Спокойной ночи, а в случае апокалипсиса — удачи!
Шелдон, «Теория большого взрыва»
— «Синапс» с греческого переводится как «обнимать». Таким образом, это крайне интимная связь, — восторженно вещал работник лаборатории, сопровождая нас между столами, уставленными пробирками, микроскопами и разной аппаратурой. — Термин «синапс» для нас — процесс соединения разума двух пилотов с телом ТА. Вся процедура занимает около десяти минут: подключение, настройка, запуск протокола операции. Ничего сложного, болезненного или дискомфортного для вас. Облачаетесь в костюм с нейропроводящим гелем, мы утыкаем вас датчиками, надежно закрепляем в капсуле экипажа непосредственно в корпусе ТА и — вуаля! — можете приступать к выполнению задания. Как клеточки прижимаются друг к другу крепко-крепко, чтобы в каждую щелочку идеально пришлась своя выпуклость, так и вы... На этом месте я решил кашлянуть. Что-то этого «ученого мужа» понесло. Но он не обратил на меня никакого внимания и продолжил рассказывать, какая чудесная вещь «синапс». — Так и вы сольетесь в едином сознании. И это будет просто потрясающе! Чувствуете волнение? — белохалатный внезапно развернулся и вцепился пальцами в руку Юки, да так, что кожа там, где в тело впились тонкие, будто высохшие пальцы, побелела. — О да... Меня прям трясет, — кисло произнес Юки, стараясь вежливо отодвинуться от фанатика. — Да! Так и должно быть! Вы, как правая половинка, будете еще более совершенны, еще более чисты и разумны... Разве это не прекрасно?! На мгновение мне показалось, что мужчина в халате упадет и начнет корчиться от невыносимого экстаза, но все обошлось. Он более-менее успокоился и продолжил свою лекцию. — Синапс подразумевает полное сотрудничество, то есть вы будете совместно управлять одним организмом, не теряя собственного самосознания. Тут возникает сложность трактовки — вроде вы единое целое, и в то же время каждый из вас продолжает сохранять целостность своей личности. Что-то вроде очень тесного партнерства. Как в танце. Некоторые экипажи проводят параллель с сексуальным взаимодействием... Тут уж у кого какие ассоциации, — говоривший щелкнул пальцами и продолжил. — Отмечу, что если в ваш ТА попадут и броня не выдержит, вам будет больно точно так же, как если бы ранили вас. Разгерметизация капсулы в бою из-за повреждений возможна, катапультирование возможно, но нежелательно — все-таки каждая машина стоит от двух миллионов кредитов. А теперь о том, что правую половинку ожидает. Мы проведем пункцию для введения лекарственных препаратов, корректирующих работу эндокринной системы. Процедура, сразу скажу, болезненна, но ничего смертельного. Раз в три месяца потерпеть можно. Патологий никаких. И какое решение вы приняли? Юки кивнул, а у меня отвратительное чувство липкого страха. Практически того самого страха, когда я болтался в пустом небе над Хонсю почти два года назад. Мы подписали бумаги, и нас на сегодня отпустили. — Ты думаешь, это верное решение? — мне не спится, и я свешиваюсь с верхней койки вниз, разглядывая Юки, лежащего в полумраке на первом ярусе. — Не знаю. Но что еще остается? Эмоции — это не то, что может нас защитить и накормить. Мне не отрезали руку или еще что... практически я ничем не пожертвовал ради благ этой колонии. Ну... мне так кажется. Да и смысл сейчас переживать? Мы согласились. Я все подписал. Дороги назад нет. Ты же не предлагаешь сбежать прямо сейчас в ночь? — Юки высунул ногу из-под одеяла и пнул мой лежак. — Брось хандрить, моя левая половинка! — Я беспокоюсь о своей правой половинке! — в отместку я стащил свою подушку и запустил ею в Юки, но тут же пожалел о затее. Потому что Юки не растерялся и удобно устроился на двух подушках. — Верни! Эй! — Все, спи. Комендантский час уже. Более того отбой объявили. Доброй ночи! — Не вынуждай меня спускаться. Я ведь спущусь — и кое-кто пожалеет... — Это ты о себе? — флегматично поинтересовался Юки. Ну да, он прав. Сато ниже ростом, намного легче, но удивительным образом всегда умудряется одержать надо мной верх. Когда-то давно он сказал, что я проигрываю, потому что жалею его и сдерживаюсь. В отличии от него. Юки-то никогда не гасит силу удара! Вроде шутливо в бок толкнул, а у меня вся бочина багрово-синяя. — Держи подушку. И хватит баловаться. Зато я знаю, чем можно пронять непоколебимого, казалось бы, капитана Сато. Обиженным сопением и грустной мордой. О да! За эти месяцы совместной жизни я преуспел в сопении на разные лады и виртуозно корчу обиженные рожи. Хоть какие-то козыри в нашем порой очень непростом общении. А после пункции подобное перестанет на него действовать? Останется ли Юки тем самым Юки, которого я знаю? Человеком, которому я доверяю, которого зову своим другом?