Вы поймёте.

Взаперти. - И тебя не смущает, что он украл твою славу? - возмущение напускное, скорее даже интерес. Глупо думать, что Хаус поверил в эту ложь. Он всегда всё знает. Но друга защищать будем до последнего. - Идея была его. Он заметил сыпь. - И это ведь чистая правда... - Тогда бы он весь мой кабинет завесил триумфальными транспарантами. - Опять язвите? А без этого никак? Язвительность вам не к лицу... - Не играйте с ним, если хотите уволить... - Раз он спёр твою идею, значит, ему не всё равно. Это всё, что я хотел знать... Крысиная моча... Очень хорошая мысль. И снова этот испытывающий взгляд, но маска отработана слишком хорошо, чтобы без особых усилий выдавить искреннюю улыбку. Но стоит двери закрыться за Грегори Хаусом, и улыбка моментально сползает с лица. Жить - это идти, улыбаясь, по раскалённым углям навстречу слепой толпе. И он, Лоуренс Катнер, никогда не показывает своих истинных чувств. Он так привык. Ещё до приёмной семьи, после смерти родителей. Он не плакал. Он улыбался. Прикрывался божественным промыслом, злился, когда его жалели. Не в этом он нуждался. В пространстве. Он терпел, держался, как мог. Но всему есть предел. И вот он стоит насквозь промокший на пороге дома своего шефа. Тот смотрит недоумённо, недоверчиво, словно перед ним галлюцинация. А Катнер замер, почти прирос к полу. Зачем он здесь? Неужели это его предел? Два года? Казалось, он думал о чём-то ещё, но эти мысли расстворились, не оставив о себе даже мимолётного воспоминания. Зато были тёплые руки на дрожащих от холода плечах. Горячее дыхание на губах, шее, груди. Грубая щетина царапала тёмную кожу. Ни слова... Только понимание... То, в чём он так нуждался... Ни слова... Хаус понимал его, как никто другой... Катнеру не нужны были слова, чтобы знать это... Ни слова... Только... Больно, сладко, тесно, пусто, холодно, жарко... Невозможно понять, где боль, а где наслаждение. Стёрлись все грани. Только два человека на смятых простынях и дождь-стукач за окном. И капельки пота, словно капли дождя на разгорячённых телах. Отдаваться снова и снова, пока не останется ни капли сил, пока глаза не начнут нестерпимо смыкаться под сонной тяжестью, а тело дрожать от перенапряжения. Любить, любить, любить, понимать и быть понятым. А потом, под утро, уйти. Не прощаясь, потому что не хочется будить, да и прощаться тоже не хочется. Просто оглянуться у открытой двери и улыбнуться, на этот раз действительно искренне. Запомнить его таким: безмятежно спящим, когда разглаживаются морщины на лбу, и рот чуть приоткрыт, а уголки губ подняты вверх... А потом просто уйти, закрыв за собой дверь... Нужно домой... Времени мало... Даже слишком мало... А может... слишком много? Простое объяснение. Буквально вбежать домой, захлопнув за собой дверь. Время подбирается к началу рабочего дня... Без опоздания не обойдётся... А может обойдётся... Но Тауб прикроет. Настоящие друзья поступают именно так. Катнер в этом уверен. В квартире темно. Соседний дом загораживает солнце. Здесь оно взойдёт только через полчаса, может чуть меньше. Время ещё есть, и Лоуренс не торопится. Медленно проходится по всей квартире, запоминая, стараясь до последнего сохранить в памяти этот маленький Дом. Его Дом. Скоро он будет совсем одинок, и также не понят окружающими, как и его хозяин. Этот Дом знает очень много, но никому не сможет рассказать. Понимание... Это другое... Это за гранью этого мира... Крохи его, просочившиеся по нелепой случайности в эту вселенную, слишком быстро растворяются в её невежестве... Его просто нет... Иллюзия... И его тоже не поймут... Если только один из них... Тяжёлый холод металла у виска, первые лучи солнца, проснувшегося после дождливой ночи. Прерывистый, судорожный вздох и резкий выдох. А потом ... гром выстрела в абсолютной тишине. «Я оставил вам подсказку, доктор Хаус. Я знаю, вы поймёте... Вы всё поймёте правильно, как бы абсурдно это ни было... Это просто...»