Пила

POV Эшли Зимний день. Мы с Эммой играем в снежки во дворе. Кажется у нас самая прекрасная семья на свете. Любящий папа, который сейчас играет вместе с нами, мама, которая готовит ужин и о чем-то разговаривает смеясь с коллегой по работе отца. Мне и Эмме как раз исполнилось по семь лет. На день рождения папа подарил нам по большому плюшевому медведю. Мама правда ругалась на него, что он балует нас, но мы то знаем, что это не так. Ночь. Мы тихо спим в моей кровати. Эмма трусишка, боится спать одна, поэтому, как только папа уходит из нашей комнаты, она тут же спрыгивает с кровати и прыгает под одеяло ко мне. Ее ножки всегда холодные и мне приходится их греть. Но при этом мне приятно, что рядом со мной тихо сопит моя маленькая сестренка. Вдруг слышу какой-то шум. Эмма проснулась одновременно со мной и тут же прижалась ко мне, свернувшись клубочком. - Кто это? - шепотом спросила она. - Наверное, чудище из шкафа? Я лишь помотала головой и так же шепотом ответила: - Нет. Папа же говорил, что никаких чудишь не существует. Мы выползли из под одеяла и тихо на цыпочках подошли к двери и аккуратно ее открыли. Через щелку было видно лишь то, что в спальне родителей горит свет и слышно, как они ругаются. - Эшли, пойдем к маме с папой. Они при нас не будут ругаться и сразу помирятся. Я лишь кивнула в знак согласия и мы аккуратно открыли дверь и так же тихо подошли к двери в спальню родителей. Только мы хотели ее открыть, как дверь сама распахнулась и придавила нас с сестрой к стенке. Из комнаты вышла мама, она кричала ругательства в адрес отца, а тот пытался ее успокоить. - Женевьев с меня хватит, - кричал он. - Нам нужно развестись. Глаза мамы сразу сузились и она еще больше стала кричать на отца и грозить, что он больше никогда нас не увидит. Но папа лишь усмехнулся и сказал, что у него достаточно денег и связей, что бы оставить ее ни с чем. Так же в процессе мы услышали, что у мамы есть любовник. Эмма хотела выбраться из-за двери и помешать родителям ругаться, но я только и успела, как схватить ее за руку и притянуть к себе. - Тише, мы сделаем только хуже, если вмешаемся. И мы по прежнему стали наблюдать за сценой ссоры родителей. Не знаю почему, но даже будучи такой маленькой, я понимала, что нам с Эммой будет лучше с папой, чем с мамой. Она никогда не показывала особой любви к нам, а с отцом явно жила из-за денег. Эмма же наивно верила, что у них любовь. Но когда мой отец сказал, что заберет нас и оставит маму без гроша в кармане, она со всей силы толкнула его и папа стал падать с лестницы. Эмма тут же рванула из-за двери и я на последней секунде успела ее схватить за волосы и притянуть к себе. Ладошкой я зажала ей рот, что бы она не закричала и прошептала: - Тише. Ты сделаешь только хуже. Остальное было как в тумане. Мама позвонила своему любовнику, тот тут же примчался. Они вызвали полицию и сказали, что это был несчастный случай и отец сам упал с лестницы. Естественно, после его смерти, все наследство передали маме и она не долго думая выскочила замуж за папиного партнера Джона. Меня и Эмму разделили по разным школам интернатам, но, так как, она все же любила маму, то на каникулы ездила к ней, я же напротив, не хотела возвращаться в это адское жилище. И вот, когда нам исполнилось по двенадцать лет, я все же решила приехать на рождество к нерадивой матери и заодно поведать сестру. За эти пять лет, мы ни разу не созвонились и не написали ни единого письма друг другу. Перед отъездом сестра во всем обвинила меня и сказала, что если бы я ее не удержала, папа был бы жив. Я не виню ее. Она была ребенком и свято верила в брачные узы и что у мамы с папой была настоящая любовь и именно из-за нее они тогда поругались. Наивная дурочка, мама так промыла ей мозги, что та поверила в ее невиновность. И вот я сижу в нашей с ней комнате и смотрю на соседнюю кровать, где сидит моя сестренка и красит ногти на ногах. Она заметно повзрослела, выкрасила волосы в белый цвет, укоротила по самое не балуй юбку в своей школьной форме и даже стала немного красится. Я же была строже к себе. Никакой косметики, коротких юбок и окраски волос. Да о чем тут говорить, я была типичным ботаником. Мне для полного комплекта не хватало только очков. Но я по ходу скоро к ним приду. Да, изменения в моей сестре меня не радовали, даже больше, они меня расстраивали. Весь ее вид кричал, что она малолетняя шлюшка. И не надо быть ученым, что бы понять, что она уже не девственница. Вопрос в том, кто и как ему это удалось? Она же еще ребенок, как и я. Мне не пришлось долго выяснять, кто же сделал из моей сестренки это. За рождественским ужином, мама пила беспробудно, я даже не подозревала, что она стала такой алкоголичкой, как в последствии выяснилось, отчим ей изменял на право и на лево, транжиря деньги нашего отца и наши. Я даже смогла подглядеть документы и оказалось, что наша семья давно уже стала банкротом и мама была вся обвешена долгами. Вот именно поэтому она начала топить свое горе в стакане с виски и водкой. За ужином я уронила салфетку и когда нагнулась за ней, то увидела, как мой отчим похабно лапает мою сестренку между ног, заставляя ее краснеть. Я снова посмотрела на него. Точнее на то, что с ним стало. Старая, жирная свинья, лысеющая с каждым днем и жирующая за наш счет. Сволочь из-за которой была разрушена моя семья, да как он посмел, тронуть мою малышку. В эту же ночь, я пришла к нему в спальню и закатила грандиозный скандал. Эмма плакала в углу, размазывая по щекам свою косметику, а эта жирная тварь стояла и смеялась надо мной. Он угрожал мне, что он отправит Эмму за границу, а маму сдаст в психушку. Но когда я его припугнула, что все расскажу прессе и нашему адвокату, что эта тварь сделала с сестрой, то отчим пришел в еще большую ярость и со всей силы ударил меня в живот. Затем схватил за волосы и повалил на кровать. Я не помню сколько длилось все это, но до сих пор передо мной эта жирная свинья истекающая потом и рычащая, от каждого долбанного движения во мне. Он насиловал меня грубо и жестко, постоянно избивая, а я терпела сквозь зубы, желая только одного, что бы это побыстрее прекратилось. Примерно неделю я пролежала на кровати, а Эмма заботилась обо мне. Именно тогда она рассказала, что он сделал с ней это два года назад и что она так же пыталась сопротивляться, но в итоге он лишь избивал ее. Когда она рассказала маме, та не поверила, обвинив ее во лжи. В итоге Эмме пришлось принять это и тихо терпеть все его приставания и выкрасить волосы в белый цвет, потому что отчиму нравились блондинки. Я ушам своим не верила и начала на нее кричать: - Как ты могла с этим смириться и терпеть этого жирного мудака? Но в ответ Эмма лишь сильнее расплакалась и начала меня колотить своими маленькими кулачками. - А где была ты? - сквозь рыдание кричала она. - Почему ты не приезжала? Почему ты бросила меня? Я только в тот момент поняла, какой все это время была эгоисткой и что действительно, мою маленькую сестренку никто не мог защитить. Сидя с ней на кровати, я обнимала и утешала ее, обещая, что это скоро закончится. Я отзвонилась в свою школу и сказала, что задержусь у родителей. Учителя мне доверяли, как лучшей в школе и разрешили побыть немного подольше. За это время я почти выздоровела, попросила Эмму выкрасить мне волосы в тот же цвет, что и у нее, а заодно укоротить одежду до тех же размеров. Наш отчим тащился от девушек в школьной форме и я понимала, что это сыграет нам на руку. У нас с сестрой был идеальный план и в тот же вечер мы собирались его воплотить в жизнь. Вечером мама, как обычно напилась в стельку и валялась в гостиной на диване, а мы как всегда сидели в столовой. Во главе стола сидел отчим, а мы с сестрой по правую и левую руку от него. Не успели мы начать ужин, как я сразу увидела раскрасневшееся личико Эммы и сразу поняла, что этот боров снова ее лапает. Я тут же забралась на стол перед ним и потянула сестренку на себя. Она немного растерялась понимая, что это не входило в наш план, но я больше не могла терпеть и видеть, как эта мразь ее трогает. Эмма так же забралась на стол вместе со мной и я шепнула ей на ухо, что бы она не боялась и повторяла то же, что делаю и я. В ответ она лишь аккуратно кивнула мне в знак согласия. Я посмотрела похотливым взглядом на отчима, который явно не понимал, что происходит и притянула сестру к себе и стала нежно ее целовать. Сначала она попыталась отстраниться и не делать этого, но увидев мои глаза, полные отчаяния, сама погрузила свои пальцы в мои волосы и начала меня целовать. В те несколько секунд, которые длился наш поцелуй, мы чувствовали близость и единение душ, как никогда. Мы были одним целым. Словно одного человека поделили на двое и теперь мы снова смогли эти две половинки соединить вместе. Но наш поцелуй прервал отчим, который подхватил нас обеих за талии и понес в спальню. Там он быстро разделся до гола, демонстрируя нам свой здоровый член из под огромного пуза, с которого уже во всю текла смазка и он был готов разрядиться в любую секунду. Отчим лег на кровать и одним движением приказал Эмме сесть на него сверху. Злость так и переполняла меня, когда моя младшенькая близняшка сняла свои трусики и стала насаживаться на здоровую елду отчима. Как она все эти годы терпела все это? Я же вижу, как ей больно. Что ее тело еще не готово к такому. Но она терпеливо все это сносила. Из ее глаз потоком текли слезы, но отчима явно заводили ее страдания и он схватив ее за бедра стал сильнее насаживать на себя. Он высунул язык, как собака и похотливо уставился на меня. Я и без слов понимала чего он хочет. Сняла так же трусили и села сверху ему на лицо. Он стал водить своим мерзким языком по мне, вызывая только чувства отвращения к нему и тому что он меня там вылизывает. Отчим же был явно другого мнения, судя по тому, как он умело тогда орудовал своим длиннющим языком, проталкивая его в меня и играя с моей горошинкой. Я смотрела на сестру, то как она плачет и протянула к ней руку, вытирая с ее щечек слезы. Та открыла свои глазки и стала смотреть на меня. Мир словно остановился на мгновение и не в силах удержаться, мы обе потянулись друг к другу и стали целоваться. Нам было очень хорошо и не от ласк этого ублюдка, а именно от единения нас обеих. Но мы не должны были забывать, какова наша цель. Я чуть отстранилась от Эммы и та недовольно застонала и с обидой посмотрела на меня. - Пора, - шепнула ей я и серьезно посмотрела в ее глаза. В ответ моя малышка лишь кивнула и вытащила нож из прикроватной тумбочки, который мы заранее положили. Я же потянула руки на верх к полке и взяла катану моего отца. Я заранее заточила ее и теперь эта малышка, которая столько лет пылилась на полке, готова была совершить правосудие. Передаю меч сестре и забираю у нее нож. Та сразу расчехляет катану и заносит ее над головой. Киваю ей подавая сигнал, та кивает в ответ, давая мне понять, что она готова. Чуть приподнимаю юбку, оголяя горло отчима и одним резким движением, разрезаю все его горло, глубоко засаживая лезвие в мягкие ткани. Кровь фонтаном начинает бить, попадая мне на лицо и я незамедлительно ее размазываю по нему. Отчим тут же скидывает меня на пол, задыхаясь и выпучив глаза смотрит на Эмму. У моей сестры ни один лицевой мускул не дрогнул и одним движением она засаживает ему меч в живот, на сквозь его протыкая. Не знаю, откуда у нее в тот момент появились силы, но меч проткнул даже кровать, надолго приковав отчима к ней. Но эта жирная свинья, даже от этого не сдохла. Эмма спрыгнула ко мне и помогла мне встать. Отчим хватался одной рукой за меч, а другой за горло и по прежнему смотрел на нас выпучив глаза. Ртом он пытался вдохнуть воздух, но с таким порезом на шее, ему вряд ли это удастся. - У тебя кровь, - забеспокоилась моя сестра. - Не волнуйся, - стала утешать ее я. - Она не моя. Эмма провела рукой по моему лицу, собирая капельки крови и намазала ей мои губы. Затем жадно стала меня целовать. Я не в силах была остановиться и лишь сильнее притянула ее к себе. Мне нравилось осознавать, что это грязная мразь, сейчас смотрит на нас и последнее, что он видит, это двух сестер, которые обрели друг друга и смогли убить это ничтожество. Тут мы услышали звук разбившегося стекла и разорвав поцелуй, повернули головы. В дверном проеме стояла наша мама и с ужасом смотрела на нас. Руки и ноги ее дрожали и она упала на колени. - Что вы натворили? - дрожащим голосом произнесла она. Эмма тут же подбежала к ней и стала утешать. - Все в порядке мама, он больше не причинит нам вреда. Но в ответ мама дала Эмме смачную пощечину. - Тварь, - начала орать она. - Как вы посмели такое сотворить с ним? Она орала и орала, проклятия в наш адрес, а мы лишь стояли обнявшись и слушали всю эту грязь. Когда она в доволь наоралась, я подошла к уже сдохшему отчиму, взяла нож и отрезала ему хозяйство. Затем подошла к маме, взяла ее руку и вложила отрезанный член. - Вот, что ты оплакиваешь. Я тебе это отдаю, теперь он может быть с тобой всегда. У мамы задрожала рука в которой она держала пенис и закричав на весь дом, через секунду она отключилась. В тот вечер мы с Эммой собрали свои вещи, забрали оставшиеся деньги из сейфа и уехали в другой город. Нам было не куда податься, нас разыскивали во всех городах, мама постаралась рассказать полиции, что мы не за что убили бедного отчима и что нас надо немедленно вернуть. На наше счастье, нас приютил, как раз таки тот, кто смотрел новости. Это был достаточно обеспеченный человек, который в обмен на свой приют, сделал нас наемными убийцами. У нас остались наши имена и наши фамилии, мы сами этого хотели и естественно по исполнению восемнадцати лет мы попали в международный розыск. Этот человек хорошо к нам относился, хоть и сам был тем еще мудаком и нам приходилось порой за его щедрость расплачиваться нашими телами, но это было ничто в сравнении с тем, какое удовольствие мы стали получать от смерти. Она была вокруг нас, обволакивала, ласкала, порой даже мы сами искали ее. В возрасте пятнадцати лет, мы нашли нашу маму. После смерти отчима и грандиозного скандала, она потеряла все и оказалась на улице. Мы облегчили ее страдания и убили как королеву, выстрелом в голову, хоть она этого и не заслуживала. Но мы отдали дань уважения нашей маме, за то, что она нас родила. Я думаю ей понравилась ее смерть, среди грязных коробок бомжовника, который она последние три года называла домом. POV Билл Эшли закончила свой рассказ и по всей моей коже пробежались мурашки от рассказанного ею. Я никогда не думал, что их связь с сестрой настолько глубока и сейчас они смеялись не над Честером, а над смертью, что возможно, наконец избавит их, от ничтожного существования. - А что насчет вас? - обратилась к нам с братом Эмма, которая нежно обнимала сестру и ласково терлась об ее щеку носиком. - Почему вас Честер назвал убийцами? Я тяжело вздохнул и хотел было начать, но меня перебил Том. POV Том Нам было примерно по пятнадцать лет. Наша группа была популярной, мы колесили по всему миру и не могли не вкушать все излишества нашей звездной жизни. Я гулял на право и на лево. Каждая ночь новая девушка, проба наркотиков, особая жизнь для особенного музыканта. Вспоминая наше детство с Биллом, я понимал, что что-то не так. Мы стали понемногу отдаляться друг от друга, хоть и понимали, что это смешно. Мы в одной группе, у нас одна семья, мы все равно никуда не могли деться. Но пропасть, что росла между нами была невероятных размеров. Мы перестали понимать друг друга, чувствовать, верить в нас. Стали путаться в чувствах. У Билла тоже стали появляться девушки, но надолго они не задерживались. Я отбивал каждую. Я не мог видеть или чувствовать, что кто-то касается его, целует его губы, гладит его тело, слышит его голос. Ревность просто раздирала меня в клочья. Но себе я позволял все. Не помню когда это произошло, но однажды на вечеринке я увидел, как очередная чикса клеится к Биллу и делает вид, что она его слушает. Билл очень болтлив и если он начинает говорить, то его уже не заткнешь. А девица, как всегда сидит рядом с ним, моргает наращенными ресничками и прижимается своей грудью к нему плотнее. Во мне снова просыпаются эти бесы и чувство собственничества. Злюсь на него, на себя, на все то что мы делаем, ведь если бы не было этой группы, этой славы, всего этого, он был бы только моим. Сам пугаюсь своих мыслей. Но все-равно решаюсь все выяснить раз и навсегда. Хватаю Билла за руку, отрывая его от девицы и тащу в туалет. Открываю первую попавшуюся кабинку туалета и вталкиваю его туда. Мой брат чудом удержался на ногах и не разбил себе голову об унитаз. Но меня в тот момент мало чем это заботило. Я схватил его за волосы и притянул к себе. Смотрю ему в глаза и чувствую наши горячие дыхания. Между нами всего миллиметр и я никак не могу преодолеть эту грань. Какой-то миллиметр, а такое чувство словно между нами целая вечность. Но смотрю в твои глаза, сначала в них растерянность и попытка осознания всей ситуации, но потом я вижу то, чего я так боялся, что прятал в детских воспоминания, я вижу желание. И не просто желание, а любовь, преданность, похоть. Все выдавали его глаза. Билл сам сделал первую попытку и прикоснулся к моим губам. Они были такие горячие, такие желанные и только мои. Я стал отвечать ему на поцелуй, но в голове крутилась лишь одна мысль. Что все это не правильно, он мой брат, я не посмею так с ним поступить. И не в силах больше слушать этот свой внутренний голос, я отталкиваю Билла от себя и ухожу. Одному Богу известно, что в этот момент чувствовал он. Я же чувствовал только омерзение. К нему, к себе, ко всему миру. Я не мог принять эти чувства, но и не мог и не хотел отдавать его другой. Но то что произошло дальше, оказалось выше моих сил. Однажды я вернулся пораньше домой, зная что там никого нет. Мама и Гордон уехали к родственникам погостить, а Билла я последний раз видел с какой-то девушкой и был уверен, что он сейчас с ней. Но я ошибался. Захожу в дом и поднимаюсь в свою комнату. Все как всегда, кровать, шкаф, компьютер, ничего не меняется. Сажусь на кровать и беру нашу с ним фотографию, стоящую в рамке на тумбочке. Зажигаю ночник и смотрю на нее. Мне всегда нравилось наше детство. Мы могли любить друг друга открыто и никто бы нас не осудил. Тяжело выдыхаю и откидываюсь на кровать. - Что же с нами происходит Билл? - спрашиваю я сам у себя и не получаю ответа Вдруг слышу какую-то возню в комнате Билла. Не понимаю, неужели он уже дома. Встаю с кровати и иду в его комнату. То что я увидел, я хотел бы забыть даже сейчас. На полу лежал мой брат, в разорванной одежде, с кляпом во рту, с красными щеками и струйкой крови идущей из разбитого уголка губы. Над ним нависает его друг Фин из-за которого мы однажды чуть не поругались и которому я уже набил морду, что бы он не лез к моему брату. Но по ходу урок был преподан зря, потому что эта мразь, крепко удерживала руки моего брата и уже держала наготове свой торчащий член, что бы войти в него. Злость во мне так и закипала от увиденного, от слез на глазах Билла, от моей тупости и не принятия собственных чувств, от того, как больно я ему все это время делал. Все резко накрыло меня волной злости и ненависти. Я со всей силы разбиваю рамку с нашей фотографией, хватаю самый большой осколок и подбегаю к опешившему Фину. Первый удар был в шею, я четко чувствовал как осколок погружается в мягкие ткани задевая ключицу. Затем хватаю его за волосы и засаживаю осколок в его глаз. Раздается оглушающий крик Фина, но мне наплевать. Мне нравится черт подери, видеть как острое стекло погружается в его глаз и он буквально лопается от давления. Вытаскиваю осколок и теперь уже бью куда придется. Во мне столько боли, злости и ярости, что я вымещаю ее на этом поганом теле, что касалось моего брата. Фин давно уже не дышал, но я продолжал его бить и разрезать осколком. Моя рука сама была в крови от стекла, что резало ее, но я не чувствовал боли, только гнев давал мне силы, продолжать. Тут ко мне подбежал Билл и попытался остановить. Но я был безумен и лишь со всей силы оттолкнул его, повалил на пол и замахнулся для удара. Господи. Я чуть не убил родного брата. Сижу на нем сверху, смотрю в его перепуганные глаза и страх начинает сжигать меня. Что если бы я не остановился? Я ведь убил бы его. Мою кровь, мою любовь, часть меня. Билл видит, что я сейчас боюсь, выхватывает осколок из моей руки и прижимает меня к себе. Меня бьет дрожь и слезы уже во всю текут из моих глаз. Он же успокаивает меня и шепчет, что все хорошо. Что я поступил правильно, что он поступил так же, как и я, если бы вовремя понял, что собрался делать Фин. Потом он чуть отстраняется и смотрит в мои глаза. - Я люблю только тебя Том., - шепчет он прямо в губы. Я не в силах больше сдерживаться и со всей страстью целую его. Теперь я знаю, чего я хочу. Я хочу Билла, моего брата. И я сделаю все, что бы он не достался больше никому. POV Билл - Мы сразу позвонили Йосту и он примчался так быстро, как смог. Вывез тело и заплатил кому надо, что бы все выглядело, как нападение и сказал нам, что бы мы больше никому не рассказывали об этом. Мы закончили свой не менее печальный рассказ, чем у близняшек. Вольфгант, который все это время внимательно нас слушал, не проявил никакой реакции на наши рассказы и мы поняли, что он решил остаться при своем мнении. Все мы понимали, что попали сюда за наши самые страшные грехи и по какой-то странной причине, я стал понимать, что все это правильно и мы заслуживаем все это. Мы не ценили ни свою жизнь, ни чужую. Но тут мой взгляд приковала Софи, которая прыгала на воображаемые классики и весело подбрасывала своего мишку. - Что такое? - обратилась ко мне Эшли и сразу проследила за моим взглядом. Обе сестры удивленно переглянулись и Эмма спросила у меня: - Ты не знаешь почему она здесь? Я лишь отрицательно замотал головой. - Мне кажется, она маловата для убийства или чего-то там, - высказал свое мнение Том. Но чего гадать, я подозвал Софи к себе и та радостно подбежала, обхватила мою ногу. Я взял ее на руки и потрепал за румяную щечку. Мне нравилась эта малышка с каждым днем все больше и я дал себе слово, что если мы выберемся, то обязательно с Томом заберем ее к себе. - Софи, милая, - обратился я к ней. Но договорить мне не удалось, потому что я почувствовал какой-то запах в помещении и когда оглянулся увидел, что вся комната в дыму и все кто вокруг нас был, уже лежали без сознания. Софи тоже уже отключилась и я аккуратно положил ее на пол. Я старался как можно меньше вдыхать, но у меня ничего не получалось и я стал чувствовать, как тяжесть закрывает мои глаза и я погружаюсь в темноту.