Перевоспитание

Мордор по-прежнему внушал страх и ужас, несмотря на то, что от него остались одни руины. Не было больше Саурона, великого и Ужасного, не было армии орков и прочих темных слуг, и даже черные тучи не закрывали более небес. Что-то зловещее по-прежнему таилось в его глубинах, в бесчисленных шахтах, где ранее ковалось оружие для черного войска. - Мы победили! То и дело победные крики разносились над пустынными просторами, исторгаемые радостными людьми, жалкой горсткой, оставшейся от некогда многочисленной армии. И только маг оставался молчалив и хмур, устремляя взгляд в самую глубь, ища источник тревоги. - Гэндальф! - рука легла на светлые одежды, отвлекая старика от тяжелых дум. Арагорн был счастлив, Арагорн улыбался, хоть на его лице и читалась усталость, скопившаяся за многочисленные дни в метаниях и ужасе. Но счастье пересиливает, заставляет улыбаться и делиться этим светлым, распирающим изнутри, чувством. И он хочет поделиться им с хмурым майа, но тот не обращает на смертного внимания, не отрывая взгляда от руин черной башни. - Гэндальф, в чем дело? - обеспокоенно спрашивает человек, с тяжелым вздохом убирая руку с костлявого плеча, опасаясь дурных вестей. Только не сейчас, когда призрак свободы окутал душу и тело, маня спокойными деньками... Вместо ответа, маг срывается с места, шурша полами длинного одеяния, потускневшего и испачканного в грязной земле, и направляется туда, где мрак еще цепляется за сцены былого величия, где обломки стен возвышаются над серой землей и бросают зловещую тень. И едва ли он проходит с десяток шагов, как яркий свет вспыхивает над тем местом, где некогда алело Всевидящее Око. И маг, и следующий за ним обеспокоенный король, вынуждены зажмуриться, как и те, кого они оставили за своей спиной. Проходит лишь секунда, и свет гаснет, словно и не было его. Но Гэндальф, влекомый только одному ему известным чувством, тут же срывается с места и настигает россыпи камней. Он склоняется над чем-то, застыв на месте, и сколько бы человек не окликал его, не отвечал на зов, увлеченный увиденным. Элессару приходится подойти ближе, и по примеру мага склониться, чтобы рассмотреть, что же так привлекло майа. Он видит огненный отблеск на черной земле, но ему понадобилось меньше секунды, чтобы понять, что это не пламя и не луч солнца - это россыпь вьющихся медных волос. Это все, что он может видеть со своего места, но маг словно отмирает и делает шаг в сторону, позволяя рассмотреть больше. И смертный видит неприкрытое ничем тело, тело молодого мужчины, хрупкого и худого, с бледной светлой кожей и узкими ногами и запястьями. Его можно было бы назвать девушкой, если бы он был одет хоть немного. - Кто это? - Арагорн заворожен увиденным. Острые ушки, выглядывающие из огненных волос, наводят на мысль о том, что это эльф. Возможно, пленный? Но почему тогда его кожа чиста, на ней нет ни ран ни следов от побоев? Да и уцелеть после падения башни было почти нереально, его либо раздавило бы массивными камнями, либо накололо на острые края и металлические прутья. - Это Саурон, - голос Гэндальфа глух и мрачен, маг выпрямился, опираясь на белый посох, задумчивым взглядом без стеснения осматривая бессознательное тело перед собой. Он слышит звон металла, выскальзывающего из ножен, и останавливает замахнувшуюся руку. Король нехотя слушается указа и опускает занесенный для удара меч. - Я думал, что он погиб после уничтожения кольца. - Нет, - в голосе слышится такая привычная для мага хитринка, она всегда появляется в его глубоком властном голосе, когда он собирается рассказать что-нибудь непременно занимательное, что-то, что знает только он. - Убить его невозможно. Убить можно лишь материальное воплощение, но не дух, тем более такой могучий. Он ослаб, возможно даже слишком, но все еще жив. - Почему ты остановил меня? - смертному не интересны все эти россказни, уж слишком короток век у людей, да и не пристало им помышлять о бессмертии, потому все эти темы чужды их существу и не интересны. - У валар иные замыслы на его душу. Я объясню тебе все позже, сейчас нам следует покинуть это место. Оно все еще пропитано злобой и мглой. - А он? - Король указывает в сторону тела кончиком меча, вопросительно посмотрев на Гэндальфа, надеясь что он даст не тот ответ, о котором думает сам Арагорн. - Его нам следует забрать с собой. - Старик не шутит и не смеется, он серьезен и даже хмур, как видно, ему самому не нравится эта идея. - Это безумство. - Не нам спорить с валар. Старик разворачивается и направляется быстрым шагом к оставленному войску, оставляя Арагорна наедине с кошмаром всего Средиземья, наедине с его тяжелыми и спутанными мыслями. Человек желает было развернуться и направиться вслед за Гэндальфом, но натыкается на его неодобрительный взгляд. То, что он делает дальше, кажется ему самым абсурдным, по сравнению со всем тем, что он делал за всю свою жизнь: он возвращается к телу и поднимает его на руки, закутывая в свой плащ, и направляется обратно к воинам.