Ломая стереотипы

Первое, что я услышала, когда звон в ушах стих — кашель Егора. Подумалось, что он заболел впервые на моей памяти — помнится, он даже рассказывал, что последняя запись в его медицинской карте датирована ещё школьными годами. Как же он умудрился заболеть с таким железным иммунитетом?.. Я с трудом разлепила глаза. В глаза тут же бросилось целое лобовое стекло. Не разбито — и уже хорошо, значит, никто не проломил его своей головой. Если бы хоть трещина… Мысли остановились и мигом вылетели из головы. Я резко дёрнулась, чувствуя, как больно впивается ремень в плечо. Кажется, кое-кому гарантирован неплохой синяк. Дрожащие руки отцепили его, откинули в сторону, и только после этого я повернулась к Арабскому. Тот пристегнут не был. Висок щипало. Когда мы съехали в кювет, меня откинуло в сторону, припечатав о дверь автомобиля, и, судя по всему, именно тогда я потеряла сознание. В голове снова детально воспроизвелась недавняя картинка: я кошусь на Егора, отмечаю его непривычную бледность, а уже спустя полминуты он отключается, вынося машину на встречную. Я пытаюсь выровнять руль, но не успеваю, и мы улетаем с трассы. — Егор, — я коснулась его плеча. Несколько секунд он не отвечал, но только я успела начать паниковать, как разлепил глаза и посмотрел на меня, чуть щурясь от стекающей по брови крови. — Херово выглядишь, — с облегчением произнесла я. Господи, если бы с ним что-то случилось… — С тобой не соскучишься, Марьина, — хрипло рассмеялся Егор, а я… Ладно, я никогда не была склонна к импульсивным поступкам. Мне была свойственна относительная сдержанность и расчётливость, но сегодняшний день определенно был исключением, потому что я резко подалась вперед и обняла Егора, пряча от него слёзы. — Алиса… — Заткнись, Арабский, — всхлипнула я, ощущая, как ладонь скользит по спине и останавливается где-то под лопаткой, еще крепче прижимая к горячему телу. У него определённо жар… Что-то не давало спокойно поддаться истерике. Крошечная назойливая мысль крутилась в голове, пока я глотала слезы и пыталась снова взять себя в руки, но её никак не получалось поймать. Видимо, Егор уже окончательно смирился с тем, что ему придется успокаивать ревущую девицу, поэтому в его глазах мелькнуло удивление, когда я отстранилась от него с холодной решимостью. — Когда ты так смотришь, даже мне становится жутко, — не больно-то напугано произнёс он, вытирая большим пальцем мои слёзы. — Что опять приду… — Арабский прервался посередине фразы, чтобы снова судорожно закашляться. — Почему не сработала подушка безопасности? — я краем глаза обратила внимание на несколько остановившихся автомобилей, водители которых явно задались целью проверить, живы ли мы тут. Учитывая то, что Егор не был пристёгнут, а неплохо приложился о стекло, чудом не пробив его собой, это было вполне логичным желанием. — Мы же не врезались никуда, — выдавил мой горе-водитель, замирая, чтобы отдышаться. Я едва заметно покачала головой. Эта машина вовсе не так глупа, как думает её владелец. Система отстроена идеально — возможно, при легком ударе подушка безопасности и не сработала бы, но при такой ситуации, в которую попали мы, она обязана была раскрыться. — Эй, вы в порядке? — в стекло постучал мужчина — он первым добежал до нас. Черноусый и лысый. И глаза зеленые, красивые. Я с трудом заставила сознание не заострять внимание на ненужных деталях и опустила стекло со своей стороны. — Вызовите, пожалуйста, скорую, — произнесла я как можно ровнее. — Тебе плохо? — сосредоточенный голос Егора. Я повернулась и кинула на него скептический взгляд. Кровь, стекающая с разбитого лба по лицу, абсолютно не гармонировала с бледно-зелёной кожей всегда смуглого Арабского. Я такой безвкусицы простить не могла никакими силами. — Тебе плохо. Уже через пять минут к месту аварии подкатило почему-то сразу две кареты скорой помощи. К тому моменту большинство зевак уже разъехались, убедившись, что здесь нет горы трупов и глазеть больше не на что. Я была благодарна тому самому лысому мужчине, вызвавшему скорую, потому что именно он помог мне вытащить Егора на свежий воздух и усадить на моё пальто, которое я тут же без всякого сомнения пожертвовала на подстилку. — Я нормально себя чувствую, — процедил Арабский. Его расфокусированный взгляд блуждал то по мне, то по земле, не останавливаясь на одном месте. — Ты на ногах не стоишь, идиот, — прошипела я в ответ, опускаясь перед ним прямо на колени, на рукав собственного пальто. Надо же, я, наверное, впервые абсолютно не заботилась о том, как я выгляжу со стороны. Одну машину я сразу отослала, сообщив санитарам, что пострадавший тут только один. — Двое, — снова влез усатый, найдя себе развлечение в данной ситуации и не желая уезжать. Подобное внимание начинало нервировать. — Я в порядке, — ледяным голосом заявила я, демонстрируя, что дальше справлюсь сама. Дяденька с красивыми зелеными глазами намек понял и поспешил ретироваться. — Он потерял сознание, мы слетели в кювет, — перешла я к деловому тону, поворачиваясь к санитарам. — Эвакуатор уже вызвали, а вот моему спутнику срочно нужно в больницу, потому что вмятина на его голове на простую царапину не похожа, — до вмятины, конечно, было далеко, но в некоторых случаях небольшое преувеличение только к месту — заставляет людей быстрее работать. Я вновь нашла взглядом Егора, к которому уже спешили с носилками, и внутри что-то оборвалось, когда поняла, что он снова потерял сознание. — С вами можно поехать? — севшим голосом прошептала я. — Кем вы приходитесь пострадавшему? — мужчина, который, видимо, был главным из приехавшей группы санитаров, чисто для проформы задал этот вопрос. — Друг, — неуверенно отозвалась я. Это ведь так называется? Или мне надо было ответить что-то другое, чтобы меня пустили к нему? А что, если мне не разрешат ехать с… — Быстрей запрыгивай, — сжалился надо мной мужчина, видя, как на меня постепенно наваливается паника. Я забралась в салон скорой, куда уже занесли Егора. — Как тебя зовут? — Алиса. — Очень приятно, Алиса. Я Денис Викторович. Я хочу услышать от тебя немного информации о твоем друге. Имя, возраст… Дальнейшие несколько часов слились для меня в единый безумный калейдоскоп. — От неё один только вред. Ты не заметил, нет? Как только она появилась в жизни твоего сына, мы как будто снова в девяностых оказались, — голос Куницына прорвался сквозь сон. Я сидела в кресле рядом с койкой Егора, сложив руки на её краю и уместив голову на предплечьях. Приоткрыв глаза и воспользовавшись тем, что моё лицо не видно через растрёпанные волосы, я покосилась в окно. Судя по темноте на улице и затёкшим плечам, я проспала в таком положении по меньшей мере весь день. Неудивительно, конечно, учитывая то, что я работала всю ночь. — Валера, — процедил второй голос. Я его сначала не узнала, но спустя секунду догадалась, что это был Александр Михайлович, отец Егора. — Если считать все проблемы, которые так или иначе были в жизни моего сына, то счёт стоит начать как раз с твоего появления. — Глупости, — резко отозвался Куницын и тут же понизил голос. — Девчонку нужно отвадить от Егора. Он стал слишком зависим. Сегодня утром только-только явился на планёрку, как ему эта малолетка позвонила. Сорвался с места, как сумасшедший, только пятки и сверкали. — Если кого и нужно отвадить, так это тебя, — парировал мужчина с потрясающим равнодушием в голосе. Я не могла не восхититься подобной сдержанностью, потому что самой уже хотелось вскочить и как следует ответить невесть что возомнившему о себе мужчине. — Валера, оставь их в покое. Алисе тоже досталось. Если кто и заслужил быть рядом с моим сыном, так это она. — А я?! Я, значит, не заслужил?! — тонко взвизгнул Куницын. Я почувствовала омерзение и не знала, насколько сильно должен был ощущать презрение отец Егора. Я сжала ладонь Арабского, вновь прикрывая глаза. Не хотелось слушать всё это, но исчезать по собственному желанию я не умела. — Да кто твоего сына из дерьма собачьего вытащил? Кто его на ноги поставил, пока ты в своем кресле несколько лет подряд пузыри пускал?! Да без меня ваша семья бы… — Проваливай, — как-то устало произнёс Александр Михайлович. — У меня нет никакого желания слушать твои бредни. — Ты… — Уходи, Валера. Хлопнула дверь. На какое-то время в палате воцарилась тишина. Голова побаливала, хоть мне и дали какие-то таблетки после осмотра ссадины. С Егором всё было гораздо сложнее — рана у него была куда серьёзнее, и ему пришлось наложить несколько швов. В сознание он пришёл уже тогда, когда ему ставили капельницу, но лекарство подействовало быстро, и вскоре он снова отключился, а я задремала у него в палате. — Алиса? — голос Александра Михайловича вырвал меня из вновь накатывающей дрёмы. Я промолчала. — Не спишь ведь. Я видел, как ты дышала, пока Куницын уверял меня в твоей неблагочестивости. — Извинитесь перед Валерием Григорьевичем за то, что я потеряла диплом об окончании института благородных девиц. Я распрямилась и с наслаждением повела плечами. Затекли не только плечи — казалось, спина, шея и даже руки одеревенели за то время, что я неподвижно просидела у кушетки Егора. — А ведь он прав, — произнёс вдруг мужчина. Поймав мой удивлённый взгляд, он пояснил: — Егор никогда не шёл на такие жертвы ради девушки. А тут ты. Прикрывался, конечно, благородством и виной за то, что ты попала в его разборки, но и после ведь не отставал. Прицепился, как пиявка. Что сегодня утром случилось-то? — Ничего серьезного, — покачала я головой, пребывая в некоторой растерянности от подобных откровений, и вкратце обрисовала ситуацию. Арабского-старшего всё это ничуть не разозлило — он даже посмеялся в некоторых моментах. — Что говорят врачи? Александр чуть помрачнел. — Его организм ослаблен. Возможно, из-за болезни, о которой ты сразу сообщила врачам. Рана на голове не такая уж серьёзная, хотя шрам наверняка и останется, а вот его общее состояние ничего хорошего не предвещает. Я закусила губу, сцепляя ладони в замок. — Это из-за меня… — Даже не думай, — тут же перебил меня мужчина, не давая больше сказать ни слова. — Не нужно себя винить. Если этот самоуверенный балбес сам не мог подумать, что в таком состоянии лучше за руль не садиться, то сам и виноват. Егор что-то промычал во сне, наверняка возмущаясь подобным обвинениям. Я слабо улыбнулась и снова коснулась его руки. — Надеюсь, ты в скором времени поймаешь какую-нибудь аллергию, — возмущенно чихнула я. Арабский веселился, глядя на то, как я чесалась и чихала каждые полминуты. — Теперь ясно, почему ты такая нервная, солнышко, — он ехидно улыбнулся, отпивая чай из своей кружки. Ромашковый, чтоб его, чай. Аллергия на эти цветы у меня раскрылась ещё в подростковом возрасте, и вполне логично, что мой сожитель знать об этом не мог, когда покупал успокаивающий чай из отвара упомянутых цветов. — Посмеюсь я над тобой, когда окажешься на моём месте. Арабский расхохотался. — Наивное дитя! Мой организм покрепче твоего будет. Я последний раз болел в школе, да и то не дольше недели, так что если я когда-нибудь и захвораю — будь уверена, ромашечка моя, — меня отравили. — Ага, — хищно прищурилась я и злобно чихнула. — Судя по всему, этим отравителем буду я. — Александр Михайлович, — тихо произнесла я, переводя взгляд на отца Егора. Тот чуть вздёрнул бровь, разглядывая меня. Готова поспорить, что кровь моя сейчас отлила от щёк, и выглядела я еще бледнее самого Арабского-младшего. Доверия особого в таком состоянии не внушить, так что оставалось только надеяться на то, что ко мне прислушаются. — Ты что-то вспомнила? — моментально безошибочно понял меня мужчина. — Я хочу, чтобы Егора проверили на наличие яда в организме. На следующее утро я позвонила с местного телефона отцу. Сообщила, что со мной всё хорошо, я нахожусь в больнице с Арабским, а свой телефон забыла на работе. Папу мой честный голос не обманул, и он сообщил, что вырвется ко мне сегодня же вечером после работы. Хотел прямо сейчас, но мне не без труда удалось убедить его в том, что я прекрасно доживу до вечера и без родительской заботы, а если и не доживу, то меня быстренько реанимируют. — Вам нехорошо? — медсестра придержала меня за руку, когда я, положив трубку городского телефона, пошатнулась и чуть не свалилась с ног. — Всё в порядке, — привычно соврала я, но меня даже не услышали. — Вы тут уже больше суток, а ни разу не ели. Если поторопитесь, еще успеете на завтрак, там сегодня подают овсяную кашу с бананами, компот и… — Нет, я не голодна, — заверила я заботливую сотрудницу больницы, чувствуя приступ тошноты от столь подробного описания. — Беременна? — раздался внезапно весёлый голос. Это был тот самый врач, который Викторович. Имя я не запомнила. — Вот так вот всегда — сначала «просто друг», а потом тест на беременность выпрашиваете. — А вы вроде не гинеколог, — не оценила я шутки. В бредовости предположения врача я была уверена — я уже давно не вступала ни с кем в достаточно близкую связь, а потому могла не волноваться на этот счёт. — Вы что-то хотели или я могу бежать дальше? — Или скорее ползти по стеночке, — съехидничал доктор. — Мы проверили твоего друга, и могу с уверенностью сообщить, что его пытались отравить, — я остановилась. Викторович продолжил идти вперёд и неспешно говорить. — Поражение нервной системы без анализов мы даже и не заметили бы, если бы он не потерял сознание прямо за рулем. Это всё можно было бы списать на простой грипп, и именно так мы бы и сделали, если бы не ты. Так что, как только у твоего друга пройдёт период интоксикации, можешь начинать принимать благодарности, — он оглянулся и перед тем, как скрыться в кабинете, добавил: – И да, поешь ты уже, ради бога, страшно смотреть.