***
Итачи сидел на кровати сильно сгорбившись, что было для его статной, гордой фигуры неуместно. Накрыв широкой, худой ладонью перевязанную рану на левом плече, мужчина молчаливо подолгу вглядывался в светлую стену напротив его больничной кровати. Его длинные, прямые, немного слипшиеся от снега волосы были распущены, безжизненно ниспадая по плечам чёрными разводами, а лицо приобрело синеватый, болезненный оттенок. — Ужасно выглядишь, — признал вслух Сасори, садясь рядом на стул у кушетки. — Догадываюсь, — безучастно прохрипел Итачи. — У тебя всего лишь пулевое ранение, поэтому хватит делать такой страдальческий вид. Итачи снова отрицательно покачал головой и застыл. — Я отчётливо вижу, как твои мысли тебя пожирают. — Я подумываю уйти на покой… — Хм… Думай. Всё равно тебе сейчас только это и остаётся. Ты голоден? — Как и ожидал Сасори, Итачи ответил отказом. — Голоден. Сейчас что-нибудь нам принесу. Сасори с неохотой встал, ненадолго остановив взгляд на лице Учиха, и вышел из палаты. Ладонь, прижимавшая бинт ближе к ране, вспотела; кисть от усталости свело, и Итачи медленно опустил руку на холодное, белое покрывало. В плече сразу заныла боль, отчеканивая неприятные ощущения в ритм усиливающегося пульса. Мужчина нахмурился. Дотянувшись до кушетки, Итачи с трудом достал стоявшую на ней баночку с обезболивающим и, поддев белую крышку ногтём, открыл её. Закинув чуть-чуть назад голову, он высыпал в рот пару таблеток и с трудом их проглотил. Горькое послевкусие надолго осталось на языке. Сейчас он чувствовал себя жалким и не у дел. Ранили бы так Хидана или Кисаме — те ещё сильнее бы в пали в ярость и действовали, а не лежали в больнице, пялясь в пустую стену. Возможно, Хидан даже удовольствие бы получил. Но ещё сильней его угнетало чувство усталости и не понимания, находясь на распутье собственных моральных принципов и обязанностями перед Какузу. И вот обязанности давно нагнули его принципы. — Медитируешь? — негромко окликнул его Пейн, зайдя в палату. Стоя, всунув руки в карманы, он даже не присел, ожидая, что на него обратят внимание. Итачи перевёл свой взгляд на гостя, сощурившись, ещё не поверив, что перед ним именно он, и удивлённо нахмурился. — Здравствуй. Зачем пожаловал, Вестник Апокалипсиса? — Привет, — так же холодно поприветствовал Пейн в ответ. — Могу любоваться твоей убогостью ещё долго, но времени нет. У меня в машине сидит сумасшедший, сбежавший из полицейского участка идиот, а в другом конце города другой сумасшедший старик пытается провернуть одну крупную сделку, продав то, что принадлежит не ему. Итачи в ответ молчал, хотя ему польстило, что, не смотря на состояние, в нём всё-таки нуждаются. — Прости, но ты связующее звено, которое мне нужно. Сасори вернулся чуть погодя, застав пустую, безмолвную палату, со смятой, ещё не остывшей кроватью. Мужчина устало сел на свой мягкий стул и облокотился на тумбу. Где-то в глубине души он ожидал по возвращению увидеть именно это — сбежавшего от собственного бессилия Итачи, но всё равно был раздосадован, сжимая в руке пару сэндвичей, купленных в аппарате внизу. Сасори хотелось есть, но ещё сильней он хотел хорошенько поддать беглецу за его небольшое предательство. — Вы мистер Сасори? — приятный женский голос раздался за спиной. Мужчина, даже не вздрогнув, повернул немного голову в сторону позади стоящей Конан. — Возможно, — не спешил с ответом он. — Идём за мной. Итачи без тебя никуда не поедет, — умело скрывая своё недовольство, поторопила его Конан. Сасори был молчаливым спутником, и хоть неторопливым, но ждать его не приходилось — действовал он решительно. И пусть с его плотно сжатых губ не слетали вполне себе обязывающие вопросы, но он их задавал себе самому в своей голове, и Конан об этом догадывалась. Эта красивая, умная и совершенная во всём с первого взгляда женщина обладала проницательностью мудрого человека, шестое чувство которой было развито до достаточной степени, чтобы оберегать себя и своего мужчину. — И всё-таки, что он натворил? — задал свой вопрос Сасори, выходя из дверей больницы, понимая, что его убивать не собираются. — Кто именно? — догадываясь, о ком идёт речь, переспросила женщина играючи. — Тогда всё в порядке. — Сасори усмехнулся самыми кончиками губ. Своим ответом она дала понять главное — они собираются вместе. И интерес подогревало ещё сильнее привычная ситуация торопливости и сумбурности. На заднем дворе больницы стоял небольшой фургон с затемнёнными окнами. Дверь открылась у самого носа. Сасори без страха вошёл в залитый полумраком салон, освещённый лишь парой небольших ламп под высоким потолком. Итачи сидел прямо напротив него, накинув пиджак на плечи, не застегнув до конца пуговицы на рубашке. Его лицо было напряжённым, брови сдвинуты к переносице, делая уставший взгляд более сосредоточенным. Он смотрел прямо на вошедшего мужчину, но в то же время его взгляд быль вскользь худого силуэта Сасори. Поэтому Итачи заметил приятеля не сразу, когда тот уже сел чуть в стороне, окинув недовольным взглядом улыбающегося Хидана. — Тебе когда-нибудь вообще суждено покинуть этот мир, чтобы мы смогли вздохнуть с облегчением? — пробубнил Сасори, демонстративно отвернувшись от его самодовольного лица. — Только с тобой, брат. К любому Богу или Дьяволу, но только с тобой! — Что происходит? — словно не слыша, спросил Сасори у Итачи, когда фургон тронулся. Итачи немного растеряно покачал головой, стараясь держаться прямо. — Но раз мы с этими людьми, то дела плохи, — ответил он, и прижал плотнее повязку к плечу с чуть дрогнувшим от боли лицом, когда фургон резко затормозил, качнув всех внутри. Пейн поднял глаза на Конан, и женщина привстала на своём месте от немого вопроса. С улицы послышался мужской, очень приглушённый голос, сыплющий проклятиями почти на ровне с Хиданом, и дверь так резко и с такой силой открылась, что с грохотом ударилась об ограничитель и, жалобно заскрипев, медленно покатилась обратно, уткнувшись в широкое плечо ошеломлённого Кисаме. Он стоял огромной тенью в проёме, изумлённо вцепившись взглядом в не менее удивлённого Итачи. Повисла неловкая тишина. Наконец, оторвавшись от Итачи, Кисаме перевёл взгляд на мужчин в форме, окружающих его, и его густые брови поползли вверх. — Ошибся, — натянуто улыбнулся Кисаме и поплыл грузной фигурой обратно на улицу, поспешив закрыть за собой дверь. Сейчас его решимость спасти Сасори, которого он увидел выходящим из госпиталя, поубавилась. Неужели люди в форме — полиция? Да ну нафиг эти проблемы. Оказаться в том же положении, что и Хидан он не желал. — Куда собрался? — выглянул, пошатываясь, Итачи из вновь открывшейся двери, окликнув мужчину в спину. — Бежишь как крыса, — добавил он почти на ухо вернувшемуся приятелю. Кисаме снова удивился, заметив в фургоне и Сасори с Хиданом. Сев по другую руку от Сасори, не без усилий втиснувшись в свободное место, растолкав всех, мечник улыбнулся. — Я сам своими глазами вчера видел, как Какузу посадил тебя за решётку. Так что я даже не знаю: радоваться ли или паниковать, — сдерживая смех, обратился он к Хидану, хлопнув массивными ладонями об колени. Сасори помрачнел ещё сильнее и принялся нервно разворачивать холодный сэндвич. Кисаме бегло глянул на руки кукольника и с благодарным кивком вытащил из них еду, слушая Хидана. — Я же не уловим! — хвастался он, а Конан не без пренебрежения закатила глаза. — Столько всего узнал! Столько эмоций, будто на курорте побывал! — Даже не глянув на Сасори, Хидан вытащил второй сэндвич из рук Сасори, который тот только начал разворачивать, шепнув, чтобы не утруждался. Он сам справится. — А мне стрёмно так стало. Ночь не спал, ржал всё над тобой, представляя, как тебя в задницу имеют, — плюясь крошками, вели диалог Кисаме с Хиданом, позабыв об остальных, заметно расслабившись. — У меня не зад — а стальной капкан! — Не сыпьте крошки на пол, — со злобой влез Пейн, и оба застыли. — Я над пакетом ем, — тяжело сглотнув кусок, оправдался Хидан. — А я уже доел. Ты попить ничего не прихватил? — снизив голос до шёпота, поинтересовался Кисаме у багрового от злости Сасори. — Сдохни… — Замолчите. Вы позорите меня, — прервал их Итачи. — Вы даже не представляете себе, с кем вы находитесь в одной машине и что эти люди могут. — Да чё вы бздите? Всё нормально. Это клёвые ребята! — всполошился Хидан, жестикулируя руками. — Из тюрьмы меня вытащили, за вами заехали. Сейчас всё объяснят и к мудаку Какузу доставят, чтобы мы ему хер как доллар на центы покромсали. Пейн нахмурился, но согласно кивнул. — А ты и рад, придурок. Ума тебе скудный огрызок достался, и это печально, ибо сила твоя руководствуется инстинктами и отсутствием логики. Я не буду убивать без причин, даже если меня заставят, — в своей наиспокойнейшей манере чеканил каждое слово Сасори. — Тогда пиздуй из этой машины. — Глаза Хидана загорелись огнём гнева. — Что, неприятно о себе правду слышать? Стал беспокоиться о своей репутации, кусок тупого бревна? — Сасори, остановись, — попытался разнять их Итачи, но мужчин было не остановить. — Если бы мне сразу сказали, что из всей своры я увижу именно тебя — меня бы и след простыл за считанные секунды. — Тебе помочь сойти, кудрявая принцесса? — уставившись впритык в лицо Сасори, процедил сквозь зубы Хидан. — Высади, если кишка не тонка, тупая псина…. Хидан грубо схватил кукольника за воротник хлопковой футболки и приподнял немного с сидения, стараясь сдёрнуть мужчину с места и вышвырнуть из машины на ходу, но остановился, почувствовав коснувшееся к виску холодное дуло. Пёс видел у головы Сасори чёрный пистолет, приставленный точно так же, практически вдавившись в кожу, а за ним ахриневшее лицо Кисаме. — Хватит, я сказал, — повторил с угрозой Пейн, понимая, что первую его просьбу никто не услышал. — Иначе вы оба сойдёте отсюда, но получив по пуле в ваши бесполезные головы. — Да я же только асфальт его лицом прочищу и всё, — невинно улыбнувшись, не спешил разжимать хватку Хидан. — Тогда я всех убью, а следом и девушку. Для меня важнее узнать личность покупателя и покарать предателя, а не нянчиться с вашей сворой. Хидан отпустил Сасори и смиренно сел на своё место, не забыв показать обидчику средний палец, когда всеобщее внимание вновь переключилось на Пейна. — Покупатель? Неужели ты о той самой сыворотке? Разве Мадара не забрал её пару лет назад? — оживился Итачи, подавшись торсом вперёд. — Забрал… лет пять назад, если не ошибаюсь. Тогда дом Хьюга ещё пустовал и был под моим попечительством. — Тогда продавать нечего? И кому в голову взбредёт пойти на риск? Это явно не из наших, потому что все в курсе о пустующем тайнике. — Из наших — да, а вот из ваших… Ты единственный, кто в курсе многих дел Мадары, а вот Какузу сам по себе. Ему даже до тебя дела нет. Тем более есть кое-что, о чём даже ты не знаешь. Мадара не рискнул вводить себе весь препарат. От рака ему хватило немного, оставив остальное, он вернул всё на место. Думаю, на остатки у него были свои планы. Так что Мадара в ярости, поэтому мы тут. — Ты знаешь покупателя? — Да есть одна мысль об одном сумасшедшем, но хочу поймать его белоснежный зад с поличным. Мадара не любит, когда идут против его воли. Какузу сделал это уже дважды. И если первый раз я опоздал и не смог уличить его в обмане, то теперь пришло время ему ответить за свои поступки.***
— Где деньги? — Ты получишь их после того, как Карин проведёт анализ, — ответил Орочимару, передавая маленькую колбу в руки позади стоявшей девушке. Карин аккуратно взяла её кончиками пальцев, облачённых в хирургические перчатки, и положила другой рукой кейс на близстоящий стол. Отщёлкнув замок, она долго вводила данные в компьютер внутри, подготавливаясь к анализу. — Всего каплю! Оно бесценно, — прорычал на девушку Орочимару, и та вздрогнула, переведя на него немного испуганный взгляд и кивнула. — Что за страсть к недостроенным зданиям? — напрягся Какузу. — Никакой страсти. Терпеть не могу всю эту грязь. Просто удобно: убил — подорвал с трупами здание, заметая следы. Они все под снос, поэтому никакой волокиты. — И сколько их ещё у тебя? — Это последнее. Подумываю продать свою строительную компанию. Теперь мне это ни к чему. — Идёт анализ, — заключила Карин, поправив очки на переносице. — Ждём, — хлопнул в ладоши Орочимару. — И долго это? — Ради этого, — Орочимару поставил рядом с компьютером кейс с деньгами, — ты подождёшь. Какузу раздражённо грохнулся на стул, устало развалившись. Орочимару достал кожаные перчатки, и как-то нервно их теребя, натянул на костлявые кисти, посмотрев в сторону Хинаты. Девушка смотрела прямо на него, прищурив заплывший кровью глаз. — Привет, дорогая. Удивлена? Девушка в ответ слабо кивнула, сидя на старом деревянном стуле. — У нас много времени. Могу многое рассказать, время быстрее пройдёт. Если ты свободна, конечно. — Вы же ненавидите друг друга, — совсем тихо произнесла Хината. — Больше жизни, — буркнул Какузу. — Да, но когда встречаются два интереса, подкреплённые жаждой науки и любовью к деньгам, — можно даже с Дьяволом договориться, и предать всех, даже друзей и своего Бога. — Это вы убили моего отца? — Нет? — со смешком ответил Орочимару. — Но считай, что я это оплатил. — Я его убил, — голос Какузу громом прогремел вдоль стен. — Ненавижу… — со злостью зашипела Хината. — Всё должно было закончиться ещё тогда, не помешай мне другой незваный гость найти то, что мне было нужно и исчезнуть. — Забрали же, что искали. Оставьте меня в покое! — закричала Хината и получила ещё одну увесистую пощёчину. — Ты смеёшься? Родившись Хьюга, тебе было суждено умереть. Но сам я убить тебя уже не мог, поэтому вынашивал план. — Слишком долго, — кивнул Орочимару. — Думаешь, Хидан — самое отмороженное животное на этом свете — оказался раненным на твоём пороге случайно? Судьба? Я рассчитывал, что он сразу тебя завалит и сядет. От этого отморозка только проблемы, поэтому он был отличной пешкой. — Твой план дал сбой, — одними губами произнесла Хината. — Да… Немного… Но в итоге он сидит, улик против него предостаточно. И тебе пора бы заткнутся, — процедил Какузу, грубо запихав Хинате в рот свой носовой платок. Ненависть в глазах Хинаты сменилась сожалением и глубокой тоской. Хотя ненависть её всё-таки душила. Омерзительно находиться рядом с этим человеком. Дышать, просто осознавая, что он жив. Убийца её жизни. — Да, это она, — прошептала Карин, подойдя к Орочимару. Лицо мужчины вновь озарила улыбка. — Однако, быстро. Тогда всё, как и договаривались — за знания плачу золотом. Кейс был открыл мгновенно, озарив все новенькие, аккуратно сложенные купюры перед Какузу. Мужчина опешил, не веря свои глазам, потом улыбнулся так широко, что его покрытые шрамами щёки стали бугристыми, уродуясь ещё сильнее. — Отлично, — вместе с воздухом выдохнул он. — С тобой неприятно было иметь дело, — не пожав руки, торопливо прощался Орочимару, пока Карин собирала переносную лабораторию. Орочимару был рад выйти, наконец, на свежий воздух. Не было у него сожаления насчёт денег — никогда его душа не стремилась к материальным ценностям. Если ему предлагались знания, дарующие вечную жизнь и молодость, то никакая цена не испугает. Потому на душе у Орочимару было легко. Будто он отдал то, что тяготило его, и получил освобождение. Однако, он лишился мечты, тлеющей в его сердце долгих двадцать пять лет. Только вот нравилось ему это чувство, когда место тлеющей пустоты лавой заполняется счастьем. При всей своей скупости к цели, Орочимару всё же осуждал Какузу за его враждебность к семье Хьюга. Всё можно было закончить давно, не приплетая в итоге Хинату или, в лучшем случае, убить её сразу, не истязая. Лишняя трата времени и сил на ненужного человека. — Машина готова, Орочимару-сама, — окликнул его светловолосый невысокий парень с очень узкими, широкими глазами. — Это хорошо. Поехали отсюда, Суйгецу. Неприятно тут находиться. Ещё дёрнет руку помочь девчонке. Дороги не было. Вместо неё была проложенная машинами бледная дорожка, которая начинала грязными комьями налипать на колёса после того, как автомобиль съехал с гравия. В полной темноте, без единого фонаря, машина медленно двигалась в свете фар, освещающих лишь небольшой участок тропы. Внезапно впереди тускло сверкнул свет, осветив шаром небо и землю, и он становился ярче, приобретая из бестелесного облака контур, разделившись и засияв ярче, ослепив водителя. Машина Орочимару плавно остановилась, немного проехавшись на грязи вперёд, и внезапно появившийся впереди фургон тоже остановился, погасив яркие фары, отблёскивая блики от света на тёмном металле. — Почему остановился? — разглядывая колбу в руке, спросил Орочимару, подперев кулаком щёку. — Впереди машина. Мужчина нахмурился и поднял глаза, всматриваясь в лобовое стекло. Водитель пару раз протяжно посигналил, но фургон стоял неподвижно с по-прежнему включёнными фарами. По спине Орочимару пробежал холодок, и он торопливо открыл кейс, спрятав в него своё сокровище. Орочимару открыл дверь, и салон озарило тусклым светом. Глянув вниз, мужчина увидел грязевые борозды от колёс, которые больше не прикрывал растаявший снег. Рядом сидящий Суйгецу тоже поспешив выйти, открыв противоположную дверь, но его остановил Орочимару. — Не хочешь ли понести своего босса, парень? — с долей иронии спросил он, надеясь на согласие. — Что? — с исказившимся от изумления лицом, спросил Суйгецу. Придя в себя, он глянул на сырую землю, затем перевёл взгляд на дорогие ботинки из змеиной кожи на ногах Орочимару и всё понял. — Нет уж. Босс и так в грязи дела имеет, потому ваших запятнанных ботинок и не заметит. — Что ты за человек… Я невинно пошутил, а ты человека обидел. Снимаю премию. Орочимару появился первым. Неуверенно вышел и встал перед своей машиной, щурясь от света фар. Навстречу ему вышел рыжеволосый мужчина, поправив на плечах пиджак, и Орочимару уже перебирал в голове всевозможные отговорки. Хотя с Пейном этот номер не пройдёт. И с теми ребятами вооружёнными автоматами за его спиной тоже. — Не ожидал тебя тут встретить, — выдохнул Орочимару, напряжённо опустив голову вниз. — А я тебя и ожидал. Кто ещё посмеет забрать чужое. — О чём ты? Пейн натянул на озябшие руки перчатки. Сжав и разжав кулак так, что раздался тихий скрип кожи, и мужчина опустил руки, сцепив их перед собой. Снова знакомый холодок по спине. — Давай без вранья и игр в непонятки. Ты слишком умён и хитёр, чтобы не осознавать последствий. — И всё же, я не понимаю, о чём ты? Пейн молча запрокинул руки и на Орочимару снова навели прицелы. — Конан, проверь его, — кинул он через плечо, направившись к машине Орочимару. Орочимару раздражённо поднял руки, высокомерно задрав голову, когда женщина стала проверять его карманы и прощупывать одежду. — Раз уж взялась, то проверяй везде, — не опуская глаз, отчитал он Конан, когда та намеренно пропустила пах мужчины. — Нет необходимости. Я нашёл, что мне нужно, — прервал его Пейн, появившись с чемоданчиком в руке. — Раз не понимаешь о чём я, то я покажу. В облачённых в чёрные перчатки руках мужчины в ярком свете фар блеснула небольшая склянка. От напряжение зубы Орочимару заскрипели. — А-а-а, ты про это… но это моё. Я за эту крошку честно заплатил. — А я честно вернул. Все сыграли свои роли, — укладывая добычу во внутренний карман пиджака, едва заметно улыбнулся Пейн, и кинул чемодан к ногам Орочимару, обрызгав светлые брюки грязью. — Зато вон, какой чемоданчик модный приобрёл. Не грусти. Хлопнув на прощание Орочимару по плечу, и сжав его, Пейн вернулся к фургону. Орочимару с трудом подавил бушующий гнев внутри, стараясь как можно быстрее взять свои эмоции под контроль, чтобы не усугубить ситуацию. Суйгецу подошёл ближе. — Нам вмешаться? Там много людей… — задумчиво добавил он, почесав подбородок. — Нет, срочно уезжаем. Не в этот раз. Не сейчас, — сбивчиво и неуверенно говорил Орочимару, стоя на месте, как изваяние, пока фургон не поехал вверх по дороге, объехав чёрную машину по непротоптанной земле едва не застряв. — Видите, ваши туфли никто не заметил, — улыбнулся Суйгецу, побоявшись признаться, что их машину только что смачно оморосили грязью. — Ты остаёшься здесь, — зло прорычал Орочимару, поспешив в машину. — Босс, я пошутил… Босс! — закричал Суйгецу, стучась в запертую дверь. Пейн тихо посмеялся. Его смех был едва уловимым, звучавший где-то в груди, хотя лицо практически не изменилось. Достав колбу, мужчина поднял подлокотник своего сидения, под которым оказался небольшой экран и клавиатура из десяти цифр. Введя комбинацию, Пейн спрятал в тайнике дорогостоящий препарат и с хлопком опрокинул обратно кожаный подлокотник. Всё это время Хидан не сводил с него взгляд, внимательно следя за руками. После он долго повторял про себя последовательность цифр, пока не столкнулся взглядом с Итачи. Учиха отрицательно качнул головой, но на это Хидан лишь самонадеянно усмехнулся.***
Какузу молчал долго. Смотрел, как свет отъехавшего автомобиля Орочимару блеснул в недостроенных окнах. И грудь его будто перестала быть стиснутой, руки освободились от оков осуждающего взгляда змеиных глаз. При старом знакомом мужчина сдерживался. Чувствовал себя неуверенно, остерегаясь потерять бдительность и повернуться к нему спиной — такие опрометчивые действия чреваты смертью для мужчины. — Знаешь, Хьюга… не то, чтобы я тебя ненавидел и во всех моих проблемах винил именно тебя, девочка. У тебя был шанс оставаться в живых, если бы ты отказалась возвращаться в этот дом. Жила бы дальше у дядюшки под крылышком. Пришлось отправить к тебе своего человека, но Хидан оплошал. До сих пор завидую Хидану, что тот тебе глотку прогрыз, жаль только не глубоко. Промах Псины сильно меня разозлил, и я едва ли впервые потерял самообладание. Меня трясло. Меня вообще постоянно при виде тебя трясёт, а ещё и улыбаться надо было… Хидан разочаровал меня. Не люблю, когда у нормального мужчины просыпается совесть и тот становится тряпкой. И уж никогда бы не подумал, что он будет так долго потешаться над такой простушкой, сам не осознавая, что ослушался моих планов. Но я всё исправлю и накажу его. Сам виноват. Хочешь сделать хорошо — сделай всё сам… Его грубый, низкий с хрипом, выдающем возраст, голос раскатами грома доносился до слуха Хинаты. Беда пришла оттуда, откуда она точно не ждала. Хотя «бедой» ситуацию не назовёшь. Вот «катастрофа» мужчине подходила больше. — Но, в память о твоём отце, — моём верном лучшем друге, — я предоставлю это другим людям. Милосердие — мне чуждо, поэтому всё, что могу, дорогой Хиаши, — саркастически закончил Какузу, сложив перед лицом вместе ладони. — Они будут с ней нежны и милосердны. Не то, что я. Ненадолго задержав на девушке свой холодный, пронизывающий холодом хуже декабрьского дня, взгляд, мужчина направился к двери, накидывая на плечи пальто. Вышел он молча, с облегчением глянув на дюжину мужчин весьма неприглядной наружности. Кто они — Какузу сам не знал. Скорее бомжи да наркоманы, опустившиеся на дно так низко, что от животных их отличало лишь полное отсутствие сострадания. С такими он любил иметь дела, ведь платить не надо, и работёнкой не брезгуют — пообещай каждому то, чего он желает, а уж избавиться от них — проще простого. Иногда Какузу недоумевал: где его люди таких находят каждый раз, но и ладно. Редко кто таких ищет после. Горбясь и переминаясь с ноги на ногу, мужчины нервно оглядывались назад, куда с десяток минут назад их едва не силком выпихнули из тёмного, но тёплого грузовика и завели в этот холодный, со всех сторон продуваемый домишка. — Начальник, так что нам делать? — отозвался один с самого конца толпы. — Сразу говорю, что с мужчинами я сексом не занимаюсь. У меня свои принципы, — имея явные, и вполне серьёзные проблемы с дикцией из-за отсутствия половины зубов, поспешил пояснить наёмник, и все новобранцы с ужасом на него оглянулись. Многие о таком раскладе дел и подумать не могли, но заметно напряглись — а вдруг? — Не льсти себе! У кого на тебя встанет?! — зло зашипел охранник Какузу, пнув невысокого бедолагу. — Расслабься. С девушкой разобраться принципы позволят? — застёгивая пальто, спросил Какузу, обращаясь ко всем. — А, ну, с девушкой-то да, не велика работа, — радостно улыбнулся мужик неприятной сгнившей улыбкой. — А вот с мужиком — нет, принципы, принципы. — Да что ты заладил с мужиками, — огрызнулся мужчина впереди него, отодвинувшись в сторону. — Мне не позволят, — подняв руку, отозвался ещё один. Вид у него был простоватый, нечёсаный, и в ладони въелась грязь, подчёркивая каждый изгиб на коже. Растолкав мужиков, он вышел вперёд, взирая взглядом огромных, грустных от уже слегка обвисших век, глаз на Какузу. Безвольное, расслабленное лицо, с натянутой кожей на широкой кости — он отличался от остальных, но и сразу не заметишь таких в толпе. — Я работяга, а не насильник. Извольте отпустить. — Ещё есть рыцари? — тяжело вздохнув, спросил снова всех Какузу. После продолжительного молчания, он вышел вместе с мужчиной на улицу. — Ну, с бабами выбор небольшой… — отозвались мужчины за его спиной. — Почему? Как раз-таки разнообразие: и дырок три, и покалечить можно — разносторонняя забава. — Да, дырки там после Пса такие рабочие, что вам понравятся, — последнее с пренебрежением бросил Какузу. Рыская по карману в поисках телефона, он пристально смотрел на охранника, стыдливо потупившего взгляд в промёрзлую землю. — Не буду в этот раз с тебя спрашивать, но исправь всё. И не уезжай, пока всё не закончится, чтобы быть уверенным, что Орочимару не передумал. Если он вернётся — с помощью этих и покалечь. А потом спали тут всё. — Я вас понял… — Простите, а я? Мне теперь куда? — так же безлико напомнил о себе мужчина, стоявший неподалёку. — А ты… что же ты принципиальный такой? — Так у самого дочь ещё школьница. Не могу я… — так же печально продолжил он. — Семья есть? — снова нервно бросив взгляд на ошалевшего охранника, уточнил Какузу. — Разведён. Не видел их уже много лет… А после сегодняшнего хочу повидать, — добродушная улыбка озарила его серое лицо. — Ммм… — протянул своим гортанным голосом и выхватил из кобуры охранника пистолет, молниеносно выстрелив мужчине в голову. Грузное тело вытянулось и упало на землю с глухим ударом. — Да где же ты таких пацифистов-подкаблучников нашёл? — рассерженно прорычал Какузу и открыл машину. Прежде чем закрыть дверь и уехать, он добавил: — Хоть что пойдёт не так — убью хуже, чем девку. — Так ты с пёсиками любишь? — с насмешкой спрашивали Хинату, окатывая неприятным дыханием её лицо. Они для неё все были одинаковыми — уродливые, бездушные лица, напоминавших скорее гиен, нежели собак. Смазанные сознанием лица. Хинату снова ударили. Всё происходящее напоминало страшный сон, как она снова лежит на холодном полу, привязанная к твёрдому стулу, с мокрой тряпкой во рту, которая смягчила удар тяжёлой широкой ладони. Хьюга с такой силой сжимала челюстью этот кляп, что уже начинали ныть зубы. Звон в ушах стоял то ли от удара, то ли от давления в челюсти, но от этого удары ощущались более притуплённо, но всё равно болезненно. На мгновение удары стихли, все застыли, когда с улицы раздался хлопок. — Что это? — Не знаю… Ненадолго повисла тишина. Мужчины вытянулись, как сурки, прислушиваясь к звукам с улицы, пока окончательно не убедились в безопасности. Руки Хинаты отвязали от спинки стула, кинув девушку на пол. Хьюга хотела достать дрожащими пальцами кляп, но её опередили, грубо выдернув его изо рта, размазав грязной ладонью скопившуюся слюну по опухшим алым губам. Мерзко… Хината зажмурила глаза и опустила голову, спрятав лицо в растрёпанных, спутанных волосах, оцепенев. В её реальности существовали лишь ощущения, которые были столь же неприятными, как и размытые картины перед глазами. Жизнь девушки была мизерной и ничтожной. Одинокой тенью среди старых домов на небольшой улице с окраины этого проклятого города. Хината почувствовала, как с неё пытались стянуть грязные джинсы, и изумлённо открыла глаза, столкнувшись взглядом с сидящем напротив мужчиной, поглаживающем её грудь через футболку. Видеть всё это собственными глазами — унижение и отвращение ощущается острее. Ей не впервой быть изнасилованной и избитой, смиренно лёжа на полу, как сломанная кукла… снова. Но теперь внутри куклы был секрет, и это разрывало Хинату изнутри беспокойством и неимоверной болью неопределённости. Страхом и желанием защитить то, что осталось в ней от человека и чести. — Ноги сжала так, что не подберёшься так просто, — со смехом запричитал мужчина, с силой дёргая бёдра девушки на себя. Хината вяло попыталась отбрыкнуться ногами и до последнего упиралась руками в пол, но грохнулась на живот, уткнувшись в пыль лицом. Ей заломили руки, наступив тяжёлым ботинком на плечо, отчего локоть девушки неестественно выгнулся и раздался тихий хруст. Хинату били за повиновение; били за попытки противостоять. Её пинали не так сильно, как это делал Какузу — с неистовым гневом на грани отчаяния и пренебрежения. А били с целью унизить и как можно дольше продлить мучения, пока она в сознании. Хинату вдавливали в пол, давя на затылок, когда девушка отказывалась и плотно сжимала зубы, когда в её рот пытались впихнуть чей-нибудь потный, с резким запахом член. И в итоге девушку стошнило прямо на пол. Какузу уже выехал на дорогу, и достал выключенный телефон. Удержав уже шатающуюся от грубой постоянной силы кнопку включения, мужчина нервно постукивал пальцем по рулю. Почти сразу градом посыпались сообщения и уведомления о пропущенных звонках, и лицо Какузу исказилось в удивлённой гримасе, но он всё-таки поспешил прочесть их. Увидев звонки от Наруто и Хаширамы, Какузу резко надавил на тормоз, и машину немного повело в сторону, прежде чем она остановилась. Игнорируя звонки коллеги, мужчина набрал Наруто, и тот ответил почти сразу, едва не закричав в трубку. — Какузу-сама! У нас ЧП! Вы срочно нужны нам! — кричал он, а позади слышалась настоящая суматоха. — Что случилось, с чем бы не справился Хаширама? — оставаясь невозмутимым, ответил Какузу, но после ответа парня он окончательно обезумел. — Мацураси сбежал! Сжав в кулаке телефон, у самого уха раздался хруст. Так и не дождавшись ответа, Наруто кричал в трубку, но Какузу сбросил звонок, застыв взглядом на тёмном горизонте. Следователю давно было известно имя Хидана, но сейчас оно резануло слух. На горизонте замелькали тусклые, далёкие огни, и Какузу подался вперёд, всмотревшись вдаль. Кинув телефон на сидение, он резко развернул машину, едва не ввязнув в грязи, и на полной скорости поехал в обратном направлении. — Он бросил трубку! — так же истерично прокричал Наруто в пустоту, и тут же возле него материализовался Хаширама, выхватив трубку из рук парня и убедившись, что разговор окончен. — Проверьте его местонахождение, пока телефон включён, — отдал он приказ и снова обратился к Наруто: — Он что-нибудь сказал? — Нет. Он молча повесил трубку. Предполагаю, он в гневе. — Собери людей. Какузу влетел в дом, так громко хлопнув тяжёлой металлической дверью, что все вздрогнули. Первым его встретил охранник, сторожащий дверь в комнату с Хинатой. — Прикажи людям разбрестись по дому и вооружи их. К нам гости, — тяжело дыша, отдал приказ Какузу и зашёл в комнату с застывшими от шума мужчинами. — Но где я возьму столько оружия? — Да хоть кирпичи из стен выдерните — мне всё равно. Иначе перебьют вас быстрее, чем солнце взойдёт. А вы, — обратился он к полуобнажённым мужчинам, — на выход! Планы поменялись. Все покорно отошли от Хинаты, лежащей на полу в сознании. Дрожащими руками, девушка приподнялась на локти и подняла на Какузу взгляд. На грязном, залитом кровью лице её глаза казались ещё более светлыми, подсвечиваясь тусклым светом старой настольной лампы. Увидев их, Какузу по-звериному громко зарычал и ногой перевернул стол, на котором совсем недавно Карин проводила свой анализ. Со звоном, лампа упала и разбилась, погрузив комнату в кромешную темноту. Только свет от окна едва освещал пол. Хинате было страшно находиться на свету, в поле зрения обезумевшего мужчины, и она попятилась ползком назад, в глубь тьмы. Какузу быстро настиг её и усадил у самой кромки света, где лишь освещались её перебитые ноги, сев за спину девушки и болезненно оттянув за волосы голову назад, в темноту. — Дружок твой приехал. Надо косточку оставить Пёсику. Гости не заставили себя ждать, и уже через десять минут по безжизненным окнам озарился свет от фар, озарив полные страха глаза Хинаты и напряжённое до безобразия лицо пожилого Какузу. А после снова всё погрузилось в темноту, и Хьюга попыталась глубоко вдохнуть, но сдавленные от сильной дрожи лёгкие издали сжатый писк. Пейн вошёл в дом первым, открыв старую, ржавую дверь со скрипом. В здании было так тихо, что лишь заблудившийся ветер завывал в дальних комнатах, звонко проносясь резью по стенам не стихая. Конан стояла чуть позади, подав мужчине включённый фонарь и достав пистолет, сняв его с предохранителя. По пошарпанным стенам, дрожа, затанцевал свет из стороны в сторону, освещая множество чёрных дверных проёмов и лестниц с обломанными ступенями в центре. — Конан, я пойду вперёд, а ты бери левую сторону, — негромко обратился к ней Пейн, освещая пол с множеством пыльных следов от ног. Женщина согласно кивнула, и, взяв с собой пару человек, пошла к двери, у которой с потолка свисала металлическая цепь, полязгивая на ветру. Итачи сделал шаг вперёд, не с первого раза справившись одной рукой с фонариком, но его грубо остановил Кисаме. — Жди лучше здесь. Ты себя видел? Учиха нахмурил брови, плотно сжав тонкие губы, глядя на него и по-прежнему держа фонарь в руке. — Ты сам без меча. Стрелять будешь в них? — с насмешкой спросил Итачи, зная меткость Кисаме и его отношение к огнестрельному оружию. — Нет, — честно ответил он, — но голову им пробить смогу, — закончил Хошигаки, вытянув из-под пиджака друга пистолет. — А я вот при параде, — хвастливо вклинился между ними Хидан, задержавшись в машине, и провертел перед глазами косой. — Помолчи, пока я тебе её в твой «стальной капкан» не засунул, — буркнул Кисаме, и смело пошёл за Конан. Хидан вяло, безрадостно хмыкнул вслед и, жадно втянув носом грязный воздух, задумчиво перевёл взгляд в противоположную сторону. Чем дольше он смотрел на закрытую дверь, тем чаще, глубже и жаднее дышал, и лицо его становилось хмурым. Из всего дома, всех коридоров, комнат, лестниц, окон и стен, его влекла именно она, звала пронзительной тишиной. Не дожидаясь никого, Хидан подошёл к двери. Не испытывая ни страха, ни теряя время на раздумья, открыл её и зашёл внутрь в провонявшуюся чужим потом комнату. Напротив двери лежал перевёрнутый разбитый стол, края старой столешницы которого рассыпались в щепки от той силы, с которой его опрокинули. На сыром полу россыпью остались отпечатки подошв и варварски размазаны капли крови. Хидан сжал рукоять косы с такой силой, что покрытые шрамами костяшки побелели. Сбоку раздался шкрябающий шорох, и Пёс молниеносно обернулся, практически вцепившись в Хинату взглядом. Лицо девушки было спрятано в потёмках, хотя её он узнал практически сразу. Сбитые и расчёсанные в кровь стопы ёрзали по полу, оставляя ещё больше кровавых пятен на нём. Хидан кинулся в её сторону, но грубый мужской голос пригвоздил его к месту: — Ещё шаг и я перережу ей горло, — угрожал Какузу, наклонив девушку вперёд, чтобы луна осветила острое лезвие у шеи и блестящие от ужаса глаза на залитом кровью лице Хьюга. Хината видела силуэт Хидана, похожего на застывшего перед добычей коршуна, ожидающего лучшего момента, чтобы впиться когтями в еле живое тело. — Пизда тебе, Какузу. Даже если ты её отпустишь — я всё равно тебя убью. Выпотрошу, как помойную крысу. Буду преследовать, пока ты жив. Жизнь свою на эту цель положу. Раздался сдавленный смех Какузу и в темноте блеснули его зелёные глаза. — Поумерь свой пыл, слабак. Твоих сил не хватило убить девчонку, а ты уже меня с этого света изжить собрался. — По дому раздались выстрелы и грохот, и Какузу встрепенулся, чуть не выпустив случайно Хинату из своих рук, но вовремя сжал её горло, заставив Хидана вновь остановиться, когда тот был уже в пяти шагах от них. — И кто в гости пришёл с трусливым псом? — Мне тут руку помощи некий Пейн протянул…. Тебе ведь знакомо это имя, верно? Мужик нормальный, весёлый, только вот Итачи нервничает от одного его вида. Ох, как он на тебя зол, — широко улыбнулся Хидан, не сводя глаз с рук Какузу. — Пейн? — чуть громче переспросил мужчина, чтобы перекрыть голосом громкие звуки. — Плохи дела, ничего не придумаешь. Явно не за Хинатой приехал из такой дали… — За тобой и «волшебной штучкой». — Пейн — это предвестник смерти. Но даже встречу с ним можно пережить. Учти, скоро здесь будет полиция. Хаширама вычислит моё местонахождение по GPS, если уже этого не сделал. Я специально оставил включённым телефон. Подумаешь, беглого преступника пытался поймать, убившего в порыве гнева заложницу — Хьюга. Мне уже нечего терять, даже если пойдёт всё вновь не по плану. А вот тебе есть. Поэтому я сильнее. Какузу резко встаёт и с силой тащит Хинату за собой, пятясь назад к позади стоящей лестнице. По неосторожности лезвие ножа впивается в кожу сильнее. Хидана одолевает дрожь, когда кровь капает с острого конца лезвия, и он чувствует, что ноги его вот-вот сделают шаг, но Пёс борется с этим желанием, сомневаясь в том, успеет ли он ударить Какузу до того, как нож проскользнёт по горлу? — Иди за мной, если хочешь отнять свою куклу. И поспеши, пока здесь не начался переполох. Хидан тут же побежал на лестницу не раздумывая, пытаясь успеть догнать Какузу, но мужчина скрылся быстрее. На втором этаже было ещё темнее, и даже привыкшие к мгле глаза не видели ничего, кроме размытых теней. В глубине, метрах в пяти от лестницы, зашевелилась небольшая тень и Хидан быстрым шагом навис над спрятанным в темноте человеком, занеся надо головой косу, но когда рука уже летела вниз, глаза Хинаты широко распахнулись, блеснув звёздами в темноте. — Чёрт! — скрипя зубами, Хидан рухнул на колени и положил косу на пол возле себя. — Чуть не снёс твою тупую голову! Надо было сказать хоть слово! — Пёс сжал худые острые плечи горячими ладонями и затряс девушку. — На что ты мне вообще сдалась, никчёмная?! Защитить себя не в состоянии, зато во всех проблемах ты в эпицентре. Сколько можно твою шкуру спасать? — как в горячке твердил он и попытался вытереть наощупь грязное лицо краем футболки, но запёкшаяся кровь не стиралась. — Прости. Это всё из-за меня, — наконец подала голос Хината и вцепилась в напряжённые руки. — Я уже думала, что не увижу тебя. Никогда… — Да прям, — улыбнулся Хидан и уткнулся лбом в макушку грязных чёрных волос. — Я же хуже смерти. Только в этой мгле мы и вправду друг друга не видим. Ты сама идти можешь? — подняв с пола девушку, спросил Хидан, потянувшись за косой, но её рядом не оказалось. — Что за дерьмо? — Берегись! — пронзительно вскрикнула Хината и оттолкнула Пса в сторону, сама не устояв на ногах, и упала рядом. Коса со свистом прорезала воздух и вонзилась в пол между Хиданом и девушкой, подняв столб пыли. — А крепкая палка-махалка. Кто бы мог подумать, — усмехнулся Какузу, выдернув оружие. Хидан быстро откатился в сторону и встал на ноги, едва успев схватить рукоять между лезвиями, удерживая их в паре сантиметрах от себя. Пот выступил на лоб Хидана, руки напряглись с такой силой, что вены выглядели как спутывающие руки канаты. Какузу же не использовал свою силу полностью. Влажные ладони скользнули вниз и, не удержав оружие, Хидан негромко вскрикнул от боли. Коса вонзилась в плечо и резко прорвала мышцы, выйдя наружу. — Сучка мелкая, — ругался Какузу, отшатнувшись назад, схватившись за пах. Хината больше ничего не смогла придумать, чтобы остановить здоровенного мужчину. — Глядите на него: сам бессмертный, а яйца не бережёт, — вставая на дрожащие ноги, смеялся Хидан. Хината помогла ему снять рванную куртку, воспользовавшись замешательством Какузу, когда сзади по лестнице с грохотом поднялся Кисаме, осветив людей ярким светом фонаря. Хината болезненно зажмурила глаза, прикрыв лицо ладонью, и Кисаме толкнул к ней по полу фонарь ногой, схватив Какузу за спиной. В отличие от Хидана, Кисаме тоже не был обделён неимоверной силой, позволяющей ему удерживать руки Какузу. Какузу попытался прикрыться от удара Хидана косой, сжав её в двух руках и выставив перед собой, и Пёс ударил кулаком в рукоять со всей силы, оставшейся в его теле. Раздался хруст и лакированное дерево лопнуло, окончательно разломившись от давления Какузу. — Это твоя спина хрустит, старикан? — прохрипел на ухо Кисаме и Какузу окончательно разозлился. Резко выставив ногу вперёд, он внезапным рывком скинул грузного мужчину со своей спины, и Хошигаки влетел в размахнувшегося уцелевшим обломком косы Хидана. Хината попыталась отвлечь внимание Какузу и кинула ему в лицо окровавленную куртку. Мужчина с лёгкостью её поймал и, размахнувшись, ударил в ответ Хьюга по лицу обломком деревянной рукояти. Хината упала на пол без сознания и из носа и рассечённой губы потекла кровь. Увернувшись так же легко от кулаков Хидана и Кисаме, Какузу сжал в руках их волосы и ударил их головы друг об друга. Кисаме разбил нос о лоб Пса. В голове у обоих раздался гулкий вой и стены закружились. — Пора вам начать думать. Особенно мелкому идиоту. Мне стыдно, что столько лет держал тебя подле себя. — Какузу присел, тяжело выдохнув, возле Хинаты, и резким рывком закинул девушку на плечо так неаккуратно, что громко стукнулись её зубы друг об друга. Пройдя мимо пытающегося встать Хидана, мужчина приблизился к оконному проёму и выкинул Хинату в него, прыгнув следом. Хьюга упала на спину, придя в себя от боли. Удар смягчила влажная земля, но весь таз онемел, ноги свело холодом и дышать стало труднее, отдаваясь болью в самое сердце. Какузу приземлился напротив, на ноги, даже не поморщившись, несмотря на свой преклонный возраст. Снова закинув стонущую девушку на плечо, он двинулся в сторону небольшого леса на заднем дворе дома. В будущем здесь планировалась кардинальная застройка нового, элитного района. Но всё закончилось едва начавшись. Был возведён всего один дом и на начальной облицовке инвесторы отказались финансировать столь рисковый и не прибыльный проект. Часть леса была вырублена заранее, расчистив внушительную территорию в три сотни гектар. И некогда зелёная, чистая, наполненная свежим воздухом зона превратилась в погрязшую в грязи и строительном мусоре погребальню бетонного, одинокого гиганта. — Нет! — закричал Хидан, шатаясь вставая с колен, и спотыкаясь побежал к окну, преследуя взглядом путь Какузу. Вернувшись за косой, точнее её половиной, Пёс похлопал по плечу поднимающегося Кисаме, подгоняя приятеля. Хошигаки вытер ладонью с лица кровь и глянул, как Хидан лихо и мягко выпрыгнул в окно. Лицо Пса всё было в крови, даже белые волосы у лба пропитались ею, и тонкие брови, на которых алые разводы собирались в полосы и, огибая их, текли вниз по широким скулам, исчезая по шее под футболку. Хидан в мгновение из белого бельма стал вульгарно ярким, черты его чётко очерченными, прорисованными. — Живее, жирный! — раздался его голос под окном. — Жирный?! — подорвался Кисаме зло пыхтя, подтянув резинку спортивных брюк. Подобрав фонарь и выключив его, мечник выкинул его в окно и глянул вниз. Хидан уже бежал к деревьям, редкой стеной растущим позади. Кисаме вновь глянул на землю и выдохнул, сказав спасибо, что не высоко. Запрыгнул в оконный проём и, облокотившись на руку, смело прыгнул вниз. Но неудачно приземлился, завалившись на бок, и грохнулся плечом в грязь. — Хорошо, что этого никто не видел, — пробубнил Кисаме, хромая следом за Хиданом. — Хината мне теперь должна. До конца жизни Мышонку припоминать буду. Хидан шёл прямо, никуда не сворачивая в прямом смысле на ощупь. Если возле дома отражающийся свет от светлых стен тускло освещал следы, то здесь, во мгле деревьев, их было не разглядеть. Пёс пожалел, что не забрал у Кисаме фонарь. Услышав неподалёку хруст, Хидан остановился, нахмурившись. Следом ещё шум и совсем рядом, в пару метрах, и мужчина пригнулся, медленно переставляя ноги, пока за одним из деревьев не блеснул свет и раздался приглушенный голос Какузу. У него теперь два выбора: дождаться Кисаме и напасть вместе или… нет. К затылку Пса приставили пистолет. Хидан закатил глаза и выпрямился, подняв руки. — А вот и придурок. Почему я не удивлён? — спросил Какузу у сидящей на земле Хинате, пнув её по руке. Хьюга дрожала от холода и боли, от этого её чувство страха притупилось, и она поползла к ногам Хидана. — Если убьёшь её сейчас — отпущу тебя. Я даю тебе последний шанс, даже сам не знаю почему…. Всё-таки ты мне как сын ведь. — Хорош папаша. Везёт мне на родителей мудаков, — грустно улыбнулся Хидан, оторвав от Хинаты взгляд. — Она, в отличие от тебя, зла мне не делала. Мне не за что её убивать. — Вот дебил. Двое здоровых мужчин, не уступающих ростом и комплекцией Какузу, окружили Пса, сжимая в руках металлические трубы, выжидающе глядя на своего начальника и тот согласно кивнул. Хидан нервно дёрнулся и вонзил косу в землю, огородив ею Хинату от остальных. С двух сторон на Хидана обрушились удары. Пёс подскочил и сжал горло одного из них, пока второй бил его по руке до тех пор, пока мужчина не сдался, пытаясь прикрыть голову руками. Хината вжалась в его ногу, сжимая штанину всё сильней, пряча глаза, чтобы не видеть ничего вокруг, не слышать — боль заполнила всю её без остатка. Пёс еле держался на ногах, вставая с земли снова и снова. Казалось, его кровь была везде и даже на руках Какузу, от чего по всему телу мужчины пробегала мелкая дрожь, когда он наблюдал за избиением Хидана, который за всё время стал ему как сын. — Остановитесь! — тихим, но очень твёрдым голосом приказал он и встал напротив окровавленного Пса. — Не глупи. Уйди с моей дороги, — шёпотом зарычал Какузу, сощурив свои неестественно яркие зелёные глаза. Окровавленные разбитые губы растянулись в небольшую улыбку, а затуманенные болью и обречённостью глаза смотрели пристально в лицо бывшему учителю. — Вы думаете, что, лишь потрепав мне причёску, сможете остановить меня? — Хидан снова зашатался на дрожащих ногах, но через силу выпрямился, чтобы не показывать своей слабости. — Вы пройдёте к ней, только если я умру. — Глупая смерть ради женщины… — Моей женщины, — прохрипел Пёс, выплёвывая вместе со словами сгустки крови. Сжав в руке сломанную косу, которая потеряла свой былой устрашающий вид, он закричал, что есть силы в его лёгких: — Не твоей! Моей! Раздался громкий выстрел. Хидан внезапно склонился над Хинатой, едва не напоровшись глазом на рукоять косы. Хината подняла на него глаза и готова была закричать, когда ей на лицо густыми тёплыми каплями капала его кровь. Удивлённые алые глаза быстро захлопали длинными ресницами и Хидан закричал: — Блять, гнида косоглазая! — обернулся он к не менее удивлённому Кисаме, стоящему за деревом и держащего пистолет. — Ебало своё завали! У самого сердце в пятки ушло. Главное, что куда надо попал! — Куда надо? — Хидан провёл по кровоточащей ране на хряще уха. — Я тебе не мишень! — Да ты гляди, — ткнул Кисаме пальцем в ещё живого лежащего мужчину с простреленным горлом. Мечник неумело попытался выстрелить во второго, но не смог попасть по движущейся мишени. Хидан выдернул косу и одним ударом снёс мужчине голову. Кисаме выкинул пистолет и пошёл врукопашную на Какузу. Хидан присел напротив Хинаты. Непривычно устало и обречённо улыбнувшись, он зашарил по карманам джинс, достав небольшую колбу, стараясь незаметно вложить её в ладонь Хьюга. Девушка непонимающе окинула мужчину отрешённым взглядом. — Когда будет момент — выпей. Не знаю, что за хуйня, но она поможет тебе исцелить раны, — быстро прошептал Хидан, глядя на окровавленные джинсы на ногах девушки. — Откуда она у тебя? — Стащил у приятеля. Раз из-за неё умер твой отец, то именно тебе теперь ею и распоряжаться. Соберись. Немного осталось, — попытался он её подбодрить и поспешил на помощь к Кисаме, лицо которого Какузу уже знатно «разукрасил». Хината глянула через плечо на них и сжала склянку. Когда Какузу стал столь сильно походить на зверя? Ни одной человеческой черты. А кода Хидан встал за неё? Когда всё изменилось? И что произошло с ней, ведь её больше не тошнит от крови. Они встретились, когда Хидан истекал кровью, и сейчас он едва держался на ногах. Заметив пистолет, брошенный Кисаме, Хината поползла к нему. Хьюга по-прежнему не чувствовала ноги, только сильнейшую боль в спине, в животе, и всё остальное заглушалось ею, но во всей этой бесконечной агонии, Хината пыталась взять себя в руки. Какузу как бессмертный Шарон. С лёгкостью опрокинув Кисаме на землю, а после пырнув ножом Хидана в бок. «Это ведь Хидану нипочём. Это же он. От такого Хидан точно не умрёт», — твердила в своей голове девушка, хотя сердце заходилось диким болезненным стуком. Едва коснувшись пальцами рукоятки, она услышала очередной тихий, сдерживаемый зубами вскрик и застыла, пытаясь проморгаться, чтобы отступили проклятые слёзы. Сделав последний рывок, Хината дотянулась до пистолета и, шатаясь, встала на колени, пытаясь прицелится. Ранняя заря достаточно освещала широкую спину и спутанные длинные волосы Какузу, но вот дрожащие руки всё портили. Пытаясь выровнять дыхание, палец сам сжал курок, когда обезумевшие зелёные глаза уставились прямо на неё. Прогремел звук выстрела, обогнав тихий шорох деревьев, и пуля пробила челюсть Какузу. Мужчина отшатнулся, зажал рану широкой ладонью, и Хината, чуть осмелев, выстрелила ещё раз. Попав чётко в лоб. Голова мужчины со щелчком закинулась назад, и спустя секунду рухнуло на землю тело. Девушка жала курок с пустым тихим хлопком раз за разом, пока Кисаме не сжал её руки, опуская их вниз. — Он мёртв, всё хорошо, — мягко произнёс он, тяжело дыша ртом. Хидан хрипел, кашляя кровью и глядя в светлеющее небо. Такая боль не доставляет удовольствие, скорее страшно. И лицо Хинаты встревоженно, покрасневшие глаза полны слёз. Такое страшное, опухшее и побитое лицо. — В темноте ты была красивее… — просвистел он своим голосом и дёрнул бровями. И она засуетилась. Пробка на проклятой колбе всё никак не открывалась. Кисаме сам едва открыл её зубами, скептически глядя на девушку. Дрожащими руками, Хьюга сжала скулы Пса, приоткрыв его рот, и влила туда сыворотку. Хидан закашлял. Его глаза смотрели на неё с упрёком и злостью, но он не мог ей об этом сказать. Повисла тишина. Чудес не происходило. Алые глаза стали мягче, немного посветлев, глядя на плачущую девушку. — Твой Пёс всё-таки упал в крови к твоим ногам, — тяжело закончил он и хотел ещё что-то добавить, но смачно харкнул кровью, захлебнувшись. Ещё пару раз попытавшись вдохнуть, его глаза немного прикрылись, зрачки расширились до такой степени, что глаза стали чёрными. Хината так громко и отчаянно закричала, что Кисаме растерянно сжал её плечи и затряс. Слёзы градом текли из её уставших глаз и капали на бледное лицо Хидана. Хьюга рыдала так, будто вся её боль за все эти десять лет вышла разом и рвала душу на части нахлынувшим потоком. На её крик их нашли Итачи и Пейн. Хината не слышала их голоса лишь дребезжание тела Кисаме, пытающегося оторвать её от Хидана. Басистый голос мечника отдавался через его грудь прямо в спину, а вот рука Хидана становилась холодной. Его кисть тонкая, не такая массивная, как казалось раньше, пальцы длинные и ровные, словно высеченные из дорогого мрамора, и от позднего осознания его совершенства, при всей его напыщенной «уродости», причиняло ещё больше боли. — У неё шок, — огораживал Кисаме от раздражённого и уставшего Пейна. — Заканчивайте. Надо убираться отсюда, — поторопил он их и оглядел тело Какузу, под головой которого уже собралась небольшая лужа почти чёрной крови, ещё не успевшей впитаться в землю. При взгляде на чёрную рану во лбу, Пейн оценил меткость стрелка. — Оставим его здесь. Пусть полиция сама решает, что с ним делать. И его, — Пейн указал на Хидана, — тоже. Хината наконец подняла глаза и уставилась в лицо из его старых кошмаров. Оно не изменилось, а вот страх только усилился. Пейну нечего было ей говорить, по выражению её лица было понятно, что ему не рады. — Уведите её, — приказал он Кисаме. Хошигаки попытался вытянуть девушку, но Хьюга упёрлась, вцепившись в руку Хидана. — Я без него никуда не пойду! — закричала она, практически ложась на Пса. Пейн коротко выдохнул и обратил внимание на выпавшую у девушки пустую склянку. Подойдя ближе, мужчина задохнулся злостью. Конан отшатнулась назад, когда Пейн одарил девушку увесистой пощёчиной. — Откуда у тебя это? — сквозь зубы процедил он, ткнув в лицо Хьюга пустую стекляшку. Итачи сжал плечо Кисаме, чтобы тот не лез в это дело. — Это принадлежало моему отцу. Разве нет? — сдвинув брови, ответила Хината. — Эта вещь не твоя, а ты потратила её на свою никчёмную жизнь! — Она моя. Потому, что это моя семья заплатила за неё своими жизнями. А теперь я попыталась вернуть хоть одну. — Ты… потратила его на труп? Совсем из ума выжила? — попытался снова ударить девушку Пейн, но Итачи остановил его. — Давай поговорим, — склонился над ним Учиха, сжав руку и потянув вверх. — Мне жаль, что так получилось, — начал он, отведя мужчину в сторону. — Тебе жаль? Да… Мне тоже жаль, что род Хьюга такой живучий и глупый. Мадара будет в гневе. — Это я отдал её, — соврал Итачи и Пейн, догадываясь о вранье, вопросительно глянул на него. — Так ему и передай. Хотя о девчонке лучше не говори. — Он тебя будет преследовать. Куда бы ты ни переехал, в какой бы стране ни стал гражданином — покоя тебе не будет. Знай это. — Я всё это и так знаю. У нас и без того отношения натянутые. Конан подошла к Хинате. Такая убогая и труслива, цепляющаяся за прошлое — почему ей так её жаль? Присев рядом, женщина мягко погладила по спине, как умела. Конан что-то хотела сказать, но пока решалась, её опередила Хината: — Дёрнулась… Его рука дёрнулась! — Это бывает у трупов. Разве нет? — скептически наклонился Кисаме и удивлённо снова затряс Хинату. Пальцы Хидана действительно дёрнулись, вяло сжав кисть Хьюга. — Такого быть не может! — прервала их Конан, наклонившись к лицу Хидана, поднеся ухо к приоткрытому рту мужчины. Едва ощутимое дыхание. «Это шутка, наверное», — улыбнувшись, хмыкнула она, нащупывая пульс. Почему она радуется? Этому мерзкому… — А вы кто? — удивлённо хлопая глазами, обратилась к ней Хината. Всего пару минут назад она плакала как младенец, а сейчас сидит с невозмутимым, хоть и опухшим лицом, с неприязнью поглядывая на лежащие на запястье её Хидана пальцы незнакомой женщины. — Пульс есть, — заключила Конан и быстро убрала руки. — Нифига ты даёшь, братан. Вы с Какузу прямо зомби-комбо. Вас не убьёшь просто так. Хидан в ответ приоткрыл глаза и протяжно выдохнул дребезжащим и хрипящим голосом. Хината обняла его, прижимаясь к груди. — Надо идти, — появился рядом Итачи, и Конан покорно ушла следом за Пейном. — Живой, — нервно усмехнувшись, Кисаме показал на Хидана. — Иначе и быть не могло, — кивнул Итачи, глядя на измученную улыбку Хинаты. — Снимите… с меня эту сисястую… корову… Умру сейчас, — выдавил из себя Пёс, и дрожащие губы растянулись в улыбке. Кисаме закинул Хидана на спину, и долго попрекал его до машины, что он не жирный. Итачи помог Хинате встать, поддерживая её здоровой рукой. — Впервые за сегодня меня не бьют, — обратилась к нему она. Пейн зашёл в фургон и тут же проверил свой тайник, который оказался пуст. Ничего не найдя, мужчина ещё раз посмотрел на пустую склянку и раздражённо скрестил руки на груди, закрыв глаза и откинувшись спиной на сидение. — Ты так зол? — спросила Конан, пока они были одни. — Замолчи… — Я бы тоже так поступила. И не пожалела бы.***
Хаширама стоял возле машины, обречённо глядя на полыхающее здание. Всё, что он может — дождаться пожарных. — Хаширама, хватит депрессировать, — отозвал его Тобирама Сэнджу. — Идём со мной. Есть кое-что интересное. Сэнджу нехотя двинулся за братом — мужчиной с такими же белыми волосами и красными глазами, как у Рюу. Хаширама сразу подметил эту схожую черту. — За домом нашли два тела: у одного огнестрельное, а второй — рубленая рана шеи. И даже орудие преступления найдено там же, да вот незадача — следы ещё двух тел. Наруто выворачивало наизнанку, и Хаширама с жалостью выдохнул, глядя на него. Коса, превращённая в обломки, лежала возле глубокого следа в подсохшей под утренним солнцем грязи. Рядом с ним был ещё один, поменьше, а подле земля усыпана отпечатками ног, сохранившей память борьбы. Надев перчатки, Хаширама взял анализ крови с оружия, с земли, и в отдельный пакет упаковал пистолет. — Много работы предстоит, — присвистнул Наруто, уперев руки в бока, глядя на улики. Весь помятый и потрёпанный, теперь ещё и с отвратительным запахом изо рта. — Ты тела осматривал? — спросил его Хаширама, и Тобирама недовольно покачал головой. — Сам осмотрю. От него только хлопоты, — фыркнул мужчина, грубо пихнув Узумаки, проходя мимо. Пожарные приехали совсем скоро, когда огонь уже вот-вот мог перекинуться на сухие деревья. После нескольких месяцев расследования, Какузу и Мацураси Рюу признали мёртвыми, проведя анализы ДНК. Хината так и осталась числиться пропавшей без вести. Хотя её кровь так же была найдена на том месте, но криминалисты настаивали, что с такой кровопотерей, как у Какузу и Хидана, вероятность их смерти 99%. В то время как кровопотеря Хинаты, возможно, была не столь обширна. Поэтому из потерпевшей Хинату переквалифицировали в подозреваемую, сняв опечатки пальцев с пистолета. Никто не стал сопротивляться, и без того устав от волокиты с почти двумя десятками трупов, найденных внутри дома. — Ну вот. Ты опять впал в депрессию, — раздался голос Тобирамы, и на стол перед Хаширамой поставил кружку с кофе. — А мне принесли? — выглянул из-за своего стола Наруто. — Сгинь, — безэмоционально парировал его Тобирама. Хаширама закрыл толстую папку, которую он знал уже наизусть, и откинул её в сторону. — Боже, я вымотан, — проскулил Хаширама, потерев смуглое лицо ладонями. — Я этим делом занимался больше десяти лет. И что в итоге? Признать смерть подозреваемого без тела? — Если не уверен, то не закрывай дело. — Я сам не знаю, в чём сам же уверен. Может просто привык к этой охоте за призраком, что тяжело закончить её в своей голове. — Скорее всего. Ты мне сейчас очень нужен в расследовании с Учиха. Или ты по-прежнему не хочешь связываться ни с чем, что связано с Мадарой? — Да нет, — увильнув, ответил Хаширама, почесав затылок. «Естественно да», — признался он самому себе, поёрзав на стуле. — Впрочем, — неуверенно добавил он, хлопнув по делу Мацураси, — дело Мацураси Рюу я объявляю закрытым. Кто знает, может расследование снова приведёт меня к этой точке, и я снова вернусь к нему. — Да не дай Бог, — пробормотал Тобирама.