Между нами Рай и Ад

Каме не понимал, что сейчас происходит. Он еще никогда в своей жизни не терял контроль над ситуацией. Но этот ангел перевернул его жизнь одним движением губ еще там, на турнире. - Что же в тебе такого? Почему я не могу противиться тебе? - спрашивал себя Каме, прежде чем Джин заставил забыть его обо всем, полностью подчинив своей воле и желанию. Он плавился в его руках, с ума сходил от его запаха, готов был кончить только от одной мягкости его губ. Подчиниться только один раз, взять то, что ему так открыто предлагает ангел. Страсть, ничем не прикрытая, чистая как слеза. Один раз позволить себе поверить, что нужен именно он, Каменаши Казуя, а не его статус и возможность подняться за его счет, стать на одну ступеньку ближе к Сатане, ближе к власти и вседозволенности. Каме устал держать маску, устал показывать себя круче, чем он есть на самом деле. Если бы знали демоны, что он представляет из себя на самом деле, они были бы весьма удивлены. Догадался о том, кто он есть на самом деле, только один Коки. Коки, который плечом к плечу сражался с ним. Единственный, кто знал, что Каме никогда не отбирал сразу душу у человека, давал возможность исправиться. И только тогда, когда человек не использовал свой шанс, он забирал его в Ад. Каждый имеет право на ошибку и каждый имеет право попытаться ее исправить. Таковым было жизненное кредо демона. Каме оторвался от губ Джина, которые были слегка припухшие после их поцелуя, и начал срывать с себя одежду, желая скорее избавиться от ткани, которая была препятствием. - Слухи обо мне верны по большей части, кроме одного, пожалуй. Такки никогда мне не предлагал ничего подобного, но тебя ведь это не остановит? Или я был ценен только тем, что являюсь любимчиком Такки? Неужели я делаю ошибку, Джин? Я ведь не пожалею, что доверился тебе? Аканиши скривился при имени Такки, но, покрывая поцелуями лицо Каме, произнес: - Для меня не имеет значения прошлое, слухи... Но я, как и ты - собственник, Казу. Я не хочу и не буду тебя делить. Ни с кем. Поэтому пусть обломаются, убью любого. Ты можешь мне не верить, сомневаться... Но думаешь, я пошел бы за тобой, если бы ты не был нужен мне сам по себе? Такой как есть... гордый, отчаянный, смелый и очень одинокий. Знаешь... Я признался Коки прошлой ночью, что отдам свои крылья и пройду семь кругов Ада, если... у меня будет хотя бы крошечная надежда, что ты будешь рядом со мной, Казу. Каме слушал признания Джина и не мог поверить в его слова. - Ты ради меня готов пройти семь кругов Ада? Отказаться от крыльев? - Каме застонал. - Ты не можешь ради меня отказаться от всего этого. Что, если я не стою подобной жертвы? Казуя не мог поверить, что этот ангел с чистой душой ради него готов отказаться от всего, что имеет. Джин всмотрелся в эти манящие глаза и улыбнулся, ладони ласкали возбужденное тело: - Я доверяюсь тебе так же, как и ты уже доверился мне, Черепашка, разве нет? Каме толкнулся бедрами в бедра Джина и, зарываясь руками в его волосы, тихо поинтересовался: - Здесь или все же в спальне?- Каме потянулся за еще одним поцелуем. Джин ответил ему, эти движения бедер сводили с ума, пьянили сильнее любого вина. Ангел обвил своими, теперь уже черными крыльями желанное тело Каме. Поцелуи стали мягче, но страсть никуда не делась, Джин касался его приоткрытых губ языком, скользил по ним, лаская, и в то же время помогал Казуе избавляться от остатков одежды. - Думаю... Спальня подойдет лучше для первого раза, экстрим оставим на потом, - ответил ангел, подхватывая Казую на руки и, целуя его, вышел в коридор. - Джин... Джин, и я готов рискнуть своими крыльями ради тебя, - выдыхает Каме в губы ангела. На этом мысли Каме закончились, стоило сильным рукам подхватить его и уложить на кровать. Джин опустил свою драгоценную ношу на постель и, склонившись, приник губами к ключицам, опускаясь поцелуями к соскам, которые ласкал поочередно. теребя их губами и языком, прикусывая их зубами, мягко обводя маленькие ореолы. Руками он развел колени и принялся ласкать внутреннюю поверхность бедер, поднимаясь от коленей к промежности, поглаживая, коснулся пальцами стоящего члена, обвел пальцем головку, которая уже начала сочиться смазкой. - Казу... Прости, что задаю этот вопрос, - совсем хрипло спросил Джин, - как давно ты был с кем-нибудь? Я не хочу причинять тебе боль. Нам понадобится смазка... Есть? Каме плавился под поцелуями ангела, его тело выгибалось навстречу жаждущим губам и превращалось в комок нервов, которые Джин, мастерски обнажал, оголяя его душу. "Давно ли кто-то был?" - услышав вопрос, Каме чуть истерично засмеялся. - В этом плане я... ты будешь первым, - краснея, произнес Каме. - А насчет смазки... Каме взял Джина за руку и поднес ее к своим губам, которыми обхватил его пальцы и начал усиленно сосать, тщательно смачивая их своей слюной. Джин замер, уставившись на лежащего перед ним, краснеющего, растрепанного Казую, и у него сердце ухнуло куда-то вниз. - Первый? О, боже, тьфу, черт!... Я... Казу, я буду нежным, - Аканиши сглотнул, потрясенно глядя на того, в кого влюбился с первого взгляда, - Я никогда не думал, что такое возможно... Ты покраснел. Я с ума с тобой сойду, Казуя. А, ээ?? Что ты творишь, бака?! Я же сейчас кончу! Какой же ты сладкий... это не я ненормальный, мы оба - психи, - прошептал ангел, вынимая пальцы изо рта Каменаши. Каме стукнул Джина по плечу, еще больше краснея - Ты... ты много болтаешь, - сказал он, хотя думал совершенно об ином: "Ты заставляешь меня краснеть. Заставить краснеть демона, что может быть смешнее?" - таковы были истинные мысли Каме Джин согнул его разведенные в коленях ноги и, улегшись на живот аккурат между ними, прошептал: - Ничего не бойся, - в этот момент он забыл о себе, для него существовал только Казуя. Влажными пальцами Джин обхватил член Каме и несколько раз провел вверх-вниз рукой от головки до основания и, склонившись, коснулся кончиком языка уретры, скользнул им по уздечке, мягко обвел вкруговую и, обхватив губами, сжал, начиная погружать в рот. Начав двигаться вверх, он с силой сжал губы, выпуская член изо рта почти полностью, и вновь погрузил его в себя, расслабляя мышцы гортани, принимаясь его ритмично сосать, вылизывая, словно леденец. Когда выпускал изо рта и слегка прикусывал зубами чувствительную головку и поглядывал на Каме, следя за его реакцией. Каме делали минет девушки, парни, но никогда это не было настолько возбуждающе, насколько это делал Джин. Мягкие губы плотно обхватили ствол, и Каме забыл о том, где он находится. Реальность перестала для него существовать, остались только эти ласки, которые дарили неземные ощущения. О том, что он ещё жив, свидетельствовало трепетное подрагивание ресниц и руки, которые перебирали пушистые волосы Джина. - Сделай уже это, Джин, не томи, трахни меня. Я хочу тебя... У меня нет сил сдерживаться. Хочу ощутить тебя в себе, хочу стать с тобой единым целым. Джин приподнялся, выпуская член Каме изо рта, и, облизнув пухлые губы, уставился на распростертого перед ним Каменаши. - Казу... ты любишь боль? - ангел недоверчиво сощурился и улыбнулся. - Я не хочу, чтобы ты возненавидел меня, чтобы твой первый опыт снизу был негативным. Да мне Коки тогда все перья повыщипывает и поджарит на медленном огне, или ты этого и добиваешься, коварный? Аканиши выдернул у себя длинное перо и начал осторожно им водить, едва касаясь паха и боков Казуи, а языком снова лизнул налитую головку демона, а потом, нырнув вниз, начал разводить в стороны его ягодицы, проводя влажную дорожку, лаская губами яички и добираясь до девственного ануса. Несколько раз обведя сжатый сфинктер по кругу, ангел стал настойчиво проникать в Казу, преодолевая тугое сопротивление мышц. Самого Джина при этом колотило от возбуждения, и он, как мог, пытался отвлечься от этой сладкой бестии, что лежала в его руках, требуя, истекая желанием. "Что же мне делать с тобой, Черепашка?.. Ты же потом пару дней хромать будешь... а это не скроешь, как засосы, которые можно свалить на кого-нибудь... Да и на кого, если здесь только я? Тааак, успокойся, Бака...Тьфу, ни хрена отвлечься не получается". Каме метался по кровати от новых, доселе неизведанных ощущений. Разве он мог предположить, что когда-нибудь он испытает подобное, да еще с кем, с ангелом? Но, быть может, только с ангелом и возможно получить такое удовольствие? Ему хотелось то оттолкнуть Джина, чтобы больше не мучил, то перевернуть того на спину и уже утолить голод, который мучил его, утолить сильнейшее желание - Бака, хватит издеваться, я не барышня, что ты так со мной церемонишься. Боль? Но ты говоришь, что это будет завтра, а сейчас мне больно от желания, я просто взорвусь, неужели ты не чувствуешь этого? Выведя язык из начавшего расслабляться от настойчивых ласк влажного ануса, Джин неожиданно крепко прихватил ягодицу Казуи засосом, больше походившим на укус. - Будет гораздо больнее, Каме, - предупредил ангел. - Ты ведь можешь кончить в мой рот или...я готов предложить еще варианты. Не передумал? - Я не передумал... ни за что не передумаю. Давай уже, не томи... "Вот же упёртый..." - Больно будет сейчас... хорошо, Казу, не буду тянуть, - Джин приподнялся и, усевшись на собственные колени между разведенными ногами Казуи, склонился над ним, прижался к губам в недолгом поцелуе. Через несколько секунд он отстранился и, встав с постели, вышел из спальни. Вернувшись примерно через полминуты с каким-то флаконом и куском алого шелка, присел рядом: - Казу, сядь - я завяжу глаза. Твои руки будут свободны, прошу, не снимай повязку. Каме не понимал, зачем Джину завязывать ему глаза, но желание, которым была наполнена каждая клеточка его существа, заставляли молча кивнуть, соглашаясь на любые безумства Джина. Каме поначалу пытался вспомнить, что это за флакон, но потом он просто выбросил все мысли из своей головы, полностью вверяя себя ангелу. Уложив Казую снова на кровать, Джин приподнял его ягодицы и, потянув демона на себя, уложил на свои колени, обильно нанеся на свой член смазку, сжал руками его бедра и, двинув бедрами, вошел в обжигающую тесноту. Боль, резкая боль опалила его тело, пройдя от копчика по позвоночнику до основания шеи. Каме выгнулся дугой, хватаясь руками за плечи ангела, неосознанно выпуская ногти и впиваясь ими в плечи Джина. Из-за чего на плечах Джина выступили капельки крови, но Каме не видел этого. Прикусив от боли губу, Каме замер, но потом попытался расслабиться. "Неужели это всегда так больно для того, кто снизу? Может, парни просто не показывали своей боли, и это я, тряпка, распустил сопли? Или, быть может, со мной что-то не так?" - такие мысли бродили в голове Каме, эрекция которого пошла на убыль. В первый момент ангел зажмуривается от боли и наслаждения. Боли, потому что Каме совершенно не готов был принять его, и сейчас Джин ощущает его чувства, его состояние как собственные. Мышцы Казуи сжимают его плотным обжигающим кольцом, а его пальцы с силой вжимаются в плечи, словно когти раненого зверя. Тело под ним выгибается, Аканиши только плотнее сжимает его бедра, не давая Каменаши резко дернуться, чтобы не причинить самому себе еще больших страданий, и замирает. Он вглядывается в его лицо: закушенные до крови губы, прилипшие влажные прядки волос, такая беззащитная шея. Желание побуждает Джина двигаться, захлестывает его с головой, но он выжидает. Склоняется ниже, к самым губам демона. - Казу... все будет хорошо, боль скоро уйдет, - шепчет хрипло Джин, целуя возлюбленного. Каме стягивает повязку, медленно открывает глаза и, сквозь пелену слез, смотрит на Джина, растягивая губы в улыбке - Все хорошо, боль уже отступает. Поцелуй меня еще, - шепчет Каме. И ангел, целует его, начиная от шеи, спускаясь к плечам, по груди, задевает соски. Он ласкает губами это сведенное болью и напряжением тело, стараясь вернуть ему чувствительность и былое желание, пальцы ослабляют хватку и мягко оглаживают бедра, сминают ягодицы, пальцы одной руки ложатся на член, сжимают. Джин начинает двигаться, пока мягко и не очень глубоко, ощущая, что Казу практически перестал зажиматься. Рука на члене любовника двигается в такт с бедрами Аканиши, и ангел стонет: - Казу... какой же ты... мой... Теплые руки заскользили по его телу, заставляя Каме расслабиться и выгибаться навстречу жадным губам ангела. Боль отступила, и Каме почувствовал, как Джин стал двигаться в его теле, заставляя тело выгибаться навстречу толчкам и стонать. - Джин, Джин, что это? - спросил Каме, когда член коснулся простаты, и по телу прошли разряды удовольствия. Каме лихорадочно вцепился в плечи ангела. Услышав вопрос, Аканиши хрипло отзывается: - Это такая точка, правильно прикоснувшись к которой, можно улететь, а если ее помассировать... - он шало улыбается, когда Казу выгибается ему навстречу, раскрываясь полностью и вцепляется в него, - Казу... если ты продолжишь так стонать, я кончу прямо сейчас. - Не останавливайся, прошу тебя, только не останавливайся. Джин продолжает двигаться то замедляясь, делая толчки более глубокими и сильными, то ускоряясь, чувствуя, насколько Казу оживает под ним, насколько он начинает откликаться. - Не остановлюсь, не бойся. Сейчас... меня... легче убить, чем попытаться остановить. Аканиши вглядывается в его глаза, в них непролившиеся слезы, которые ангел собирает губами. И вновь находит его губы, сминает их, прикусывает мягко за нижнюю и проскальзывает языком в рот демона. Они сливаются полностью. У Джина голова идет кругом, потому что он слышит самые эротичные звуки на земле и на небе - это стоны Казу. От них сносит крышу, Джи покрывает поцелуями его шею, берет в рот мочку уха, прикусывает ее, сосет. Он продолжает резкие, чуть рваные движения рукой в то время, когда сам погружается в его тело, ловя ответный порыв бедер Каменаши. Нежный шепот на ухо, страстные поцелуи, горячая плоть, вбивающаяся в тело - все это это лишало Каме последних остатков самообладания. Крыша Джина уезжает окончательно от сексуальных, хрипловатых стонов и вздохов-всхлипов Казуи, что срываются с приоткрытых зацелованных губ, от того, как он движется, откликаясь, насаживаясь на него сам. Тот, кто лишил его покоя, кем грезил он во сне и наяву, сейчас здесь, с ним... Каме плавится в огне их страсти, отдав ему нечто большее, чем просто свое тело, Джин получил в подарок доверие этого гордого демона, его невинность. С ума сойти!... Казуя впивается пальцами в ягодицы ангела, заставляя того войти как можно глубже, оставляя на ягодицах полосы от своих ногтей. Завтра будет больно сидеть не одному ему, но он и не думал сейчас об этом, ибо он был полностью поглощен ангелом, который дарил всего себя без остатка. Подтянув колени Казуи еще выше и, подхватив его под бедра, Аканиши вбивается сильнее, и, взвизгнув от неожиданности, срывается на стон-рык, когда острые ногти Черепашки начинают полосовать его зад. Ах ты ж!... Джин взвивается и берет Казую неистово, натягивая на себя, ощущая, каким неожиданно тесным становится возлюбленный, сжимая его изнутри и извиваясь с таким стоном, что Баканиши не выдерживает. Оргазм накрывает оглушающей волной, и он вбивается, кончая в дрожащее от истомы тело демона. Еще несколько толчков, и Каме с громким стоном изливается себе на живот. Джин умело подвел его к великолепной разрядке. Его тело мелко потряхивает от испытанного оргазма, подобного которому он не испытывал никогда. Джин сумел распалить в теле Каме пожар, пожар, который теперь сможет потушить только этот ангел. - Джииин, - выдохнул Каме, прижимая к себе ангела, - Джин, ты мой... В первую секунду он ничего не соображает, кроме того, что настолько хорошо ему не было никогда, сердце колотится где-то в горле и очень хочется пить, но он слышит, как его зовут... этот голос, такой желанный, ставший родным. Две руки обвиваются вокруг шеи и притягивают вниз, Джин утыкается носом в шею Каме, тянется губами, мягко целует, шепчет на ухо: - Твой, только твой, Казу... Ты - это что-то, - он вглядывается в его глаза, - ты такой сексуальный... такой красивый и невинный... Каме не сразу пришел в себя. Казалось, Джин выбил из него весь дух, и по телу разлилась такая нега, что демону было даже шевелиться лень, не говоря уже о том, чтобы делать какие-то движения. Но вытереть свой живот ему все же хотелось, но Джин ему не позволил. Ангел прижал его к себе и продолжал нежно ласкать его тело. Джин осторожно дует на влажную кожу Казуи и, чуть отстранившись, вытягивается на кровати, давая возможность Каме устроиться с наибольшим комфортом, но меньше всего ему сейчас хочется остаться без прикосновений этих рук, и он прижимает Каме к себе одной рукой, а второй гладит плечо и бок: - Ты как? Очень больно? - Я в норме, - произнес Каме, - Почти в норме, - уже улыбаясь произнес он. - Точно? - Аканиши действительно тревожится, но, слушая тихий голос, которым Каме произносит невероятные признания, потрясенный, замолкает и смотрит на любовника, взволнованно прикусывая нижнюю губу. - Знаешь, Джи, я, наверное, должен признаться, что мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Я как будто впервые узнал самого себя. Я даже не мог представить, что мое тело способно так возбуждаться, что оно может так реагировать на чью-то ласку. Возможно, это потому, что я был с тобой, с ангелом? Возможно, потому, что ты не такой, как все? - Я не знаю, Казу, со мной такое тоже впервые... Я не мог сам понять себя, а когда увидел твою улыбку, осознал, что пропал. Он обезоруживающе улыбнулся и вновь прижался к Черепашке, вдыхая его аромат. - Думаешь, все дело только в том, что ты демон, а я - ангел? Мне кажется, что я влюбился бы все равно, когда встретил тебя... кем бы ты ни был. Ангел взял кисть Каменаши в свою и переплел их пальцы, потом поднес их к своим губам, стал покрывать поцелуями. Каме провел рукой по лицу Джина, обвел пальцами его подбородок, очертил контур его губ - У тебя самые красивые губы, которые я когда-либо целовал, самые сладкие. Повинуясь руке Каме, что касалась его подбородка, Джин поднял лицо и утонул в нежности этих глаз, голоса и прикосновений. - Казуя, ну что ты... я... обычные у меня губы, - Джин совсем обалдел и, машинально облизнувшись, прижался вплотную к припухшим губам Казу, увлекая его в долгий поцелуй. Когда стало не хватать воздуха, он прошептал тому на ухо: - Ты так царапаешься, словно хищник... мой хищник, - и лизнул мочку уха Каме, жмурясь довольно. - Я сделал тебе больно? - оторвавшись от губ, спросил Каме, нежно проведя по ягодицам ангела. Но потом едва не засмеялся - Теперь обоим будет больно сидеть, оба будем сразу вспоминать эту ночь. Ты останешься со мной в одной кровати? Я не хочу выпускать тебя из своих объятий. Каме боялся, что если сейчас отпустит Джина в другую комнату, ангел исчезнет, поэтому для надежности он еще крепче прижал к себе ангела. - Хочу проснуться в твоих объятиях. У ангела распахнулись глаза - возможно ли такое? Он сам уже хотел просить, уговаривать Казую... готов был пуститься на любую хитрость, потому что чувствовал себя несчастным при одной мысли оказаться далеко... без возможности прикоснуться к нему, обнять, поцеловать. - Останусь, - глаза Джина засветились от счастья, он едва сдержался, чтобы не прыгнуть на Каме, душа его в объятиях. - Ты... читаешь мои мысли? - Я тоже не хочу расставаться, хочу чувствовать тебя, - он кивнул в подтверждение собственных слов. - Все время, насколько возможно... кто знает, как дальше все сложится. Я счастлив, что встретил тебя, Казу. От последней реплики Джин хихикнул: - Насчет просыпаться... если верить Ре и Пи, с утра я обычно проблемный и со скверным характером, но, может, тебе удастся меня укротить? - Проблемный? Разве ангелы могут быть такими? Ты меня удивляешь. Слушай, может ты и не ангел вовсе? Ты не похож на них, только вот цвет твоих крыльев говорит об этом. Правда не сейчас. Каме хохотнул, перебирая черные перья Джина. -Быть может, черный цвет - это настоящий их цвет? Может, кто-то ошибся при распределении? Каме вовсю уже дурачился. Ему никогда не было так хорошо, как сейчас, в надежных объятиях Джина. - Кажется, прошли всего навсего сутки с тобой, и я стал совершенно другим, но впервые почувствовал себя самым счастливым демоном. Ощущение свалившегося на голову неожиданного, но такого желанного счастья приводит Джина в состояние полного умиротворения. Он не хочет сейчас думать о последствиях своего поступка, о том, что придется расплачиваться за это украденное у судьбы блаженство. Сейчас он счастлив - и точка. Тот, кем он бредил, обнимает его, не выпуская из своих рук. Не хочет расстаться с ним даже на несколько часов, да что там часов?.. минут, секунд... и самое удивительное, ангел чувствует то же самое. Они, как две потерявшиеся половинки чего-то целого, что наконец нашлись. - Казу... - шепчет Аканиши в самое ухо, - давай отдохнем? А завтрак отложим на потом? Ой... мы склеимся, - он тихо фыркает и оглядывается, его взгляд падает на коробку с салфетками и, потянувшись за ней, начинает оттирать Каменаши. - Я, конечно... с большим удовольствием облизал бы тебя всего, - в подтверждение своих слов Джин проводит языком по губам, - но... - он выдыхает с сожалением, - для твоего первого раза достаточно, я ведь не остановлюсь потом, вроде все... - Хорошо, ты прав, нужно отдохнуть, ибо мы не знаем, что принесет нам завтрашний день. Бака мягко целует сладкие губы Казуи и, убрав все лишнее с постели, прижимается к Каме и закрывает глаза. Его демон прижимается ближе, засыпая, убаюканный его объятиями.