быть и строже. Вон как распоясались огненные великаны! Им уже давно нужно вбить в их тупую голову, что они ничто! Только царь Асгарда решает, кому жить, а кому умереть! Им давно нужно показать, кто в этом мире главный. Пусть князь Суртур преклонит колени пред асгардскими воинами и их царём. И ведь седеющий асгардец слушал, в голове прокручивая способы, как утихомирить не только огненных великанов, но и других. Всех тех, кто не признаёт могущество асгардского владыки. Быть может, придёт своё время, и дочь Локи и Ангрброды станет во главе его армии и поведёт их к тропе светлого будущего.       К слову, Один давно задумывался, где достать недостающие ресурсы на постройку дворца, так как залежи золота были на исходе и рабочей силы не доставало, ведь не каждый ас хотел работать в опасных для жизни условиях, да и плата за работу оставляла желать лучшего. В каменоломне работали осуждённые, лишь малое количество прилежных граждан. Это считалось своего рода ссылкой, нежели работой. Таскать тонны камней на спине около суток, отрываясь от работы лишь на обед да на справление нужды, мало кто мог выдержать. И кто, как не великаны могут справиться с такой работой? Вот только нюанс есть один. Ни один из великанов, будь он на краю бедности и смерти от голода не согласится на это. Есть лишь один способ — это насильно заставить его, но как? Блондин не считал себя грозой миров и жестоким, даже изредка был снисходителен. Он бы мог дать полукровке возможность приструнить великанов, но она пока что ещё ребёнок. Никто не знает, когда будет следующее превращение. Да и будет ли оно вообще?       Да и вдруг Ангрброда была права насчёт Тора? Вдруг его старший сын, и правда, не сможет стать отцом? А вдруг и остальные его сыновья тоже будут бесплодны? Пусть Хела и не родная внучка Одину и Фригг, но вдруг она будет единственной из детей, кто продолжил род Одина, пусть и биологически не являясь его наследником? Или же отдать Локи своё право на асгардский трон? Что-то мужчине не верится, что из мальчика получится справедливый и, что самое главное, достойный правитель. Садистские наклонности он наблюдал с той поры, как полукровка научился пользоваться ножом. Не то чтобы он не считал полуйотуна недостойным асгардского трона, нет, просто…       Великие Норны! Он сам не знал, почему так предвзято относился к приёмному сыну. Но ведь и внучка не являлась ему родной, а относился к ней, как к родной. Она стала ему ближе, чем приёмный сын. Быть может, его воспитание поможет взрастить из будущей колдуньи достойную правительницу? Он надеется, что не допустит упущений в её воспитании, как он это сделал с Локи. Сын уже взрослый и наверняка многое повидал почти за тысячелетие. Он упустил возможность воспитать брюнета так, как может воспитать внучку. Тем более что та никогда не идёт ему наперекор. В глубине сознания он понимал, как похожа на него внучка. Будто бы она — это он, но только в женском обличье.