Я смотрю в темноту, я вижу огни, Это значит, где-то здесь скрывается зверь. Он, я знаю, не спит — слишком сильная боль, Всё горит, всё кипит, пылает огонь. Я даже знаю, как болит у зверя в груди, Он идёт, он хрипит — мне знаком этот крик… © Наутилус Помпилиус
Голубая планета за стеклом панорамного иллюминатора была потрясающе красива. Сколько раз Шепард прилетала к Земле, сколько раз видела её, находясь на борту «Нормандии», а ещё раньше — и других военных кораблей. Но ещё никогда, никогда до этого момента зрелище родной планеты не казалось ей настолько завораживающим. Хильда расположилась прямо на полу, вытянув ноги и отстранённо размышляя о том, что для полноты наслаждения моментом не хватало, разве что, какого-нибудь тропического коктейля с зонтиком. Или хотя бы ведра со льдом: чтобы покалеченная и кошмарно обожжённая рука не так сильно пульсировала болью, то и дело отвлекая Шепард от созерцания. — Ты справилась, девочка. Ты победила. — Бросьте, Андерсон. Я просто делала свою работу, — Хильда слабо улыбнулась. Наверное, только адмиралу Андерсену, одному из тех немногих, кто при жизни стал для неё — скептически принимающей любые авторитеты — настоящим героем, можно было вот так вот по-отечески тепло назвать её «девочкой». — И я не знаю никого другого, кто сделал бы эту работу лучше. Я горжусь тобой. Глаза предательски защипало. Не иначе как от запаха горелой брони и палёной плоти. «И ты победил, старый вояка, — хотелось ответить ей. — Мы победили». Но адмирал уже не услышал бы её. Равно как и не узнал, что всё это — ещё не конец. Что самое последнее решение Шепард придётся принимать уже в одиночку. Последнее и единственно верное. Хильда не жалела. Глядя, как перекошенное лицо голографического говнюка заискрило за доли секунды до того, как её лёгкие наполнились огнём, она не жалела ни о чём. Она уничтожила их. Уничтожила Жнецов. Уничтожила вместе со всеми синтетиками, вместе с так полюбившимися ей гетами. Вместе с СУЗИ. Да и кого в этой войне волновали какие-то личные привязанности? Уж точно не её. А собственная жизнь… Такая ли уж это высокая цена, если возможно прекратить бойню длиною в миллиарды лет? Но, несмотря на то, что она готова была заплатить за победу любую цену, судьба распорядилась иначе. Это было какой-то жестокой иронией: Шепард думала, что имплантаты «Цербера» не дадут ей пережить уничтожения всей синтетики. Но именно они по итогу и спасли ей жизнь, поддерживая едва теплящееся биение сердца в искалеченном теле до тех пор, пока её не обнаружила под развалинами подоспевшая помощь. Следующие несколько недель Шепард провела прикованной к больничной койке, большую часть времени балансируя на тонкой грани между жизнью и смертью. Зато, наконец-таки выкарабкавшись и приступив к долгой и нудной реабилитации, Хильда с удовлетворением отметила, что без её постоянного вмешательства мир в целом и между расами в частности умудрился не только не рухнуть, но и добиться значительных успехов. Теперь не Цитадель, а Земля стала центром всего и всея. Что было неудивительно, учитывая разрушенные ретрансляторы и застрявший в Солнечной системе объединённый флот. Точнее — то, что от него осталось. Земля стала главной. Человечество стало главным — стало расой, победившей ранее непобедимого врага, расой, спасшей все остальные. Расой, сделавшей невозможное. Призрак бы порадовался. И эта мысль то и дело заставляла Хильду с горечью улыбаться — он всегда хотел этого, хотел возвысить человечество. Только выбрал неверный путь для осуществления своей мечты. Как жаль, что он всего этого уже не увидит. О Ленге же Шепард, напротив, старалась не вспоминать. Почти. Лишь иногда в толпе, среди незнакомых лиц, ей мерещился укоризненный взгляд мёртвой Миранды: не смогла, не отомстила, не сдержала обещания. Но это не имело значения: Ленг всё равно был мёртв. Почти наверняка мёртв. Ведь будь это не так, сумей он каким-то чудом выжить, он сидел бы в одной из военных тюрем Земли: Альянс не преминул бы притащить с захваченного Кроноса столь ценный трофей накануне решающей битвы. Но тогда Шепард бы знала: как СПЕКТР она по-прежнему имела доступ ко многой закрытой информации. Данных о Ленге среди этой информации не было. Значит, он мёртв. Значит, принятое на Кроносе решение ничего не изменило. Кроме, разве что, досадного осознания, что кое в чем чёртов Аленко всё же оказался прав: командор Шепард не была машиной. Несмотря на светившее повышение по службе, награды, почести и всеобщее обожание, Шепард покинула Альянс, едва только закончился курс её реабилитации. Хотя, «покинула» — это было слишком громко сказано. Потому что, по правде говоря, она попросту сбежала, исчезнув из больницы за два дня до своей официальной выписки, ни с кем не попрощавшись, никому не сообщив, куда направляется. Благо, к тому времени объединённая команда из человеческих, азарийских и саларианских учёных уже нашла способ починить ретрансляторы, а поэтому выбор Хильды не ограничивался одной только Солнечной системой. За минувшие полгода она сменила девятнадцать мест в разных колониях системы Терминуса, лишь изредка отвечая на письма обеспокоенных её исчезновением и снимая деньги со своего счёта. Неизменно — через подставные имена, не оставляя возможности вычислить своё местоположение через банковские системы. Задержалась более чем на пару недель она лишь в одном месте: колонии Адрастея на Айте. Шепард заприметила её ещё давно, когда она и её команда разбирались с проектом «Повелитель» для «Цербера». При всей похожести на Землю, из-за нестабильной орбиты крупнейшей из лун, Айте была населена достаточно мало. Хильде это подходило: она совсем не жаждала внимания. Нет, конечно, она не исключала возможности того, что когда-нибудь вернётся в Альянс. Через год или через пару-другую. Ведь, в конце концов, большую часть своей сознательной жизни она провела в армии и не умела ничего, кроме войны. Но сейчас, когда война закончилась, миру была больше не нужна такая как она. А мир, в свою очередь, отчего-то оказался совершенно не нужным ей самой.***
Семь месяцев, шестнадцать дней и четыре часа: не так уж и много, если неукоснительно следовать намеченному плану, если чётко видеть намеченную цель, если твёрдо знать, что её достижение неизбежно, как неизбежен восход солнца. Использовать все доступные средства, неотступно идти по следу, не просто предугадывать следующий шаг, а смотреть аж на десяток шагов вперёд — всё это по-прежнему не составляло никаких сложностей. Кай Ленг всегда был лучшим во всём, что касалось охоты. Но всё же сейчас, оглядываясь на сделанное, он всё никак не мог почувствовать удовлетворение от проделанной работы. Ведь несмотря на то, что сделано было уже немало, впереди оставался ещё один шаг. Самый последний. Хотя, кривить душой не стоило: первые шаги дались ему стократ тяжелее. Те самые первые шаги по коридорам Кроноса, от главного зала до дока челноков, когда казалось, что вместе со сгустками чёрной крови он выплюнул как минимум половину своих лёгких, разукрасив ими весь пол. Это было даже хуже, чем когда ему приходилось убираться из Гриссомской академии на простреленных ногах. Но Кай всё же сумел выкарабкаться со станции Кронос до прибытия туда войск Альянса. А стелс-система чудом уцелевшего челнока укрыла его от возможного преследования. Он не запомнил, сколько раз он отключался и снова приходил в себя. Граница яви и беспамятства размылась настолько, что в какой-то момент Ленгу даже почудилось, будто он снова в армии, будто должен лететь на штурм Энтийона, будто ему срочно нужно направить шаттл в систему Яфен. Правда, сил на то, чтобы подняться с пола и изменить маршрут автопилота, Каю так и не хватило. И лишь благодаря этому ему всё же удалось добраться до станции «Иш-Чель», скрывающейся на теневой стороне Нереиды — одного из спутников Нептуна. Возможно, заявляться в Солнечную систему, в которой вот-вот должна была разразиться решающая битва, и на которую были устремлены взгляды всей галактики, было не лучшей идеей. Но выбора у Ленга не было: «Цербер» рассыпался на глазах, а станции, до которых ещё не добрался Альянс, можно было пересчитать по пальцам. «Иш-Чель» — медицинская станция, некогда открытая для изучения свойств биотики, — была одной из них. Медицинское оборудование исправно работало, а специалисты всё так же слаженно выполняли свои обязанности: Каю хватило бы и пары недель, чтобы вновь прийти в себя. Однако едва только он смог вставать и передвигаться без посторонней помощи, на Землю, а заодно и остальные планеты и станции системы, обрушилась вся разрушительная мощь Жнецов. Подумать только: лишь какой-то месяц назад Кай считал себя одной из главнейших фигур «Цербера», тем, кто сыграет важную роль в возвышении человечества. А теперь ему, едва держащемуся на ногах, вынужденному при стрельбе поддерживать левую руку правой — чтобы не дрожала, — приходилось сражаться не на острие атаки, а на богами забытой луне, защищая горстку научных сотрудников, большинство из которых даже не знало, какой стороной нужно держать оружие… Но даже теперь он продолжал делать именно то, во что всегда верил и во имя чего сражался: защищать человечество. Любой ценой, и всеми силами, что остались. Пусть даже сейчас это «человечество» приняло для него форму десятка насмерть перепуганных учёных. Что вело его: сверхъестественная способность к выживанию?.. Или горечь от осознания судьбы великой про-человеческой организации, которая стремилась к лучшему будущему для всех людей? Он и сам не понимал. Просто делал то, что умел лучше всего. Он получил три пули в плечо и четыре в руку. ЭМИ-граната вывела из строя кислородную систему его брони, и Кай едва не задохнулся, пока под шквальным огнём пытался добраться до шкафчика с запасным кислородным блоком сквозь разгерметизированный отсек. Дважды он попадал под биотический удар баньши, и лишь каким-то чудом, почти наугад ударив биотикой в ответ, сумел вышвырнуть тварь в открытый космос через пробоину. Кажется, он даже несколько раз терял сознание, поэтому когда на мгновение всё вокруг затопила алая вспышка, он был уверен, что уже просто бредит от болевого шока и потери крови. Впрочем, он был не так уж и далёк от истины: того, как атака неожиданно захлебнулась, а твари попадали замертво, Кай уже не увидел. Уцелевшим сотрудникам удалось кое-как собраться в одном из наименее пострадавших шаттлов, отпилотировать его к Земле и под чужим именем поместить Ленга в больницу: в огромном потоке нуждавшихся в помощи он оказался всего лишь ещё одним безликим раненым. Кай не помнил этого, ведь к тому моменту он пребывал в коме, и жизнь в нём едва поддерживалась лишь парой спасённых со станции аппаратов. Однако, всем смертям назло — он вновь остался жив. По словам врачей, он пришёл в сознание только через две недели. И ещё прежде, чем он научился есть без помощи трубки, до него дошли растрезвоненные на весь экстранет новости, вызвавшие у него самые противоречивые чувства: Жнецы побеждены. Шепард справилась. Спасла всех. И… осталась жива. Кай восхищался. Совершенно искренне восхищался её поступком. «Мы здесь, чтобы защитить свой дом! И это касается не только людей, потому что я говорю не о Земле. Наш дом — это наша Галактика, а на пороге своего дома нужно стоять насмерть, потому что отступать, чёрт подери, уже некуда! Пускай те, кто не дожил до этого дня, смотрят на нас с небес и гордятся вами! Пускай те, кто не переживёт сегодняшнего дня, каждый в своей Вальхалле поднимут кружки за тех, кто остался жив и победил!.. Вы все здесь — герои и вы все — солдаты, вне зависимости от звания и ранга! Такие же, как и я! А поэтому мы с вами просто сделаем нашу работу и сделаем её хорошо!» Он и сам не знал, зачем он столько раз пересматривает эту запись. Но в одном Ленг был уверен точно: если бы тогда он был там, посреди этих солдат, внимавших каждому её слову, он пошёл бы за ней. Просто пошёл бы, наплевав на всё, что было до и попутно плюнув на то, что будет после. Он пошёл бы за ней до самого конца, сражаясь за их общую победу. Он восхищался ею. Наверное, так же сильно, как и ненавидел. И даже Жнецам не уступил бы право лично свести с ней счёты. Кай Ленг был лучшим оперативником «Цербера», и в то же время он всегда был в её тени. Он был тем, кто вынужден соответствовать, вынужден догонять, вынужден каждый миг доказывать, что он не хуже. Теперь же, когда эта грёбаная Героиня спасла чёртов мир, пропасть между ними стала и вовсе непреодолимой. Но теперь уже некому было что-то доказывать. Некому, кроме себя самого. И хотя следующие два месяца Ленгу пришлось провести в больнице, решение было принято им уже тогда: он должен довершить начатое. Сыграть с этой удачливой паршивкой до трёх. Прежде всего, следовало восстановить свою информационную сеть. В царящей кругом неразберихе это было чертовски сложно, а починка ретрансляторов только усложнила дело, однако Кай запасся терпением. Ведь что-что, а ожидать он умел. Найти учёных с «Иш-Чель» он не сумел. Видимо, они точно так же поспешили благоразумно скрыться под чужими именами и затеряться среди других беженцев. Зато, воспользовавшись старой проверенной схемой — цепочкой стенографических сообщений, зашифрованных в обычных новостных передачах экстранета, — Каю удалось возобновить связи с одной из уцелевших ячеек «Цербера». Затем — с компанией по производству звездолётов «Корд-Хислоп Аэроспейс», некогда долго служившей «Церберу» легальным прикрытием. Да, дело «Цербера» продолжало жить даже без своего идейного вдохновителя. У Ленга и в мыслях не было занять его место. Он просто продолжал делать свою работу. Приняв неожиданное решение покинуть Альянс, Шепард и упростила, и усложнила его задачу одновременно: теперь её имя невозможно было отследить по официальным военным документам. С другой же стороны — о её местоположении не знал никто. А значит — и ждать помощи ей будет неоткуда. Кай выслеживал её долго. Очень долго — она почти нигде не оставляла следов своего пребывания, а каналы его информационных связей восстанавливались слишком медленно и были уже не так хороши и непогрешимы, как прежде. Но Кай продолжал искать. В этом уже не было азарта охоты и адреналина, как прежде. Лишь навязчивая идея, лишь болезненная, сводящая с ума зависимость. И даже мысли о такой желанной развязке больше не будоражили, не разогревали кровь, а лишь отзывались ноющей болью где-то в районе солнечного сплетения. Он просто должен был сделать это. Сделать и жить дальше. В тот день, когда один из связных обнаружил Хильду на Айте, Кай был на месте уже через несколько часов. Ещё около часа понадобилось ему для того, чтобы проникнуть в её квартиру — крошечную и ещё более невзрачную, чем та дыра, которую она некогда снимала в Ху-Тауне. Минут пятнадцать — на то, чтобы развесить по углам портативные биотические глушилки, от которых у самого Ленга неприятно заныли виски. Всё это было легко. Гораздо тяжелее оказалось пережить следующий час — час в ожидании её возвращения. Он знал, что, войдя в квартиру, Шепард не включит свет. Скорее всего, сразу, даже не разуваясь, пройдёт на кухню за банкой колы: Кай даже не стал заглядывать в холодильник, чтобы убедиться в её наличии. Он просто знал. За всё то время, что он наблюдал за ней по приказу Призрака, Ленг успел хорошо изучить её привычки, чтобы быть готовым ко всему. Он знал о ней слишком много. И слишком мало. И всё равно оказался не готов. Она не включила свет. Она не могла увидеть его первой. Но, словно что-то почувствовав, помедлила на пороге, напряжённо вглядываясь в темноту. Но успела заметить лишь метнувшуюся от стены тёмную тень, прежде чем резко подавилась воздухом от удара в солнечное сплетение. Второй удар отшвырнул её лицом к стене, к которой её тут же с силой прижало тело нападавшего. Шею обожгло холодом вжавшегося лезвия. — А ты всё никак не сдохнешь, Шепард, — услышала она шипение у самого уха. — Хотя давно уже пора. — Я тоже рада видеть тебя, Ленг, — сдавленно прохрипела Хильда, и привычный сарказм скверно скрывал изумление в её голосе. — Хотя я искренне надеялась, что ты всё-таки загнулся на Кроносе. Вместо ответа бывший церберовец резко развернул её лицом, сгрёб за волосы и несколько раз с силой приложил затылком о стену. И лишь после четвёртого удара, когда на светлой краске стены появилось заметное розовое пятно, нож вновь вжался в её горло, а сама Хильда, с трудом проморгавшись, смогла сфокусировать на нём взгляд, Кай заговорил снова: — После того, как ты так старательно позаботилась, чтобы я выжил? Ну уж нет. Теперь пожинай плоды своих трудов. Или ты рассчитывала, что в благодарность за то, что ты соизволила сохранить мне жизнь, я не вернусь за тобой?.. Она почти не изменилась с момента их последней встречи. Разве что более худым и осунувшимся стало её лицо. Волосы, видимо, полностью сгоревшие во время взрыва на Цитадели, теперь едва прикрывали уши, а от самой макушки слева искрился снежной белизной внезапно появившийся седой локон, явственно заметный даже на фоне светлых прядей. — Думаешь, нам до сих пор есть что делить? — Да. Мир. Он по-прежнему слишком тесен для нас обоих. Но я это исправлю. Её лицо так близко, что даже в сумраке квартиры Ленг может разглядеть тонкую светлую полоску шрама вдоль скулы, оставленную его ниндзято в последнем их поединке. Забавно: после решающей битвы её едва ли не собирали по кускам, но единственным напоминанием об этом была лишь прядь ранней седины. В то время как его последний автограф останется с ней до конца жизни. — Знаешь, Ленг, — вновь заговорила она, с вопиющим равнодушием игнорируя царапающее кожу лезвие, — не так давно я обнаружила у себя один замечательный талант: доводить плохих парней до самоубийства. Так, может быть, ты сэкономишь мне время и просто без всей этой болтовни сам вышибешь себе мозги как Сарен или как твой бывший хозяин, и покончим с этим? — Призрак… застрелился? — Кай недоверчиво приподнял бровь. — Сам? Что за бред. — Представь себе, не всем же быть такими кошмарными ублюдками, как ты. Правда, сделал он это далеко не сразу, а лишь когда до его одурманенного сознания, наконец, дошли полчаса моих матерных криков. Видимо, в глубине его, всё же, ещё оставалось хоть что-то от того великого идеалиста — человека, которого я уважала. Этого хватило, чтобы умереть с достоинством. — Ты лжёшь. — Как «лгала» и в том, что он был одурманен, причём уже давно? В том, что все последние приказы тебе отдавали Жнецы, а не он? — Что ж… — Кай недобро прищурился. — В таком случае, я рад, что намеренье убить тебя всегда было моим собственным решением. — Тогда зачем это всё, Ленг? Почему ты просто не ударил в спину? Ты ведь в этом профессионал. Шепард усмехалась дерзко и бесстрашно, несмотря на уже выступившую под лезвием тонкую полоску крови. И это до того бесило Ленга, что он едва удержал себя от того, чтобы полоснуть по её горлу прямо сейчас. — Хотел посмотреть тебе в глаза прежде, чем ты умрёшь, — оскалился он вместо этого. — Хотел, чтобы ты в полной мере осознала, что после того, как ты прошла все круга Ада и сумела выжить в самом пекле, тебя ждёт смерть от моей руки. Чтобы ты в полной мере осознала, что на этот раз тебе никто не поможет и ничто не спасёт. — Ты в этом так уверен, самонадеянный ты ублюдок? Что-то в её тоне не понравилось Каю настолько, что заставило его быстро скосить глаза вниз, тут же не без изумления заметив упершийся ему под рёбра ствол пистолета. Его собственного пистолета. Слева. Аккурат между четвёртым и пятым ребром, точь-в-точь напротив сердца. Как и когда она успела стащить его оружие, Ленг так и не понял. Зато тот факт, что уклониться он точно не успеет, осознал почти мгновенно. — Опускай нож — я всё равно пущу в тебя пулю быстрее, — озвучила его мысли Хильда. — И выключи уже эту хрень, от которой у меня раскалывается голова каждый раз, когда я хочу размозжить твою башку деформацией, иначе… Удар по запястью выбил пистолет из её руки, заставив его отлететь далеко в сторону. Ленг безумно рисковал, но терять ему было уже нечего. Рука с ножом, которую пришлось отвести для равновесия, вновь метнулась вперёд, но Шепард лишь ловко поднырнула под неё, тут же с размаху ударив кулаком в челюсть. Секунда на то, чтобы прийти в себя. Ещё одна — чтобы увернуться от следующей атаки и вновь пустить в ход нож. Удар, второй, третий. Шепард по-прежнему зажата у стены, это не даёт ей свободы манёвра. А когда лезвие, промахнувшись самую малость, чиркает её по боку, вместе с куском ткани её куртки намертво увязая в стене, этой свободы не остаётся и вовсе. О потере ножа жалеть некогда — ярость, ненависть и нечто третье, чему Ленг так и не смог подобрать названия, вскипают в груди расплавленным металлом, вселяя уверенность: если потребуется, он забьёт её до смерти голыми руками. Сжатый кулак метнулся вперёд, целя ей в переносицу. Шепард не успевала защититься. Совершенно точно не успевала. Удар. Боль, электрическим разрядом прошившая до самого локтя. Кровь на разбитых костяшках. И изумлённый взгляд Хильды: едва мазнув по коже скулы, кулак просвистел мимо, с грохотом врезавшись в стену в дюйме от её лица. Мгновение — и вперёд метнулась вторая рука. Сомкнулась, сгребла волосы на затылке, рванула на себя — так неожиданно и резко, что Шепард не удержала равновесия и чувствительно стукнулась лбом о лоб Ленга. Однако, на болевой приём это походило мало. Потому что сам Ленг так и остался стоять, прижав её к себе и крепко зажмурившись. Кажется, это был отличный момент для контратаки. Кажется, контратака была последним, о чём Хильда подумала в этот миг. — Что, уже передумал убивать меня, Ленг? — негромко проговорила, силясь отдышаться. — Кай. — Что?.. — Это моё имя. Он наконец-таки открыл глаза. — Я в курсе, как тебя зовут, — Хильда фыркнула. — Только с каких пор это стало для тебя важным? — Не стало. Повисла неловкая, неуютная пауза. Его пальцы по-прежнему смыкались на её затылке, чувствуя липкую влагу в волосах. Лоб прижимался ко лбу, тёмно-карие глаза неотрывно смотрели в светло-голубые. От вжатого в стену кулака тянулись длинные кровавые подтёки. Первой пришла в себя Шепард. Поморщившись, она попыталась враскачку вытащить нож, пригвоздивший к стене её куртку и болезненно царапавший рёбра краем лезвия. — На кухне есть антисептик, — проговорила она, когда Ленг вырвал нож одним рывком. — И виски. Серрас Айс. Будешь? Кай лишь кивнул. Молча направился следом. Столь же молча устроился на единственном барном стуле у высокой стойки, заменявшей обычный стол. Хильда щедро плеснула янтарной жидкости в бокал из толстого стекла и двинула его по столу, себе оставив бутылку и угол стойки, к которой она прислонилась за неимением иных сидячих мест. Один стул, один бокал — Шепард не изменяла своим привычкам даже в таких мелочах. Дождавшись, когда Ленг с видимой неохотой пододвинет бокал к себе, Хильда молча отсалютовала ему бутылкой, отхлебнув самую малость. Кай скопировал её жест — точно так же не произнося ни слова. Он не слишком жаловал алкоголь, впрочем, как и сама Шепард, но сейчас было просто необходимо занять чем-то посторонним руки, внимание, мысли, чтобы не чувствовать себя так странно и так неуютно. Ведь после всего, что произошло между ними за время их противостояния, кажется, самым сложным оказалась сущая безделица: просто начать говорить друг с другом. — Как смог найти? — первой нарушила затянувшееся молчание Хильда. — Просто наугад выбрал самые задрипанные трущобы на самой паршивой планете и сразу же попал в цель, — Ленг хмыкнул. — У тебя просто нездоровая тяга к злачным местам. Ностальгия по счастливому детству? — Ну что ты, — Шепард растянула губы в подобии улыбки. — Я просто рассчитывала, что в подобную дыру ты уж точно не сунешься. Здесь ведь совершенно нечем заняться. Так что если вдруг заскучаешь — иди вскрой какого-нибудь крогана консервным ножом или как ещё ты там привык развлекаться. — Прекрати скалиться. — Это ещё почему? — Потому что я тебе руки переломаю, вот почему. А потом и ноги. Или буду бить башкой об стол до тех пор, пока не сотру с твоего лица эту паршивую ухмылку. Такое развлечение мне уж точно понравится, будь уверена. Хотя с гораздо большим удовольствием я бы просто свернул тебе шею. — Какое изощрённое признание в любви, Ленг. Я впечатлена. — Это ни хрена не смешно, Шепард. Я пришёл, чтобы убить тебя. Только за этим. По крайней мере — я был уверен в этом ещё полчаса назад. И снова тишина. Виски в стакане Кая был почти не тронут, однако Хильда всё равно подлила ему ещё. Разговор отчаянно не желал клеиться. — Где ты остановился? — Нигде. Слишком спешил оторвать тебе башку. К тому же, привык перемещаться налегке, — Ленг преувеличенно внимательно разглядывал грани стакана. — А что насчёт тебя? Рассчитывала осесть здесь надолго? — Нет. Если ты смог найти меня, то смогут и другие. А я пока как-то не настроена давать интервью… Молчание. — Ты и правда сбежала от Альянса? Или это лишь их очередной политический ход? — Хватит с меня Альянса. — Надолго ли? — Не знаю. Я подумывала купить себе небольшой корабль, но пока у меня не было возможности провести такую большую сумму со своего счёта, не засветившись при этом. Как насчёт выступить долевым пайщиком, Ленг? — Только если ты не собираешься назвать корабль «Нормандия-SR3», — Кай презрительно скривился. — Меня уже давно и стойко мутит от этого слова. Хильда глотнула ещё и отставила бутылку в сторону. — Ну, а ты? Чем собирался заняться? — До того как прикопаю твой расчленённый труп или после? — Кишка тонка. Так чем? Кай не отвечал долго. Думал, стоит ли в принципе говорить с ней об этом. Думал, какого чёрта он вообще сидит на её кухне, пьёт её виски и ведёт с ней отвлечённую беседу. Ответа на эти вопросы у Ленга не было. — «Цербер», — коротко отозвался он. — Призрак мёртв. Но идея не умирает с людьми. Как и необходимость защищать человечество и его интересы, — он оторвал взгляд от вдумчивого созерцания стакана, перевёл глаза на Шепард и с явной неохотой добавил: — Не повторяя прежних ошибок. Кай не был уверен, стоило ли всё это говорить. Но одно он знал наверняка: если сейчас она в своей обычной манере примется зубоскалить и насмехаться — стакан с недопитым виски полетит ей в голову. Но Шепард даже не улыбалась. — С чего думаешь начать? — лишь коротко спросила она. — Уже начал. Подтянул доступные связи, начал восстановление уцелевших агентурных сетей. Возобновил работу двух уцелевших медицинских станций. А в резервном командном центре на… — Кай осёкся. — Это не твоё дело, Шепард. — Значит, уйдёшь? Вопрос вновь разлил в воздухе отвратительное душное безмолвие. И длилось оно настолько долго, что сделать его ещё более дискомфортным смог бы лишь ответ. — Пока ты ещё жива? — Ленг криво усмехнулся. — Это было бы как минимум непрофессионально. Её молчание раздражало во сто крат сильнее зубоскальства. Задумчиво встряхнув содержимое бутылки, Хильда неспешно потянулась за бокалом, чтобы снова наполнить его, но Ленг тут же резко перехватил её руку, больно стиснув. — И ты не уйдёшь тоже. — Серьёзно? Забыл, с кем имеешь дело? — Шепард мгновенно напряглась, кажется, готовая вырвать руку и немедленно ударить в ответ. Однако что-то в её взгляде заставило Ленга разжать пальцы самому. Не отпустить, нет — лишь немного ослабить хватку, вместо этого потянув на себя. — Не забыл. Не вышло, — проговорил он, продолжая притягивать её до тех пор, пока их глаза не оказались почти что вровень. — Не стоило и пытаться, — Хильда в обычной своей манере усмехнулась. А затем, заметно помедлив, протянула свободную руку, легонько касаясь его лица кончиками пальцев. После всего, что между ними происходило — как в прошлом, так и за последний час, — этот жест выглядел совершенно диким и неуместным. Однако, Ленгу неожиданно понравилось. — Я оплатила аренду квартиры на две недели вперёд, — вновь заговорила она, тронув его губы своим дыханием. — Оставайся. Возможно, в один из этих дней тебе повезёт больше, чем сегодня. Это не было похоже на вопрос, а сама Хильда вряд ли ожидала ответа. Но Кай ответил. Ответил за мгновение до того, как бесследно растаяли последние миллиметры, разделявшие их губы. — Кажется, ты ни черта не понимаешь в везении, Шепард.