Все, что угодно...

      С тех пор прошло чуть меньше десяти лет. Первое сентября… Есть только один день в году, который был хуже, чем этот. Хэллоуин — день, когда навсегда закрылись глаза его единственного света в беспросветном мраке бытия. Его Лили. За это время Северус так и не нашёл себе никого, кто смог бы занять её место в его израненном сердце. Наоборот, её образ в сознании Снейпа оброс таинственным светом, в его воспоминаниях и снах она являлась озарённая светом из нимба святости, мученичества во имя высших целей. Северус сам понимал, что, возведя на пьедестал свою незабвенную Лили, он лишил себя возможности завести нормальные отношения в этот относительно спокойный период жизни. И дело тут не в обязательствах, наложенных Непреложным обетом, — там не говорилось о том, чтобы блюсти верность. К тому же, к чести директора, которого Снейп научился называть по имени, требований исполнить обязательства Непреложного обета с тех пор не поступало ни разу.       

***

      Начало учебного года — необычный день. А в этот раз он необычен вдвойне — сегодня в школу Хогвартс приезжает Гарри Поттер, сын его прекрасной Лили. Дамблдор утверждал, что мальчик ни в чём не испытывает нужды. Подспудно, Снейп ожидал увидеть на распределении крохотную копию своего врага — самодовольного и жестокого Джеймса Поттера.       Так и есть… Те же растрёпанные волосы и круглые очки, зачем-то перемотанные прозрачной маггловской клейкой лентой. Вот он склонился к другому мальчику, судя по интенсивности рыжего окраса шевелюры — очередного отпрыска Уизли. Наверняка задумали какую-то пакость. И судя по перепуганному лицу наследника Малфоев, эта шалость будет направлена против него. Всё возвращается на круги своя. Десять к одному, что мальчишка будет принадлежать к Дому Гриффиндора — пристанищу тупоголовых импульсивных идиотов.       Распределяющая Шляпа долго проторчала на голове Мальчика-Который-Выжил, а затем нехотя выдала вердикт: «Гриффиндор!». Как будто были другие варианты, с двумя-то родителями гриффиндорцами!       Мальчик уселся за факультетский стол и продолжил общаться с рыжим мальчишкой, будто церемония распределения потеряла для них всякий смысл. Хотя чего ожидать от отпрыска такого папаши — самонадеянного, самовлюблённого идио… Мальчик поднял глаза на преподавательский стол в поисках того, кто едва не просверлил в нём взглядом дырку. Глаза. Зелёные. Миндалевидные. Точная копия тех, в которые Снейп мог смотреть целую вечность, не отрываясь. Прекрасные глаза божественной Лили на ненавистном поттеровском лице.       Словно молния прошила Снейпа. Она прошибла всё его тело и нашла единственный возможный выход. Не веря своим ощущениям, Северус осознал, что у него стоит. Впервые за столько лет член стоит как ни в чём не бывало. Как ни странно, его ничуть не смутило то, что поводом для эрекции стал одиннадцатилетний мальчишка. И даже хуже того — сын его школьного врага и его несравненной Лили (уж об этом он постарается не забыть). Словно почувствовав грязь мыслей зельевара, мальчишка отвёл взгляд и схватился за свой знаменитый шрам. Вот паршивец! И пяти минут не прошло, как он пытается обратить на себя внимание… Внезапно Снейп сам почувствовал на себе чужой взгляд. И нет никакой нужды искать его источник — и без того понятно, что суровый осуждающий взор принадлежит директору.       После окончания приветственного пира Снейп услышал в своей голове недвусмысленный приказ явиться в кабинет Дамблдора. Маг поспешил в свои комнаты, чтобы привести себя в порядок и захватить кое-что необходимое. Через час он, наскоро вымытый, со склянкой афродизиака в кармане, предстал перед всевидящим взором директора. И на этот раз тот не стал тратить магию на удовлетворение своего не совсем добровольного партнёра. Северус просто в мгновение ока оказался разложенным на директорском столе, с задранной на лицо мантией. Дамблдор не стал разводить сопливые прелюдия, с ходу запустив свои цепкие паучьи пальцы в застиранные (других не имелось) подштанники Снейпа. Впрочем, бельё тут же было изодрано и отправлено в дальний угол кабинета, а эти длинные и крайне ловкие пальцы принялись нетерпеливо разминать почти девственный вход в тело Снейпа. А затем что-то скользкое, отвратительно липкое, словно оставляющее после себя несмываемые следы проникло в его тело. До заветной точки член старика не достал, но было больно. Нет, не телу, а тёмной, изодранной в клочки субстанции, заменявшей Снейпу душу. Липкое, омерзительное семя заполнило его изнутри, не принеся ни облегчения, ни искупления.       — Если я замечу ещё раз твой неподобающий интерес к ученику, будь он Гарри Поттером или кем-либо ещё, выбивать из тебя дурь придётся только этим способом.       Теперь поводов ненавидеть свежеиспечённого гриффиндорца у него ощутимо прибавилось.       Снейп долго смывал с себя приторный запах Дамблдора, напоминавший тошнотворный ванильный аромат, смешанный с амбре грязных носков. Что ж, урок усвоен — никакого Поттера, даже в фантазиях. Всепоглощающая ненависть наполнила всё существо Северуса Снейпа. Ненавидеть у него получалось лучше, куда как лучше, чем любить.