***
— Итак, мы предоставляем две совершенно противоположные услуги: первая — это «вырезание» воспоминаний, а вторая — покупка чужих. Парсонс проводил для Майкла экскурсию. Сейчас они находились в полуподвальном помещении в самом сердце "Memoria" — в комнате с суперсовременным компьютером "CELLA". Он занимал очень много места и тихо гудел, за ним круглосуточно наблюдали дежурные сотрудники. — Воспоминания занимают много киберпамяти, чтобы хранить большой каталог, нужно очень много места. На данный момент у нас есть еще две трети резерва памяти. Гигантская машина производила сильное впечатление. К сожалению, в просьбе сделать несколько снимков журналисту отказали. Сейчас он мысленно прикидывал, как будет описывать в статье мигающие экраны, сенсорные панели и высокие сервера. Сколько оцифрованных воспоминаний хранится в этих черных ящиках? — Как происходит сам процесс изъятия воспоминаний? — Это конфиденциальная информация, — мгновенно отреагировал Парсонс. — Хотя я бы все равно не мог объяснить: для меня это слишком сложные компьютерные программы. — Опустим, читателю это все равно будет скучно, — поддакнул Майкл. Он понял, что Парсонс очень ему симпатизирует. Наверное, рассчитывает, что статья Гиллана принесет пользу компании. — Здесь больше не на что смотреть. Приступим к самому интересному. Они зашли в лифт, который поднял их наверх. Наверху они прошли мимо нескольких однотипных комнат и зашли в одну из них. У Майкла почему-то появилась ассоциация с кабинетом стоматолога. Посередине стояло кресло, у его изголовья крепился обруч с подсоединенными проводами. Провода тянулись к стоящему рядом компьютеру, который, в свою очередь, подсоединен к "CELLA". — Итак, как я уже говорил, у нас есть две услуги. «Вырезание» воспоминаний проводится в другом месте, это более сложный процесс, чем «покупка». Парсонс замолчал, ожидая, когда ему начнут задавать вопросы. Майкл уже много набросал их в своем планшете. — Главный вопрос: зачем кому-то избавляться от своих воспоминаний? Ведь сам человек, как личность, формируется под воздействием событий, которые с ним произошли. Любое событие накладывает отпечаток, если убрать его, то и человек может измениться. Существенно измениться, — журналист поднял именно тот вопрос, который больше всего беспокоил Парсонса. Разговоры об этичности и правомерности действий компании ему порядком надоели, а общественность все равно к ним возвращается. — Воспоминания принадлежат человеку, ровно как и его физическое тело. Почему-то считается, что своим телом человек может распоряжаться так, как ему захочется. Почему же тогда на воспоминания накладываются какие-то ограничения? Поразмыслив, Майкл кивнул и сделал несколько записей. Ответ ему очень понравился, по сути и в то же время, обтекаемый. Читателям понравится. — Например, — продолжил управляющий, — к нам приходила молодая женщина. В юности она была жестоко изнасилована, и с тех пор этот кошмар преследовал ее. Она не могла строить отношения, боялась мужчин. Годы психотерапии не помогли. Мы вырезали это воспоминание, и ее жизнь наладилась. Понимаете, терапия борется с последствиями, а мы — устраняем причину. — Прекрасная история! — воскликнул Гиллан. — Я могу привести ее в пример? Это же не нарушит никаких конфиденциальных отношений клиента и "Memoria"? — Не нарушит. Клиентка все равно не узнает, что эта история о ней. Ведь она ничего не помнит, — улыбнулся Парсонс. — Но каким образом?! Ведь вы удаляете только конкретное воспоминание. Человек же помнит, как пришел сюда, заполнил бумаги и прочее. — Эти воспоминания мы тоже удаляем. Но это уже не долгосрочная, а кратковременная память, здесь все работает намного проще. Человеческий разум поразителен, он сам как-то заполняет эти пустоты. Еще ни один клиент не вернулся с какими-то претензиями. — Просто поразительно! — Майкл был действительно впечатлен. — Следующий вопрос: откуда клиенту знать, что вы удалите именно то воспоминание? — Когда вы удаляете аппендицит, откуда вы знаете, что не проснетесь с ампутированной ногой? — ответил вопросом на вопрос Парсонс. — Резонно, — улыбнулся журналист. — Хорошо, расскажите, как вы определяете, сколько стоит оплата услуги. В брошюре цены очень разнятся, от чего это зависит? — Все зависит от степени интегрированности воспоминаний. Поясню на примере. Предположим, на одном из школьных праздников кто-то опозорился на сцене, и теперь это воспоминание не дает покоя. Вырезаем только момент позора, и работа окончена. Теперь рассмотрим другую ситуацию, кого-то систематически травили в школе, портя жизнь. Если он хочет избавиться от этих воспоминаний, то нам придется очень сильно попотеть, аккуратно извлекая их из его памяти. — Вы правы, это заслуживает разной оплаты, — согласился Гиллан. — Есть что еще можно рассказать о «вырезании»? — Да, в принципе, все, — Парсонс нетерпеливо потер руки, — давайте уже перейдем к лучшей части. Управляющий подошел к компьютеру и включил его, тот загружался на удивление долго. Заминку Парсонс объяснил очень сложной операционной системой и структурой компьютера в целом. — Вот, ознакомьтесь с нашим каталогом, — Гиллану протянули ультратонкий планшет. Светилась эмблема "Memoria" — большая буква "M", чем-то напоминающая птицу. Под эмблемой теснились категории, которые можно выбрать. Список был очень длинный. Прежде, чем углубиться в его изучение, Майкл задал еще несколько вопросов. — Я так понимаю, что прежде, чем продавать эти воспоминания, вы должны их у кого-то купить, правильно? — Да, конечно, — согласился Парсонс. — По каким критериям вы выбираете то, что заслуживает покупки. — В первую очередь, это сила эмоций, которые человек испытывает в этот момент. Вы можете предложить нам воспоминание о том, как смотрели на мир с вершины Эвереста, но если при этом ваши эмоции не яркие, захватывающие и живые, то нам оно не подходит. — И такое бывает? — Да, некоторые люди в принципе неэмоциональны. Их воспоминания нас не устраивают. — Хорошо, а следующий критерий? — Уникальность. — Парсонс весь сиял: он видел, что журналист в восторге от их работы. Он напишет хорошую статью. — Поясните, пожалуйста. — Вернемся к нашему Эвересту. Не так много людей покорили его вершину, эти воспоминания и будут почти уникальными. К сожалению, таких в нашей копилке еще нет, — посетовал Парсонс. — Удивительно. — Да, так и есть, — снисходительная улыбка Парсонса повеселила Майкла. — Скажите, а когда кто-то продает воспоминания, он теряет их? — Да, конечно. Мы не можем скопировать их, а только извлечь. Майкл не мог представить, как можно продать свое воспоминание. Не избавиться от каких-то неприятных моментов, а сделать какую-то часть своей памяти публично доступной. И при этом даже не знать об этом. Воистину, ради денег люди готовы на многое. Он вновь вернулся к каталогу. Скорее всего, он был отсортирован не по алфавиту, а по популярности. Надо ли удивляться, что первой в списке шла категория "sex". — Позвольте, но разве это справедливо? Например, кто-то мог продать воспоминание, как занимался сексом с вами, вам было бы приятно это узнать? — Нет, — ответил управляющий, — но это была бы моя ошибка: не стоило заниматься сексом с тем, кто не ценит близость. Майкл нахмурился. Это… противно. С другой стороны, Парсонс прав. Сам виноват, что связался с недостойным человеком. Спрос рождает предложение, "Memoria" не зарабатывала бы миллионы, если бы люди не жаждали секса с теми, кого не могут получить в жизни. Неприятно осознавать, но дело тут не в проданных и купленных воспоминаниях, а в самих людях. — После того как человек покупает воспоминание, оно «проигрывается» у него в голове. А что потом: оно становится его, или человек осознает, что оно чужое? — Скажем так: после того, как оно «проигралось», оно остается с вами, только намного бледнее, чем обычное воспоминание. Ярче, чем сон, но бледнее, чем реальность. Гиллан обдумывал эти слова. Фраза ему понравилась, он обязательно ее использует, но саму суть пока что не уловил. — Хотите сами попробовать? — вежливо поинтересовался Парсонс. — Бесплатно, конечно. — Почему бы и нет?.. Снова уткнувшись в каталог, который так и не досмотрел, Майкл увидел категорию «любовь». — Неужели любовь тоже продают? — управляющий молча кивнул. — Ничего святого. — А вы попробуйте. Парсонс сам открыл эту категорию. Высветился каталог воспоминаний с небольшим описанием для каждого. Прежде, чем Гиллан выбрал что-то, управляющий снова отвлек его. — У нас есть случайный выбор воспоминания внутри каждой категории. Так вы не знаете заранее, что именно вас ждет. — Мне это подходит. Гиллан расположился в кресле, которое оказалось просто воплощением комфорта. Парсонс закрепил на его голове обруч, опутал какими-то проводками. — Как долго я просижу здесь? — Ровно через пять минут после запуска программа отключится, и вы очнетесь. Сколько пройдет времени для вас — зависит от воспоминания. Парсонс открыл нужную категорию, проигнорировав каталог, он кликнул по случайному выбору. В компьютере заработала программа генерации случайных чисел. №54325.***
Пальто накинуто на голые плечи, высокие меховые сапоги на босую ногу, в руках чашка с горячим кофе. Над ароматным напитком вьется облачко белого пара. Холодный морозный воздух кусает кожу, но уходить не хочется. Перед глазами прекрасная картина, от которой невозможно отвести взор. Солнце медленно клонится к закату, постепенно скрываясь за белой шапкой высокой горы. Снег так ярко блестит в лучах заходящего солнца, что слепит глаза. Гора на фоне неба с розоватыми облаками дополняет картину. Постепенно солнечный диск полностью скрывается за горизонтом, после затухают искры на снегу. Белая нетронутая гладь, как огромное белое море, белое-белое кристально чистое море. — Заходи, сколько можно мерзнуть. Какой заботливый голос, любимый, родной. Маленький деревянный домик вдали от цивилизации, почти никакой техники и других прелестей двадцать первого века. Тихое укромное местечко. В самый раз для двух любящих сердец. Пальто на вешалке, сапоги в углу, чашка в раковине. Скрип половиц за спиной, чужие руки на плечах. — Холодно-то как, иди сюда, согрею. Теплые, ласковые, нежные объятия. Крепко прижаться к груди, легкий поцелуй в шею. Губы улыбаются, а по всему телу, от кончиков пальцев на ногах до макушки растекается жар предвкушения. Взгляд фокусируется на его лице. Люблю. Люблю прямые и густые ресницы, обрамляющие темные, насыщенно карие глаза. Люблю морщинки в уголках глаз, появляющиеся при лукавой усмешке. Люблю тонкие с приподнятыми уголками губы, которые сейчас изогнулись в улыбке. Люблю момент, когда эти губы касаются моих. Люблю чувство, когда я начинаю терять себя и растворяюсь в своих эмоциях. Эмоциях, которые бьют через край, переполняют меня и захлестывают с головой. Моя кожа горит от прикосновений и поцелуев. Длинные тонкие пальцы чувственно ласкают, а губы целуют и шепчут слова любви. Я сильнее прижимаюсь, пытаясь быть еще ближе — как будто это возможно — мы уже одно целое: движемся и дышим в унисон. Мои руки так крепко обнимают, пальцы зарываются в черные, чуть тронутые сединой волосы. Уткнувшись в изгиб шеи, вдыхаю аромат тела, улыбаюсь знакомому и любимому запаху. У этого запаха нет аналогов, он единственный в своем роде. Твой запах. Закусываю губу, потому что из груди рвется сладостный стон. Ничего не выходит, но ты заглушаешь мои стоны поцелуем. Мы начинаем двигаться быстрее, постепенно ускоряясь. С каждым движением я чуть ближе к краю, к краю за границей удовольствия. Дыхание сбивается, ты что-то говоришь, но я не слышу. Я растворяюсь, растекаюсь, разбиваюсь, я исчезаю. И появляюсь вновь. В твоих объятиях, на твоей груди, я постепенно прихожу в себя, и первое, что я вижу — твоя любящая улыбка. Я подтягиваю одеяло и набрасываю его на наши разгоряченные тела. Первые несколько секунд холодно, а потом хорошо, уютно. Ты засыпаешь, а я еще долго смотрю на тебя. Ведь я так люблю тебя.***
Через положенные пять минут Майкл открыл глаза. Он не мог знать, какой растерянный у него вид. Он вынырнул из чужого воспоминания и теперь возвращался к реальности. За это время Парсонс деловым движением стянул обруч с его головы и аккуратно положил на обычное место. Выбравшись из кресла, Гиллан прислонился к стене. Он обхватил себя руками и закрыл глаза. Обеспокоенный управляющий вмиг оказался рядом. — С вами все в порядке? — забеспокоился Парсонс. — Как можно было продать такое воспоминание? — проигнорировал Майкл вопрос. — Эти чувства… они так любят друг друга. Как можно их вырезать? Чужое воспоминание… ярче, чем сон. Майкл понимал, что это странное смятение в его душе — отголоски чужих чувств, которые так сильно впечатлили его. Это всего лишь отголоски, но они сильнее любых чувств, которые он испытывал за всю жизнь. Генератором случайных чисел ему выпало воспоминание, где его любовником был мужчина. Майкл не был геем, но сейчас вопрос не в этом. В воспоминании главными были чувства, а не физиология. Категория «любовь» полностью оправдывала свое название. Прокручивая в голове приобретенное воспоминание, Майкл пытался еще сильнее закрепить его в своей памяти. — Там было зеркало, — неожиданно произнес журналист, — в нем отражался я. Это было мое лицо. В чужом воспоминании. Как такое возможно? — Наш мозг адаптирует воспоминание, это касается только всяких мелочей, основные вехи остаются нетронутыми. — Поразительно. Перед глазами стоял мысленный образ мужчины из воспоминания. Он был нечеткий. Какие именно у него губы? Какого цвета глаза? Но чувства — пусть слабые и блеклые — совершенно однозначные. — Я могу еще раз «проиграть» воспоминание? Это же самое, — нарочно незаинтересованным голосом поинтересовался журналист. — Зачем вам? — удивился управляющий. — Оно уже в вашей памяти. — Я хочу сравнить, усилится ли эффект от повтора или нет. Для статьи, конечно же. Может быть, посоветую читателям самим поэкспериментировать. Дважды проигранное воспоминание — двойная цена. — Конечно, устраиваетесь. То же самое, значит. Парсонс вновь запустил машину, Гиллан опять отключился. Новые пять минут начали свой отсчет. Солнце. Гора. Закат. Снег. Дом. Он. Он. Он…***
Статья писалась очень живо. Нужные слова словно шли от самого сердца — Майкл уже и забыл, когда последний раз испытывал такое удовольствие от работы. Писать было легко, слог выходил хороший, а сама статья — завлекающей. Но все это время его мучило, жгло воспоминание, которое он получил в "Memoria". Неизвестный мужчина из маленького домика в горах приходил к нему во снах; стоило на секунду отвлечься от дел, как он уже пробирался в его мысли. Гиллан прекрасно осознавал, что это не его чувства, но ничего не мог с собой поделать. Ему очень сильно хотелось узнать, кто же это такой. И как у его возлюбленной — или возлюбленного — хватило совести продать их ночь любви. Он бы никогда, ни за что и ни за какие деньги не продал бы этот момент, ни на что бы его не обменял. Мужчина сожалел, что он не полностью его, а ненастоящий, купленный, суррогатный. Судьба или случай оказались благосклонны к Майклу. С редактором был согласован объем статьи, и она уже почти приобрела свою конечную форму. Одна из самых длинных и содержательных статей на памяти Гиллана, и уж точно самая лучшая за его журналистскую карьеру. Раньше газеты выходили на бумаге, а сейчас происходит электронная подписка, но это не значит, что текст не будут оформлять, подбирать фото и выносить подзаголовки. Решив посмотреть, как были оформлены несколько последних обширных статей, Майкл залез в архив газеты. Отматывая дни, недели и месяцы он открывал некоторые выпуски, чтобы просмотреть их. В одном из них он наткнулся на то, что предпочел бы не видеть. Некролог. Небольшая статья, информирующая о смерти человека. На фотографии мужчина улыбался, почти так же тепло и искренне, как и в воспоминании. Он был такой живой на этом фото. Как-то жестоко разместить именно эту фотографию в некрологе. Майкл не мог отвести взгляд от его лица, все смотрел и смотрел. Смотрел и не верил своим глазам. Он не хотел читать статью, не хотел знать, как и почему умер этот человек. В его памяти он был жив. Собравшись с силами, Гиллан все-таки прочел. Не полностью, урывками. Перед глазами все начало расплываться. «…соболезнование жене… автокатастрофа… трагическая гибель… похоронен на кладбище…» Дочитав последние строки, Майкл захлопнул крышку ноутбука. Грудь словно сжали тиски, а в горле застрял ком. Его пронзило чувство потери, хотя он никого и не терял. Ему было больно и по-настоящему грустно. Все эти чувства всего лишь малая толика того, что испытывала его жена. Когда у тебя есть кто-то, кого ты любишь всей душой, всей свой сутью, каждой клеточкой своего тела, то потеря просто невыносима. Майкл понял, почему она решила избавиться от воспоминания. Слишком больно. Почему она продала его, а не просто вырезала? Наверное, было бы кощунством полностью уничтожить его. Пусть бы оно хранилось в недрах "CELLA", в чужой памяти. В его — Майкла — памяти. Что дало ему это знание? Ничего хорошего.***
В кладбищах есть своя романтика. Последнее пристанище человека обязано быть особенным местом. Зеленый газон, извилистые, узкие протоптанные дорожки, отходящие от ровных заасфальтированных, аккуратные надгробные плиты. Майкл медленно шел по тропинке, непроизвольно читая имена и фамилии на чужих могилах. Чтобы не тратить лишнее время, он решил найти сторожа и поинтересоваться у него, где нужная ему могила. Сторожем оказался невысокий приветливый старичок, он сам очень быстро нашел Гиллана. — Чем могу помочь? — поинтересовался он. — Я ищу место, где захоронен… — непривычно было называть имя. Оно почему-то не хотело ассоциироваться с человеком из воспоминания. — Давайте отведу, — сторож пошел вперед и поманил за собой Майкла. — Знаете, его жена приходила почти каждый день. И с каждым разом все хуже выглядела, худела на глазах, кожа бледная, тонкая. Я уже начал бояться, что скоро место рядом готовить придется. Ходила и ходила, придет и сидит рядом с надгробием. А потом однажды подошла ко мне, такая решительная. Говорит, мол, я больше не приду, поухаживайте за могилкой. Еще и деньги всучить пыталась, но я отказался, конечно. Это ж и так моя работа! Ну, так вот, с тех пор больше и не приходила. Уехала, наверное. Да так оно и лучше. Майкл молча слушал сторожа, воссоздавая в голове картину событий. Трагичная история. Они подошли к одной из многих могил, сторож указал на надгробную плиту: — Вот он, пусть земля будет пухом, — кивнул Гиллану и ушел. Фамилия, имя и годы жизни. Дрожащей рукой Майкл провел по холодному, безжизненному камню. Он представил, как раньше здесь сидела его жена. Она тоже вот так обводила пальцами каждую буковку? О чем думала? У нее было много воспоминаний, чтобы вспомнить, у Майкла — только одно. Ему вообще здесь не место, зачем он пришел? Попрощаться. Когда Гиллан уходил, он не заметил, что сторож хотел ему что-то сказать, но старичок увидел покрасневшие глаза и промолчал. …Вы опять пришли? Мне жаль вашего друга… …Снова вы? Сэр, вы плохо выглядите, с вами все хорошо?.. …Сэр, дождь идет, вы уже весь вымокли. Идите домой… …Может хватит? Хватит сюда приходить…***
Механические двери разъехались в разные стороны, новый посетитель зашел в "Memoria". Консультант узнал журналиста и приветливо улыбнулся: — Здравствуйте, сэр, я сейчас отведу вас к мистеру Парсонсу. — Спасибо большое. Управляющий вновь сидел за столом, увидев журналиста, он отложил все дела. — О, мистер Гиллан, у вас появились еще вопросы? — вежливо поинтересовался он. — Нет, наоборот, я уже закончил статью и отдал ее в редакцию. Ждите в ближайших выпусках. — Мне стоит беспокоиться за ее содержание? — Нет, — заверил его Гиллан, — она вам очень понравится. Сегодня я пришел не как журналист, а как клиент. На стол перед управляющим легла кредитная карта. — Сотрите мне одно воспоминание.