Ломая стереотипы

— Пара дней, — печально вздохнула я однажды, когда Мария Ивановна, которая, судя по всему, невероятно хотела себе дочку, учила меня готовить борщ. Несмотря на то, что семья Арабских была достаточно богатой, мать Егора упорно не желала заводить домработницу, продолжая готовить и убирать весь дом без чьей-либо помощи. Она предпочитала гордо называть себя «хаузвайф», не обращая внимания на насмешливые подколы мужа и беззлобные смешки сына. — Что? — женщина обернулась ко мне, доставая сметану из холодильника, и рассеянно посмотрела на меня. — Две недели назад вы говорили, что я останусь тут на пару дней, — осторожно произнесла я, стараясь подбирать слова так, чтобы не обидеть Марию Ивановну. Она неспешно помешивала борщ, не отрывая от красноватого варева виноватого взгляда, словно она как-то провинилась перед этой кастрюлей. — Но твой папа же приезжал сюда, он знает, что ты в безопасности… — нерешительно предположила женщина, переминаясь с ноги на ногу. — Алиса, неужели тебе тут так плохо? — еле слышно спросила она. — Нет, что вы, тут чудесно! — я замялась, не зная, как бы более корректно объяснить матери Егора, что я чисто физически не могу постоянно находиться тут, пока сильная половина семьи Арабских не решит все свои (а за компанию и мои) проблемы. С моим папой отец Егора неожиданно нашел общий язык, и общались они так, словно не один год плечом к плечу отсражались вместе на горячих точках, а потом еще полжизни вспоминали старые-недобрые времена по пятничным вечерам за кружечкой пива. То есть кружечкой чая, конечно, чая. Моего мнения насчет нахождения тут никто спрашивать, разумеется, не собирался. Не сказать, что меня это больно-то устраивало. Егор не появлялся вовсе, его отец почти никогда не выходил из своего кабинета, позволяя себе побыть в присутствии жены только поздно вечером, а поэтому почти все это время я проводила с Марией Ивановной, которая оказалась просто замечательной женщиной, вознамерившейся сделать из меня шеф-повара. Не сказать, что мне было прямо-таки безумно скучно… Но сидеть целыми сутками на одном и том же месте я не привыкла. — Так в чем же дело? — печально-печально спросила меня Мария Ивановна. На этот раз совестно стало уже мне — мне совсем не хотелось расстраивать её. — Ты прости меня за назойливость, просто я когда-то так хотела дочку, а я по глупости в далекой молодости аборт сделала и так больше и не смогла ни разу забеременеть. Я удивленно приподняла голову. Женщина успела мне рассказать много историй из своей жизни, но ни разу не затрагивала тему семьи. — А как же Егор? — мне в голову не могло прийти даже мысли, что мой начальник может оказаться не родным её сыном. Неужели у Александра Михайловича был еще один брак? Даже несмотря на его характер, я бы никогда не подумала, что он не всегда был со своей женой — они были абсолютно идеальной парой, и для этого не нужны были лишние доказательства. — Мы усыновили Егора, когда ему было девять. Он из детского дома, — я ошеломленно замолчала. Егор не был похож на ребенка из детского дома — они с отцом были практически идентичны не только по характеру, но и по внешности — не могло возникнуть даже мысли, что в самом деле этот парень не родной его сын. Конечно, Егор уже давно не был девятилетним мальчиком, но от этого его сходство с приёмным, как оказалось, отцом проявлялось только еще больше. Мария Ивановна вдруг смущенно опустила взгляд и как-то замялась. — Ты только не говори Егору, что я тебе это рассказала, он не любит, когда ему напоминают об этом. — Поздно, — раздался за моей спиной голос предмета обсуждения. Женщина смутилась еще больше, позволив румянцу проявиться на щеках, а я только неопределенно повела плечами. Еще чего, не буду я перед ним извиняться, пусть загубит в себе возрождающийся призрак надежды. Егор поцеловал мать в щеку и уселся на стул, перед этим пройдя мимо меня и одарив едва уловимым запахом крепких сигарет и какого-то дорогого одеколона. Я презрительно поморщилась. Ну, конечно, кто бы сомневался — не ароматизированным же спиртом за пятьдесят рублей наш король будет брызгаться. — Выйдем на пару слов? — приторно улыбнулась я ему. При матери скандалить не хотелось, но вот желание высказать начальнику всё, что я о нём думаю, было куда более сильным. — Да ладно тебе, милая, не стесняйся, говори прямо здесь. У меня мать — прогрессивная женщина, её твои извращенные штучки не испугают. Мария Ивановна побледнела, посинела, покраснела и возмущённо уставилась на сына. — Егор! Арабский обаятельно улыбнулся, пребывая в приподнятом настроении. Ничего, я его ему испорчу, уж в этом я мастер. Видеть за последние две недели Егора мне приходилось мало, но все же намного чаще, чем раньше, а потому я успела натренироваться в искусстве убийства его нервов. — Вы простите его, он просто свои горячие желания уже который раз случайно вслух проговаривает, никак не угомонится, — насмешливо изогнула я бровь, выразительно глянув на Егора. Глаз у того нервно дёрнулся, а я едва не начала радостно аплодировать — набираюсь опыта, однако. Уловив довольное выражение моего фейса, Арабский поднялся со стула и схватил меня за предплечье, потащив куда-то на летнюю веранду, на которой мне бывать еще не приходилось. К слову, ничего интересного тут не было совершенно. Обычные деревянные плетёные стулья (разве что только фантастическое удобство к их обычности не относилось уж точно), круглый стол с наброшенной на него светлой скатертью и стоящая на нём ваза с фруктами. Погода сегодня была просто потрясающей: истинно-летнее солнце высушило все лужи и мокрый асфальт и теперь с превеликой радостью дарило всем ровный бордовый загар с симпатичными волдырями от ожогов и не менее потрясающие солнечные удары. — И чего ты там творишь? — рыкнул он, мгновенно пихнув меня к стене и облокотившись рукой с одной стороны от головы. Я мужественно устояла и даже не вздрогнула, хотя где-то в глубине души захотелось упасть в обморок от ужаса. — Ты свихнулся, — произнесла я с утвердительной интонацией, глубокомысленно кивнув. Кричать мне хотелось, но слышать наш разговор впечатлительной матери Егора не рекомендовалось. — Не считаешь, что я тут слишком задержалась? — А что тебя не устраивает? — повел он бровью. Я отзеркалила выражение его лица и выразительно хмыкнула: — Как минимум, сломанный автомобиль, нулевое общение с подругами и парнем, да ещё и вмешательство в мою жизнь, — деловито перечислила я, поочередно загибая пальцы на руке с обрезанными под корень ногтями — разумеется, здесь ни о каком маникюре не могло идти и речи. Егор уставился на меня, как на душевно больную с таким искренним участием, что я на какой-то момент даже засомневалась в своем психическом здоровье — кто знает, вдруг за последний динамичный месяц моя психика качественно пошатнулась, и вскоре мне придется сменить пост любимой мамочки в известном всем «жёлтом» доме. — У тебя появился воображаемый парень? — в конце концов поинтересовался он с едва заметной ухмылкой, словно никакой любви всей жизни у меня не могло иметься в принципе. — Не забывай, что у меня есть полное дело на тебя. — Неполное, — вздернула я подбородок, но тут же поникла после самоуверенного смешка Арабского. — Полное, полное, — за последние дни они с Куницыным сумели полностью восстановить всю информацию из моего дела и теперь, кажется, знали про меня всю подноготную, что абсолютно не радовало, и я начинала подумывать, не стоит ли подать на своего начальника в суд за внедрение в личную жизнь. — И у меня для тебя есть интересная новость. — Не переводи тему, — нахмурилась я. Он действительно думает, что меня так легко отвлечь? — Когда ты отпустишь меня домой? Судя по всему, поначалу Егор хотел сказать что-то другое, но после моих слов не удержался от своего извечного сарказма. Иногда мне начинает казаться, что мне стоит постоянно молчать, чтобы его ничем не провоцировать, хотя и подозреваю, что в таком случае он будет беситься уже от одного моего взгляда. — А кто тебя держит? Иди, — он порывисто махнул рукой куда-то за соседние дома, между которыми недвусмысленно просвечивали деревья, которые я еще помнила по тому дню, когда мы долго-долго-долго неслись по лесной трассе, чтобы приехать к этим загородным домам. — Тебе узелок на дорожку завязать? — Петлю себе на шее завяжи, — огрызнулась я, нырнув под рукой, и тут же звучно скрипнула зубами, когда жесткие пальцы едва ли не до хруста сжали моё запястье. Ему десять секунд доминирования, а мне синяки неделю сводить — вот что за мужики пошли? Пришлось медленно поворачиваться и поднимать сдержанно-злобный взгляд куда-то вверх, туда, где был великаноподобный Егор. — Дерзишь, девочка, — угрожающе протянул он, чуть дёрнув на себя. Как ни странно, но жест, призванный, стало быть, вызвать ярость, подействовал на меня прямо наоборот. Я глубоко вздохнула, постепенно успокаиваясь, и свободной рукой задумчиво поправила воротник на рубашке Арабского. Тот незаметно сглотнул, вызвав у меня усмешку. Что, страшно, что сейчас душить начну? Правильно, пусть боится. — Мы находимся в доме у твоих родителей, — скучающим голосом начала я, — мой отец знает, где я нахожусь, и знает, кто ты такой. Если ты поставишь мне хотя бы один маленький синячок, я не буду тебя прикрывать перед отцом. И знаешь… — я подняла взгляд с выглядывающих из-за рубашки массивных ключиц Егора на его глаза, — ты просто не представляешь, на что способен простой участковый, чтобы наказать обидчиков своей дочери. Так про какую ты там интересную новость говорил? Тему у меня получалось переводить не так плавно, как у моего гениального начальника, сейчас излишне серьёзно взирающего на меня. Егор несильно тряхнул головой, словно сбрасывая эффект от моих слов, и отпустил руку, позволив мне, взяв кислую даже на вид вишенку из тарелки с фруктами, скользнуть на мягкий бежевый диван, стоящий тут же, на веранде. Наверное, летом тут просто потрясающе — не сейчас, когда, несмотря на напекающее солнце, осенний ветер ловко вызывает мурашки на тонкой коже и непреодолимое желание накинуть что-нибудь более теплое, чем простая футболка. — Ты прямая наследница многомиллионного состояния, — Арабский уселся рядом со мной, как-то устало откинув голову на спинку дивана и прикрыв глаза. Едва не подавившись злополучной ягодой, я не растерялась и выдала самую глубокомысленную и содержательную фразу, на которую только была способна: - Э? Я думала, что до этого у меня были неприятности? Нет, неприятности только начинались. От автора: Гребаная Санта Барбара! Ладно, не обращаем внимания на страсти, достойные второсортного бразильского сериальчика, и наивно верим моему обещанию в далеком будущем напихать промежуточных отрывков, в которых будет показываться спокойная бытовуха без перестрелок, покушений и подобной мути :3