Decadent

В Урумчи нас встретили, представили перед руководством, разместили в жилых корпусах. Ну что тут скажешь? Военизированная колония. Все жилые блоки, медчасть, лаборатории, даже собственный небольшой рынок и обязательное в подобных местах — питейные заведения — расположились под землей. Бункеры, отстроенные на совесть и оснащенные по последнему слову техники. На поверхности отлично защищенные от посягательств ангары, как позже узнали, с домашней живностью и оранжереей, и, собственно, с тем, что обеспечивало такое процветание колонии — с вооружением. Несколько ветрогенераторов и крематорий. В Урумчи своя власть, которая наказывает и поощряет, скрепляет браки, выдает пособие вдовам и сиротам, распределяет ресурсы и работу между всеми членами колонии и изгоняет, если вы чем-то недовольны и посмели роптать. Здесь своя валюта, называемая по-простому, без затей — кредиты. В Урумчи одна религия и один Бог — сила. Слово сильного закон. Естественный отбор, ничего личного. Ну вот то, что в первую очередь бросилось в глаза и с чем нас ознакомили в первые же часы приезда. — Какие впечатления? — Юки нервничает. Он беспрестанно перебирает свои волосы и занавесился ими так, что правый глаз вообще не виден. Позади сдача всевозможных анализов и нормативов, после чего специальная комиссия объявит, для чего мы собственно годны. Будь мы не военными, а просто беженцами, все было бы проще и банальнее: что-то вроде собеседования и получение идентификационной карточки, если вы докажете, что будете полезны колонии. Как мы узнали от местного населения, по итогам беседы с комиссией вы получаете «назначение», например, садовник. Значит, работаете в оранжерее и живете в квартале садовников, получаете кредиты по квоте для садовников. Вот как-то так все тут устроено. — Чисто, приятно, в целом, неплохо. К муштровке и суровой дисциплине нам не привыкать... Главное, не оказаться не годным к службе. Не улыбается мне как-то у плиты стоять или в навозе ковыряться, если честно. Юки хмурится, от чего-то вздрагивает, сверлит взглядом дверь, за которой решается наша судьба. Да, попасть в касту военных, тем более в число счастливчиков, пилотирующих ТА, был бы самый предпочтительный исход событий. Мы еще не видели так называемых Tactical Armor — ТА, те самые машины, управляемые нейронным интерфейсом. Всю дорогу сюда я думал, как же они могут выглядеть? Может, это банальный экзоскелет? Может, наоборот, мегакрутая, адово навороченная машина с супервооружением? А мы будем погружаться в особый сон, лежа в чем-то типа горизонтального солярия, чтобы связываться с ней? И весь бой как шутеры на игровых приставках? Это Матрица... Тебе все кажется. И ты вообще дух во Вселенной, а не сержант Королевских ВВС Австралии Джек Смит! Что-то меня понесло... — Как ты думаешь... Эти машины... Ну роботы или как их там? Ими сложно управлять? Юки пожал плечами в ответ. — Наверное, не особо приятно становиться придатком огромной машины. — Ты все-таки считаешь, что они гигантские роботы? Может это вообще самый обычный танк? — Ты видел ангары с надписью «ТА»? Они огромны! Вряд ли там стоят в рядок танки... Нет. Это явно что-то получше всего вооружения, с каким мы имели дело. — Ага... Но мы же не будем придатком машины, мы будем ее мозгом, ее основным центром. Сердцем. Интуицией. Душой. Всем! Без пилотов ТА просто груда металла. Юки оставил мою реплику без ответа. Мы молча уставились на дверь, будто пытаясь проникнуть в мысли тех, кто сейчас там совещается. Спустя два томительных часа нас вызвали в огромный зал, где город отмечает всякие важные события. И объявили. — Идентификационные номера: Джек Смит — человек 33 — и Юки Сато — человек 32. Род деятельности: Джек Смит — пилотирование ТА-3, Юки Сато — пилотирование ТА-3. Поздравляю с успешным прохождением отбора и объявляю вас экипажем ТА-3! Кроме нас никого не было. Годных к такого рода службе, судя по всему, мало. И почему так, и все трудности, сопряженные с пилотированием ТА, нам еще предстояло выяснить и познать на собственной шкуре. А пока нас переселили из «общего района», где жили все новоприбывшие в колонию и ожидавшие получения идентификационной карточки, в привилегированный район Лхаса, жилой комплекс Апатия, где расположились апартаменты «сильных мира сего» — высшее руководство колонии и пилоты ТА. Приятно быть в их числе после почти двух лет мытарств по миру. — И чем же нам придется заплатить за такие шикарные условия проживания? — Юки весь разомлел после горячего душа. Да, даже такая роскошь тут в наличии. Таймер в душевой кабине предупредил механическим голосом, что время моего омовения подходит к концу. Стандартное время приема душа при температуре воды в тридцать девять градусов по Цельсию — семь минут, о чем меня заранее уведомила душевая кабинка. Если буду чувствовать себя одиноко, всегда смогу пообщаться с техникой. Сплошные плюсы кругом! Комната была небольшой, все здесь предельно функционально: все складывается и собирается для экономии места. И расставленные повсюду фарфоровые фигурки кажутся немного странными, но определенно добавляют уюта в это безликое жилище. — Не знаю, но я готов глотки рвать за бесперебойную горячую воду и настоящее мясо вместо консервов! — я повертел в руках одну из фарфоровых игрушек. Впереди двухмесячные курсы обучения и затем первые задания в реальных условиях. Но конкретно сейчас абсолютно свободный вечер... — Зачем они тебе? Эти фигурки? Юки молчит долго, нервно закусив растрескавшуюся губу. — В мире, где все рушится, сохранность таких хрупких вещей кажется чудом. Я смотрю на них... и думаю, что... — Сато тяжело вздохнул. — Что если уж эта столь тонкая вещица выстояла, то и я смогу выдержать. Мне нестерпимо захотелось его... похлопать по плечу? Обнять? Начать глупо утешать, что все наладится? — Знаешь, когда-то давно я слышал одну песню... Падает снег или что-то в этом роде. В общем, суть в том, что молодой человек пришел на свидание и прождал весь вечер, но девушка так и не пришла. И вот он сидит, а тут начинается снегопад. И ему ничего не остается, кроме как смотреть на этот падающий снег и ждать. Вся фишка в том, что песню эту я слышал на японском. Шла по телеку какая-то передача про хиты прошлого столетия... Вот и натолкнулся. К чему это я? — Юки смотрит на меня непонимающим взглядом, но вежливо не торопит мой внезапный рассказ. — Там было слово, которое певец постоянно повторял... Yuki. — И? — Сато осторожно задал вопрос, когда мое молчание затянулось. — Это ведь значит «снег»? Верно? — Ну да... Снег. — Я просто хочу сказать, что... в общем, одним словом... мне нравится твое имя. И песня та была ну очень красивая. Вот. — А-а-а... — Юки поерзал на кровати, провел по еще влажным волосам ладонью и смущенно продолжил. — Спасибо. Я... не могу вспомнить ни одной песни с твоим именем, но фильм «Мистер и миссис Смит» мне нравится. А с именем Джек ассоциации только Jack The Ripper... — Ага, но ты оригинален. Обычно люди вспоминают Jack Daniels... Мы уставились друг на друга и одновременно рассмеялись, разрушив странную неловкость, повисшую в комнате. ____________________________ Песня, про которую говорит Джек, — японская перепевка знаменитой песни Сальваторе Адамо — Падает снег.