*****
Вёльва ждала девицу, кое приглядел колдун, у входа в покои. Блондинка широко зевала, хотелось бросить всё, поскольку уже и не рассчитывала, что девица придёт. Она надеялась одним глазком посмотреть, что такое фейерверк, а приходится торчать здесь. Однако как только она подумала это, в холле раздался стук каблуков. Вдали слышались радостные вскрики детей, грохот, исходящий от салюта. А леди, кое появилась вдали, остановилась подле зеркала. Она восхищалась собой, своей красотой. Она словно осень, столь же красивая в своём великолепии. Её роскошные волосы сродни краснеющей листвы деревьев. Жаль только, что душа отдаёт презрительным холодом. От её победоносного взгляда асинье становится плохо. Есть что-то магическое в этой ванке, что пугает, но и восхищает. Эта миледи воистину схожа с мифологическими существами, что песнями увлекают мужчин в пучину морскую, сводя с гибелью. Со стороны, если приглядеться и поставить Серену и Локи рядом, то они дополнят друг друга. Это как переход от осени, кое является рыжеволосая, к зиме, что источает брюнет: его холодность, иногда надменность вперемешку с искренней улыбкой наводят табун мурашек по телу. Он будто лёд сковывает и приковывает к себе. — Миледи, — почтенно преклонила голову асинья. — Какое счастье видеть Вас! — Знаешь, кто предстал пред тобой, — рыжеволосая скептически осмотрела блондинку: тонкая талия, кое даже её ладони смогут сомкнуться друг с другом, роскошные глаза, напоминающие по цвету обелиск. — Вижу, ты уже поняла, зачем я здесь?! — Конечно. Я искренне надеюсь, что Вы станете принцу подходящей партией. Всё же многие надеяться, что именно Вы станете женой его Величества! — Вёльва и не думала, что со стороны будет выглядеть так, будто бы она подмазывается к госпоже. — Его Величество задержится, чтобы дать Вам время подготовиться. — За кого ты меня принимаешь? За шлюху, что пришла ради горсти монет? Ты забываешься, — рыжая прошла мимо ванной комнаты, устремившись в кабинет. — Но принц явно дал понять… — замахнувшаяся рука с веснушками на пальцах резко коснулась щеки прислуги, отчего та от неожиданности покачнулась назад. — Не люблю думающих девиц! В следующий раз держи рот на замке! Ты здесь для того, чтобы прислуживать, а не думать и задавать вопросы! Убирайся, чтобы я тебя не видела! Проникшаяся было симпатией к Серене девушка мигом подскочила на ноги, наскоро стирая с лица непрошеные слёзы. Сын Одина часто ругал её, но никогда не поднимал руку. Считал низостью. Тем более бить кого-то не входило в его привычку. Ей стоило извиниться пред госпожой за длинный язык. Позади наконец послышались тяжёлые шаги. Шёл мужчина. Локи видел, что его прислуга плакала, но не придал значения. Часто он видел женские слёзы, отчего старался как можно быстрее уйти. Частая смена настроения у женщин озадачивала вначале, теперь же плевать. Это не рыдающая Фригг, чтобы забивать голову её проблемами. Мимо матери или возлюбленной он ни за что не пройдёт, порвёт на куски любого, кто её обидел. А ради прислуги тратить своё время и нервы — себе дороже, а потом и аукнется. Негоже достопочтенному джентльмену опускаться до причин слёз прислуги. Брюнет задумчиво снял с головы капюшон. Освещённая всплесками салюта комната приобретала загадочность. Свечи окрашивали бледную кожу трикстера в приятный бронзовый цвет. Вдали от входа в кабинет потрескивает камин, а из окон слышались радостные возгласы ребятни. Асгардец пристально наблюдает за ваной, пытаясь вспомнить, что его в ней привлекло помимо смазливой внешности. И не может! Досадное упущение! Эта девица вызывала противоречивые чувства. С одной стороны, рыжеволосая казалась хрупкой и беззащитной, как и всякая женщина. Но с другой, он чувствовал холодную сталь клинка, готовую в любой момент вонзиться с завидной лёгкостью и точностью, попав прямиком в сердце. Не стоит вестись на ласковое лицо, под этой маской скрывается хитрая улыбка. Серена как лиса: грациозная, хитрая. Пока они были наедине, она не произнесла ни единого слово, лишь самозабвенно смотрела на него, выжидая. Взгляд его будто заполонил туман. Юноша с прищуром улыбнулся, прервав занавес молчания вопросом. — Почему ты здесь? — откинул он плащ далеко от себя и присел за стол, выкрашенный позолотой. — Прислуга привела сюда, — девушка сложила ладони, переступая с пятки на носок и обратно. — Кажется, она молвила, что ты отдашь документ, — бессовестно лгала вана, присев напротив. — Без этой бумаги мой отчим не решится отъехать из столицы, — ей было выгоднее как можно быстрее отправить родственников, чтобы те не вздумали ей помешать, поэтому надумала забрать лично разрешение на выезд, чтобы удостовериться в подлинности документа. — Ты ведь не против, что я хочу забрать его? — Нисколько, — Бог обмана сел поудобнее и протянул одну руку к дверце в столе, а вторую приложил к подбородку, подперев его. — Но вот загвоздка, дорогая. Что мне написать? Разрешение на выезд из Асгарда или из столицы? — ас решил выведать, куда именно направляется семейство Фрейра. — Всё-таки я должен знать, куда советник собирается. Война подступает к границе… — рука дрогнула, стоило коснуться бумаги, а взгляд устремился на быстро сникшую собеседницу. — Я думала, у Асгарда величайшая армия, способная расправиться с недоброжелателями, — дочь Фрейи приняла правила игры, почувствовав подвох на инстинктивном уровне. — К слову, Ванахейм является вашим союзником. Неужели туда нужно разрешение? — она твёрдо уверена, что не поддастся на провокации возлюбленного, но так не хочется портить с ним отношения. — Пока я замещаю отца, да! — выдохнул трикстер, наконец достав бумагу, начав разогревать воск для печати. — Ваше дело, конечно. Право, не думал, что мне не доверяют настолько, что… — поглядел на нервничающую колдунью и усмехнулся, но по-доброму, без тени насмешки, — не захотят даже сказать, что написать в документе. Хорошо, подпишу выезд из Асгарда и разрешу посетить Ванахейм. Но больше никуда. Хотя я лучше бы оставил вас здесь. Может, так и сделать? — маг уже готов был поставить подпись, как рука накрыла бумагу, преградив путь. — Хочешь что-то сказать? — Ваше Величество… — в горле Серены аж запершило. — Смелее, милая, что ты хочешь мне поведать? — сын Одина положил свою руку поверх её ладони. — У отчима давний приятель живёт в Альвхейме. У него домик на берегу моря. Фрейр хотел окольными путями через Ванахейм отправиться туда, чтобы со стороны думалось, что он в Ванахейме. Не знаю, как он собирался это сделать, — выпалила всё как на духу рыжая, резко отпрянув от трикстера и прижала обе ладони к лицу, подавляя слёзы. — Вот видишь, как всё просто, — Бог обмана зашёл девице за спину и приобнял её, улыбаясь — широко и торжественно, без тени фальши. — И слёзы ни к чему. Ты сделала благое дело! — рука медленно прошлась вдоль спины ваны, а другая стала приближаться к груди, отчего Серена тяжко выдохнула. Конечно, слёзы её были наигранными. И не потому, что она не хотела рассказывать секрет отчима, а потому что эта заминка с разрешением оттягивала выезд её семьи из Асгарда, что заставило напрячься. Единственное, о чём сожалеет, так это о матери. Непростительно она поступила, воспользовавшись своим даром. Теперь Фрейя наверняка возненавидит её. Русоволосая поймёт, кто открыл Локи секрет, куда они отправляются и к кому. Стоило ли признание того, что её отношения с мамой испортились окончательно? Но зато улучшились с любимым? Кажется, это должно её волновать. А принц остался доволен. Она чувствовала, что он широко улыбается. Она доставила ему удовольствие и рада этому. Стоит отдать должное, он умеет шантажировать. Блестяще разыграл глупую сцену, чтобы выведать у неё информацию. Не зря отчиму казалось, что все его действия и слова кому-то доносят. Без сомнений, это трикстер. Но для чего ему это? Однако мысли эти отправились длинным и прямым путём куда подальше. Сейчас она в его покоях, в его крепких объятиях, его слегка хмельное дыхание касается её волос. Серена чувствует его желание сквозь большой слой одежд, что отделяют их нагие тела друг от друга. Его мужественность уже готова прорвать ткань. Тягучее и тяжёлое дыхание девушки растворяется в грохоте от салюта, сливаясь с ним в единую песнь. Она нервничала, но пыталась не допустить того, чтобы возлюбленный прознал об этом. Она не желала показаться чересчур взволнованной, однако и не пыталась казаться сильной. Глубоко в душе она — ранимый ребёнок. Всю жизнь пытается получить то, что заслуживает, когда другие без усилий получают то, что им не нужно. Ей это надоело. Она взяла бразды правления в свои руки и только она решает, что и когда должна получить. Сейчас она всей душой желала Локи. И наконец получила. Многие годы они ходили окольными путями вокруг друг друга, однако теперь вместе. И вскоре станут едины. Сбросят ненужные вещи со своих тел и оголятся друг пред другом. А потом этот мужчина поймёт, что приобрёл и отчего так долго отказывался. Вот только она не думала в тот момент, как брюнет воспримет весть о том, что его наречённая невинна. Ведь до этого он слыхал множество слухов, что вана не девственна. Сколько же слухов окружали мага, что он мог поверить в это. Будет сюрпризом, когда прознает правду. Вонзит своё остриё в её ножны и увидит промокнувшую от крови простынь. И тут же сделает ей предложение! Она целую неделю ждала этого момента, и наконец он наступил. Дочь Фрейи утрёт нос всем недоброжелателям, кое посмели сквернословить в её сторону. Быть может, тогда Бог обмана поймёт, что мог упустить. Какого же будет разочарование здешних, кое узнают, с кем провёл ночь наследник престола. Их физиономии она бы с радостью срезала заживо и повесила на входе во дворец, чтобы знали, какой жестокой и оригинальной может быть будущая царица Асгарда. А сомневаться в том, что сын Одина станет царём — нет необходимости. — Его Величеству нравится вино? — аккуратно ускользнув из рук брюнета, девушка обернулась. — Без сомнений, — маг настолько был возбуждён, что едва ли различал, что молвит собеседница. — Испробуем? Бокалы там, где и всегда? — повертелась вокруг оси, растянув шнуровку, потянув её за ленты. Колдун лишь кивнул в ответ и, мигом подписав бумагу и кое-как закрепив печатью, бросился вслед ушедшей в зал рыжеволосой. Та вскрыла тайник в стене и вытащила пыльную бутылку. Смахнув пыль и паутину, открыла, наполнив алой жидкостью бокалы. Бумага в руках возлюбленного была откинута в сторону. Юноша не разбирая дороги подхватил обеими руками желаемое тело, услышав негромкий вскрик будущей любовницы. Она зашлась смехом и вытянула руки, стараясь не запачкать его одёжи. Вино в бокалах расплескалось и упало на шкуры, запачкав. Дева смеялась так задорно, отчего принц невольно улыбнулся. Да, редко когда он держал девиц на руках за мягкие округлости. Обычно подхватывал и бросал на кровать. Но то девицы более легкодоступные, чем эта. К тому же она так сильно раззадорила, обещая отведать вина и чресла, что голова кругом. Да, он прилично подвыпил, но лишний бокал вина не помешает его мужской силе. Уж осрамиться пред искушённой до ласк женщиной он не посмеет. Не будь в её руках стекло, мигом прижал бы к двери, сорвал ненужную ткань и вонзился бы со всей дури и размаху в податливое тело. Многим девам нравилась его животная сущность, они просили ещё и ещё. Они словно животные, слившиеся в экстазе, как при случке кобеля с сукой. Неизвестно, понравится ли это рыжей, не сочтёт ли этот напор чересчур сильным? Право же, столько лет она мучила его, а теперь вдруг пришла сама и предлагает себя. Удивительно, как сложны женщины, сколько нужно потратить времени и сил, чтобы прознать её насквозь. И пресытиться быстрее, чем добивался. Ас не сразу заметил, что на ване иное платье, нежели было на празднике. Это более лёгкое и струящееся, больше похожее на ночную рубашку. Такие платья ваны носили в своём царстве. Серена видит блеск в его глазах от понимания того, насколько возбуждающе она выглядит. Юноша приоткрыл рот, чтобы дева вылила туда порцию вина. Он даже не приметил, что рыжеволосая бестия не притронулась к своему бокалу. Да ему и плевать на это. Видимо, леди решила остаться при памяти, чтобы запомнить их соитие. Ему же достаточно осознавать, что меж ними была близость. Утром разум прояснится, и можно задуматься над тем, что будет дальше. Продолжал ли они тесное общение, иль она наконец угомонится и прекратит его преследовать. Конечно, не хотелось бы лишаться столь искусной в плотских делах девы, если она сможет усладить и обуздать его темперамент. Невольно пришло сравнение с Син, не влюбится ли вана в него после произошедшего? Тогда им придётся прекратить общение, ведь брюнет дал себе слово не иметь с влюблёнными дурочками никаких дел. Если дева нравится, да, пожалуйста, но влюбляться он не намерен. К тому же он уже несколько столетий влюблён в девушку, кое впервые в жизни заинтересовала как женщина. Стоит отдать должное, ведь даже будучи с другой, даже сплетаясь, как комок ниток, с Ангрбродой, он думал о Сигюн. Редко, но проскальзывали мысли о ней. И это его страшит. Видя, что возлюбленный чем-то опечален, дочь Фрейи залпом выпила своё вино, хоть и зареклась более пить, и прижалась горячими губами к устам брюнета. Привкус хмеля вперемешку с хвоей одурманивал разум. Глухой стон вырвался изо рта юноши. Она с радостью захватила стон в плен, не смея разрывать поцелуй. Тонкие губы разомкнулись, позволив языку любовницы стать исследователем на чужой территории. Он чувствовал себя вольготно. Рыжеволосая едва отстранилась от губ и пальцами чуть выдвинула язык Локи из привычной среды. Её раскрасневшиеся губы захватили бледные губы, вырвав из груди трикстера негромкий стон боли. Ему нравились правила, кое задала любовница. Его негромкий крик чуть отрезвил ведьму, позволив колдуну на мгновенье взять реванш. Он с грубой силой обхватил ягодицы Серены, сжал их до боли в руках, впился ногтями в нежную ткань. Намокшие от сдерживаемой боли глаза закрылись и распахнулись, представ пред его взором почерневшими от желания. Его же глаза застилала пелена. Ему никто не помешает насадить эту девку на себя. Пусть хоть земля разверзнется, отец запустит в него свой Гунгнир, он не оторвётся от этого тела. Шёлковая сорочка разорвана до налившихся от возбуждения грудей, его верхние одёжи перемешаны меж собой. Ноги любовницы закинуты ему на плечи и только стена позади любовников удерживает их от падения. Руки трикстера дрожат, пытаясь справиться с затяжками, коих пытается снять с нижних брюк. Нет сил терпеть, приходиться рвать ткань, чтобы наконец высвободить изголодавшегося зверя из заточения одежд. Его мужество настолько сильно желало эту деву, что венки на стволе вздулись. Налившаяся головка призывно источала соки. Казалось, что из него вытекает семя. Как же колдунье хочется, чтобы это семя закрепилось в ней в эту ночь. Мешавшие волосы не дали чётче разглядеть его естество, а закинутые на плечи ноги стали неприятно гудеть. Юноша резко обхватил себя, начав поступающие движения рукой. Юная леди откинула голову назад, тяжко выдохнув, вернула голову в прежнее положение. И заметила в дальнем углу зеркало, в котором отображалась вся комната. И он. Его ягодицы резко сжимались, колени же подгибались. С каким усердием он держит её и ублажает себя. Она просто повисла на его руке и изнемогает от желания. Единственное правильное решение — это начать ублажать себя. Пусть смотрит на её естество, а не на стену, в кое он её упёр. Шаловливая ручка пролезла меж свободных ног, потом складок и нащупала набухший цветок. Изнемогающее лоно сочилось соками, как водопад весной. Её пальчик плавно проникал внутрь, едва погружаясь, чтобы в следующий момент коснуться горошины. Никогда прежде она не ласкала себя при мужчине. Да, была шалость выставлять портреты пред собой и ласкать себя, однако нарисованный лик не заставляет так сильно краснеть, как живой мужчина. Это сносит разум столь сильно, что хочется, чтобы этот момент не кончался никогда. И когда брюнет слышит едва различимый шум изо рта Серены, опускает взгляд туда, куда бессовестная ручка устремилась. Зрелище предстало постыдное, обвораживающее, удивительное. Хитрая лиса всеми силами сделала так, чтобы он не разглядел главного. Бог обмана резко подбросил леди, сбросив её ноги со своих плеч, и закинул любовницу на плечо. Какое бесстыдство ублажать себя так, что он не видит самого главного. Он бросил рыжую на постель и резко развёл её крепкие ноги в стороны. Ладонь её коснулась самого ценного места, прикрывая раскрывшиеся лепестки и врата страсти от чужого взора. Усмешка, тронувшая губы трикстера, неприятно кольнула смущением сердце в груди. Неужели это сейчас произойдёт? И он разозлится и выгонит её из спальни за проявление испуга? Колдунья испуганно убрала ладонь со своего лона и закрыла от смущения глаза. Тихий мужской шёпот обещал не спешить и быть ласковым. Она понимает, что будет больно, что может напугать своей неопытностью. И боится, что её невинности он не заметит. Но ведь она чувствовала преграду, когда ласкала себя. Но будет ли кровь? Ведь именно это, наверное, единственный признак, что подтвердит девственность. И поймёт ли бог лжи, что сделал её женщиной? Его напрягшееся тело вытянулось, как струна, и коснулось её — обнажённого, возбуждённого, похолодевшее от испуга, вспотевшее от волнения. Кончик его естества блестит, капли пота каким-то образом падают со лба на напрягшийся ствол. Она доверяет Локи и сгибает ноги в коленях. Так или иначе, она станет его. Не стоит сердить мага. Она дарит подарок, кое хранила столько лет. И ждёт ответный. Ребёнок укрепит их связь. Его ладонь нежно проходится по мокрому и горячему лону, поглаживая, словно проверяя, действительно ли оно готово его принять. Она молодец. Ни издала истошного крика, когда он насквозь пронзил её копьём. Не дёрнулась в испуге, а прижала любимого к себе, не давая ему отодвинуться. В его глазах читался испуг и гнев. Хотелось рвать и метать, кричать, как она посмела не сказать о своей девственности. Всё должно было быть по-другому. Асгардец не находил в себе силы, чтобы извиниться. Одинсон покусился на невинность, не зная об этом. Даже не догадывался, что она ощущала, отдаваясь сейчас ему. В нём разыгралась совесть, уже не хотелось животного сношения, но отказаться от единства с этой женщиной он не мог. Его член тяжел, словно наливался свинцом. Ожидание становилось для него мукой. Колдунья же вцепилась в него, как в спасательный круг, не давая выскользнуть из себя. Завтра утром они оба пожалеют об этом, наверное, но сейчас она призывает двигаться. Она подчинилась, как жертва пред хищником, что играет с ней, прежде чем загрызть. Его движения плавные, иногда порывались стать резкими, грубыми, как и присуще мужчине, что клеймит женщину. Её стоны пробуждали в нём охотника, а поддающееся на каждое движение тело обхватывало его, не давая ему ни малейшего шанса остановиться. Её чресла пульсировали с удивительной силой, побуждая мага двигаться остервенело и яростно. Стоны перемешивались с пыхтением. Сын Одина наслаждался, источал возгласы удовольствия. Натягивал вану, как лучник натягивает тетиву. И вот последние мгновения пред тем, как рыжеволосая позволяет ему в последний раз прицелиться, прежде чем отпустить стрелу в свободный полёт, чтобы поразить жертву насквозь. И он попадает. Метко, правильно, с первого раза попадая по цели, что впервые в жизни ощутила наслаждение от единения с мужчиной. С любимым мужчиной…Глава 41
14 февраля 2021 г. в 22:05
Зажженные масляные лампы источали дурной запах. Прислуга выставила их снаружи, чтобы освещали затаившуюся в ночи беседку, а гадкий запах чего-то пригоревшего с нотками хвои не доходил до господ. К тому же многие дамы могли бы пожаловаться на неудобство: они запросто могут запутаться в складках собственных юбок и споткнуться не к месту. Внутри же в несколько рядов выставили скамейки, накрытые шкурами, что держали тепло столь долго, сколь нужно. Источаемого во мраке света было достаточно, чтобы приглашенные гости расселись по местам. Первый ряд, конечно, занимали дети. По большей части именно им выпала честь раскритиковать работу пиротехника. Серена же присела подле матери. Её хитрющая полуулыбка заставила Фрейю неприятно съежиться. Фрейр мигом подошел к ней и накинул на плечи пальто, оставшись лишь в бархатном камзоле золотого цвета. Казалось, что мужчина поторопился, свершив подобную глупость, но надеяться на то, что прислуга заметила, что госпожа поёжилась от холода, ему не придётся. Однако те тут же заметили, что ван стоит без одежды, подскочили и накрыли его плечи шкурой. Занавески в беседке достаточно неплохо укрывали от поступающего со всех сторон ветра. Внутри оказалось достаточно тепло, однако едва уловимый запах масляных ламп немного портил настроение. Подступающая зима постепенно скрывает зелёные холмы первым снегом. В этом году перемена погоды оказалась столь внезапной, что садовники не успели срезать цветущие розы и собрать их в букет, отчего кончики красных лепестков едва заметно покрылись инеем.
Шутка природы в этом году вышла удачной. Ещё с утра светило солнце и было более-менее тепло, отчего рыжеволосая в одной ночной рубашке выходила на балкон, встречая новый день. И какой выдался неприятный вечер. А стоило спуститься ночи, так и вовсе пошёл снег. Мелкий, колючий, как иглы для вышивания, быстро таящий на ладони, но оседающий на земле как пыль. На улице находиться неприятно, но отсидеть эту часть всё-таки придётся. Сигюн будто бы увезла осень с собой, одарив земли Асгарда противной зимой. Она будто заколдовала этот мир, прокляла, отобрав у всего живого шанс подготовиться к зиме. Ведьма, никак иначе! И не зря эта девица не нравилась ни ей, ни сёстрам. Она словно обладала даром! Рядом с ней всегда было тепло и уютно, отчего колдунье становилось тошно. Ей было противно, что серебристоволосая своей искренностью и чистотой располагала к себе. Никакими уловками иль средствами не пользовалась, от этого к ней тянулись многие. Однако в Асгарде она так и не смогла завести добрых друзей.
Зря колдунья села рядом с матерю. Будет не так просто улизнуть с праздника. Русоволосая скрепила свою ладонь с её, переплетая пальцы, ловя их как в капкан. Хватка матери оказалась столь сильной, что её дочь чуть поморщилась. Она словно проверяла, действительно ли Серена сидит близ неё. Однако тепло ладони дочери вмиг успокоило вану. Женщина открыто улыбнулась, встретив приветливую улыбку девушки. Ей так хотелось бы с ней посекретничать, однако рядом находились посторонние. Взглянув на мешавших их намечающемуся разговору гостей, жена Фрейра усмехнулась, блеснув жёстким взглядом в полутьме. Заметив это, колдунья коснулась ладонью, что не была в руке матери, её плеча, переведя озлобленный взгляд на себя, что в тот же миг потеплел. Близ находящиеся к ним настолько ошарашенно стали глядеть в сверкающее небо, и тут же прекратили разговоры. Вращающиеся на месте всполохи принимают форму звезды, оставляя за собой шлейф из мелких голубых искр.
— Ты ведь не просила трикстера вступиться за то, чтобы ты осталась? — женщина заговорила так, будто бы бросила кому-то вызов. — Я не потерплю интриг в своём доме, благополучие наше и так шатко, легко потерять его, если ты вздумала…
В самый разгар разговора выстелил новый залп. Свист на время оглушил всех, а яркий блеск, что сверкнул в темноте, озарил беседку и гладь близлежащего пруда. Не слышно было ни всплеска от ручья, что падал в пруд с небольшой высоты, ни булькающего звука, что издавала рыба, заглатывая новую порцию кислорода. Даже шороха камышей из-за ветра не было. В небе же сверкали миллиарды золотых звёздочек, разлетающихся в форме шаров, оставляя после себя едва заметный след. Водная гладь словно зеркало отображала искры, появляющиеся вслед потухшему салюту. После этого следовали новые залпы. Они продолжали наполнять небо яркими лучами, что отражались в воде в виде цветков хризантем.
— Уж не предлагала ли ты себя? Девственность можно дорого продать, а ты хочешь отдать её за бесценок?
— За кого ты меня принимаешь? — взглянула на трикстера, что подмигнул и покосился в сторону дворца. — Прощай, мама. И прости за это, — леди встала со скамьи, оставив мать наедине со своими мыслями.
Женщина непонимающе уставилась вслед уходящей дочери. Её рот приоткрылся, чтобы вымолвить хоть слово, но из уст не вырвалось ни звука. Она словно онемела, стала на миг живой статуей. И ведь и правда, Серене более она не указ. Остановить её она не в силах, запереть под замок не может, потому что это ни к чему хорошему не приведёт, только усугубит положение и породит слухи. Побоится, что разнесут весть о том, что дочь предложила себя принцу за просто так. Хочется бежать вслед за зеленоглазой, но она не может. Не потому, что не хочет, а потому что не может. Что дочь сделала с ней? Иль вино было отравлено? Сердце сжалось в ожидании чего-то плохого, а тело онемело в беспомощной позе.
— Фрейя, что с тобой? — забеспокоился супруг, стоило жене оцепенеть.