Стена огня

Ро казалось, что она шла по коридору уже целую вечность. Звук шагов гулко отдавался от каменных стен, освещенных коптящими потолок факелами. Девушка двигалась вперед, слушая перестук каблуков по плитам пола, гадая, сколько времени пройдет, пока она доберется до своей комнаты. По проходу плясало эхо, и Роулейн стало казаться, что она слышит еще одну пару ног, шагающую в такт вместе с ней. По спине побежали мурашки. Ро пошла быстрее, заставив отзвук шагов поспешить за ней вслед. Еще хуже! Теперь эхо звучало, как будто за ней идет не один человек, а двое. По коридору пронесся порыв ветра, всколыхнув старинные шпалеры и заставив огонь беспокойно заметаться. Чем дальше она продвигалась по проходу, тем реже попадались освещенные места, и лишь где-то вдалеке Ро видела дрожащий оранжевый огонек. В полумраке герои с гобеленов, казалось, следили за каждым ее шагом, и, девушка уже отчетливо слышала, как за спиной идут не двое, а четверо. Она резко остановилась, и звук шагов стих. Выдохнув с облегчением, Роулейн передернула плечами и уже подняла ногу, чтобы пойти дальше, как где-то позади раздался шорох. Ро замерла, обернувшись. Коридор за спиной был прямой как стрела, и дорожка факелов сливалась в светящуюся линию, уходя во мрак. Пламя негромко потрескивало, и девушка почувствовала, как поднялись тонкие волоски на основании шеи. В гнетущей тишине возник еле слышных звук: сухой шелест, как будто кто-то легко ступал в тонких кожаных сапогах. Ро всматривалась в темноту, силясь разглядеть хоть что-то в тусклом свете. Она потянулась к поясу, но вспомнив, что они оставили оружие при входе в гостиницу, лишь бессильно сжала кулаки. Шорох повторился. На этот раз Роулейн отчетливо слышала, как кто-то мягко крадется ей навстречу. Она невольно отступила, сглотнув вязкую слюну. Из глубины коридора потянуло сквозняком, и пламя факелов затрепыхалось, облизывая стены. К шороху присоединился легкий стук каблуков. Потом твердая тяжелая поступь и следом клацанье подкованных сапог. Сквозняк превратился в ровный ток воздуха, и дальние факела начали гаснуть один за другим, погружая проход во тьму. Ветер усилился, и вместе со стремительно наступающей темнотой звук шагов все нарастал, быстро приближаясь. Он становился все громче, пока не перерос в оглушающий топот. Ро сделала еще шаг, чувствуя, как сердце колотится в груди. Во рту стоял горький привкус, и девушка чувствовала, как на спине выступил холодный пот. Ей казалось, что она не может дышать. Преследователи были уже совсем рядом, она слышала их тяжелое, затрудненное дыхание. Ро пятилась на дрожащих ногах, не в силах повернуться спиной к погружающемуся во тьму коридору. Сделав еще шаг назад, она споткнулась, будто налетев на стену. Девушка подняла глаза и, увидев огромную черную тень, оцепенела от ужаса. Фигура холодно взирала на нее багровыми очами. Топот внезапно оборвался, и в наступившей тишине силуэт размеренно проговорил голосом Дорна: – Я сделаю тебе одолжение. Он сжал ее шею, и Ро закричала, почувствовав, как стальные пальцы разорвали горло и кровь хлынула ей на грудь жаркой волной. Она рывком села на кровати, тяжело дыша. Простыни была мокрыми от пота, и ее ноги запутались в складках одеяла. Схватившись за гортань, Ро судорожно ощупала кожу. Ничего. Прерывисто вздохнув, она с тоской посмотрела в окно. Судя по сдвинувшейся луне, она проспала лишь чуть больше часа. Успокоив скачущее сердце, девушка откинула одеяло и спустила ноги с постели. Каменный пол был ледяным. Быстро натянув штаны и рубаху, Ро с облегчением влезла в сапоги. Накинула сверху короткий жилет. Убрав со лба прилипшие волосы и расправив складки на подоле, девушка вышла в коридор. Вспомнив совет темной эльфийки, она решила, что пара бутылок вина сейчас ей точно не помешают. Повернув ключ в скважине, девушка толкнула створку, убедившись, что замок исправен. Спрятав предмет в карман, Роулейн подняла голову, краем глаза заметив, что на дверь упала тень. Она не успела обернуться, как сильные руки схватили ее и притянули к горячему, как печка, телу. – Ро. Его низкий голос был густым как патока. Она зажмурилась. Это не сон. Она не спала. Это не тень из ее кошмара, это всего лишь Дорн. Пускай даже и пьяный в хлам. Девушка чувствовала, как поднимается и опускается его грудь при дыхании, ощущая себя странно защищенной в кольце его рук. Он наклонил голову, его речь была чуть смазанной: – Может, перестанем ходить вокруг да около и наконец решим нашу небольшую проблему, Роулейн? Он вжал ее в себя сильнее, и Ро втянула воздух, почувствовав эту «проблему», и отнюдь не небольшую. Блэкгард усмехнулся, уткнувшись лицом в ее растрепанные волосы: – Тебе же явно понравилось, что ты увидела тогда на озере. Твои взгляды, которые я ловлю на себе, гораздо красноречивее твоих непроизнесенных слов. Можешь не признавать этого, но твои подавленные желания, – он сделал паузу, – твое уязвимое место. Он наклонился к ее уху, грубо прошептав: – Твоя слабость. А я, – его горячее дыхание коснулось щеки, пустив дрожь по ее телу, – не подчиняюсь слабым вожакам. Он резко отодвинулся и, пошатываясь, зашагал в свою комнату, оставив Ро беспомощно глотать воздух, словно рыба, выброшенная на берег. – Ты знаешь, где меня найти, – донеслось до нее насмешливое, прежде чем дверь со стуком захлопнулась, оставив девушку одну посреди коридора. Слабая? Что он о себе возомнил? И вовсе она тогда не смотрела на него, особенно на покрытую шрамами грудь и тот узор... Роулейн в ярости сжала кулаки, чувствуя, как пылают щеки. К черту вино. Она очень надеялась, что Бентли все еще держит под стойкой тот выдержанный виски. Сейчас он пришелся бы весьма кстати. Дорн развалился на стуле, мрачно глядя в окно. Блеклая луна то появлялась, то исчезала среди быстро бегущих облаков, и по полям летели рваные тени. Он смотрел вдаль, но не видел ни звезд, ни открывающегося перед ним простора. Мысли путались, и разум пребывал в приятном отупении. Его покровитель наконец молчал. Ни смеха, ни напоминаний о скорой расплате, ни издевательских речей. Как будто бы ничего и не было. Полуорк хмыкнул. Ничего, только океан тьмы, плещущийся в глубине сознания и время, как песок утекающее сквозь пальцы. «Сам кует свою судьбу». Проклятие. Почему он чувствует себя, как будто упустил что-то важное? Зарычав, он вскочил со стула, заметался по комнате, словно раненый зверь. С размаху врезав в стену кулаком, он с удовлетворением ощутил, как вспышка боли вытеснила все остальные мысли. Он поднес к лицу разбитые костяшки, глядя, как кровь потекла по руке. Задумчиво смотря на темную струйку, он не сразу услышал, как кто-то негромко постучал в дверь. Высосав кровь из ранки, он, пошатываясь, подошел к проему, нашарил в темноте кольцо и потянул на себя. Дверь со скрипом отворилась, залив комнату теплым янтарным светом. На пороге стояла Роулейн, держа в одной руке пузатую глиняную бутыль, другой опираясь о косяк. На щеках девушки играл румянец, а полуприкрытые глаза поблескивали в свете факела. – Знаешь что, Дорн. Я тут подумала. Ее лицо еще сильнее покраснело. – А ведь Викония права. Она мне говорила уже, но я не слушала. Но сейчас я поняла, что она ведь действительно знает толк во всем этом. Ро отвела взгляд и пробормотала: – Я имею ввиду, всего один раз. Это ведь не будет, что... Ее рука соскользнула, и потеряв опору, Роулейн начала падать. Дорн успел сделать шаг вперед и ухватил ее за плечи, не дав растянуться на каменном полу. Втянув еле стоящую на ногах девушку в комнату, блэкгард захлопнул дверь и привалился к стене, тоже не совсем твердо удерживая равновесие. Выпростав из пальцев девушки бутылку, он не глядя поставил ее на стоявший за спиной стол. Ро стояла совсем близко, вцепившись в его предплечья, словно мореплаватель в мачту во время шторма. Он чуял виски в ее теплом дыхании. И, пламя Баатора, она глядела на него так же, как на том проклятом озере. Он почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам. Сердце стучало как молот, и что-то древнее, примитивное, расправило плечи в самой глубине его души, понукая его прижать это хрупкое тело к своему. Закрыть от опасности. Защитить. В ее огромных зрачках кипела тьма, подернутая маслянистым блеском опьянения. Бездонные серые глаза обшаривали его лицо, словно надеясь прочесть его, как грубый пергамент. Ее губы прошептали: – Они все еще болят? Он нахмурился, сбитый с толку: – Чего? – Там, на дороге... ты ведь закрыл меня от стрел. Хмель все еще затуманивал разум, и он не сразу понял, что она говорила о болтах, что он поймал в той стычке в Клоквуде. По правде говоря, сила Ур-готоза уже почти залечила эти дырки. Чувствуя, как ее горячие ладони поползли вверх по его рукам, он забыл то, что хотел сказать. Ро собрала ворот его рубахи, распахнутой на груди, и настойчиво потянула вниз. Ее лицо были совсем близко. Серые глаза горели, как две звезды в полумраке комнаты. Теплое дыхание щекотало подбородок. Ро прошептала: – Я боюсь, что все это никогда не кончится. Я хочу забыться. Хотя бы на сегодня... Его рука скользнула в спутанные каштановые пряди и сжала, вырвав тихий стон из ее приоткрытых губ. Забыться? Что ж. Это он мог устроить. Ро с трудом разлепила глаза и тут же со стоном зажмурилась, откинувшись на подушки. Комната была погружена в полумрак, и свет предрассветного неба, пробивающийся сквозь ставни, был нестерпимо ярок. Шевелиться не хотелось. Тело ломило так, будто попала под обвал из несущихся с горы валунов и каким-то чудом осталась жива. Сквозь ресницы девушка видела, как первые лучи восходящего солнца ползли по каменному полу, выхватывая из темноты деревянные фигуры, венчающие старинный платяной шкаф. Пылинки острыми искорками переливались в потоке света, протянувшемся через комнату теплыми полосами. Одна уже успела доползти до ее кожаной жилетки, свисающей со спинки стула. Вторая захватила сапоги, вразнобой валявшиеся на полу совсем рядом с поломанными доспехами Дорна. Пустая глиняная бутыль закатилась за ножку стола. Она задержала взгляд на вороненом металле, матово отражающем рассвет, и ее словно окатило ушатом холодной воды. С ужасом сев на кровати, Ро настороженно осмотрелась. Слава Тиморе, она была одна. Выпутавшись из сбитых одеял, девушка слезла с кровати. Стоило лишь распрямиться в полный рост, как в голове загудело так, будто пара дварфов колотила молотом по наковальне. Роулейн судорожно пыталась вспомнить события прошлой ночи, но последнее, что она видела четко, был ее кошмар. И еще - как старина Бентли, ворча, расставался с объемной бутылкой. Но вот после того, как ее пальцы сомкнулись на глиняном горлышке, воспоминания будто застлала черная пелена, и припомнить, как она оказалась в постели Дорна и что произошло прошлой ночью, Ро не смогла. Девушка провела по телу руками, с облегчением убедившись, что рубаха и штаны, надетые вчера, никуда не исчезли. Усевшись на стул, Ро неверными движениями натянула сапоги, продела руки в кожаную жилетку. Попытка зашнуроваться не увенчалась успехом: пальцы не слушались, и шнурок упорно не хотел попадать в нужные гнезда. Сосредоточившись на завязках, она чуть не подпрыгнула от испуга, когда в тишине комнаты раздался отчетливый стук. Плюнув на шнуровку, Ро подошла к двери, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Врата Геены, сколько же она вчера выпила? Приведя в некое подобие порядка спутавшиеся пряди, она потянула за кольцо. На пороге стояла Викония, полностью одетая в дорогу. Капюшон лиловой робы покоился на плечах, и белоснежная грива жрицы была заплетена в несколько тугих косичек, спускавшихся на закованную в сталь грудь. Увидев всклокоченную предводительницу отряда, темная эльфийка подавила смешок, прикоснувшись кончиками пальцев к губам. – Доброе утро. – Ро, правда сомневалась, что утро было таким уж добрым. Чувствовала она себя отвратительно. Заглянув в комнату через плечо девушки, Викония неодобрительно поджала губы. – Как спалось? Роулейн устало провела рукой по лицу. Она сама была не до конца уверена в том, что говорит правду. – Это вовсе не то, что ты подумала. Я... Жрица Шар положила руку подруге на плечо. – Я иногда забываю, что по меркам людей ты уже не ребенок, – дроу вздохнула, оглядев девушку с ног до головы, – остальные уже ждут внизу, но у тебя еще есть немного времени, дабы привести себя в надлежащий вид. – Может, это научит ее в следующий раз не мешать эль с виски. Ро обернулась, хмуро глядя на Дорна, направляющегося к ним. Блэкгард был полностью одет, и Ро с раздражением отметила, что его бледная кожа сейчас выглядела куда здоровее, чем ее посеревшее лицо. С некоторым смущением она заставила себя взглянуть ему в глаза. Он взирал на нее совершенно равнодушно, и Ро отвела взгляд, почувствовав невольное разочарование. В левом кулаке полуорка поблескивала бронзовая фляга. Остановившись в двух шагах от двери, он кинул ей баклажку. Хмыкнул: – Думаю, тебе это пригодится. Пройдя между застывших девушек, Дорн скрылся в комнате, захлопнув дверь. Отрешенно поймав флягу, Роулейн повертела ее в руках и, сняв крышку, с наслаждением припала к горлышку. Девушка жадно глотала колодезную воду, роняя капли на грудь. Горло онемело и почти перестало саднить. Опустошив емкость, Ро вытерла тыльной стороной ладони подбородок и удовлетворенно вздохнула. Кажется, жизнь начала налаживаться. Викония смотрела на нее, подняв бровь. – Да... Иногда и я жалею, что нет заклинания, снимающего похмелье. Караван выдвинулся из гостиницы вместе с рассветом. Вереница телег неспешно выползла из ворот и растянулась по дороге на юг. Каждую повозку тянула пара равнинных тяжеловозов. Над пятью из них развевались флаги Глубоководья, и лишь последняя, в которую запрягли одну кобылу, была без опознавательных знаков. Та самая, которую им было поручено охранять. Похоже, кто-то еще присоединился к каравану, побоявшись ехать в одиночестве, что было неудивительно, учитывая ситуацию на дорогах. Солнце еще не успело подняться достаточно высоко, чтобы разогнать утреннюю сырость, и Ро наблюдала, как из густого тумана постепенно проявляются окружающие гостиницу поля. Они неспешно продвигались по Побережному тракту все дальше и дальше от Врат Балдура, теперь оставив позади и Дружескую руку. Прохладный вохдух немного прояснил голову, чуть-чуть разжав тиски боли, стиснувшие череп. Чудесного исцеления не произошло, но, по крайней мере, ее больше не мутило. Ее отряд шел вровень с повозками, закинув вещи в одну из них, оставив при себе только оружие. У Севора были свои люди в начале и середине цепи. Ей же отдали место замыкающих, чему она даже была немного рада. Это означало, что они здесь скорее как лишний гарант спокойствия, а вовсе не отчаянная мера. К тому же, девушке не сильно пришлось по нраву, как охранники смотрели на Виконию и Дорна, так что обособленность была не лишней. Возок, рядом с которым они шли, был выкрашен в темно-серый цвет и явно не являлся грузовым. На козлах сидел крепко сбитый юноша с серьезным лицом, лишь слегка кивнувший ей вместо приветствия. За его спиной и по бокам, в стенках были прорезаны небольшие окошки, забранные ставнями и завешенные тяжелыми драпировками, так что разглядеть пассажиров не представлялось возможным. Да не сильно и хотелось. Наверняка очередные благородные господа, путешествующие по делам или развеивающие скуку. Дорога была разбитая, и Ро только покачала головой, прикинув, какое это удовольствие – трястись на кочках и ямах, которые то и дело попадали под колеса. Врагу не пожелаешь. Роулейн снова посмотрела вдаль, где разгорающийся день окрасил обступающие Лес Острых Зубов луга в теплые, рыжие оттенки. Где-то там брал свое начало забытый эльфийский тракт, по которому их обещал повести Севор. Туман почти полностью рассеялся, открывая взору море травы, по которому гнал волны проснувшийся ветер. Встревоженная приближающимся караваном, с земли сорвалась стайка воробьев и с щебетанием облепила придорожный куст. Рядом с Ро размеренно шагал Минск. Закинув щит на повозку, он был вооружен лишь прямым мечом, болтающимся на поясе. Время от времени варвар напевал шутливые походные песенки, чем вызывал едкие комментарии со стороны Виконии. Роулейн поморщилась: ее головной боли они тоже не нравились. Но если выбирать между песенками Минска и тишиной рядом с Дорном, она бы выбрала первое. В виду событий прошлой ночи, меньше всего она хотела быть где-то в поле его зрения. На ее плечо опустилась рука, и Ро дернулась от неожиданности. За спиной раздался звонкий девичий смех. – Не дремать, сестренка! Ро не успела собраться, как Имоен притянула ее к себе и заговорщически прошептала на ухо: – Или скажешь, он тебе всю ночь спать не давал? Ро почувствовала, как голову вновь сдавил стальной обруч. Осклабившись, она повернула красное как помидор лицо к сестре, процедив по слогам: – За-мол-чи. Имоен задумчиво жевала губу, делая вид, что не слышит. Сочувствующе вздохнула: – Неудивительно, что у тебя все болит... Послышался смешок Виконии. Ро сжала кулаки. Приняв это за сигнал к окончанию перерыва, дварфы в голове продолжили бить молотами по наковальне, лупя с удвоенной силой. Лицо пылало, будто наклонилась над горнилом. Ро простонала: – Имоен... Видимо, что-то в ее взгляде изменилось, и воровка замахала руками, в притворном ужасе закатив глаза: – Ладно-ладно! Я вообще не за этим пришла, – вмиг пропала всякая игривость, и зеленые глаза хитро прищурились, – я вчера тоже времени не теряла. В охране Севора не все гладко. Платит он им немного, и есть недовольные. Ро пожала плечами, массируя виски: – Думаю, такие всегда есть среди тех, кто воюет за золото, – Ро опустила руки, серьезно глядя на сестру. – только что я тебе говорила по поводу чужих людей? Воровка насупилась. – Ты ведь понимаешь, что не сможешь уберечь меня от всего на свете? – От всего - нет. Но я не хочу, чтобы ты... Имоен всплеснула руками, запустив в волосы пальцы. – Своей заботой ты убьешь меня раньше, чем что-либо еще! Просто задушишь! – Имоен! Ты не понимаешь... Я просто хочу защитить тебя. Сестра опустила руки, в ее взоре сквозила жалость. – Опять ты за свое! Перестань винить себя. Ты ведь знаешь в глубине души, что Горайон... Ро сжала кулаки. – Хватит. – Опять ты говоришь мне, что делать. Ее головная боль достигла новых глубин ада. – И буду впредь, если это обеспечит твою безопасность. Воровка, насупившись, отвернулась. Пробурчала себе под нос: – Иногда я желаю, чтобы меня убило случайной стрелой. Где-нибудь там, на дороге... Это будет тебе уроком. Ро сделала вид, что не услышала, и вяло ткнула сестру локтем в бок. – Ладно. Раз уж все случилось, скажи мне хотя бы имя своего «избранника»? Имоен вздохнула. – Марвин. Лакорас не любил путешествовать. И не от вынужденного бездействия. Проведенное в пути время он использовал, чтобы обдумать текущее положение дел. Он снова и снова прокручивал в голове возможные варианты, каждый раз убеждаясь, что все складывается в его пользу. К тому же, его план уже потихоньку приводился в действие его подручными. Он так любил это чувство волнительного предвкушения. Мужчина протянул руку, приподняв плотную занавеску, закрывающую небольшое окошко. Пригнулся, глядя, как мимо неспешно проплывали равнинные земли, простершиеся между Дружеской рукой и Лесом острых зубов. Повозку ощутимо потряхивало, и Лакорас опустил ткань и перевел взгляд на деревянную стену напротив. Что было причиной его недовольства, так это то, что они были далеко от крупных городов. На разбитом тракте, где-то посреди дикой пустоши. Всю жизнь проведя в крупном поселении, он чувствовал себя неуютно на открытом просторе. С самого детства его всегда окружали высокие стены. В пересечениях узких улочек он чувствовал себя, словно рыба в воде. Вокруг был целый лабиринт, в котором ему был знаком каждый угол, каждый закуток. Родная стихия. Все его недостатки и слабости ничего не значили в этом море трущоб. Он мог раствориться в тенях, напасть из засады или остаться невидимым наблюдателем, если не был уверен, что выйдет победителем из назревающей схватки. Позже, когда он стал постарше и поумнее он сменил декорации на богатые дома гильдий и тайные убежища воровских картелей. Разглядывая замысловатый узор на досках, Лакорас усмехнулся. Видели бы его сейчас те, кто до сих пор влачат жалкое существование в том мире нищеты, который он покинул много лет назад. Если, конечно, они дожили до сегодняшнего дня. Он задумчиво потер массивный перстень на большом пальце правой руки. Благодаря таланту к магии и прирожденной изворотливости он смог нащупать тернистую тропку, которая вывела его из самых низов и сделала влиятельным человеком в определенных кругах. Начав двигаться по этой дорожке тогда, он по сей день не свернул с намеченного пути, с каждым шагом приближаясь к заветной цели. Обладания еще большей властью. Гибель Саревока все еще была бельмом на глазу, и в этот раз он решил держать дитя Баала настолько близко, насколько это было возможно, не вызывая лишних подозрений. Путешествие с караваном сильно упрощало эту задачу. Мужчина перевел взгляд на лежащую рядом продолговатую деревянную коробку, покрытую черным лаком. Щелкнув замком, Лакорас вытащил на свет короткий сломанный кинжал. Судя по состоянию лезвия, предыдущий владелец не раз пускал его в ход. Обвив рукоять пальцами, он закрыл глаза и откинулся на подушки. Кинжал в руках приятно холодил кожу, и сосредоточившись, он мог чувствовать хозяйку оружия неподалеку. Обычно он касался ее сознания лишь во сне, когда дремлющий рассудок без особых усилий позволял ему проникать в ее воспоминания. Сейчас же он мог лишь чувствовать упругий, плотный кокон бодрствующего разума, защищенный от вторжения извне. Сквозь бурлящие вспышки ощущений неразборчивыми фразами доносились обрывки мыслей. Лакорас разорвал контакт, чувствуя, как часть магических колец на пальцах, усиливающих его дар, ощутимо пульсировала. Он с раздражением бросил оружие в ларец и захлопнул крышку. Все, что ему нужно, он уже знал, и дальнейшие попытки читать ее сознание были лишь пищей его тщеславию. Дурной привычкой. К тому же, до города Роулейн никуда не исчезнет, и ему нет нужды влезать в ее мысли сегодня ночью. Как не было необходимости делать это вчера. Колдун подальше отодвинул черную коробку, глядя на тусклое отражение в полированной крышке. Пора было признать, что ему просто нравилось подсматривать за самыми сокровенными мыслями Роулейн Кеммет. Являлась она дочерью Баала или нет.