Неправильное чувство

Зачем огромной саранче нападать на нашу клубнику непонятно. Даже если эта саранча была размерами мне с колено. Никак опять дети Гекаты развлекались и варили зелья роста. Один раз они уже поприкалывались так вместе со Стоуллами. Теперь наша бедная морковь стремится перевалить отметку полметра в длину. Хирон ужасно злится за овощи на ребят: морковку сейчас в нагрудный карман просто так не засунешь, не пожуешь в задумчивости находу. Я уже говорил, как люблю Лео и его сферу Архимеда со встроенной функцией ''режь-коли-режь''? Если бы не это великолепное устройство нам пришлось бы туго. Саранча оказалась жутко кровожадной и буйной. Я, Лео и наследие Архимеда успешно отражали удары клешней противников в отличии от Гроувера, который больше прыгал вокруг и играл что-то из репертуара Нирваны, отчего не только монстры, но и мы почувствовали тленность бытия. - Чувак, сыграй что-нибудь жизнеутверждающее, - попросил Вальдес. - Мне и так хреново. Это насекомое решило, что нашинковать меня - отличная идея. Если бы не Перси, я был бы превосходным рагу. - Вряд ли превосходным. Ты не питательный. Ты ешь одни супчики быстрого приготовления и запиваешь машинным маслом. - Поверь, с овощами я объедение! Ты не понимаешь, от чего отказываешься. Лео шутил, но я видел, как он с трудом передвигает поврежденную саранчой ногу. Он был очень бледен и худ: безвылазно сидел в мастерской, чиня Арго 2, который после нашего последнего путешествия представлял собой унылое зрелище. К тому же я слышал разговоры за столиком Гефеста о новой корме и странном механизме навигации. Ясно, что в крепкой черепушке Лео созрел очередной план, но в чем он заключался - вопрос. Меня сейчас больше волновало другое. Хоть Вальдес и перебрасывался со мной шуточками, но взгляд у него явно не дружелюбный. Напряжение между нами можно потрогать как гитарную струну, только вот она отозвалась бы ''Сдохни, сдохни, Перси'', наподобие кавера Металлики. - Ох! - Лео вдруг упал на мягкую траву и , перевернувшись на спину, устроился с комфортом. - Нда, я до лагеря не дойду. Гроувер хлопнул себя по лбу с такой силой, что сам чуть не свалился рядом с Лео. Достав из небольшого рюкзака кусочек амброзии, сатир вручил его Вальдесу, и тот захрустел лакомством с довольным выражением на лице. - Оу... Вкус детства! - Эм, хлопья? - Не, сопли с мороженым! О да, зимой есть эскимо блаженство! К Лео возвращался естественно-смуглый тон кожи. Парень откинулся спиной на ствол дерева и зажмурился, вдыхая аромат здешних трав. Его дуги бровей, обычно выглядевшие идеальными полуокружностями и придававшие Вальдесу сумасшедший вид, теперь приобрели более плавные очертания, и я едва ли мог сказать, что это Лео, которого знаю. Лео и спокойствие - несовместимые понятия. - Как же можно есть лед зимой? - удивился Гроувер. - Мне жаль тебя, ограниченный предрассудками сатир! Ты никогда не познаешь вкус настоящей свободы! Я не стал уточнять, как вкус свободы связан с мороженым и соплями. У Лео своя логика. Вальдес расслабился и даже начал жевать пару травинок с видом человека, дегустирующего маленькую съедобную горку семечек на огромной тарелке в дорогом французском ресторане. Непривычно было видеть парня таким: смирно сидящим, умиротворенным, не бегающим с огромной отверткой в руке и с наспех сделанным бутербродом в другой... Самый лучший момент поговорить с Лео о причине его неприязни ко мне. Пока отвертка не с ним. Послав Гроуверу мысленную просьбу оставить нас с Лео наедине, я сел рядом с Вальдесом, ощущая некое волнение. Что-то верно подсказывало: разговор будет не из приятных. Когда фигура сатира стала видна не больше чем фаланга пальца, Лео заговорил первым. - Знаешь, почему ты сволочь, Перси? Он задал этот вопрос обращаясь скорее к кроне дерева, чем ко мне. Мы молчали. Вот нагнал интригу, а теперь станиславскую паузу держит, актер. А мне изводись. Гадай, почему я сволочь. Вариантов - море, а с тестами я всегда проваливался. Например, мою нехорошесть выдают: то, что я пролил сок на чертеж Аннабет и позорно сбежал с места преступления; то, что я подложил крапиву в кроссовки Трэвиса, а их надел Коннор; то, что мне сняться пошлые сны с Нико... Но ведь Лео не мог про это узнать? Ведь нет? - Ты еще, конечно, герой, всеобщий любимчик, ВИП-персона... Ты такой важный, что не замечаешь и половину происходящего. Неприятно? Мягко сказано. Я никогда не считал себя ''важным''. Даже боги говорили, что мой недостаток - это синдром Супермена. А Лео так легко бросил фразу: ''Перси, кароч, ты - эгоистичный козел". Во мне поднималась волна негодования. Но все протесты вмиг исчезли, когда перед взором возник Боб. Он, разумеется, ничуть не изменился. Память - удивительно профессиональный фотограф. И опытный садист. Я никогда не хотел становится героем и всеобщим любимчиком. Я никогда не хотел, чтобы ради меня шли на смерть. Так получилось. Судьба бросила кости и вуаля! сегодня я живу, а кто-то умирает на моих глазах. Правила игры просты. Боб больше никогда не увидит звезды. Он жаловался как-то раз на неприятный запах чистящих порошков, преследовавший его, куда бы он не пошел. А когда я рассказал, что в лагере есть поляны душистой клубники, Боб загорелся желанием попробовать ягоду, и на протяжении всего пути то и дело спрашивал о ней. Аннабет в красках расписывала ночное небо и положения звезд на нем, а я придумывал рецепт для синего клубничного джема. Прости, Боб. Для тебя я был никудышным другом. После минутного молчания я заметил, что Лео наблюдает за мной. Он сорвал пару неспелых ягод и закинул их в рот, сразу скрючившись с возгласом: ''Кислятина!" - Ты многое пережил. Ты действительно герой. Но это не дает тебя права забывать людей, которые считали тебя своим другом. Им больно, когда их бросает любимый человек. Нда, оратор из меня никудышный, - Вальдес растрепал свои и без того взлохмаченные волосы. - Знаешь, я ведь встретил Калипсо. - Калипсо? - знакомое имя обожгло горло. Приятный морской прибой, изумительно красивый сад, вечера под открытым небом и грустная девушка с медными волосами. - Она не оценила мое прекрасное чувство юмора и чуть не убила цветочным горшком, но... Лео резко замолчал и отвернулся. Он остервенело рвал траву и мял ее в руках, отчего ладони его стали отдавать болезненной зеленцой. Вальдес злился на меня из-за Калипсо. Вполне оправдано. Я бы еще долбанул бы себе по башке для местной профилактики. - Хреновый я друг, - хмыкнул я нервно. - Может быть... Я лишь хотел тебя попросить. Не делай Нико больно. Хоть мне он и не сильно нравится, но напоминает Калипсо. Конечно, она красивей и классно управляет механизмами, и вообще она, - голос Лео понизился, а затем приобрел металлические нотки прежней уверенности. - Калипсо одна на острове. Я ее спасу. Ну, Нико... У него друзей нет. Хэйзел - единственный родной ему человек, и он никогда не будет грузить ее своими проблемами. Получается, что Нико спасти некому. Да блин, где же психолог Аннабет, когда она так нужна? Лео вскочил и повернулся ко мне с истинным выражением муки на лице. - У меня от всего этого мозги плавятся. Сложные взаимоотношения, психология - дремучий темный лес для меня! Я отчаливаю! Парень заспешил прочь, подпрыгивая на одной здоровой ноге. Кучерявые волосы весело прыгали вместе с хозяином, когда я догнал его и выпалил: - Я хочу участвовать в поиске Калипсо! Лео шокировано на меня уставился, удивленный внезапным напором с моей стороны. Но потом он широко ухмыльнулся и треснул меня дружески по плечу. Я почувствовал, как подошвы кроссовок ушли в землю, прочно приковав меня к месту. - Спасибо, Перси. Твоя способность управлять водой сильно нам поможет. Как я отремонтирую Арго 2, отправимся дрейфовать! Вальдес пошел к бункеру 9, бормоча находу: ''Нужно взять Пайпер, Пайпер возьмет рог изобилия - самого важного члена команды после меня, затем...''. На смуглом лице парня играла усмешка: очередной безумный план зарождался в его голове. Чтобы Лео Вальдес раскис? Ну нет! Он скорее перевернет мир, чем день посидит без дела, предаваясь депрессивным мыслям. Я посмотрел на чистое небо над головой. Пора все менять. Хватит прятаться и грустить. Пора исполнять просьбу Лео и вытаскивать Нико из его тёмной комнаты. Пусть тоже увидит бескрайнее лазурное небо, ведь одному любоваться на это одиноко...