Между нами Рай и Ад

Измученные предыдущими событиями и утомленные страстью, ангел и демон проспали бы целые сутки и спали бы еще, но утро застало их внезапно. Они проснулись от громкого стука в их дверь - Кого там принесло? - поинтересовался Каме и нехотя встал с постели, укрыв Дхина с головой одеялом. - Куда ты?... - с закрытыми глазами еще не до конца проснувшийся Джин попытался ухватить Каме за попу, но промахнулся. - Не дергайся, сейчас выясню, кто там, и пошлю его подальше, - ответил тот и пошел открывать дверь. - Оденься, Казуя! - проворчал ангел в спину, выскочившему из спальни Каменаши, выпутываясь из одеяла и садясь в кровати. Не успел Каме открыть дверь, как в квартиру влетел Коки. - Каме, ты не представляешь, что сейчас творится. Ад готовится к войне. Сегодня вечером Такки собирает всех к себе. Но никто так и не знает, что произошло. Быть может, Бог узнал, что мы выкрали его ангела? Я схожу в бар, может там что узнаю, а ты пока спрячь Джина. - Кстати, Каме, оооо, а почему ты голый? Только не говори, что ты уже совратил ангела, - пятясь к двери и улыбаясь, как Чеширский кот, произнес Коки. Каме вытолкал Коки за дверь и попросил узнать последние новости. Сам же вернулся к Джину Джин рывком поднялся с постели и подошел к двери, прислушался. Он сразу узнал голос Коки и хотел уже было высунуться, но, прислушавшись, нахмурился и, поискав глазами что-нибудь, во что можно одеться, схватил шелковую простынь, обернул ее вокруг себя и уже собрался было выйти, как услышал защелкнувшийся замок входной двери. Через секунду Каме вернулся в спальню - Ты слышал, что сказал Коки? - Слышал, - буркнул Джин, ревниво посмотрев на Каменаши. - Ты всем двери в таком виде открываешь?! Я понимаю, что он твой друг и все такое, но это не повод... "И вообще неизвестно, кто кого совратил... и было ли совращение», - мелькнула в голове мысль, но Аканиши едва не стукнул себя ладонью по голове - "не о том думаю!" - Чего ты его так быстро за двери выставил? А если Ре не сможет прийти, что тогда?.. Пока мы только узнали, что делает Такизава, но меня гораздо сильнее беспокоит молчание Кимуры... Собака, которая лает, кусает не так больно. Он подошел и набросил на плечи Каме халат, обнимая его со спины и кладя подбородок на плечо демона. - А сам ты что обо всем этом думаешь? - Знаешь, я даже не знаю, что и думать по этому поводу. То, что мне ничего не грозит, в этом я уверен. Ну, разве что меня поднимут на смех в Аду за то, что я полюбил тебя. Но мне плевать на их мнение. Демоны, они вообще не способны понять каких-либо чувств. - А ты полюбил, Каме? - тихо спросил Джин. - Знаешь, меня немного пугают эти чувства. Помнишь, ночью я тебе сказал, что ты не похож на ангела, но ведь и я, получается, не похож на демона. Демон не мог полюбить ангела. Демону вообще не подвластны подобные чувства. Но я полюбил тебя, Джин, понимаешь, и меня это пугает. До встречи с тобой я и понятия не имел о каких либо чувствах. Только удовлетворял свои потребности, никогда не задумывался, что быть может я кому-то разбивал сердце, уничтожал чью-то душу. Джин почувствовал, что Казуя дрожит под его руками, и только крепче обнял, прижимая к себе, касаясь губами виска. Жара не было. Не хватало еще, чтобы Черепашка заболел, но эта дрожь, как и непривычно многословная речь, оказались следствием душевного волнения. "Стоп... Стоп! Стоп!!! Душевного волнения у демона?! Ой-ё... И кто из них сошел с ума? Видимо, оба..." Придя в себя от столь неординарного открытия, Джин посмотрел на Казую, словно увидел его впервые. Он ведь давно... не воспринимает его как демона, как противника... Только ли в этом был замысел? Их просто подтолкнули друг к другу? - Поэтому я и переживаю, что что-то происходит наверху. Кто так посмеялся над нашими сердцами, что они сумели почувствовать любовь? Я боюсь, Джин, что все это - чья-то злая шутка, что однажды мы проснемся и поймем, что вчерашняя ночь была чьей-то игрой. Ведь мы, по своей сути - пешки, жалкие пешки в играх ВЕЛИКИХ, мы - слуги. - То есть... если бы не эта злая шутка, ты бы не успокоился, пока не убил бы меня, Казу? И... не пришел бы, чтобы увидеться?... Аканиши невольно побледнел, но продолжил: - Да, ты прав, мы только слуги. И ты, и я занимали достаточно высокое положение при своих хозяевах, были "любимчиками", но даже если на нас сыграли, - он опустил глаза, словно подбирал нужные слова, потом поднял взгляд, - даже если это изначально было чьей-то злой шуткой, чьим-то экспериментом, то, что я чувствую сейчас, мое чувство к тебе - это не их прихоть. Я не дам его разрушить, Казуя. Никому не дам. Так получилось... что мы можем доверять только друг другу, - он развернул Каме лицом к себе, обвил его талию руками. - Ну, и еще друзьям. А наверху чего-то выжидают, ну и мы обстановку прощупаем. Не бойся, мы же вместе теперь. Хоть а Аду, хоть в Раю, хоть на Земле. - Что они задумали, Джин? А то, что они приложили к этому руку, я не сомневаюсь. Но какова их цель? Почему здесь до сих пор нас никто не трогает? По идее, тебя должны были кинуться искать. Рай должны были перевернуть с ног на голову. Такки должен был вызвать нас сразу, а не вечером. Почему он не объявил чрезвычайное положение? Он обычно сразу вызывал меня к себе, но на этот раз не вызвал. - Я ничего не понимаю. Наверное, нужно дождаться новостей от Коки и только тогда делать какие-то выводы. - Джин, пока мы не знаем, что нас ждет и что происходит, я хочу спросить тебя. В случае чего, ты готов со мной скрыться на Земле? Там сложнее нас найти, тем более, если мы откажемся от крыльев, - Каме развернулся в объятиях Джина и потянулся к губам любимого. - Люблю тебя... "Мы вместе..." слова Джина отозвались внутри. От этих слов Каме обдало жаром, в груди как будто растеклось тепло, от грудной клетки до кончиков пальцев на ногах. - Никогда не думал, что буду счастлив из-за того, что нас теперь двое. - Казуя, - голос Джина дрогнул, он накрыл губы любимого, целуя его долго, нежно и страстно, одна ладонь мягко легла на затылок и стала ерошить волосы, - и я люблю тебя, моя Черепашка, - выдохнул он в губы любимого. - Как ты смотришь на то... чтобы позавтракать... или пообедать? Я на голодный желудок плохой стратег, сейчас начну есть тебя, - и Джин обхватил мочку губами и сжал, ладони соскользнули с талии и стали поглаживать ягодицы, задирая при этом халат. - Завтракать? - Каме рассмеялся. "О каком завтраке ты говоришь", - подумал Казуя, а вслух произнес другое: - Мне досталась какая-то проглотинка, - смеясь, оттягивая Джина от своих ушей, произнес Каме. - И ничего я не проглот... - делая вид, что обижен, засопел Джин, пытаясь лизнуть или прихватить губами шею Каме, который отпихивал его от себя. - Уши, ты решил позавтракать моими ушами? Говорю же, что ты неправильный какой-то ангел. - У тебя такие чудные ушки... жадина, я же только поцеловать... С чего это я неправильный? Каме залез в шкаф и достал оттуда халат - Вот, возьми, он, конечно, будет тебе мал, но это все же лучше, чем идти на кухню в простыне. Джин, надувшись, посмотрел на Каме, который стоял к нему спиной и рылся в шкафу: - У тебя что... еда в шкафу? И я еще неправильный после этого, - он тут же замолчал, когда Казу повернулся и протянул ему халат. - Спасибо. Каме подтолкнул Джина в сторону ванны, - Иди умывайся, - произнес он, но при виде широкой спины Джина и его закутанной в простыню попки коварно улыбнулся и последовал следом за ангелом. Войдя в ванную, он включил душ и токнул Джина под горячие струи воды. Подобрав края простыни, чтобы не грохнуться, Джин проскользнул в ванную и только, зажмурившись, раскинул руки, чтобы всласть потянуться, как, ощутив серьезный тычок в спину, аккурат между крыльями, и взвизгнув, влетел под горячие струи душа. Какого черта??! Простынь, конечно же, моментально намокла, и он, запутавшись, чудом не растянулся на полу, вцепившись руками в какие-то полочки и трубы, лицо залила вода. Отфыркиваясь и открывая рот, чтобы зарычать на шутника, Аканиши резко разворачивается и застывает с открытым ртом, потому что его невероятное и непредсказуемое, но такое любимое сокровищие стоит перед ним и рассматривает с весьма определенным интересом. Джин медленно подбирает челюсть и судорожно сглатывает, потом расплывается в улыбке. - Знаешь, у нас ведь так мало времени, Коки говорил что-то о войне. Может, нас завтра не станет, а я так и не успел насладиться тобой. Произнося все это, Каме опустился на колени, сдергивая простынку с бедер Джина, и присвистнул, увидев немаленький размер ангела в спокойном состоянии. - Знаешь, я немного удивлен, как он вчера в меня влез, - произнес Каме, с каким-то придыханием касаясь своими руками члена, приподнимая яички ангела, ощущая их тяжесть. - Денег не будет, если будешь свистеть дома. Ммм... мне приятно было произвести на тебя неизгладимое впечатление, Казуя... ты такой внезапный... Джин закусывает нижнюю губу и несколько секунд стоит замерев, ощущая, как вдоль позвоночника бегут волны возбуждения только от одного прикосновения этих пальцев. - Не нужно придумывать причину, если хочется прикоснуться и взять... я ведь твой, Казу. - Значит, не надо придумывать причину? Ты - мой? Я учту это,- сказал Каме, скользнув пальцами по начавшему наливаться члену ангела. Каме даже не предполагал, что сможет иметь такую власть над телом ангела. Это безумно заводило, срывало остатки самообладания напрочь. Стоны, хриплый голос и, в конце концов, разрешение творить все, что ему захочется, заставили Каме оторваться от своего занятия и самому себе пережать основание своего члена, чтобы не кончить от одной мысли, что у него полная вседозволенность, что его никто не будет останавливать, что он может делать все, что ему захочется. - Джиии, Джин, что ты делаешь? Ты же просто сводишь меня с ума, - произнес Каме. - Ты хоть понимаешь это? Джин расфокусированно посмотрел на Казу и, облизав губы, выдохнул: - Я еще ничего не начинал делать. Ты намекаешь, что мне пора начать бояться тебя, или что ты сам себя уже боишься, Черепашка? - Оо, я ведь ничего еще не делал, а он уже поднимает свою головку. Я надеюсь, что такая реакция только на меня? - улыбаясь, спросил Каме, тут же оттягивая крайнюю плоть и обнажая бархатистую головку. Аканиши прикусил язык, начиная внутренне паниковать, думая, что Казуя сейчас поднимет его на смех и начнет издеваться. - Я не жеребец, а все-таки ангел, - стараясь не стонать, произносит Джин, он вздрагивает от прикосновения пальцев Каме, когда тот обнажает головку. - У меня еще ни на кого такой реакции не было... не смейся. - Ты везде великолепен, ты знаешь это? Я не могу удержаться, так и хочется взять его в рот, а ведь хотел только подразнить тебя немножко. Каме наклонился и коснулся язычком плоти Джина. Обвел вокруг головки, задевая и лаская уздечку. Отстранился и легонько подул на нее, создавая контраст между теплом его губ и прохладой, наблюдая за тем, как поджимаются яички и пульсирует член Джина. Тот отчаянно смотрит на Казую сверху вниз и почти сразу перестает соображать, стоит только влажному и горячему языку любимого коснуться его головки. Ангел, закрыв глаза, прислоняется спиной к стене, опускает руку вниз, ведет по влажным волосам Каме и зарывается пятерней в его волосы. От резкого ощущения холода он вздрагивает всем телом, словно его ударило неслабым разрядом тока, и ощущает, как член просто распирает от прилива крови, все тело покрывается мурашками и, кажется, что даже перья встают дыбом. - Ты красив, - еще раз выдохнул Каме, снова склоняясь над членом, но только уже плотно обхватывая своими губами головку, начинает сосать ее, как леденец, постепенно опускаясь все ниже, с каждым разом захватывая все больше горячей плоти. Его руки мнут яички, сжимают их, тут же легонько поглаживают. Пальцы постепенно пробираются все дальше, осторожно касаясь маленького отверстия, кружа вокруг него, нажимая, но опасаясь входить в него, ожидая реакции ангела. - Казу, что ты творишь? - Джин стонет, уже не сдерживаясь, потому что проворный язычок согревает и дарит новые, более сильные ощущения, и вот он почти полностью оказывается в горячем рту. - Я ведь...ммн... Он начинает двигаться, так как ласки Каме сводят его с ума, заставляют забыть обо всем, кроме него, единственного любимого. А Казу продолжает его ласкать языком, губами, пальцами, которые уже, похозяйничав всюду, добрались до его ануса. - Казуя, - голос срывается, - я не смогу долго, не сдержусь... если хочешь, а я вижу, что хочешь, бери... Джин чуть шире расставляет ноги. Глаза обоих полны сумасшедшего желания, потом Казуя встает с колен и резко разворачивает Джина, вынуждает его упереться ладонями о кафель. Джин чувствует, как задыхается и тонет в глазах любимого, но с пухлых губ не сходит шальная усмешка, и он не отводит взгляд, напряжение между ними растет, кажется, даже воздух в ванной стал гуще, и вовсе не из-за пара. А через секунду он встречается с кафельной стеной, о которую опирался до этого спиной. Он упирается лбом в холодный кафель, на несколько секунд это отрезвляет, но от жадных губ, от рук, от тела Казуи ему не будет спасения. Да он его и не хочет... Сейчас он хочет ощутить, что значит быть любимым демоном. Жадными поцелуями-укусами Казу стал покрывать спину Джина, кладя руку на позвоночник, вынуждая того прогнуться, выставить ангельскую попку вперед, подставлять ее под его жаркие поцелуи. Снова опускаясь на колени, Каме кусает аппетитные полушария, осторожно разводит их, кружа своим язычком вокруг дырочки, дразня ангела, то проникая в нее, то выходя, тут же кусая попку, щипая ее. - Твоя попка такая розовенькая, - прошептал Каме, прислоняясь к ней своей щекой, тут же, нежно потеревшись, проводит по ней языком, зализывая свои укусы. - Я ведь тебе не делаю больно? - спросил Каме, шлепая Джина по попке. - Я … нормально...Казуу... только я сейчас не выдержу, - почти взвыл Аканиши. Прижавшись щекой к кафелю он, полуобернувшись, смотрит на Каменаши и тихо стонет, кусает губы в ответ на каждый укус и шлепок. Повинуясь ладони Аканиши, прогибается, съезжает ниже и упускает момент, когда Казу вновь опускается на колени и приникает губами к разведенным ягодицам. Сердце Джина делает скачок, потому что он полностью теряет контроль над своим телом от того, что творит с ним Каме, изощренная ласка смешивается с порцией легкой боли, Аканиши вздрагивает всем телом, когда острые зубы любимого впиваются в расцарапанные им же самим места, но не может перестать стонать - язык Казуи свел его с ума, заставляя двинуть бедрами в такт проникновений. Упираясь одной рукой в стену, Джин опускает вторую вниз и сжимает основание. - Руки убрал, - приказал Каме, когда понял намерение Джина и, поднимаясь с колен, достал с полочки гель для душа. Налив немножко себе на пальцы, он тут же прикусил плечо Джина, снимая болью возбуждение ангела. Услышав практически приказ, Джин кинул возмущенный взгляд, но отвернулся, молча пряча лицо в сгибе локтя и прижимая его к холодному кафелю. Ощутив укус, он только хрипло зашипел: - Я и не собирался... - Джин, ты такой восприимчивый, такой нежный и легко возбудимый, мне это чертовски нравится, но все же сдерживайся, я запрещаю тебе кончать сейчас, - прошептал на ухо ангелу Каме и тут же прикусил его мочку. Одна рука демона скользнула к горящей попке Джина, а вторая легонько стала поглаживать шею ангела. Скользкие пальцы нажали на отверстие и осторожно, чтобы не причинить боли, скользнули внутрь, постепенно расширяя вход. Аканиши дернулся от вторжения скользких пальцев и тут же попытался расслабиться, не в силах сдержать громкий стон, ладонь Каме ласкала отвлекая... - Джин, а у тебя здесь кто-то уже побывал? От одной мысли, что Джин был под кем-то, Каме стало неприятно, и в горле встал ком, от чего рука на шее машинально сжала ее, но тут же отпустила и продолжила свое движение, поглаживая кожу, медленно опускаясь на грудь, сжимая соски. Джин ощутил, как вдруг в следующий момент рука Казуи стальным обручем сдавила шею, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Перед глазами начали плавать какие-то разноцветные лохмотья. А вот после заданного вопроса Джину дышать и самому расхотелось, боль от слов была так сильна, что в глазах предательски защипало. "За кого он меня принимает? Хорошо, что течет вода... Не хватало еще распустить сопли, чтобы он заметил..." Но внутри все сжалось. - У меня не было мужчин, Казуя... " Они были у меня, но меня у них не было..." Каме замер, не зная, что делать дальше. Для него это впервые, когда партнер девственен. Он даже лихорадочно засмеялся. Джин сглотнул судорожно, смех Каме его удивил, а потом пришло понимание - любимый просто растерян. - Черт, мы оба достались друг другу с девственными задницами. Я даже не знаю, как на это реагировать. Но я рад, хотя теперь сильно боюсь навредить тебе. Потерпи Джин, это вначале больно, а потом боль проходит, - прошептал Каме, снова опускаясь на колени и целуя полушария. - Я не хочу причинять тебе боль, ибо мне от этого тоже становится больно. Аканиши полуобернулся, бросив быстрый затуманенный взгляд на демона, прогнулся сильнее в пояснице и, качнув бедрами, насадился на его пальцы. - Я люблю тебя, бака, - хрипло прошептал Джин, - и я по-прежнему хочу тебя, не рассыплюсь, не бойся. Смелее, Казу... Сделай меня своим. Каме вынул пальцы и выдавил на них еще немного геля, после чего снова вставил их внутрь, осторожно оглаживая стенки ануса, пытаясь нащупать бугорок, из-за которого у него сносило голову. На искусанные губы вернулась улыбка, Аканиши снова громко застонал, очевидно Каменаши решил довести его до безумия. Каме снова принялся покрывать поцелуями горящую от укусов задницу. - Ты еще не вошел толком, а мне уже придется спать на животе, потому что я не только сесть... я и лечь, кажется, не смогу, - хохотнул негромко Джин, но смех захлебнулся в громком стоне, пальцы судорожно вцепились в стену, по спине от плеч до ягодиц прошла волна дрожи. Ангел выгнулся назад, раздвигая ноги еще шире. Казуя задел внутри него что-то такое, от чего Джина начало накрывать. - Каазууу, этого мало... возьми меня. Пожалуйстаа... У Каме затряслись руки от дикого, неконтролируемого желания, которое с удвоенной силой нахлынуло от одних только слов Джина. Он застонал, поднимаясь с колен и уткнувшись в спину ангела лбом, выдохнул: - Прости, больше не могу... И одним плавным толчком вошел в ангела и замер. Пульс стучал в висках, а в ушах стоял шум от сумасшедших ощущений, которые дарила теснота Джина. Боясь сорваться на бешеный ритм, которого жаждало его тело, и действительно не причинить ангелу боль, Каме, закусив губу, сделал первый, неуверенный толчок, вводя головку. - Джиии... Джиии... Боже, ты такой узкий. Каме уткнулся в спину Джина. В следующий момент Казу вставляет ему так, что Аканиши против воли напрягается под ним, пытается удержаться, вцепившись пальцами в скользкую стену и прокусив нижнюю губу насквозь, шипит: - А на вид казался меньше... Ты у меня гигант, Черепашка. Он слизывает капельки крови и пытается отдышаться, чтоб не сорваться на всхлип, скалится, с губ срывается нервный смешок. - Прости, хороший мой, но я никогда не думал, что буду вспоминать Бога в такую минуту. - Ты как, тебе сильно больно? - спросил Казуя, обхватывая бедра ангела и дотягиваясь до его члена, проведя рукой от основания до головки, которую потер большим пальцем, размазывая выступающую смазку. Несколько секунд, что Каме дает ему на передышку, Джин тратит на то, чтобы расслабиться, но в одиночку получается не очень, он поворачивает голову и стонет: - Успеешь еще... растянуть под... себя... Мнн... Нашел кого... вспомнить. Теплое дыхание согревает мокрую спину, Казу что-то шепчет ему, но Аканиши не слышит, он пытается поймать то офигенное ощущение, что почувствовал перед вторжением. Но, похоже, Казуя осторожничает, жалея его, нашел время... Но в этот момент пальцы любимого обхватывают член, и Джин, толкнувшись в его руку, резким движением бросает бедра назад, насаживаясь на член Каме и из горла вырывается громкий стон: - Да... еще, Казу... Не останавливайся... Каме хотел любить Джина медленно, но, похоже, ангел решил иначе, сам насадился на его член и издал стон, от которого у Каме сорвало все тормоза - Не остановлюсь, обещаю, - произнес Каме и стал вколачиваться в тело ангела. Мертвой хваткой вцепился в бедра Джина, не давая возможности ангелу ускользнуть от его проникновений. Он то жестко насаживал его на свой член, то останавливался, а потом медленно входил, скользя по анусу под разными углами, дразня ангела, не давая ему то, чего тот так отчаянно просил, доводя обоих до умопомрачения. Джин бьется в руках Каме, ловя его мощные удары и подмахивая бедрами, насаживается сам на его член. Боль давно смешалась с удовольствием в дикий, восхитительный коктейль, от которого кровь пузырится в жилах, сердце рвется и выскакивает, словно бешеное, из груди, на висках и верхней губе выступает испарина, которая тут же смывается теплой водой. Рука Казуи жестко дрочила член ангела, а зубы впивались в белоснежную кожу на его плечах. Сейчас Каме был похож на вампира, который готов был досуха испить свою жертву. - Не могу больше сдерживать себя, я сейчас взорвусь, - хрипит Каме, когда перед глазами все поплыло, и он готов был взорваться - Прости, Джиии… Каме делает еще один глубокий толчок и с криком кончает в Джина, не переставая скользить рукой вдоль его ствола, доводить ангела до разрядки. Джин не может сдерживаться и контролировать ни свои движения, ни крики, ни страсть. Есть только Каме, его Казуя берущий руками, членом, ртом. Череда толчков разной интенсивности и требовательная рука, что, казалось, выжимала его, доводя до безумия, зубы, рвущие, полосующие плоть. Словно сквозь вату он слышит слова Каме: "Прости Джиии..." Огонь охватывает все тело, Аканиши захлебывается криком, напрягшись и выгибаясь, сжимая Каме глубоко в себе, чувствуя, как демон кончает, и сам изливается ему в ладонь. Ему безумно хорошо, но... Джин с ужасом понимает, что не может больше стоять на ногах, колени предательски дрожат, и он медленно начинает сползать на пол. Подхватив Джина, Каме помогает сесть ему в ванну, рядом усаживается сам, направляя струи прохладной воды в лицо Джина, стараясь привести ангела в чувства - Джин, ты меня слышишь? - Аааа... Пфф-ф... Казу, ты сдурел?! Смерти моей хочешь? - Джин, ожив, отфыркивается, начинает отворачиваться, пытаясь уклониться от воды, что бьет прямо в лицо. - Перестань... Я в порядке, наверное... Каме не на шутку перепугался за состояние ангела. - Неужели я тебя повредил? Я не хотел причинить тебе боль. Демон стал паниковать, стирая капли воды с щек ангела, тут же покрывая их своими поцелуями. Джин растерянно смотрит на перепуганного Казую и осторожно проводит языком по собственным губам, ощутив соленый вкус, сглатывает кровь. - Прокусил. Я наверное тот еще красавец теперь?.. - чувствуя, как любимый целует его. Казуя в ужасе смотрел на тело ангела, на то, что он с ним сделал. Багровые укусы ярко алели на белоснежной коже, а ниже Каме даже боялся смотреть, опасаясь, что из-за неопытности и эгоизма порвал ангела. - Джин, я клянусь, я больше не буду причинять тебе боль. Ты слышишь меня? Джин? - Слышу, Казу, - он кладет руки на плечи демона и утыкается носом в изгиб шеи, прячет лицо на его плече, вздыхает и вдруг начинает смеяться: - Если ты такой... когда любишь, то я боюсь представить, какой ты, когда ненавидишь... Джин поднимает голову и, потянувшись к лицу Каменаши, целует его, потом делает попытку встать. В целом практически удачную, если не считать шипения и недовольной гримасы, которая искажает его лицо, потому что задница болит не только внутри, но горит огнем и снаружи, и почему-то болят плечи. Аканиши оглядывается себе за спину и зажмуривается: - Уууйёпт.... - Ты первый, к кому я испытываю подобные чувства, - говорит Каме. - Ты - словно снежная лавина, обрушившаяся на меня, и я просто не знаю, что мне делать. Я не могу сдерживать себя. Мой темперамент... я... я боюсь, что когда-нибудь не смогу сдержать свою сущность и нанесу тебе непоправимый вред. Ты даже не представляешь себе этого, не представляешь, как я боюсь самого себя. - У демонов очень высокая способность регенерации, я никогда не боялся за партнера, не боялся, что моя страсть нанесет непоправимый урон его организму, но ты ангел, и я не знаю о твоих способностях. Джин забывает о собственной боли, о том, что собирался надуть губы и капризничать о том, что до сих пор голоден, сейчас это все перестает быть важным. - Казу... непоправимый вред нанести мне ты не сможешь при всем своем желании, пока мы все-таки бессмертны, оба, - он прикладывает ладонь к щеке демона и мягко гладит. - Но сегодня я действительно испугался, впервые, когда ты чуть не упал. Мне стало страшно, впервые страшно. Понимаешь? Я никогда не испытывал страха, для меня это что-то новое, и это тоже пугает меня. Страх потерять кого-то близкого тебе, того, кого ты полюбил, того, без кого все остальное становится совершенно ненужным, бессмысленным, пресным и серым. - Я имею ввиду физический вред, Казуя... регенерация у меня не такая быстрая, как у тебя, но это обычно компенсируется физической силой, поэтому заживать эта красотень будет сутки где-то... ну, плюс-минус. А что касается сердечных ран... тут лекарств не существует, никакая регенерация не спасет. Говоря, только время может вылечить, но я не уверен. - Джин, я боюсь этого чувства. Моя любовь к тебе делает меня слабым, я впервые не знаю, как с этим бороться. Я не хочу быть слабым, я боюсь становиться таким. Ты уязвим, а это значит, что ты становишься беззащитным перед врагами. Скажи, Джин, это всегда так? У всех любовь вызывает такой страх? - Нет, Черепашка, не у всех. Для тебя это новое, поэтому ты опасаешься. Страх вызывает не сама любовь, а ощущение возможной потери, еще сомнения... но даже обычные смертные говорят, что любовь дает им крылья. Забавно звучит. - Любовь дает им крылья ... Каме несколько раз повторил эти слова, пытаясь понять их смысл. - Знаешь, мне, наверное, не понять, я всю жизнь с этими крыльями, поэтому у меня несколько иное представление о них. Но когда я взлетаю, я чувствую свободу, моя душа как будто разворачивается и начинает петь. Это чувство немного похоже на то, что я почувствовал, когда понял, что ты любишь меня. - У них, в отличии от нас, крыльев нет, и живут они мало... Но когда приходит любовь, жизнь обретает краски и уже не кажется пресной и скучной, как раньше. Она дает силы, а не забирает их. Силы забирает сомнение и... ревность. Сложно это все, Казу... я сам не так много об этом знаю. В Раю не принято говорить о любви... так же как и у вас. - Я не хочу потерять тебя. Я... я не знаю, у меня впервые появилось что-то, ради чего хочется жить. Возможно, это то, о чем говорят люди? - Возможно, - тихо отзывается Джин. Джин улыбается и берет полотенце, начинает сушить мокрые волосы, затем, опустив полотенце, он пристально смотрит на Казую, и молчит. - Если... я - твоя слабость, и ты считаешь, что не хочешь быть таким, скажи сейчас - и я уйду. Он успел умереть уже сто раз, пока ждал ответа Каме, так обвиняемый ждет объявления приговора. "Казнить нельзя помиловать, где ты поставишь запятую, Черепашка? Я ведь не смогу жить без тебя." - Ты делаешь меня слабым, Джин, уязвимым, но без тебя... без тебя это буду уже не я. Не уходи, никогда не оставляй меня, - произнес Каме, обнимая Джина. "Помиловать!" - сердце пропускает удар, а потом делает сальто в груди, Джин обнимает Казую и шепчет: - Не уйду, Казу, я бы не смог... Постояв немного в его объятиях, Каме поднял голову - Может, все-таки пойдем завтракать? Улыбнувшись словам любимого, он кивает и краснеет, потому что становится слышно, как возмущенно урчит живот. Аканиши выпускает Каме из объятий и тянется за халатом, натягивает его на себя и вздыхает: - Прости... я потом отстираю, - он едва заметно морщится, но лицо светится изнутри от счастья. - Я ведь помню, как ревностно ты относишься к своей кухне... Идем. Каме от души рассмеялся. - Делай с ней, что хочешь.