Chapter 2
27 декабря 2013 г. в 23:03
― Зейн! ― голос Лиама разбудил его, вырывая из дневного сна.
Он пришел в себя, осознавая, что ужасно замерз и промок из-за нескончаемого дождя, поливавшего на улице. Он медленно повернул голову, глубоко вздохнув,и непроизвольно засмотрелся на Лиама, который нежно улыбался, складывая свой зонт. Его эмоции комом застряли в горле, он не мог вымолвить ни слова, а если бы и сказал, то сразу бы разрыдался. Видеть своего парня сияющим и таким светлым было, честно говоря, болезненно; Зейн не мог забыть тот факт, что в один прекрасный день он и не вспомнит его. Такой день обязательно наступит, и он не мог прекратить думать, даже если это случится еще нескоро.
― Зи, что-то не так? ― Лиам мягко дотронулся до его лица, поглаживая по щетине и вытирая капли, оставшиеся на щеках и волосах после дождя. ― Пойдем в дом, а то простудишься, ― он позволил Лиаму тащить себя; его мозг все еще был затуманен; он не знал, что ему делать: говорить или уже идти самому.
― Я принесу что-нибудь, чтобы вытереть тебя, ― сказал лучезарный Лиам, оставляя Зейна сидеть на полу со стекающими по лицу и одежде каплями от неожиданного дождя, что был снаружи. Он пустым взглядом осматривал дом, где позади него было большое стеклянное окно, занимающее всю стену, за ним был туман: ни зеленых лугов, ни теплого солнца, ни живописного вида.
«Какое хорошее время», ― пронеслось в его голове.
Стало так мрачно, так холодно и так сухо. Он никак не хотел соглашаться с тем, что у Лиама была эта болезнь: жизнь была несправедливой, выбрав именно Лиама среди всех возможных людей. Он размышлял о том, как это жестоко, но чего вы ожидали? Даже самый добрый человек, возможно, задумался бы об этом.
Он заметил спускающегося по лестнице Лиама, у которого в руках было полотенце и новые вещи. Зейн наблюдал за ним, когда тот шел к нему с неким изяществом. Как Лиам мог всколыхнуть всю комнату, только взглянув на него? Как только Зейн подумал об этом, его дыхание непроизвольно участилось.
― Сколько это будет длиться? Что, если завтра все изменится?
Лиам удобно устроился перед ним на коленях, и Зейн ощутил тепло, исходящее от полотенца: Лиам явно приложил усилия, чтобы согреть его прежде чем начать вытирать Зейна, но Зейн поспешно перехватывает обе, отчего то влажные, ладони Пейна, не отводя взгляд. Он начал покрывать их нежными поцелуями, прикрыв глаза, измученный бесконечными потоками мыслей.
― Зи, ты же в курсе, что я ненавижу видеть тебя таким? ― Лиам явно не разделял его эмоций: вместо этого он заботливо поцеловал его в висок, отчего все тело покрылось мурашками. ― Расскажи, что там произошло.
Он тихо отказался, не открывая глаз, продолжая сжимать руки Лиама, чувствуя теплоту его ладоней и некую власть над ним.
― Малыш, если это плохие новости, то тебе так или иначе придется рассказать мне. Они обо мне. Мне нужно знать, ― в его голосе звучала строгость и требовательность, но в меру.
Как я смог бы рассказать ему? Как я бы рассказал? Рано или поздно ты все равно забудешь обо мне, а потом умрешь?
Он кусал губы, сдерживаясь от дальнейших размышлений.
― Зейн, милый. Пожалуйста, сделай это для меня, ― Зейн осторожно посмотрел в его глаза: умоляющий взгляд заставил его сердце расплавиться более, чем тысячу раз за секунду. Он прав. Зейн не имеет никакого основания скрывать это от него, от Лиама.
Он спокойно выдохнул. Зейн абсолютно не готов к этому, он никогда не любил приносить или сообщать плохие новости, но сейчас у него не было выбора, Лиам должен был знать.
― Боле-болезнь Альцгеймера. Доктор сказал... что у тебя болезнь Альцгеймера.
На мгновение воцарилась оглушительная тишина, и, казалось, все вокруг застыло. Он не слышал ни громкие удары капель дождя, ни своего сердцебиения, будто кто-то нажал какую-то кнопку, чтобы за ними понаблюдать. Он вглядывался в лицо Лиама, которое не показывало ни протеста, ни шока - ничего. Он его вообще слышал? Или он притворился, что не услышал того, что он только что сказал?
Зейн попытался что-либо произнести, чтобы разрушить тишину, но Лиам просто улыбнулся, если это вообще можно назвать улыбкой. Она отличалась от той, что была пару минут назад: она стала холодной, не выражавшей ничего, фальшивка, если быть точным. Он пытался держать себя в руках, подавлял все чувства, что сковали изнутри.
― Оставайся здесь. Я принесу нам что-нибудь попить, ― Лиам суетливо встал, игнорируя вещи, упавшие на пол, потому что он спешил на кухню, прежде чем Зейн успел что-то сказать.
У Лиама задрожали коленки, и перед тем, как он осознал, что происходит, он уже падал на пол, ударяясь головой.
― Ли! ― сердце Зейна буквально вырывалось из груди, когда он увидел Лиама, бившегося в истерике и свернувшегося на полу, который рыдал все сильнее и громче, чем когда вернулся из больницы. Он кричал его имя, и каждое слово сдавливало его сердце крепче и крепче; Зейн хотел отвести взгляд, но это значило бы, что он недостаточно силен, чтобы встретиться с болезнью лицом к лицу, было одно обязательное условие: он встретится с ней лицом к лицу.
Зейн встал на колени и сгреб Лиама в объятья, одной рукой проводя по волосам, но не смог найти слов, что сказать: "Все в порядке?". Даже если они оба знают, что все не в порядке? Ему стоило спросить доктора Яна, как рассказать все Лиаму, но сейчас уже слишком поздно.
― Мне страшно, Зи, ― Лиам бормотал ему что-то, уткнувшись в плечи и рыдая в рубашку. ― Все это неожиданно, мне страшно. Я не знаю, что будет дальше. Я знаю... Знаю, что болезнь Альцгеймера... Я знаю, что она творит с людьми... Мне так страшно.
Зейн прижал его ближе, сомневаясь, что простого "Всё хорошо, мы сможем это сделать" было бы достаточно, - хотя он сам не был в этом уверен и, больше не сдерживаясь, расплакался, а голос предательски задрожал.
― Я понимаю, малыш. Я понимаю, что тебе страшно. Но не стоит бояться. Неважно, что будет дальше, я буду с тобой.
― Я забуду о тебе, Зейн! Однажды я даже не смогу вспомнить тебя... ― Лиама пробивает дрожь, пока он крепко обнимается с ним.
Все происходило так, словно судьба подсказывала ему, Зейну, что случится в тот день: когда он увидит Лиама в таком же состоянии, все, что будет в его силах, ― это просто обнять его, прижимая к себе как можно сильнее.