Неправильное чувство

Перси поджидал Нико сразу за дверьми домика Аида. Когда ди Анджело переступил порог и увидел парня, разглядывающего темное дерево кровати, то, не раздумывая, повернул назад. Он надеялся, что успеет уйти незамеченным, но возглас Перси: ''Ты куда?" заставил его остановится. Убегать от Джексона? Опять? - Нико... Ну, привет. Вот он - гениальный сын Посейдона, в которого ди Анджело угораздило влюбиться. ''Привет''. Словно ничего не было. Не было раздражительной, злой фразы ''Ты все еще тут?", не было всех тех лет, наполненных одиночеством и тьмой подземелий. - Привет. Нико не поворачивался. Он здоровался с дверью. Она неплохо охраняла дом, вместе с мелкой табличкой, висевшей с внешней стороны, с изображением черепа. Парень спиной чувствовал нерешительность Перси. Ему явно не по себе находиться в чуть ли не полностью черном доме Аида, в котором даже окна не пропускали солнечный свет. Белая пыль, как мельчайшие снежинки, покрывала предметы: черный мрамор стола, пустой шкаф, барельефы с изображением существ подземного мира. Как-то раз Хэйзел принесла сюда парочку плюшевых мишек, и цербер с со стены вмиг ожил и поглотил игрушки целиком, хотя размером был с кисть руки. Сестра высказала предположение о родственных связях Цербера и Октавиана на почве их совместной ненависти к плюшу. - Я хотел поговорить. Зачем? Что он ему скажет? ''Нико, мы же друзья и бла-бла-бла навсегда!". Посмотрит уверенно так, что у ди Анджело не останется никаких сомнений в этом. А затем Перси притворится, будто ничего не было, и он знать не знает никакого Нико. У Джексона появится миллион дел, отмазок, глупых идей. Ди Анджело с удовольствием ушел бы из лагеря, но не мог. Аид ясно дал понять, что на время он должен спрятаться среди полукровок. Пожав плечами, парень легкомысленно согласился, про себя думая залечь на дно рядом с захоронениями тех же самых полукровок и устроить себе отпуск от подземной волокиты. Но Аид, злобно усмехнувшись, предупредил: в случае неповиновения имя Хэйзел могло оказаться в списке Танатоса. Рисковать сестрой парень не осмелился и вынужден был жить в лагере, видеть каждый день Перси, не иметь даже права прикоснуться к нему, наблюдать за тем, как он разворачивается и уходит прочь, только заметив Нико поблизости... - Эмм, может прогуляемся? - кажется, Джексон наконец обратил внимание на двигающихся чудовищ на барельефах. - Нет, - отказал Нико, судорожно пытаясь придумать себе дело, чтобы не видеть Перси. Альбом. Парень облегченно выдохнул, беря эскизные листы и не заточенный карандаш в руки. Рисовать ди Анджело почти не умел, но это занятие его увлекало. Он перелистнул пару зарисовок из подземного мира и остановился на незаконченном портрете Бьянки. Почему-то он чувствовал, что должен был изобразить сестру, пока очертания ее лица не стерлись из памяти окончательно. Нико помнил Бьянку ощущениями и эмоциями: светлую радость от ее улыбки, тепло объятий, успокаивающий тон голоса... Нико не знал, как передать эти чувства на мертвой бумаге. Мог часами восстанавливать черты лица Бьянки, пытаться быть точным, следя за пропорциями. Все насмарку. - Это Бьянка? Перси склонился над Нико, а затем и вовсе присел на колени перед парнем, заглядывая в альбом. - Я не эксперт, конечно, но... Получается похоже. Только... - Что? - Может все потому, что я смотрю вверх тормашками? У Бьянки более острый подбородок. Глаза, большие и красивые. Нико взглянул внимательнее. Действительно, подбородок немного скошен, а глаза были нарисованы мелко. В груди предательски, оглашая всю комнату неровным звуком, стучало сердце от такой близости к Перси. Сквозь ресницы парень видел, как Джексон изучающе на него смотрит снизу вверх. Он явно пришел сюда не просто поболтать. Скорее всего, ему что-то нужно от Нико. А эти разговоры сейчас - лишь дань вежливости. Действительно, разве Перси, окруженному друзьями, постоянно находящемуся в гуще событий, есть дело до Его Унылого Величества Нико? Некстати вспомнились слова одного призрака, погибшего за любимую девушку. Она искренне оплакивала друга вместе со своим мужем, так и не узнав о чувствах парня. ''Мертвым быть неприятно, - признавался призрак, глядя куда-то внутрь Нико прозрачными серыми глазами. - Но знаешь... Хоть сердце не болит''. Призрак немного ободряюще ему улыбнулся тогда, словно успокаивая - осталось недолго жить, и скоро он ничего чувствовать не будет. Тогда сын Аида в первый раз всерьез задумался о том, что в смерти есть своя прелесть. Превозмогая себя, Нико решился поднять взгляд на Перси. Чтобы еще раз увидеть человека, который подарил ему ненависть к собственной натуре, сам того не ведая, обрек на вечную игру в прятки от людей. Возможно, ди Анджело хотел вновь вернуть прежнее забытое ощущение неприязни к Джексону. Нико смотрел на Перси и понимал, что это невозможно. Совершенно нереально ненавидеть его. Такого живого, с растрепанной черной шевелюрой, с легкой улыбкой и прекрасными глазами. Перси был так близко... Протянуть руку и дотронуться до его губ рукой, провести ладонью по щеке, почувствовать тепло его кожи... Нико вновь уткнулся взглядом на свои острые коленки. Бьянка с эскизного листа смотрела сочувственно, жалея брата. Поморщившись, ди Анджело захлопнул альбом. - Я недавно встретил Купидона, - неожиданно сказал Перси. И? Что он этим хочет сказать? При чем тут... Осознание того, чем обернулась встреча с богом, пришло в голову внезапно, как удар под дых. Медленно, а затем набирая скорость паническое ''Нет!" повторялось бесконечное число раз, заглушая остальные мысли. Отстранено ди Анджело увидел, как Перси хмурится. Наверное, жалеет, что сказал про Купидона. Но отступать уже поздно. - Купидон рассказал мне... про тебя. Руки до боли сжали коленки, впиваясь ногтями в грубую джинсу. Неправда. Он говорит неправду. Нет, нет, нет. Он не может знать. Перси неожиданно поменялся в лице. Испуг. - Черт, я не хотел... Послушай, я не виню тебя, то есть в этом нет ничего... такого, - парень отвернулся. Врет. Он избегал его все это время именно потому, что считал влюбленность Нико ненормальной. Говорит успокаивающим голосом, пытается понять - так же обращаются с больными. Ди Анджело сделал два вдоха и два выдоха, чтобы прийти в себя. Дышать ровно не получалось. Вместе с воздухом из легких исчезло все хладнокровие. Мир медленно превращался в хаос цветов. - Я пришел извиниться за вчерашнее... Дьявол. Давай забудем о том, что я перед этим сказал. Притвориться? Что ж, можно. Ведь у самого Перси прекрасно получалось делать вид, будто он не знает Нико. Почему бы и нет? - Нико, посмотри на меня, пожалуйста. Контуры объектов теряли четкость. В детстве ди Анджело стащил у одного мальчишки очки. Через них окружающий мир расплывался, мелькал цветовыми пятнами. Ди Анджело тогда сильно удивился: разве всегда очкарики видят так? Яркими всполохами, наслоением одного предмета на другой... Зачем им это? Когда до Нико дошло, что он не теряет зрение, а чуть не плачет на глазах у Перси, он пришел в ужас. Столько лет он избегал сына Посейдона, сдерживал эмоции, не позволял никому увидеть его чувства, и тут вмиг барьер между миром и им рухнул, обнажив все его мысли, позорную, никому ненужную влюбленность. Полнейшая беспомощность. Что взять с Джексона? Он не поймет, будет навязывать свою помощь, ''гребаный герой''. Его встревоженный взгляд физически ощущался заметным дрожанием рук и болью в глазах. "Посмотри на меня, пожалуйста". Для чего? Чтобы еще раз жадно запоминать его черты, любимые и привычные? Чтобы потом, оставаясь наедине, постоянно возвращаться мыслями к его образу, хватая себя за голову, умоляя кого-то о забвении? Чувствовать свое сумасшествие, и не иметь никакой возможности выиграть у себя, как в партии шахмат с одним игроком? Он просит посмотреть на него. Нико недобро усмехнулся. - Значит, Купидон оказался ненадежным хранителем чужих тайн, - произнес ди Анджело чересчур ровным, но осипшим голосом. - Нужно было запихнуть сраный колчан стрел в его рот прежде, чем он решит посплетничать. Вспомнился Грейс. Они давно не виделись... Впрочем, это хорошо. Он обожал подбадривать Нико. Разговаривать, больше в виде монолога, об их общей тайне. Джейсон говорил, что станет легче после признания. Кому? Джейсон убеждал, что Нико сдается, даже не попробовав добиться своего счастья. Смысл? Последняя надежда, живая лишь благодаря стараниями сына Юпитера, сейчас мучительно умирала под взгляд аквамариновых глаз. "Джейсон, лучше бы ты молчал'', - подумал Нико, закрывая лицо руками. - Уходи, Перси, - сказал он ничего не выражающим голосом. На плечи легли руки, соскальзывая теплыми ладонями к локтям. Перси уже с отчаянием просил: - Прости, пожалуйста, прости меня. Мне не важно... мы все еще друзья, ты... - Убирайся. Перси вздрогнул. - Я, я не хотел тебя обижать. Нико... Извини. Черт, это слишком жалко звучит. - Знаешь, что звучит по-настоящему жалко, Джексон? Как ты называешь нас друзьями. Ди Анджело убрал руки с лица и увидел Перси, бледного, как мел. ''Господа, этот день войдет в историю - Персей Джексон заткнулся, в кои-то веки". Значит, Нико сказал нечто, ранящее чувства парня. И ему было на это наплевать. Слабо верилось в то, что Перси по этому поводу будет сильно волноваться. Он мог бы, если бы не разговаривал все время с тенью. - Уйди уже. Нико услышал, как захлопнулась дверь, и заскрипела табличка с черепом. В дом проник лоскуток летнего ветра, впрочем, сразу растворяясь в пустоте. А вскоре запах трав сменил привычный затхлый, разложившейся бумаги. Даже простыня кровати пропиталась духом Царства Мертвых, хотя и впитывала в черную прохладу ткани немного клубничного аромата с рук Нико. Сегодня он впервые понял, насколько любит эту душистую ягоду, объедаясь ей по пути к домику Аида. Парень смотрел на темный потолок и не чувствовал себя живым. Кто сказал, что больно, когда сердце стучит, как бешеное? Больно, когда оно остановилось.