Достоинство — это внешнее проявление непоколебимого самоуважения. Оно делает человека человеком. Это — глубокая вера в то, что человек скорее умрет, чем позволит другим презирать себя. © Кодекс чести самурая.
— Шепард, наш флот готов. Мы нападём на Кронос по первому вашему сигналу, — даже через голографическое изображение отчётливо заметно, что под глазами адмирала Хакета пролегли тёмные тени, а лицо заметно осунулось — бессонные ночи и напряжение последних дней не обошли стороной всех до последнего рядового, не говоря уж о высшем руководстве Альянса. — Но учтите — как только наши корабли подойдут к базе, скрывать их от Жнецов будет уже невозможно. Это значит, что у вас будет очень мало времени на то, чтобы найти информацию о Катализаторе, пока мы сможем держать Горн в безопасности. Вы готовы к этому, Шепард? Дороги назад уже не будет. — У нас не было её с самого начала, сэр. Мы выступаем. — Объявляю флотам общую мобилизацию, — коротко кивнул Хакет. — И — удачи вам, Шепард. — Я не подведу, адмирал, — Хильда отрывисто вскинула руку к голове, отдавая честь. — Только не сегодня. Не сегодня.***
Кай не торопился. Из глубин станции уже вовсю слышалась отчаянная перестрелка, пол под ногами гулко сотрясался и вибрировал от пока ещё редких попаданий тяжёлых орудий. Мимо Ленга то и дело проносились вооружённые отряды церберовских штурмовиков, спеша на помощь уже ввязавшимся в бой частям, и Кай лишь молча провожал их взглядом, прекрасно зная, что никто из них уже не вернётся назад, не переживёт сегодняшнего дня. И всё же, он не торопился. Попутно коротко отдавая в коммуникатор распоряжения своему личному отряду фантомов, он неспешно следовал к командному залу станции, некогда бывшему кабинетом Призрака. Спешить и впрямь было некуда — ведь исход битвы был предрешён с самого начала. В сложившейся ситуации ни у защитников станции, ни у самого Ленга не было ни единого преимущества, а Шепард же на этот раз и вовсе не стала мелочиться и привела с собой едва ли не половину флота Альянса во главе с адмиралом Хакетом. Однако Ленг и не собирался ввязываться в бой ни с блокировавшими станцию солдатами, ни со штурмовым отрядом Шепард, с боем прорывавшимся вглубь базы коридор за коридором, как ему исправно докладывали по внутренней связи — это было бы просто верной и оттого совершенно бессмысленной смертью. Но вот с ней самой у него как раз-таки была назначена личная встреча. И в том, что она на неё явится, у Кая не было ни малейших сомнений. План был прост: заблокировать Шепард в командном зале, куда она непременно доберётся в поисках данных о Катализаторе, отрезать от основных сил, уничтожить её и через аварийный выход покинуть Кронос в уже приготовленном спасательном челноке, новейшая стелс-система которого позволит незамеченным проскользнуть прямо под носом у кораблей Альянса и без проволочек покинуть систему Анадиуса. Но на деле же, как Кай сильно подозревал, крупные проблемы могли запросто возникнуть с любым из этих пунктов. Ведь, откинув ненужную уже браваду и столь же ненужный оптимизм, несложно было прийти к мысли, что покинувший станцию Призрак по сути оставил всех остальных её обитателей умирать. Просто для того, чтобы ненадолго сдержать и отвлечь внимание Альянса, дабы они не помешали ему без суеты завершить финальный аккорд его грандиозного плана. И на то, что для него в этом самом плане всё ещё предусмотрено какое-либо место, Кай даже не рассчитывал. «Незаменимых людей не бывает», — как частенько любил повторять Призрак, и в этом Ленг всегда был полностью с ним согласен. Однако же осознание того, что в конце концов и он сам оказался для «Цербера» лишь очередным «разменом», пусть и одним из самых дорогостоящих, оставляло привкус горечи на языке. А поэтому всё, что ему теперь оставалось делать — это просто выполнить приказ, просто как всегда безупречно сделать свою работу, просто победить. А что будет после? Заглядывать так далеко сейчас не хотелось. Просто убить её. Быстро и чисто. Или нет?.. Ленг был убийцей, одним из лучших в своём деле, но маньяком или садистом он при этом отнюдь не являлся. Он с лёгкостью отнимал жизни, однако же не видел ничего привлекательного в том, чтобы мучить или истязать кого-то перед смертью. Правда, Шепард была особым случаем. А он сам слишком долго ждал этого, слишком сильно хотел её уничтожить, чтобы в миг такой долгожданной развязки не позволить себе насладиться моментом. Поэтому сейчас, размеренно вышагивая среди всеобщего хаоса к своей цели, он не видел нужды отказывать себе в удовольствии хотя бы мысленно представлять себе поверженную Хильду. Такой, какой он запомнил её на Тессии — окровавленной, беспомощной, прожигающей его ненавидящим взглядом, но бессильной что-либо изменить, и мысли эти то и дело очерчивали его губы мрачной и страшной усмешкой. Да, он обязательно посмотрит ей в глаза перед тем, как нанесёт последний удар, даст ей возможность в полной мере осознать, что она проиграла. Проиграла ему. Снова. Но на этот раз — уже раз и навсегда. Ведь сейчас наконец-таки настало время заплатить по всем счетам. Ответить за всё. За то, что заставила его сомневаться. За то, что, чёрт подери, всё же оказалась в чём-то права. За то, что раз за разом заставляла его изменять своему хладнокровию. За то, что, мать её, оказалась настолько похожей на него самого — так сильно, так абсурдно и пугающе сильно… За то, что стала занимать так неприлично много места в его мыслях, и за то, что мысли эти даже сейчас мешали ему ощутить привычное радостное возбуждение от предстоящей битвы и азарт, вместо этого пульсируя в груди чем-то болезненным, рождая мерзкое и тревожное предчувствие непоправимого. Кай знал, что в решающий момент рука его не дрогнет — несмотря ни на что. Только вот что-то подсказывало ему, что вряд ли он будет этому рад. Лучший оперативник «Цербера» продолжал шагать по коридору, встречая на своём пути всё меньше церберовских солдат и всё больше — разнокалиберных трупов, красноречиво сигнализирующих о том, что Шепард и её отряд уже успели побывать здесь, расчищая себе путь к командному залу. В то же время Ленгу не довелось столкнуться ни с одной из боевых групп Альянса, что, в свою очередь, говорило о том, что штурм-отряд капитана «Нормандии» вырвался далеко вперёд, в то время как основные силы завязли в боях на нижних уровнях станции. Момент для атаки был более чем идеальным. Это было так странно — Ленг верил, что сможет победить и на этот раз, хотя и шансы на это сейчас были крайне малы, но в то же время он был готов к тому, что с гораздо большей вероятностью он может погибнуть. И почему-то ему совершенно не было страшно. Добравшись до пункта назначения, Кай уверенно нажал на приветливо мигнувшую зелёным сенсорную панель дверей, чёрной тенью скользнув в гулкий полумрак командного зала. Он был уверен, что вошёл абсолютно бесшумно, однако совершенно не удивился, когда в это же мгновение Шепард резко развернулась на каблуках на сто восемьдесят градусов. Вряд ли она могла услышать. Скорее — просто ждала его. Её бойцы обернулись следом, и два дула оружия мигом взметнулись в его сторону. Два — потому что Хильда продолжала стоять на месте, как будто бы даже расслабленно запустив большие пальцы рук за ремень и не сводя с Ленга немигающего взгляда. Сосредоточенная, решительная, злая. И… чертовски настоящая. Не так давно — кажется, целую вечность назад — Ленг думал, что Шепард — это просто лицо с обложки агитплакатов, просто хитрая и продуманная пиар кампания Альянса, создавшего образ эдакой идеальной «героини» в угоду своим интересам. После победы Шепард за ретранслятором Омега-4, Кай стал относиться к ней гораздо серьёзнее и с куда большим уважением. Хоть и считал её неким недочеловеком после «чудесного» воскрешения, на деле произошедшего лишь благодаря четырём миллиардам церберовских кредитов. И вот сейчас, стоя напротив и глядя ей прямо в глаза, Кай понял, что ошибался. Ошибался в каждом из этих скоропостижных выводов. Потому что она была всем. Каждым из этих образов. Она была Торфанским мясником и одновременно — человеком, не пожелавшим взять на себя ответственность за геноцид целого народа в лице последней во всей галактике королевы рахни. Она отдала приказ оставить сержанта Уильямс — единственную, с кем сблизилась из экипажа первой «Нормандии» (на почве ксенофобии, не иначе) — с бомбой на Вермайре, и она же — потратила последние минуты своей жизни — первой жизни — на спасение своего пилота из объятого огнём гибнущего корабля. Она была офицером Альянса, изрядно проредившим ряды «Цербера», но она была и той, кто до последнего пытался договориться с Призраком не вести войну друг против друга, когда у них есть гораздо более серьёзный общий враг. Она была тем самым неулыбчивым солдатом в форме N7 с агитплаката с устремлённым куда-то вдаль стальным взглядом, и она же была той женщиной с полными огня глазами, которая страстно и безумно целовала его, лихорадочно стискивая в объятиях, дыша с ним в унисон. Это всё была она. И вот она вновь стоит перед ним — героиня Альянса, первый человек СПЕКТР, Спасительница грёбаной Галактики. Обманчиво спокойная внешне, но на деле — напряжённо сосредоточенная и взведённая. Было бы нечестно утверждать, будто бы она не оправдала возложенных на ней человечеством надежд. Потому что она оправдала их стократно. Просто кто-то ошибся. Он, она, Призрак, Альянс… Просто… так уж сложилось. — Тебе не выйти отсюда живой, Шепард, — нарушил молчание Кай, с лёгким изумлением отметив, каким глухим и совершенно чужим показался ему собственный голос. А может быть, это просто кровь грохотала в висках, искажая окружающие звуки. — То же самое я могу сказать и о тебе. Её лицо бесстрастно, взгляд непроницаем, и живого человека в ней выдают лишь чуть подрагивающие в привычной ухмылке уголки губ. Ухмылке, которую Кай так сильно ненавидел. Да, он ненавидел её. Ненавидел в ней всё. Ненавидел так яростно, что ему казалось, что за всю свою жизнь он никогда ещё не испытывал чувства сильнее, чем эта ненависть. — Возможно, я и попыталась бы снова безуспешно воззвать к твоим мозгам, но, боюсь, уже поздно. И дело даже не в моей уверенности в том, что у тебя их нет. Просто пришло время уравнять наш счёт, Ленг. С «Цербером» покончено. Впрочем, как и с тобой. — «Цербер» — это не люди, не штаб-квартира и не ресурсы. «Цербер» — это идея. Идея, которую ты так и не смогла понять. — Звучит так, будто ты расстроен этим фактом. — Если я чем и расстроен, то это только тем, что не пристрелил тебя при первой же встрече. За его спиной начали появляться фантомы. — Уничтожьте этих двоих, — бесцветным голосом проговорил Кай, кивком головы указав фантомам на СУЗИ и Вегу. — Только их, — он вновь повернулся к Хильде, широко, искренне, и оттого ещё более зловеще улыбнувшись ей, — Шепард моя. Отчего-то после этих слов на него снизошло неожиданное спокойствие. Сомнения куда-то испарились, оставляя разум чистым и ясным. Больше никаких лишних слов, никаких лишних мыслей, лишь они: один на один, друг напротив друга, готовые вновь станцевать вместе смертельно опасный убийственный танец. В последний раз. Так легко, так ясно. Он просто убьёт её — убьёт здесь и сейчас. И тогда больше некому будет доказывать своё превосходство, и тогда она навсегда уйдёт из его мыслей, и тогда он раз и навсегда оставит за собой последнее слово в их смертельном противостоянии. Её рука метнулась к оружию, но он был уже рядом. Ударил по запястью, рванул вверх, сбивая прицел. Кажется, всё это уже происходило с ними. Доля секунды на то, чтобы пустить в ход ниндзято. Но она не даёт ему этой секунды. Вместо того чтобы попытаться сбросить захват, Хильда вдруг поддаётся, позволяет ему рвануть руку с оружием на себя. И в последнее мгновение, воспользовавшись инерцией его же усилия, вспыхивает синим всполохом биотики и резко бьёт рукоятью пистолета в лицо. Удар приходится аккурат в переносицу, визор разлетается вдребезги. Если бы не прочность диотитановой оправы, этот удар наверняка выбил бы Ленгу глаз или как минимум раздробил нос. На мгновение Кай слепнет от боли и заливающей глаза крови. Почти вслепую, доверившись только инстинктам, он делает кувырок назад. Вовремя: волна пущенной следом деформации стрекочет почти что у самого уха. — Твою же ж мать, уже второй визор за последний месяц! — Кай коротко смеётся — весело и зло, кулаком стирая быстро заливающую глаза кровь. И снова атакует. Шепард отбивает смертоносный клинок лезвием инструментрона, бьёт в ответ сигулярностью, но в этот раз её биотика налетает на щит. Хильда кувыркается назад, увеличивает дистанцию. — Тебе явно не хватает скорости, Шепард! — с деланой снисходительностью замечает Кай, вновь отражая биотическим барьером короткую пулемётную очередь. — Это потому, что я не пытаюсь сбежать! Это ты у нас любитель побегать — ты сбежал на Цитадели, ты сбежал на Тессии — может и сейчас подожмёшь хвост, пока не поздно, и приползёшь обратно к своему одурманенному хозяину? Может, и у тебя тоже в мозгах уже зашит жнецовский подарочек? — Заткнись!!! Один прыжок — и он снова рядом. Отвлекающий удар кулаком в корпус. И короткий и сильный — остриём клинка — в голову. Шепард пригибается, но недостаточно быстро: лезвие успевает задеть её по лицу, наискосок располосовывая щёку от скулы до самого уголка рта. Настолько глубоко, что, под глазом мерцает один из оголённых имплантатов. У Ленга нет времени насладиться видом её залитого кровью лица: Хильда не жалеет патронов, чтобы вновь заставить его откатиться назад. А он не жалеет биотики, чтобы сшибить её с ног и снова оказаться рядом. И что с того, что возможности адепта многократно превосходят его собственные? Пока его биотический резерв не израсходован, они на равных. К тому же — он почти уверен в этом — эта схватка будет недолгой. О причинах этой уверенности Кай предпочитал не думать. Удар в ответ на удар, атака в ответ атаки. Вывихнутое плечо взамен двух сломанных пальцев. Выбитое колено против обожжённого выстрелом виска. Кровавый росчерк вдоль рёбер — в расплату за повреждённые биотикой барабанные перепонки и хлынувшую из ушей кровь. Ленг ошибается первым. Щиты не выдерживают, и следующая очередь пробивает ему левое бедро — чуть выше того места, где живая плоть начинает переплетаться с синтетическими имплантатами. Несколько пуль прошивают бок, одна вязнет в плече, другая пробивает лёгкое. Пущенный следом биотический удар отбрасывает Кая взрывной волной, тащит по усеянному осколками полу до тех пор, пока с силой не впечатывает в стену. Так он и остаётся лежать, силясь вдохнуть, преодолевая сковавшую грудную клетку жуткую боль и наблюдая, как всего в шаге от него вновь возникает Шепард. От бурлящей биотической силы её волосы чуть приподнимаются в воздух, словно от статического электричества, в искусственном свете уцелевших ламп окутывая её лицо светлым ореолом. С располосованной и залитой кровью щекой, взмокшая, с горящей синевой взгляда, сквозь которую то и дело пробиваются алые всполохи имплантатов — она вдруг кажется ему необыкновенно, нереально, просто невозможно красивой. Воплощённой силой, воплощённой ненавистью, воплощённой местью — самой потрясающей женщиной на свете. Он не мог, просто не имел права проиграть ей. Не мог позволить ей презирать себя. Не мог. Несмотря ни на что. Даже на собственную смерть. Шепард пинком отшвыривает в сторону его «Коготь»: тот с металлическим звяканьем тут же исчезает в одном из многочисленных разломов пола. Глядит на Ленга лишь мельком. И… поворачивается спиной, собираясь вновь вернуться к панели управления протеанским ВИ. Как опрометчиво, как безумно глупо… Он не упустит этот шанс. Конечно же, Хильда слышала его. Слышала, как он заходится в кашле, давясь собственной кровью, но всё равно пытается подняться, опираясь на уткнутый в землю клинок. Слышала, как остриё скрежещет по полу. Слышала приближающийся неровный шаг. Слышала, но до последнего момента не хотела оборачиваться. Надеялась, что он примет своё поражение, оставит ей хоть одну возможность, хоть один из миллиона шанс на… Боги, как можно было надеяться на такую глупость… Ведь он был таким же, как и она. А значит — заслужил как минимум честности с её стороны. Честного последнего удара. И Шепард оборачивается. Под усиленным биотикой кулаком стальной клинок разлетается вдребезги, брызнув острыми осколками, будто сделан из хрупкого стекла. Тягуче застывшее время, чудовищно медленно, будто во сне, разворачивающийся омни-клинок, словно в одночасье умершие звуки — все, абсолютно все, кроме гулкого биения сердца… Его? Её?.. Глаза напротив — так близко. Смотрят прямо, уже без ненависти, без презрения. Без страха… Лезвие инструментона с влажным чавканьем вошло в тело, раздирая мускулы и сосуды… И вряд ли кто-то сумел заметить, как в самый последний момент рука Шепард непроизвольно дёрнулась вниз — всего на дюйм — вместо сердца входя под рёбра и разрывая лёгкое. Хотя, это уже вряд ли могло что-либо изменить. Вырвавшаяся изо рта Ленга тёмная кровь забрызгала её броню и попала на лицо — горячая, будто расплавленный металл, — и Шепард тут же отступила на шаг, позволив телу безжизненным мешком сползти к её ногам. Всё было кончено. Где-то на границе слышимости монотонно вещал протеанский ВИ, изредка прерываемый голосом Веги. Он что, тоже уцелел?.. Уже не важно. Ленг не вслушивался. Кровь из пробитого лёгкого наполняла рот, но Кай не мог ни повернуть головы, чтобы сплюнуть её, ни даже сглотнуть, поэтому она мерно стекала из уголка рта ровной тонкой струйкой. Шепард задала ВИ какой-то вопрос. Но это тоже было не важно. Неважным для Ленга сейчас было абсолютно всё, кроме предельно чёткого осознания: он умирает. А поэтому он лишь продолжал бездумно и не мигая глядеть в потолок, отстранённо размышляя о том, что если он хотя бы сморгнёт, хотя бы на доли секунды закроет глаза — то больше не сможет их открыть, а также о том, что протянет он самое большее около получаса. А может и не более пары минут — смотря что произойдёт раньше: истечёт ли он кровью или же откажут едва-едва поддерживающие тело имплантаты. Умирать совершенно не хотелось. Но разве кто-то спрашивал его мнения?.. ВИ замолчал и стало совсем тихо. И лишь его собственное медленное и свистящее дыхание нарушало тишину. — Возвращайтесь на корабль, — кажется, это снова Шепард. — Я следом. Мне нужно… прибраться здесь. Ленг не мог видеть её, но готов был спорить на что угодно, что в этот момент её губы растянулись в привычном хищном оскале. И что команда поспешила убраться вовсе не из желания незамедлительно выполнить приказ, а из-за неиллюзорного шанса прилечь в луже крови по соседству, если вздумают вякнуть хоть лишнее слово. Всё снова стихло. Кай чувствовал, как сознание путается, вязнет в застилающей глаза темноте. В какой-то момент ему даже показалось, что прошло уже несколько часов, и он даже успел вяло удивиться, как ему удалось протянуть так долго. — Как бы ты хотел умереть, Ленг? — темнота на мгновение расступилась, приобретая знакомые ненавистные черты. Бурлящая биотическая сила уже успокоилась, больше не подсвечивая кожу синими всполохами, и лицо Хильды вновь приняло прежнее бесстрастное выражение, нарушаемое лишь слегка подрагивающими уголками губ да лихорадочным блеском глаз, в полумраке из голубых превратившихся в тёмно-синие. Привстав рядом на одно колено, Шепард, склонилась почти к самому его лицу. И, кажется, на полном серьёзе ожидала ответа. По этому случаю Ленгу даже удалось ценой чудовищных усилий чуть склонить голову набок и вместе с надсадным кашлем выплюнуть на пол пригоршню тёмной крови, мешавшей говорить. — Право на последнее желание?.. Как мило, — голос вышел хриплым и едва слышным, пробитое лёгкое угрожающе булькнуло. Боли он уже почти не чувствовал — только неотступно разливающийся по телу холод. — А если я скажу, что хочу умереть, задохнувшись от хохота на твоей могиле — ты это устроишь? — Нет. Но согласись — приятно думать, будто бы у тебя есть выбор. — Так ты хочешь просто поглумиться напоследок? Катись к чёрту, — Кай хотел презрительно фыркнуть, но вновь наполнившая его рот кровь заставила его подавиться и закашляться, орошая всё вокруг солёными алыми брызгами. — Заткнись, пока я не передумала. Что-то шлёпнулось на пол рядом с ним и, недоверчиво скосив взгляд, Ленг с изумлением увидел перепачканную кровью упаковку панацелина. — Всё не может закончиться настолько бездарно. Два-два, Ленг. Сыграем до трёх. Кай смеялся. Несмотря на раздирающую грудь боль, он смеялся долго, не в силах прекратить, даже когда смех переходил в кровавый кашель. — Ты действительно самая чокнутая сучка во всей галактике, — отсмеявшись выдавил он. — Ты ведь знаешь, что если я выйду отсюда живым — при следующей встрече тебе конец? — Надеюсь, эта встреча случится очень скоро, — оскалилась в ответной ухмылке Шепард, собираясь подняться. Метнувшаяся к её шее рука в какой-то мере даже застала её врасплох, не позволив отшатнуться. К сожалению, на то, чтобы свернуть ей шею, сил бы всё равно не хватило, а вот сомкнуть пальцы на её затылке и из последних сил рвануть на себя, заставляя на мгновение потерять равновесие… И наплевать, что лёгкие разрывает и жжёт огнём, что губы немеют от потери крови, что она снова и снова наполняет рот, стекает по губам — по его, по её — клокочет в горле, мешая сделать вдох. Наплевать, что на этот безумный поцелуй уходят последние капли его сил. Потому что, если ему всё-таки не удастся выбраться отсюда живым — это будет отнюдь не самым худшим последним воспоминанием в его жизни. Да, чёрт возьми — почти что самым лучшим. — Это ты чокнутый сукин сын, Ленг, — выдохнула Шеперд, слизывая его кровь со своих губ. — И ты заслуживаешь смерти — больше, чем кто бы то ни было. И ты её получишь. Но только не сегодня. Не сегодня. Она поднялась и зашагала прочь: медленно, стараясь как можно меньше переносить вес на повреждённое колено. И лишь у самого выхода обернулась через плечо, с ухмылкой бросив: — Если всё-таки сдохнешь — считай, что я тебе ничего не предлагала. А если выживешь — не заставляй меня ждать слишком долго.